Там, где тебе будет хорошо

Иди туда, где будешь счастлив - Ставлю свой тюрбан против твоей трубки, что Джуффин сейчас натирает полой своего лоохи пол в кафе блистательной мадам Жижинды, - с порога выкрикнул я, и, воспользовавшись замешательством бывшего копа и по совместительству сэра Кофы, юркнул в лучшее кресло нашей богадельни. -Ну-ну, - благодушно пробормотал сэр Кофа, на ходу принимая черты нашего шефа, вышеупомянутого не к ночи, Джуффина. – Так что там с полом и полой, копами и Кофами? Чем и подтвердил, что таки продолжает читать мои мысли. Ведь про копа и Кофу я вслух не сказал. - Королем и капустой!.. – с энтузиазмом подхватил я, в надежде, что, как завещал великий Штирлиц, из всех совершенных и изреченных глупостей запоминается последняя. Плюс, это же так круто - сверкнуть отсылкой к книге, которую никто, кроме тебя, не оценит по причине ее иномирности (и книги, и отсылки). Ну, разве что Шурф мог бы, но в данный момент этот охламон пребывал на Темной стороне со спецзаданием: выяснить, как влияют стихи профессора Тактаго на соленость ветра, если читать их задом наперед. При всей упоротости звучания этой задачи, в ней таки содержался глубокий смысл и масса утилитарных эффектов, но о них позже. А сейчас сэр Джуффин, окончательно приняв свой облик и заодно место во главе стола, прожигал меня взглядом, пытаясь отвлечь внимание от подозрительно лоснящихся складок своего элегантного одеяния. Когда я отчетливо ощутил запах гари, исходящий от моего тюрбана, я прекратил корчить из себя дурачка и наконец поинтересовался, какого нуфлина меня вызвали на работу в мое рабочее время. - Что ты знаешь о концепции Золотой Тысячи? – задал мне пошлый вопрос мой шеф. Я приготовился к нудной лекции о необходимости прополки населения с помощью анавуайны или битв между магическими орденами, но шеф меня наконец-то удивил. - Его шутливое величество Гуриг 8 ощутил в этом полугодии нечто необычное – собранных налогов с трудом хватило, чтобы обеспечить всех придворных необязательным, трудовой люд – необходимым и нищих – излишками. Была устроена перепись и выяснилось: примерно пятая часть населения королевства исчезла! Мне стало дурно. Неужели снова повторяется ситуация с Пернатым Змеем Небытия, сводящим жизни людей к абсолютному нулю, без всяких Теней и призрачного постсуществования? Но я же тогда так изящно и остроумно разобрался с этой дрянью и его соплеменниками. Что пошло не так? Распахнулась дверь, и в кабинет стремительно ворвался Джуффин. Еще один. Двойник, что занимал его место, с ворчанием сполз с кресла, второго по комфортабельности после того, что оккупировал я, и проведя ладонями по лицу, снова обрел облик сэра Кофы. К нему присоединились остальные представители нашей сыщицкой фауны, проникшие в кабинет вслед за шефом. Мелифаро в плиссированном лоохи цвета весенней жимолости, клетчатых сапожках и сдержанном алом тюрбане. Меламори с перьями в волосах, видимо недавно развоплотившаяся из буривуха. Невозмутимый и белоснежный, как альпийские вершины, Шурф, от которого за километр несло Темной стороной, и нюхач Нумминорих, льнущий к Шурфу по причине его интригующего аромата. На секунду даже заскочил зачем-то Луукфи Пенц, уронил пару стульев, потрепал по загривку сонного Куруша, почувствовал, что лишний, и путаясь в своём лоохи, совсем, кстати, недлинном, удалился, рассеянно посоветовав Меламори в период линьки налегать на кальций. - Господа! Добрые жительницы Угуланда рожают как не в себя, муниципальные и частные ясли работают в четыре смены, а между тем, народонаселение нашего славного королевства убывает со скоростью пьяного сэра Макса за рулем амобилера. Что будем делать? – сверкнул оскалом, выдаваемом за улыбку, наш неотразимый шеф. Изрядного сияния ему придавала пола лоохи, затертая до зеркального блеска. Перехватив мой взгляд, сэр Кофа невозмутимо протянул мне свою трубку. После секундного колебания я принял ее, рассчитывая в дальнейшем выменять ее на месячный абонемент пользования нашего совместно любимого кресла в кабинете Джуффина. - Я пошел к Кобе собирать информацию? – подскочил Мелифаро к двери плиссированным вихрем. - Угомонись. Коба сам пребывает в непривычной для себя растерянности. Шутка ли: треть его нищей армии бесследно испарилась, оставив нетронутыми свои нехитрые пожитки и собранную за день милостыню. Он и сам даже забыл попросить у меня оплату за предоставленные сведения. Пришлось чуть ли не силой ему корону впихивать. Я даже Абилата ему вызвал потихоньку, - поведал Кофа, раскуривая запасную трубку, гораздо более шикарную, чем ту, что проиграл мне. - И что сказал Абилат? – заинтересовалась Меламори, до ужаса хорошенькая в своих перьях. - Ничего. Осмотрел, поржал и уехал, - неодобрительно покачал головой Кофа. Мы все переглянулись, молча покивали и разошлись. В самом начале своей карьеры меня страшно бесила эта манера Джуффина и Кофы советоваться путем перемигиваний и переглядываний, а теперь и сам не заметил, как это стало для нас нормой: не рассусоливать то, что и так всем очевидно. Выезжаем к Кобе, Меламори встает на след, Нумминорих пытается идентифицировать запахи. Логические зачатки разума Мелифаро и киллерские наклонности Шурфа используем по мере необходимости. Шеф и Кофа важно надувают щеки, пьют камру и поедают паштет мадам Жижинды. Все как обычно. Однако мы недооценили масштабы катастрофы. На полпути к порту, где находился один из «офисов» старшины нищих, нас настиг зов Джуффина. Безмолвная речь плохо передает интонации, но я не смог не уловить отчетливые нотки отчаяния, если не паники, в речи шефа. - Мадам Жижинда исчезла. Всего три слова, но они смогли ввести трех опытных матерых сыщиков (это мы, если что)в ступор. Пироги и паштеты мадам в течение долгих лет сопровождали все наши взлеты и падения, удары судьбы и блестящие победы. Ее заведение пережило войны Великих Магистров и отмену Кодекса. И вот… как же так?! Я прибавил скорости, то есть практически вышел на гиперзвук, и спустя пару сдержанных ругательств Меламори, мы лихо притормозили возле входа в порт Ехо. Нас уже ждал красноглазый предводитель бомжей, весь погрязший в слоях лохмотьев, как арт подростка в слоях ибис пейнта, но - с драгоценной трубкой. Он старался держаться с прежней насмешливой небрежностью, но было видно, что сейчас он лишь играет роль прежнего Кобы и даже без особого усердия. Я впервые наблюдал, как трясется его рука, когда он подносил ко рту бесценную флягу из кишок редкостной крысы, наполненную джубатыкской пьянью. - Так, ребята. Кто-то похищает моих людей. Отсутствует уже почти половина. Я не чувствую их ни среди живых, ни среди мертвых. Мне опять стало тошно. Я точно знал, что Пернатый Змей сожрал всех своих сородичей, а