You can stay

Дождь неустанно стучал по крышам, даря миру какую-то свою, известную лишь ему одному мелодию. На улице стояла поздняя ночь и в паре со стихией стремилась прогнать всех по своим жилищам: под тёплые пледы, с чашкой чего-то горячего в руках. Парня, что сейчас со всех сил бежал по набережной, это словно бы не касалось. Он бежал, не замечая ни капель, которые то и дело застилали и без того мокрые от слёз глаза; ни редких прохожих, что посылали в след проклятья из-за его неуклюжести. Он бежал, не разбирая дороги, пытаясь убраться как можно дальше от того места, которые все привыкли называть «Домом». Его передёргивало от этого слова. Влажные тёмно-каштановые пряди волос вились и прилипали ко лбу. Вся одежда насквозь промокла и сейчас создавала неприятные ощущения при каждом движении. Дыхание сбилось и, из-за подступающей истерики дышать было практически больно. Сил почти не осталось, но юноша не смел останавливаться, пока не будет в безопасности. В безопасности, за шестнадцать лет своей жизни, Осаму Дазай (так звали этого парнишку) чувствовал себя только рядом с одним человеком. Человеком, который ни раз и ни два вытаскивал из проблем, никогда не оставлял в моменты жуткого отчаяния, помогал справиться с трудностями суровой реальности, что тяжким грузом упали на чужие плечи. Лишь он мог приютить Осаму в любое время дня и ночи, выслушать и дать дельный совет, ничего не требуя взамен. Дазай ненавидел жалость и все её составляющие. Но он этого и не ощущал, когда приходил в до боли знакомую квартиру в не самом лучшем районе небольшого городка. Напротив: именно здесь юноша мог отпустить на волю эмоции, зная, что никто не осудит. Его всегда напоят любимым горячим шоколадом, мягко погладят по волосам и заключат в тёплые объятья. Поднимаясь на последний этаж старого многоквартирного дома, он лишь чудом не свалился с ног. Потёртая дверь открылась спустя долгие три минуты настойчивого стука. Это время сейчас показалась вечностью. На пороге стоял парень в домашней футболке и простых штанах. Рыжие волосы спутались после сна, а под глазами залегли тени усталости. Он неловко встряхнул головой в попытках отогнать остатки дрёмы. Ярко-голубые глаза шокировано распахнулись, стоило их обладателю сфокусироваться на чужой, продрогшей от холода фигуре. –Осаму? Господи, что случилось? – Голос был настолько сильно наполнен волнением, что сердце предательски сжалось, а к горлу подступил ком. Чуя в одно мгновение сократил расстояние между ними и осторожно коснулся лица, заглядывая в карие слезящиеся глаза. Челюсть сжалась, взгляд стал ледяным – едва он увидел свежие ссадины и кровоподтёки на чужих скулах. – Опять, да? Клянусь, однажды я точно убью его. – Младший опустил голову, прижался ближе, скрещивая руки за чужой спиной, уже не пытаясь сдержать солёные капли. Это сбило с Накахары спесь, заставив затаить дыхание. В голову пришли отнють не радужные мысли. – Что он сделал? В ответ последовала тишина, которую разбавляли лишь редкие всхлипы дрожавшего всем телом парня, что в отчаянии хватался за воротник старой футболки, как за спасательный круг. Она начала пропитываться влагой из-за близкого контакта. Но никого из присутствующих это сейчас нисколько не волновало. –Осаму, что этот ублюдок сделал? – Чуя слегка отстранился, снова пытаясь поймать чужой взгляд, но, увы, не удалось. – Пожалуйста, скажи мне, иначе я не смогу тебе помочь. – Голос сорвался. Было страшно, но так чертовски необходимо услышать правду. –Он не успел, я убежал. – На грани шёпота. – Но мне так противно, Чуя. – Юноша снова уткнулся головой в накахаровское плечо. Старший облегчённо выдохнул и разжал руку, которую не заметно для самого себя, успел сжать в кулак. –Ты весь замёрз. Идём, примешь душ, выпьешь свой любимый чай с корицей, а потом отдохнёшь, хорошо? Осаму хватило лишь на слабый кивок.

***

Пока Осаму принимал душ, Чуя успел приготовить чай и выкурить три сигареты в попытках успокоить собственные нервы, которые сейчас больше напоминали оголённые провода. Накахара Чуя учился на третьем курсе физико-химического факультета, жил в однушке у чёрта на рогах и подрабатывал по вечерам в баре, из-за постоянной нехватки денег. С Осаму они познакомились почти два года назад через знакомых. Когда парню понадобился репетитор по физике. С того самого момента жизнь обоих перевернулась с ног на голову: у Осаму появилась опора и поддержка, которой ему никогда не хватало, а у Чуи – пара седых волос. Из-за той дичи, что творилась в семье Дазаев. Чуя ненавидел родителей Осаму всем сердцем. Мать – которая не видела и не хотела видеть, что происходит с её ребёнком. Она буквально позволяла издеваться над ним, обвиняя во всех своих грехах. Ублюдок отчим – тот, из-за кого скрипели зубы и появлялось лишь одно желание: хорошенько набить чужое лицо, после этого отправив гнить в аду. Он неоднократно оставлял россыпь новых синяков на бледной коже из-за любого промаха. Но самым ужасным было вовсе не это, а то, что совсем недавно это ничтожество позволило себе распускать руки, почувствовав безнаказанность. Сегодняшний случай был уже третьим, и Чуя поклялся себе, что больше этого не допустит. Не важно как, но Осаму туда больше не вернётся. –Чуя... – Студент настолько погрузился в свои мысли, что совсем не заметил, как парень вошёл на кухню. Чуя выбросил истлевшую сигарету в окну и подошёл ближе к столу, подавая чай. Первые две минуты прошли в молчании, пока Накахара собирался с мыслями, пытаясь подобрать нужные слова. Синяки на чужом лице с потускневшеми, лишёнными жизни глазами – очень сильно отвлекали, заставляя злиться. В частности на себя, из-за того, что сразу не смог помочь. –Ты можешь остаться у меня. –Что? –Осаму поднял голову встречаясь взглядом. Он удивлённо моргнул, словно бы подумал, что ослышался. –Ты можешь остаться у меня насовсем. Мы что-нибудь придумаем. Вместе. Можешь не отвечать сейчас, но... –он не успел, потому что Дазай отставил чашку, падая в чужие объятья. Чуя замешкался на мгновение, но с готовностью обнял в ответ, утыкаясь носом во всё ещё влажную макушку. –Спасибо. – Утонуло где-то в воротнике всё той же старой футболки. На кухне остывал чай, а Осаму наконец-то чувствовал себя в полной безопасности, в родных руках. Не важно, что ждёт их дальше. Они больше не отступятся друг от друга.