Братиш, хэй

Козёл отпущения. Всё, чем является Себастьян, всё, что он есть по сей день — каждый раз, когда отец злился, именно он оказывался тем самым козлом. Линейка, кровь, жгучая боль, отказывающая рука — это всё происходило настолько часто, что стало привычным. Себастьян отвлекался от этого, как мог: макетом, дневником, созданием тайников так, чтобы никто их не нашёл. Этот дом — не то, чем можно гордиться. Это его персональный ад, из которого нельзя выбраться — только молиться, что когда-нибудь это прекратится, тешить себя лживыми надеждами, а после разбиваться в одну-единую секунду. Первое место на экзамене — единственный, кажется, беспроигрышный выход, чтобы заставить его отца хотя бы отстать. Но и это сломалось, когда в его жизни появился он — на первый взгляд, бомж с помойки. Их знакомство так неловко и случайно произошло, что стыдно даже было. А дальше ещё хуже, Лидия узнала о нём. О-о-ох... Тот день прошёл отвратительно. Но именно этот день стал спусковым крючком — тот болван подсунул ему не Баха, а что-то совершенно другое. Ну и... из этого действительно потом случился «ба-бах». Себастьян начал улыбаться: широко, почти страшно, и это отпугивало некоторых людей. В нём словно щёлкнуло что-то, настоящие эмоции при людях сошли на нет. А дальше произошла серия происшествий: Чес показал ему, как приблизительно добиться того эффекта в песне; он стащил для него гитару, они добежали до другого конца парка... Вот вроде замечательно всё: он нашёл... товарища, поиграл на гитаре, вроде как свою получил, а потом — осознание, что всё это закончилось. Пришлось попрощаться с гитарой на время — ему всё равно негде её спрятать, а «дома» не поймут, откуда у него она. А если они её сломают... бр-р-р, думать об этом не хочется. После продвинутой, адской сессии пыток, Себастьян готов был бросить всё к чертям. Он чертовски устал, хотел уснуть, забыться, но только вспомнил о встрече — и встрепенулся. Через дверь выходить — это подписать приговор и себе, и тому пареньку, если тот вздумает наведаться, так что этот вариант полностью отпадает. Поэтому Себастьян спустился с помощью каната через окно, и... ну, простоял на помойке целый час. Хорошо ещё, что никто левый его не заметил и не избил, тогда бы было сложно объясняться. Болван бомжом не оказался, на удивление. В качестве дома — трейлер, и-и-и... условия у него не лучше, чем у Себастьяна: пьяная в хламину мать, бросание бутылки, крики, ненависть... Как с этим вообще ужиться можно? Ладно... ну, после этого, конечно, паренёк всё же получил имя — Чеснок. Чес. Ненастоящее его имя, но и так сойдёт, слишком уж подходит ему. А потом — потом Себастьяну, или уже Глэму, снова сорвало крышу. Концерты, игра на гитаре, частые встречи, создание первой в его жизни группы — всё это слишком волнительно, необычно, чужеродно. Стоит ещё добавить сюда широкую улыбку, проблемы со сном и полное отсутствие эмоций днём — совершенно разный контраст получается. Однако все начали замечать его состояние, и Глэм — Себастьян! — не хочет, чтобы это прекратилось. А чтобы урваться за счастье и не получить нагоняй, нужно было что-то сделать. Перед очередным концертом, когда Глэм буквально чувствовал себя отвратительно — не мог нормально мыслить, говорить, акцентировать внимание на реальности, — Лорди предложил энергетик. Чтобы не лажануть во время игры. Стало настолько хорошо, что почти нереально, и ему нужно больше. *** Чеснок как-то проморгал этот момент. В какой период Глэм стал таким тревожным? Он когда-нибудь отдыхает? Если раньше Глэм просто неебически подходил на роль страшного персонажа из ужастиков, то сейчас — стал тревожным, дёрганным. Чё с ним происходит? Будто подменили. Изначально Чес даже не обращал внимания на то, что Глэм для него же чересчур уж бодрый на концерте. Но щас он так и вовсе наехал на Боба, причём по хуйне. Ещё и на Чеса огрызнулся, когда он пытался остановить его. Замечание менеджера так вообще вывело его из себя, и он хлопнул дверью. Что. С ним. Происходит? — Да он после того концерта ебанулся, я всего лишь дал ему энергетик! — кинулся оправдываться Лорди, когда Чес озвучил вопрос. Чес потёр нос, и при этом пытался сформировать слова. — Чес, всё серьёзно, — подал голос менеджер. — От энергетиков вырабатывается зависимость. Если Глэм не остановится, от этого пострадает группа. Чес не ответил: лишь мрачно уставился в пустоту и по-быстрому сгенерировал, как убедить Глэма. После чего ринулся прочь из комнаты. Он надеялся, что Глэм далеко не убежал, не ввязался с кем-либо в драку или не натворил ещё чего-то. Лиза сильно подсобила: он оказался именно там, где Чес и предполагал, но в хуёвом состоянии. В растрёпанные волосы вцепились пальцы, дыхание отрывистое, Глэм всхлипывал