потом Шурф то ли сожрал, то ли испепелил и его самого. Но очень уж похоже развивались события, как в том случае с принцессой. Вот только масштабы катастрофы теперь другие. Пока я предавался отчаянию, Меламори попыталась встать на след одной из исчезнувших нищенок, а Нумминорих обнюхивал их пожитки с интересом второклашки, нашедшей учебник по акушерству. Вот что значит профессионализм! «Встряхнись, как тряпка!» - мысленно велел я себе и попытался придать взгляду осмысленную сосредоточенность в надежде, что и остальной организм туда подтянется. - След обрывается здесь! – доложила суперженщина-недоптица. Нумминорих вытащил свое рыльце из тряпья и приложился им к разутой лапке Меламори. Я испытал сильное желание последовать его примеру, или хотя бы пнуть нюхача под тощий зад, так как у нас с Мастером Преследования после ее возвращения с Арвароха все было сложно, и я отчаянно скучал по нашим прежним простым и понятным отношениям с обычными человеческими радостями. Носатый гад недолго терзал мое терпение и, пошмыгав, заявил, что след уходит в Хумгат. И то хлеб! Значит, версию о пернатых змеях можно отбросить, как обещания кандидата в президенты после инаугурации. Действительно, дальнейшие топтания босой Меламори и разнюхивания Нумминориха подтвердили, что все исчезнувшие нищие внезапно обрели способности к путешествию между мирами и воспользовались этим бесплатным туром. - Доложишься, когда вернешься! – коротко распорядился Джуффин в ответ на мою попытку ввести его в курс дела на безмолвном диалекте. – Тут Кофа и Мелифаро тоже добыли кое-какую информацию, так сейчас все тут и вывалите, кто что нарыл. Отбой. Решили для ускорения дела не играть больше в гонщиков, а просто зашли в Управление Темным путем, служебный амобилер прихватил Нумминорих, все еще получающий удовольствие от размещения крупнокалиберных грузов у себя между пальцами. Чертов инфантил, как же он меня раздражанет. Все уже были в сборе, кроме Шурфа, который иногда подменял в Иафахе своего двойника (его роль в обычные дни играл слегка загримированный Дримарондо). Видимо, и у Верховного Магистра Семилистника случились какие-то траблы, раз самолично решил поприсутствовать в своем приюте заблудших душ. Оно вечно так: то пусто, то густо. Расплата за длительный период ничегонеделания и дуракаваляния всегда приходит внезапно и невовремя, как завершение рулона туалетной бумаги. Мелифаро успел переодеться в лоохи, больше бы подошедшее Наташе Ростовой на ее первом балу, но даже его мощные обнаженные плечи и трицепсы, утопающие в кружевах, не могли затмить тоскливую пустоту стола, обычно заваленного зажаристыми печеньицами мадам Жижинды. Заказывать пирожки и камру в другом заведении не хотелось, как будто мы бы тем самым показали судьбе, что смирились с ее дурацкой шуткой. Поэтому я первым делом залез к Меламори под лоохи и извлек пару сдобных булочек из Щели между Мирами. Мелифаро нервно заржал, я перехватил ладошку Меламори в сантиметре от своей щеки и чмокнул ее. Чтобы соответствовать трагической атмосфере я так же наделил всех стаканами с жиденьким несладким чаем из какой-то адлерской приморской столовой и козинаками. От чая почему-то пахло компотом и еще каким-то знакомым запахом. Возможно оттого, что Щель между Мирами я на этот раз нащупал у себя в сапоге. Все поняли, что решать вопрос о розыске и возвращении хозяйки «Обжоры Бунбы» нужно не просто быстро, а очень быстро. Только Куруш, обожравшийся сладкими липкими брикетами из семечек, не разделял нашей нервозности и удовлетворенно задремал, дополнив тюрбан шефа своей округлой тушкой. - Так вот, леди, джентльмены и ты, сэр Мелифаро! Позвольте доложить о последнем писке моды! Теперь господа маргиналы в свободное от жалобных завываний время, проветриваются в Коридоре между Мирами. Простенько и со вкусом. В отличие от лоохи некоторых. - Не обращай внимания, - сочувственно шепнул Мелифаро Меламори и еще более сочувственно ее приобнял. Я мрачно протянул этому фигляру еще один стаканчик адлерского чая, в этот раз почему-то с пенкой и парой вермишелин, и тот живо отсел от девушки, сделав вид, что не заметил моей протянутой руки с напитком. - Примерно так же проводят свой досуг теперь многие дети примерно лет пятнадцати-двадцати, подростки и старики, - важно кивнул Кофа, раскуривая свою трубку. Я не сразу сообразил, почему Кофа отдельно назвал подростков, если перед этим уже упомянул детей лет пятнадцати, а потом вспомнил, что здесь это малыши наших четырех-пяти лет. - В таком случае, почему Король жалуется, что стало меньше собираться налогов? Неужели у нас теперь в основном пополняют казну младенцы и нищие? Хотя, когда мужики наряжаются в женские тряпки и приходят в таком виде на службу, я уже ничему не удивлюсь, - заявил я. Мелифаро открыл было рот, чтобы срезать меня едким ответом, но увидев, что я потянулся к сапогу за следующим стаканчиком, с подчеркнутым вниманием уставился на Джуффина, который наконец-то вспомнил, что надо бы и ему как начальнику высказаться. - Господа как бы сыщики! Помимо перечисленных вами малоинтересных для налоговиков категорий населения, пропало и немалое количество мужчин самого цветущего возраста. А вот они-то и наполняют казну. Наполняли. Да, пропало их значительно меньше, чем тех же подростков или нищих, а все-таки довольно много. - А я вот думаю: Жижинда у нас подросток или мужчина? Потому что нищей или малышом она явно быть не может, - подала голос и Меламори. - Она – исключение, подтверждающее правило! – глубокомысленно поднял палец Джуффин, нежно поглаживая замусоленную полу своего лоохи. - Ну, она же старушка, верно? – пожал плечами Нумминорих. Я представил, как плюю в его наивную смазливую мордашку и с трудом сглотнул скопившуюся в предвкушении ядовитую слюну. Ограничился шутливым дружеским подзатыльником. Нумминорих даже почти не упал со стула. Мое настроение сразу как-то приподнялось. Шеф отпустил всех на перерыв до своих особых распоряжений. - А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, - ткнул в меня трубкой Джуффин, когда я уже был в дверях. - Мне вот что интересно, - задумчиво выпустил в спящего Куруша игривое колечко дыма Джуффин, - почему ты, сэр Макс, не пошел по следу нищих в Хумгат? - Так я ж хотел сначала доложиться, а ты сам велел сюда идти, ну и вот!.. – возмутился я. Самодурство начальства нужно душить еще в зародыше, иначе эту дрянь потом никаким дихлофосом не вытравишь. Плавали, знаем. - Эй, быстро заберите отсюда эту жалкую подделку и принесите настоящего сэра Макса! – заорал вдруг шеф, распахнув дверь кабинета в Зал Общих Забот. Двое полицейских, зачем-то там ошивавшиеся, испуганно вспорхнули и попятились. – Того самого, который сначала делает, а потом уже докладывает, и то, если не забудет! – продолжал орать шеф им вслед. Полицейские прибавили скорости и скрылись за поворотом коридора. - Ой, можно подумать! – польщенно заулыбался я, доставая из под крыла Куруша сигарету и закуривая. - А чего ты лыбишься? Я тебя вообще-то ругаю. То есть ты даже не заметил кое-что странное? Я напрягся. В голову ничего путного не приходило. И вдруг… Блин, неужели, я и правда подделка настоящего Макса?! Долазался по черхавлам, кеттарям и прочим тихим городкам… и что теперь делать? - Успокойся, ты – это ты. Твой любимый кошмар пока не сбылся. Подумай еще, - промурлыкал шеф, снимая с себя тюрбан с Курушем и ослабляя ворот скабы. - Ну, сегодня в наших беседах было много аллюзий на кино про Штирлица. Это? - Ерунда, - отмахнулся шеф, поморщившись. – Один упомянул, у остальных осталось вертеться в голове, неудивительно, что и на язык иногда попадало. Кино-то мы все смотрели по той смешной штуковине, которая потом пропала вслед за тобой. Меня интересует другое. Ты сам-то можешь как-то объяснить свою ненависть к Нумминориху? - Да какая, к Темным Магистрам, ненависть? – рассмеялся я. – Просто раздражает его инфантилизм, эти его широко распахнутые, наивные как у ребенка глазки. Здоровый мужик, женатый, двое детей и борода растут, а все строит из себя мальчика-колокольчика. Видимо решил, что это привлекает девиц с переразвитым материнским инстинктом. - Типа Меламори? – вопрос шефа я услышал уже сквозь багровую пелену ненависти. Да, я оказывается ненавижу своего ученика и коллегу. Пора это признать. А в Хумгат я не отправился потому, что тогда мои и так отсутствующие отношения с Меламори испортятся окончательно. Все началось после моего странного романа с некоей не совсем живой леди Агатой. Та попыталась убить Меламори. В принципе, наша Мастер Преследования на нее даже не обиделась. Меламори довольно часто пытаются убить, так что смешные потуги леди Агаты были моей подружке как слону дробина. Но она вбила себе в голову, что раз я допустил это покушение, значит мои чувства к той коматозной истеричке серьезны. И теперь, не смотря на смерть объекта моей страсти, я, типа, продолжаю по ней страдать. И потому Меламори стала держаться от меня на расстоянии, из уважения к моим чувствам и из гордости, конечно же. И еще она теперь считает, что я пользуюсь любой возможностью отправиться в Коридор между Мирами, в надежде встретить там свою воскресшую возлюбленную в одном из придуманных ею же миров. Поэтому я теперь стараюсь при Меламори в Хумгат лишний раз не шастать. Можно было бы пустить Нумминориха по следу исчезнувших нищенок, он уже может сам мотаться по Коридору между Мирами, но мне противно с ним общаться даже по службе. - И к тому же ты остаешься его наставником. И как бы омерзителен он тебе ни был, но подсознательно ты все же блюдешь его безопасность. Наш нюхач пока еще очень неопытный путешественник по Хумгату, - подвел итог шеф. Ну да, одного его отпускать совесть не позволяет, а отправляться вместе – противно. А еще ставит в тупик Меламори. Она продолжает выгуливать меня время от времени вместе с Друппи, не отказывается поплевать на золотых и изумрудных рыбок с Гребня Ехо (вода Хурона разбавляет мой яд и многие рыбки переживают наше свидание), не прочь помочь мне отобрать у нищего милостыню и весело бросаться монетками в прохожих. Такая милота на ножках! Но ее прощальные поцелуи в щечку не способны возбудить даже маньяка. А когда я пытаюсь ей объяснить свои истинные чувства, она делает такое специальное очень эмпатичное лицо и протягивает мне свое мороженое. У меня уже ларингит хронический, так Абилат сказал. Поэтому пока взял паузу в выяснении отношений. А в итоге Мастер Преследования и наш юный нюхач вместе ползают по следам волшебных уголовников и покрываются румянцем, слегка соприкоснувшись тюрбанами… - У меня что, выросли косички? - вдруг озабоченно прервал меня шеф. Я внимательно оглядел короткий ежик волос Джуффина. Элегантные залысины могут сойти за косички? - Нет, но всего пятая ступень черной магии и слюна Мелифаро… - ободряюще начал было я. - Так какого хурона ты выливаешь на меня всю эту хрень, если у меня нет косичек и я не твоя подружка? – зевнул шеф, демонстрируя прекрасное состояние своих гланд и верхней четверти бронхов. – Разбирайся с этим сам, а мне ты нужен в нормальном рабочем виде. Все, брысь отсюда. Ладно, будем искать подружку. Сначала хотел поболтать по душам с женой Мелифаро. Но как назло забыл, как ее зовут. Сестры – Хейлах и Хелви. А вот третья близняшка? Хатун? Хюрем? Лоренцо? Короче, послал зов Сотофе и вот я уже сижу в ее беседке и жую чудный хачапури с подливкой из кактуса зорги. - Понимаешь, я ведь не ревновал ее даже к Алотхо, хотя и повод там был более весомый, чем все эти переглядки невзначай с Нумминорихом. А какой он красавец, этот предводитель полудюжины острозубов! И ведь ничего тогда не дрогнуло, сам доставил их обоих к кораблю на Арварох. А тут – смотреть не на что, а я бешусь как Бубута Бох под дверями запертого сортира. - Ну, тогда у тебя была Теххи. Да и двухметровый Алотхо с золотыми глазами был для Меламори просто прекрасным цветком. А к цветам разве ревнуют? – пожала плечами Сотофа. – Другое дело – Нумминорих. Он увлечен своей работой, он уникальный профессионал. Против такой энергетики трудно устоять. Хотя вряд ли Меламори так уж успела очароваться. Просто неосознанно заполняет возникшую пустоту. - Точно! Кенлех! – воскликнул я. Сотофа аж подпрыгнула от неожиданности на своей скамеечке с подушечками. Одна из них тут же полетела в меня, по дороге превратившись в селедочный торт с кремом. Я выпустил в него свой Смертный шар. Тортик повис в воздухе подрагивая вонючими боками цвета испуганного лосося. Весь его вид говорил о готовности мне услужить. - Отправляйся в Мохнатый дом к Базилио, - строго приказал я. Тортик набрал высоту и исчез в стратосфере, оставив после себя лишь вонючий шлейф. - Ловко. Так что там с Кенлех? – вернулась к прерванному разговору Сотофа. - Просто весь день не мог вспомнить, как ее зовут, а сейчас вдруг вспомнил! – радостно сообщил я. - Значит ответы и на остальные твои вопросы не заставят тебя ждать. Хотя почему ты не воспользовался Щелчком Аттаха, созданном специально для таких склеротиков как ты, один Лойса Пондохва ведает. - Так забыл же! – развел я руками, демонстрируя всем своим видом масштабы собственной недотепистости. И радостно развернулся, чтоб идти вершить подвиги, так как мне все стало ясно. Ну как все? Намного больше, чем все. И тут мне в спину уперся скорбный взгляд. Прямо между лопаток. Я оглянулся и увидел Главного магистра ордена Семилистника. Лицо моего друга было печально, язык высунут, одно ухо приподнято