и бил себя, пока это делал — зрелище реально хуёвое. Чес охуел, но довольно быстро откинул эмоции нахуй: прогнал Лизу, постарался не шуметь и приблизиться к другу. Последнее не очень уж вышло: Глэм шарахнулся от него, как ошпаренный, и от того стало лишь хуже. У него глаза красные и мешки под ними, явно не бережёт себя. — Братиш, хэй, — он поднял руки. Просто чтобы показать, что ничего с ним делать не будет, пока не разрешит... ну и чисто рефлекторно. — Эт я. Чес не понаслышке знает, каково это — ловить паническую атаку. Как минимум, когда Глэм только пришёл к нему в ту дождливую ночь, начался тотальный пиздец: болезнь, бред, паническая атака, избиение самого себя — вот это вот всё. Поэтому, когда Глэм возвращается к последнему после того, как решительно тёр глаза и не смог хоть более менее успокоиться, Чес схватил его руки и опустил, придерживая на матрасе. Глэм пытается вырваться, но Чеснок не позволяет ему это — и приказывает дышать. — Глэм! — повышает он голос, когда не выходит сразу. Только тогда он поднял на него взгляд. — Бро, дыши медленно, хорошо? Я с тобой. Помнишь, какой сегодня день? — В-вторник, — Глэм хрипит, заикается, но потихоньку Чес всё-таки умудряется отвлечь его. — Ага, молодчинка. Может, вспомнишь текст нашей последней песни? Или чё-нить от Twisted Sister? Хоть we’re not gonna take it, — Чес продолжал предлагать варианты, и Глэм, слава вселенной, всё-таки занялся его предложениями. Главное не триггернуть его лишний раз и не напоминать про... ну, хм, прошлое. За всё это время день успел смениться вечером, но как же катастрофически похуй, особенно на пришедших Лорди и Боба, охуевших с того, что Глэм спит в обнимку с Чесом, а тот только зло глянул на них. Объясняться за такое будет потом, хотя не, не будет, их не должно ебать то, что происходит с Глэмом. По крайней мере, сейчас — слишком уж личное. Глэм на откровенные разговоры в таком состоянии не поведётся, станет только хуже. Поэтому если не полное молчание, то отвлекающие темы — последнее работало на нём эффективнее всего. *** Глэм влип. Серьёзно влип. Запустить себя так, что агрессию контролировать стало невозможно... Боб просто ляпнул что-то, Глэм вспылил — а как осознал, что вообще натворил, выбежал к чертям. Была мысль исчезнуть, сбежать и не возвращаться, но ноги понесли его в их с Чесом квартиру. Мысли выключились, лёгкие до, кажись, невозможного сжало, и руки словно бы сами били его везде, где только можно. Такое стало часто происходить. Чес не замечал, потому что Глэм скрывал это либо за безумной лыбиной, либо вовремя убегал, либо... ну, либо просто никого рядом не было. Сегодня... вернее, вчера такое снова случилось, и, на сей час, Чес знает. А поэтому Глэм боится открывать глаза, начинать сложный диалог и объясняться. Никто не заставлял его, Глэма, доходить до такого. Лорди — только помог, не подстрекал на нечто подобное. — Ты в курсах, что я по твоему дыханию знаю, что ты проснулся? — Чес усмехается и гладит Глэма по волосам. — Не дрейфь, пизды не будет: репетицию перенесли, с тобой ток я буду. И он сдался. Открыл глаза, отодвинулся и медленно, нехотя глянул на него. — Спа...сибо, что помог. — Да без проблем, тебя в беде не брошу, помнишь? — Чеснок положил руку ему на плечо. — Но поговорить нам надо. Ты когда подсел на энергетики, вундер? — Ну-у-у... Я долгое время не спал, и это заметили у меня... «дома», — Глэм скривил рожу и показал кавычки на последнем слове. — А дальше ты знаешь. Мне настолько понравилось, что я позволил себе купить ещё несколько, — он слабо хмыкнул, — я именно на это «сливал» деньги, да, извини. Но не только на них, правда. — Меня щас не совсем это волнует, — Чес пожал плечами, — Глэм, слушай: насколько я понял, ты хотел сделать вид, типа всё охуенно и пиздато. Но, — он с нажимом сказал последнее слово. — Это хуйня полная — сейчас кайф, потом ад, ты сам уже проверил это на себе. Перед Майки я готов защитить тебя, но срываться на Боба и Лорди, причём с нихуя — не круто, сечёшь? — Я знаю, что это неправильно. Я ничего не могу с этим сделать. — Ты можешь, — Чес схватил Глэма за плечи. — Просто нужно постараться и контролировать себя. Выброси к херам эти напитки, смени их на... ну, не знаю. Чай? Глэм тяжело вздохнул. — Я постараюсь. Чес одобрительно улыбнулся. Глэм на глазах Чеснока выбросил энергетики, и старался больше не прибегать к ним. Было сложно: каждый раз, когда приходила сонливость, приходила и ломка. Острое желание выпить бодрящий напиток перебить сложно, но Чес пытался подменить это всё на чай без сахара — потихоньку, но выходило. С группой же всё хорошо. Концерты качественнее стали, толпа народов, чуть ли не бесконечные туры... Только Чес начал употреблять наркотики. — Глэм, всё серьёзно.