в скорбной иронии, второе трагично приспущено. Нелепый грим, изображающий Шурфа, не мог полностью скрыть мордаху говорящей дворняги Дримарондо. Какие бы преступления ни совершил в свое время предыдущий Главный Магистр ордена Семилистника Нуфлин Мони Мах, а все ж такое он вряд ли заслужил. Ну да, Харумба с ним. Пришлось побросать палочку моему бывшему питомцу. Наконец, Дримарондо вспомнил об обязанностях, поправил свое бело-голубое лоохи, раздраженно взглянул на меня, как будто это именно я заставил его предаваться столь бессмысленному, но веселому занятию, и, элегантно подав Сотофе лапу, затянутую в перчатку, чинно повел ее в здание Иафаха. Хоть в голове у меня и сложилась четкая и все объясняющая версия, я все же решил ее проверить, прежде чем действовать. Поэтому связался с Мелифаро и Кофой и попросил их посетить семьи, в которых пропали детишки или старики и задать им один вопрос. - Ты что-то придумал? – поинтересовался Мелифаро. Я ответил что-то расплывчатое. Мне было важно, чтобы задавая вопрос, интервьюеры невольно не повлияли на содержание ответа, зная то, что заподозрил и я. Потом такие же задания я дал Меламори и Нумминориху. Только Меламори должна была опросить родителей подростков, а нюхач – жен пропавших мужчин. Нищих же я оставил себе. -Коба, скажи, а те попрошайки, что пропали, они чем -то отличались от остальных? – начал я издалека. -Да я уже и сам об этом думал. Нет, ничем они особо не отличались. Такие же унылые нытики, как и все остальные. Даже еще более унылые. И еще больше нытики. А что? - А ты можешь мне устроить возможность побеседовать с теми, кто видел пропавших последними? Только по одному. - Если ты думаешь, что мои же ребята их и укокошили, то ты это брось… - начал было Коба. Но я тут же заверил его, что ничего такого мне и в голову не приходило и все его питомцы живы, просто отправились в мир иной. Так иногда бывает. Коба обрадовался. И думаю, дело тут было не только в падении доходов Старшины нищих, шутка ли, треть сборов перестала к нему поступать! Но он был искренне привязан к каждому из своих подопечных, хотя вряд ли признался бы в этом даже под пыткой. - Атисса, расскажи мне, о чем вы говорили с Дриссом перед тем, как он пропал? - Ну, он снова перебрал, а в этом состоянии он всегда заводит одну и ту же песню: мол, это место ниже его достоинства, он рожден для иного. А я устала, спать хотела. Да и послала его. Иди, говорю, туда, где тебе будет хорошо. А меня оставь в покое. Вот так я ему сказала. И ушла спать в свою коробку. А наутро Дрисс уже сдриснул… - Пердык, расскажи мне, о чем вы говорили в последний раз с Цицикампом? - Он жаловался, что в Ехо плохо подают, сравнивал Угуланд с Изамоном и говорил, что там самому грязному мальчишке подают минимум сто пятьдесят корон и еще бриллиант впридачу. И что кормят там нищих кушшами по-изамонски, носят их на уладасах. И так мне обидно стало за свой город, что я и сказал ему – ну и вали туда, где тебе будет хорошо. А утром Цицика уже и след простыл! - Вадим, расскажи, о чем вы говорили с Перитонитой? - Нормально мы с ней сидели, выпивали. И тут она заявляет, что не хочет больше джубатыкскую пьянь, а подавай ей розовое ташерское. Мол, другие ухажёры ее только таким пойлом и угощали. Я ей и скажи: вот и отправляйся, дорогуша, туда, где тебе будет хорошо… А что такого? - Малыш Фуньк? Да все как обычно. Не захотел перед сном убрать свои игрушки. Я ему сказал, что тогда никакого горохового молока на ночь. А он заявил, что мы ему не настоящие родители, его настоящие папа и мама – беглые магистры самого лучшего ордена и они бы его никогда не заставляли убирать игрушки и не лишали бы горохового молока на ночь. Ну, мы и посоветовали ему идти туда, где ему будет хорошо. Почему не искали? А чего искать, он всегда к бабушке в таких случаях уходит. Она через три дома живет. А у нас тройняшки вот только родились, голова кругом, так что не до закидонов старшего. Как, у бабушки нет? А где он тогда? Только вы жене не говорите. Мне-то Фуньк неродной, а Втулилла, наверное, расстроится… - Бабушка Ольшария? Ну, со стариками такое часто происходит, правда? Уходят и больше не приходят. А чего беспокоиться? Город у нас спокойный, опасностей никаких, в трактирах накормят бесплатно. А мне бегать ее искать некогда: столько заказов, что работаю головы не поднимая. А что я ей такого сказала? Сказала: не нравится, что нет у меня времени и сил ее байки по двадцатому кругу слушать – так и иди туда, где тебе хорошо будет. Но я и не думала, что она вот так встанет и уйдет. Она ж уже почти не ходила сама-то! - О чем мы говорили с Пипкином, перед тем как он исчез? Так он до это где-то лазал неделю. И вот является, женскими духами за двадцать шагов несет. Еще и давай ко мне обниматься лезть. Я его, конечно отпихнула, как раз менкала топором разделывала. Нет, так легонько оттолкнула. Только Пипкин все равно обиделся. Давай мне рассказывать, какой нежной и ласковой должна быть женщина. Ну, я ему и посоветовала идти туда, где ему будет хорошо. А чего его искать? Пусть те, кто понежнее и поласковее его ищут. Правильно я говорю? - Шушарик? Да, ушел. Ну как сказать, о чем говорили… курить будете? А я с вашего позволения… Так вот. У вас был сын подросток? Или дочь? Тогда не поймете. Короче, я ему сказал: плохо тебе жить по моим правилам – иди туда, где тебе будет хорошо. Наутро Шушарика уже не было. Я так понимаю, в Высокую корабельную школу подался. Это даже бы и неплохо для него. Дисциплина, здоровое питание, отбой в шесть вечера. Почему зов не послал? А вы не знаете какие теперь подростки? Окружают себя беззвучкой и хумгат дозовешься! Выпить не хотите? А я с вашего позволения… - Вот так, - доложил бы я Джуффину, но ту жалкую подделку, что сначала докладывается, а потом делает, уже куда-то утащили и подсунули меня настоящего и потому я просто выключил звезду Мериза (Маркиза? Муртаза? Кого???)в комнате на улице Старых Монеток и шагнул в сортир. Вместо него ожидаемо подвернулся Хумгат. Я упомянул, что справа от меня была леди Меламори, а слева – сэр Нумминорих? И знаете что? Их глаза светились от счастья и предвкушения то ли приключений, то ли работы. Подозреваю, что и моя физиономия тоже не была воплощением мрачности. Тылы прикрывал Шурф. Надеюсь, что настоящий, а не загримированный. Сумрачный лес с огромными мшистыми деревьями Иного Мира покорил нас с первого взгляда. Особенно впечатляли мощные узловатые корни. - Здесь живут Лисички! – радостно поведал Нумминорих, втянув воздух носом. - Где? – огляделся я. - Везде - раздался над моим ухом высокий ломающийся как у подростка голос. Я оглянулся. Скуластое лицо, пересеченное шрамом, и рыжая буйная шевелюра были до боли знакомы. На этот раз Щелчка Аттаха не понадобилось. - Джифа, драть твою лису через коромысло! Джифа Саванха, Магахонский Лис, старый ты поросенок! – заорал я вне себя от радости, хотя что-то такое и ожидал. Но всегда приятно увидеть доказательства своей проницательности! К нам стали подходить удивительные существа – как бы лисы, но в одежде на викторианский манер и передвигались они на задних лапках. Ростом были крупнее обычных лис, но меньше нас. Присмотревшись внимательнее, я понял, что выходили они из нор, входы в которые были расположены между корней деревьев. А двери были искусно замаскированы травой и дерном. На иных даже росли грибы. - Милый, почему этот гость хочет меня драть и что такое коромысло? – прильнула к бывшему разбойнику и мертвецу высокая элегантная лисичка. - Патриция, это просто шутка, - зарделся Джифа, практически слившись со своими огненными кудрями, и кидая на меня отчаянные взгляды. Я с трудом сдерживался, чтобы не заржать: стоило воскресать из мертвых и нестись сквозь Хумгат в иные миры, чтоб снова погрязнуть в запутанных отношениях с женщиной! Между тем я стал замечать среди лис и людей. Старушки в чепцах с вязанием в руках, детки, с лукошками, полными грибов или ягод. Если лисьего народца было на полянке примерно дюжина полусотен особей, то людей – не меньше двух. Вдруг Джифа напрягся. Его взгляд снова стал цепким и насмешливым, как в прежние времена, рука потянулась поле сюртука, под которым оказалось что-то вроде кольта. - Ливералы идут, - процедил Джифа сквозь зубы, сквозь них же и сплюнул. Потом свистнул и к нему прискакал заяц-рысак размером с мопед. Он нетерпеливо топтался возле Джифы и тот взлетел на спину грызуна, как гигантская летучая мышь. Остальные мужчины, как покрытые шерстью, так и закутанные в лоохи, подростки обеих рас и некоторые молодые женщины-лисицы последовали его примеру и тоже оседлали своих зайцев. Всего войска набралось примерно три полусотни. - Смотри! – пискнула Меламори и ткнула меня локтем в бок. Я хотел спросить, за что. Но слова застряли у меня в глотке. Из одной особенно глубокой норы вышли светящиеся каким-то неестественным, почти электрическим голубым сиянием человеческие остовы. Их было четверо. Они двигались бесшумно и с пугающе мягкой грацией. Зайцы- рысаки при виде их испуганно зафыркали и попятились, иные вставали на дыбы и барабанили лапками себя по брюшку, так что седокам пришлось демонстрировать чудеса джигитовки. А вот скелеты обошлись без рысаков, своими силами, просто оседлав друг-друга. Как мы потом заметили, время от времени ездоки и транспорт менялись статусом. Мне кажется, скелетам было бы удобнее просто бежать, не вспрыгивая на товарища, но видимо понты им были важнее. - Эй, вы с нами? – крикнул Джифа, - выплясывая на своем рысаке. - Нет! – крикнул я. - Да! - одновременно крикнула Меламори. А Шурф уже молча оседлал Нумминориха и только ждал момента, чтобы дать ему шпор в бока. Мы переглянулись с Меламори, и вот я уже подставляю свое ликующее лицо встречному ветру, гарцуя на загривке моей прекрасной леди! Мы нагнали Джифу, и, несясь плечо к плечу, он поведал нам политический расклад. Вначале Джифа катапультировался сюда один, и все было прекрасно. Люди-лисы прекрасно его приняли, и его даже полюбила дочка бургомистра, презрев расовые предрассудки. А потом у них вдруг откуда-то появился Лунный Бычок. То ли дар богов, то ли проклятье. Он был офигительно прекрасен. Его хотелось гладить и усыновлять. И тут еще выяснилась его удивительная особенность: каждый лунный цикл Бычок скидывал с себя прежнюю шкурку и возрождался в виде еще более крупном и прекрасном. А шкурка оставалась. Она соблазнительно пахла жиром и мясом. Но не обычными, а идеальными. Этот аромат вкусного мяска кружил головы и сводил с ума даже самых стойких аскетов, которых, строго говоря, в лисьем народце отродясь и не водилось. И встал вопрос: что же делать с чудесной шкуркой? Часть лис, мудрых и честных, была за то, чтобы накрутить из нее ливерной колбасы и весело съесть на мясной вечеринке. Их назвали ливералами. Но другая, злая и некрасивая часть общества, считала, что нужно думать о будущем и заготовить волшебную шкурку с салом впрок, в виде консервов. Их назвали консерварторами. Никто и не заметил, как дружеские диспуты перешли в полноценную гражданскую войну. - А потом к вам так же ниоткуда пришли светящиеся скелеты. Дюжина. И восемь штук перешли на сторону консерварторов, - сказал я. Джифа удивленно покосился на меня, но тут мой тюрбан был сбит с головы пулей. Я спешился и огляделся в поисках тех, кому можно и нужно зафигачить в лоб зеленым шаром. Однако тех, кто напрашивался на Смертные Шары было слишком много. А еще было сложно различить, где наши, а где консерварторы. Меламори же урожденная Блимм решила эту проблему просто: стреляла из своей рогатки Бабум, положенной ей по форме, в тех, кто казался ей злым и некрасивым, ориентируясь на приметы врага, которые только что во время марш-броска набросал Джифа. Она раскраснелась, высунула от усердия кончик языка и была чудо как хороша. Нумминорих избрал другую тактику: он арканил с помощью лассо тех, кто пытался напасть на нас с Меламори и Шурфом. - Мама научила, сказала, игра такая, - пояснил он, притягивая к нам очередного консервартора. Это была коротко остриженная девчонка в коротком лоохи. - Шушарик, на помощь! – тут же заорала она дурным голосом. На нас несся кудрявый паренек на сером зайце. Его лицо выражало решимость спасти любимую из грязных лап ливералов. - Отведай-ка пули Пипкина, сопляк, - услышал я возле себя глубокий красивый бас. Я обернулся и увидел низенького щуплого мужичка с огромными черными выразительными очами и крупным носом. Он вскинул кольт и прицелился в Шушарика. Я ударил по пистолету и пуля разнесла в щепки рогатку Бабум в руках у Меламори. Пора было кончать это нелепое побоище. -Шурф, правая рука! – крикнул я своему другу. Тот важно кивнул, снял защитную перчатку с рунами с той руки, что не убивала, а лишь обездвиживала, и стал методично и головокружительно быстро парализовывать всех, кто принимал участие в вечеринке. Кроме нас, Тайных Сыщиков, разумеется. - Измена! – только и успел прокукарекать своим ломким голосом Джифа, как и он был обездвижен. Парализовать так же пришлось и зайцев, чтобы они не мешали нам и не затоптали случайно своих хозяев. Дальше была самая муторная часть работы: сложить всех фанатов шкурки Лунного Бычка в стройные ряды. Шурф носил сразу чуть ли не по десятку, мы с Нумминорихом прятали свой груз между пальцами и потом вытряхивали в нужном месте. Меламори почему-то пинала людей и лис в необходимом направлении. Но наконец и эта часть работы была выполнена. В самом конце мы красиво выложили двенадцать неподвижных скелетов. Потом я пускал в них во всех свои Смертные Шары и слышал, как разные голоса – почти детские, взрослые, тяфкающие, мужские, женские, безмолвные - заверяют меня в своей преданности. - Приказываю перестать делить друг-друга на ливералов и консерварторов. Отныне один лунный цикл будете делать из шкуры Лунного Бычка колбасу, а другой – консервы. И так и чередуйте. А теперь приказываю вам снять с себя чары оцепенения, наложенные Шурфом, и освободиться от моей власти. Как всегда после таких энергозатратных фиглей-миглей, силы внезапно оставили меня и я рухнул на траву, как подкошенный там же, где и стоял. Лежал под дубом и размышлял, не назвать ли этот Мир Аустерлицем и не заставить ли обращаться к себе «ваше сиятельство». Мысли мои текли неторопливо и приятно, как шампунь в рекламе. Вдруг я услышал характерный звук и следом ощутил соответствующий запашок. Я огляделся и увидел рядом с собой белобрысого мальчугана, глядящего на меня исподлобья. - Ты, наверное, малыш Фуньк? – ласково спросил я. - А ты откуда знаешь? – колупнул в носу Фуньк. -Да уж догадался, - пробормотал я. – А еще я знаю, что ты любишь гороховое молоко, а твою маму зовут Втулилла. Вот такой я колдун-малдун. Хочешь к маме? Малыш Фуньк кивнул. Я прищёлкнул пальцами, пустил ему в лоб Шар и велел чапать домой, а после освободиться от моей власти. Это было последнее, что я помню до того, как окончательно отрубился и заснул. Три полусотни с каждой стороны одних бойцов, да еще столько же ушастых рысаков. Это ж я где-то шестьсот шаров за раз выпустил. Мать моя кейифайка!.. - Живой! Да не, дохлый! Или шевелится? – очнулся я не от поцелуя любимой и не от аромата камры, а от тыканья палки в разные мои места. Иногда довольно интимные. Потому я разверз веки и попытался воссесть. Вокруг меня стояли малыши, подростки, бабульки и потасканные мужички. Было и несколько лисичек протестного и слегка испуганного вида. Судя по всему, меня отконвоировали на исходную полянку с узловатыми корнями дубов. - Мы хотим домой, в Угуланд, - ныли вот эти все, включая некоторые особо узловатые корни дуба. Легко ли пускать Смертные Шары вдали от сердца Мира, вдали настолько, что это вообще другой Мир? Да пофиг, без разницы. В этот раз я испустил порядка десятка полусотен магических зарядов, невольно представляя себя этаким малышом Фуньком с его гороховой артиллерией. И приказал этим пелегриммам Хумгата отправляться домой, а после этого освободиться от моей власти и научиться заводить себе больше друзей и интересов вне привычного круга. «И поменьше сидеть в тики-токах!» - откуда взялась в моей голове эта мысль, и что это за тики- токи, я не знаю, но прошамкал это какой-то старческий голос. Да и исчез. Ну, ок, так и будет в одном из Миров, никаких тики-токов, чем бы они ни были. А еще я уловил последнюю реплику Джифы, удаляясь от Мира Лис. «А с чего начать-то – с ливерки или консервов?...» - Ты можешь по-человечески рассказать, почему эти несчастные угуландцы оказались в Мире Лис, и все эти Джифы Саванхи и Волшебные Скелеты? – потребовала Меламори, как только погрузила свои шикарные губы в корытце с мороженым, с присыпкой из толченой скорлупы. Кальций! Количество перьев в волосах заметно поуменьшилось, а жаль, они ей шли. Нумминорих, Шурф, Мелифаро, Джуффин и Кофа молча присоединились к вопросу, но не нужно быть Тайным Сыщиком, чтобы заметить, что в двух парах глаз настоящего любопытства не было. А что было? Испуг? Насмешка? Об этом чуть позже. Я добыл из Щели между Мирами огромную сковороду жареной картошки с луком и кувшин простокваши и приступил к рассказу. - Когда я пожалел Джифу, несчастного зомбака, и пожелал ему отправиться туда, где он будет жив и ему будет хорошо, это было только началом. Он оказался на планете Лис, и ему, Магахонскому Лису, там реально было по кайфу. Но в какой-то момент паренек заскучал без своего разбойничьего ремесла, а тут как раз я расследовал в нашем Мире дело об очках Бакки Бугвина и так вышло, что найдя милого потустороннего зверька Лунного Бычка, который хотел, чтоб его погладили и к маме, я пожелал ему отправиться туда, где он будет среди своих и его будут гладить, словом туда, где ему будет хорошо. Мое желание по Бычку совпало с моим пожеланием Джифе, чтоб ему было хорошо. И Лунный Бычок отправился тоже в Мир Лис и стал там предметом борьбы, которую возглавил Джифа, и разбойнику опять стало хорошо. А уж как стало хорошо Лунному Бычку, которого все любили и гладили и считали своим, и не описать! А потом пришел Угурбадо, принес в наш Мир эпидемию анавуайны, и чтобы с ней справиться , мне пришлось наделить скелеты дюжины людей, погибших от этой заразы, сверхспособностями. Когда они разорвали Угурбадо на клочки и пустили их по закоулочкам, Темная сторона поспособствовала, чтоб мое пожелание этим скелетам оказаться там, где им будет хорошо, сбылось. К этому времени Сердце Мира уже усвоило, что «тамгдебудетхорошо» - это Планета Лис. И дальше, все, кому желали, чтоб он отправился туда, где будет хорошо, и он сам был непротив, и если все это происходило вблизи Сердца Мира – то все так и сбывалось. Вопросы есть? – я оглядел притихших коллег, пытавшихся скрыть жевательные движения челюстями. Лишь Мелифаро с причмокиванием всосал остатки простокваши из своей кружки и отерся кружевной оборкой. -Да. Я понимаю, почему так легко отправились в иной мир нищие, старики и бабники – по-настоящему они здесь были мало что держало. Но почему подростки и малыши? – спросил Мелифаро. - А тебе сколько было, когда ты с первый раз из дома удрал? – спросил я ворох кружева с торчащей посреди башкой последнего тома Энциклопедии Манги Мелифаро. - А ну да, пятнадцать лет, в школу еще не пошел… - Мои ребятишки сейчас тоже в этом возрасте и то и дело угрожают уйти к своим настоящим родителям, куманским халифам или Древним Магистрам. Но забывают через полминуты, мы женой с не успеваем и обрадоваться, - улыбнулся Нумминорих. - А вы бы реально обрадовались? – спросил я. - Да ты что! – от возмущения глаза Нумминориха стали круглыми и красивыми, как у буривуха. Один даже задергался. - Вот. А есть семьи, где такие ребятишки в тягость. И тогда желание двух сторон, помноженное на силу Сердца Мира и нареченный мной Мир Лис в Тамгдетебебудетхорошо, срабатывают буквально. Что касается подростков, то они для любого общества служили всегда чем-то вроде разведчиков. У них слаб инстинкт самосохранения, как у детей, а сил и ловкости, для освоения новых территорий – хоть отбавляй. И они еще не связаны необходимостью охранять и обеспечивать своих детей. А соседний ли это лес, материк или мир, или даже какой-нибудь неведомый цики-цок – это уже детали. - Еще будут вопросы? – опять прогундел я. Все молчали. - А у меня есть! – произнес я. – Куда делась мадам Жижинда? В Мире Лис ее не было! Мой вопрос прозвучал, как удар хлыстом по луже менкальего навоза. Все вздрогнули. Но вздрог двоих опять же был притворным. - Кофа, я не могу быть голословным. Чтобы доказать свои обвинения, мне нужна ваша помощь. Пожалуйста, превратитесь в меня, прямо сейчас! Это необходимо для следственного эксперимента! - Но я не могу так быстро! - растерялся Кофа. – То есть могу, но это будет очень грубое приближение которое мало кого обманет из тех, кто тебя знает. Зачем тебе это? - Но Кофа, вы же при мне сотни раз мгновенно перевоплощались в разных личностей! Пожалуйста, отбросьте эти свои профессиональные заморочки и просто придайте себе мой вид! Очень нужно! - Сравнил! У меня есть несколько десятков дежурных масок, в которые я за свою жизнь перевоплощался сотни, если не тысячи раз и теперь делаю это автоматом, легко и быстро. Но в тебя я еще ни разу не воплощался, поэтому мне нужно не меньше пятнадцати минут. Четверть часа потерпишь? - Нет, четверть часа – это слишком долго. Тогда в Мелифаро. Тоже нет? В Меламори или Нумминориха? Ну, а в Джуффина? Кофа смотрел на меня больными глазами. Он весь как-то сразу стал меньше и дряхлее. - Ты думаешь, что все понял мальчик, да? Так вот, ты ни куфага не понял. Все не совсем так. Да, я глупо сделал, что из озорства превратился на твоих глазах в Джуффина за какие-то доли секунды. И ты сделал правильный вывод: я, действительно завел привычку регулярно пользоваться личиной нашего пачтеннейшего начальника. И да, я приходил под этим видом в «Обжору Бунбу» и ел там ее паштеты и зажаристые пирожки с кружевной ароматной корочкой. И пил ее превосходную камру. А после этого… После этого я начинал громко и очень внятно объяснять солонке на столе, что все эти отмены кодекса и серьги Охола не пошли здешней кухне на пользу. Что камра чуть теплая и безвкусная, паштеты пресные, пирожки горчат и так продолжал, пока не доводил мадам Жижинду до истерики после чего она обрушивала на мой стол свой кулак и содержимое горшочков и кувшинов оказывалось на полу. Тогда Жижинда хватала меня и вытирала полой моего лоохи свой пол. В этом ты оказался как всегда случайно отгадлив, сэр Макс, нужно отдать тебе должное… - Да ладно, вы мне уже за это трубку свою отдали, должное можете оставить себе, - великодушно разрешил я. Сидел я в лучшем кресле кабинета шефа и потому был настроен на хорошее, доброе и вечное. Сначала это кресло занял, конечно Кофа, но к нему на подлокотник подсел Мелифаро весь в своих кружевах и обнаженных плечах, и Кофа с возмущенным шипениеем переместился на стул, а Мелифаро вначале попытался поерзать на коленях у Меламори, но она покащала ему кулак и парень вскарабкался на шкаф к Курушу да там и затих наконец. Кресло занял я. Ура. Но за выполнение уговора пришлось отдать Мелифаро трубку Кофы, хоть Мелифаро и завязал с куревом еще в детстве. А вот иметь трубку Мастера Кушающего-Слушающего ему почему-то показалось занятным. - А зачем вы так обижали владелицу нашего любимого кафе? И почему терпели, что вами вытирали пол? – спросил Нумминорих. - Это не Кофа обижал, а Джуффин. И пол мыли тоже им, в глазах окружающих, - сообразил Мелифаро. – Но зачем вы так подставляли шефа? Неужели его должность приглянулась? – глухо ищ-под капюшона спросил Шурф, до этого молчавший как буривух перед цунами. - У меня не было цели никого подставлять, - нервно рявкнул Кофа. – Просто мне надоела посредственная стряпня моего посредственного повара. У Джуффина есть Кимпа. Вы все ели его бутерброды, не так ли? Мы согласно потрясли головами. Кимпины многоэтажные бутеры – это что-то! - А моего повара, одного из лучших в Ехо, осмелюсь сказать, спровадил мой полоумный батюшка-призрак. Нормального повара при папочке брать в дом было немыслимо, пришлось нанять послушного, покладистого парня, способного выполнять батюшкины распоряжения. А потом приступ чадолюбия прошел, как чесотка у менкала после снятия шкуры, отец усвистал исследовать чудеса Вселенной, я же остался с поваром, чьи сомнительные прелести исчерпываются послушанием и покладистостью. - И вы решили переманить мадам Жижинду к себе? Но вы же сами неоднократно заявляли, что ее стряпня чересчур проста и незатейлива, - растеряно протянула Меламори. - Он готовил общественное мнение, – наконец разомкнул свои кеттарийские уста Джуффин. – Как мог такой гурман как Кофа не понять вечной кулинарной ценности кухонного творчества Жижинды? Естественно, он был из нас, да и из всего Ехо, пожалуй, самым горячим почитателем паштетов от Бунбы. И остаётся им по сей день. Но поклонялся он им тайно. Вам же он искусно внушал, что готовит Жижинда так себе. И водил по всяческим заведениям и угощал там разносолами, чтоб отвадить от «Обжоры Бунбы». По его замыслу, хозяйка заведения, заметив, что господа Тайные Сыщики стали реже у нее столоваться, а их начальник и вовсе ругает ее готовку, должна была, как всякий творческий человек, впасть в черную меланхолию, а тут подворачивается Кофа. Он хвалит все ее блюда, уверяет, что только он может по достоинству оценить ее шедевры и наконец, делает предложение: не распыляться перед невежественной толпой, а поселиться в доме знатока и готовить лишь для него. - А как же мы? – растерянно спросил Нумминорих. Все посмотрели на Кофу. Он сидел прямо, с высоко вздернутым мясистым профилем. Весь его вид демонстрировал полное отсутствие раскаяния. - Как только я разгадал кофины маневры, а это случилось сразу после того, как Жижинда, не успел я войти, велела выметаться вон, то понял, что нужно срочно принимать меры. - И чтобы мы не мешались под ногами у двух взрослых дяденек, занятых серьезными разборками, вы отправили нас в Мир, гдебудетхорошо? – спросил я. – Ведь там, в Мире Лис, переселенных реальных взрослых мужиков, приносящих казне пользу – не больше сотни было. Буривух накакал! Стоило кипиш поднимать. Куруш при этих словах проснулся и незаметно оглядел себя сзади. Успокоился и снова задремал. Ддуффин задумчиво осмотрел мой тюрбан, раскурил трубку и заговорил. - На самом деле, Гуриг действительно вызвал меня по поводу пропажи подданных. И дело, конечно же, не в налогах. У него есть информация, что существует заговор аристократов из разных государств. Они считают, что теперь, когда магия снова в свободном доступе, чернь и обслуга больше не нужны. Все сделают заклинания. И самые изысканные блюда и одежду, дворцы, амобилеры и самоиграющие музыкальные инструменты. Зачем теперь весь этот простой люд? Из-за них лишь грязь и смрад. Нужно их куда-то деть и оставить в Мире лишь так называемую «золотую тысячу». Вот такой незатейливый ход мысли. И Гуриг забил тревогу, так как нашему монарху дорог каждый его подданный, даже распоследний нищий. Любит он свое население. Мы услышали скрежет раздираемого металла. Это Меламори нечаянно порвала свою рогатку Бабум. А еще она пробормотала что-то про мать. Мы сделали вид, что ничего не заметили. Ведь именно ее мать, леди Атисса Блимм, чей древний род ведет свое начало чуть ли не от трилобитов, участвовала не так давно в заговоре с целью лишить простолюдинов права на магию. - Я, кстати, а так же Король, в список счастливчиков не входим. А вот Кофа у нас – избранный! – и шеф отвесил нижайший поклон мастеру Кушающему-Слушающему. - Вы думаете, Кофа затеял этот заговор, чтобы переманить к себе мадам Жижинду и никто не бы заметил ее пропажи, одной из сотен и тысяч? – ошеломленно спросил я. Все с невольным уважением уставились на Кофу. - Я совместил полезное с полезным, - пояснил Кофа. – возглавил заговор, чтобы его контролировать, держать, так сказать, руку на пульсе. И заодно планировал позаботиться о своих кулинарных интересах. Вот только все пошло не по плану. Люди начали пропадать, как оказалось с легкой руки сэра Макса, без участия в этом процессе заговорщиков. А главное – Жижинда и вправду исчезла. Но я подозреваю, что именно этот тип похитил мое несостоявшееся простое бытовое счастье! – и кофин указующий перст нацелился на Джуффина. Ухмылка вдруг исчезла с лица шефа. - Кофа, не шутите так! – взволнованно произнес он. – Не скрою, я планировал спрятать мадам Жижинду в своей особой комнате, пока утрясу с вами эту проблему. Но когда я пришел за птичкой, клетка уже была пуста. И на зов не откликается. Я чувствую, что она жива, но где находится сейчас – понятия не имею. Ее след обрывается прямо посреди кафе. Я думал вы утащили ее между пальцами в свое логово и окружили защитой от Безмолвной речи… - Господа, прекрасный день! – вдруг возвестил Шурф, материализуясь посреди кабинета под ручку с кем-то, укутанным в лоохи по самые брови, довольно красивые, кстати. Все посмотрели туда, где сидел Лонли-Локли до этого. Еще один главный магистр Ордена Семилистника, занимавший все это время скромное место в углу и подававший крайние редкие реплики и вообще признаки жизни, откинул бело-голубой капюшон и мы узрели взъерошенный чубчик над умненькими глазками и глумливо вываленный язычок Дримарондо. Не успели мы осмыслить весь этот балаган, как таинственная фигура тоже сдернула с себя капюшон («Лоохи с капюшоном!... Куда катится Мир!.. – простонал при этом Мелифаро, зябко кутаясь в кружева). - Мадам Жижинда! – разлетелся общий вздох восторга и облегчения под потолком кабинета, да и осел небольшим фейерверком на хохолке Куруша. Между тем хозяйка «Обжоры Бунбы» деловито вытряхивала из своей ладошки горшки, горшочки, гусятницы и соусники, жаровни и жаровенки с кастрюльками, котелками и мисочками. Изящные вилочки, черпачки, грубые деревянные ложки, щипчики. Все это вскоре было ловко разложено на столе. Однако никто не приступал к трапезе: пища пахла слишком… необычно, хотя и знакомо! Слишком вкусно и аппетитно! Однако Джуффин и сэр Кофа первыми очнулись от ароматных чар и вонзили свои приборы и зубы в хлебцы и паштеты с сочными овощами. Мы последовали их примеру. И знаете что? Так вкусно еще никогда не было. Ощущение, что вкус впитывался не только языковыми рецепторами, а всем телом. И это было такое вкусовое джакузи. Что-то в таком роде, точнее описать не могу. Это надо пробовать! - А оэму эо ахъет емъой стооой? – прочавкал Нумминорих. Точно, от блюд несло изнанкой Мира, как духами Хейлах от Дримарондо. - В блюда вместо соли и некоторых специй добавлен соленый ветер с Темной стороны. Выяснилось, что если зачитывать там стихи профессора Тактаго, ветер в определенный момент начинает рыдать и становится соленым. Эффект усиливаться в несколько раз, если читать их задом наперед. Я так и не понял причину этого интересного парадокса, то ли ветер так трогают эти строчки, то ли ему настолько противно их слушать. Мы еще некоторое время работали челюстями и наш мозг мог обрабатывать только ту информацию, что поступала от сосочков на языке. Мадам Жижинда взирала на нас, как птица Сыйсу на своих птенчиков: строго и нежно одновременно. Наконец, преодолев себя, я отложил сопротивляющейся рукой черпачок и озвучил общий вопрос. Мол, где вас, мадам, носило? - Я пыталась принять важное решение: броситься в Хурон, в виду профессиональной несостоятельности, либо пойти преподавать в школу технологию. Поскольку, я не являюсь ярко выраженной мазохисткой, то склонилась к Хурону. Так как быть владелицей кафе, видимо, мне уже было не дано. Поэтому я сняла фартук, выплеснула в окно остатки позавчерашних пумбовых щей по-иррашийски и шагнула за порог. Там стоял человек и нехорошо ругался ятидреным хряпом. Все повернулись ко мне, но я молча покачал головой, мол, я тут ни при чем. Тогда заговорил сэр Лонли-Локли своим ровным равнодушным голосом. - Я шел в библиотеку. Взял там томик стихов профессора Тактаго, так как его язвительные замечания на последнем заседании в «Трехрогой луне» показались мне довольно яркими и метафоричными. И я решил дать ему шанс. Однако, проходя мимо «Обжоры Бунбы» был облит пумбовыми щами. Их качество было превосходно, но манера подачи спорна. А когда я увидел, что несколько капель попали на библиотечную книгу, я неожиданно для себя выдал ругательство, которое использует сэр наш Макс в самых заковыристых случаях. Мы все покивали, зная маниакальное отношение Шурфа к книгам. - Я не выдержала и рассказала этому доброму джентльмену о постигшей меня внезапно профессиональной несостоятельности. И слегка оттерла его полой своего лоохи. А он сказал, что я просто, скорее всего переросла себя в рамках стандартной кухни и мне нужно двигаться дальше. А я сказала, что с удовольствием, но не вижу, куда. И тогда он взял меня за руку и мы шагнули в странное место. Но мне там очень-очень понравилось. Как кулинарка я сразу оценила потенциал и соленого ветра, и кисло-сладких сквознячков, и лучики бугиви, курмина и шашрана. Эх, да всего и не перечислишь! Я мазнула пальцем щи с лоохи этого сэра и немного поэкспериментировала с воздушными приправами и результат меня ошеломил! Я попросила господина Тайного Сыщика принести мне из моей кухни необходимые продукты и инструменты и ушла в поварской запой. Очнулась вот только что, когда добрый джентльмен пришел за мной. И вот я здесь! – мило закончила свою речь наша потеряшка. Джуффин строго посмотрел на Шурфа: - Ты понимаешь, что рисковал нашим национальным достоянием, когда проводил его на Темную сторону? А вдруг бы она не приняла мадам? - Во-первых, сопровождая послушников Семилистника, я научился довольно точно определять, является ли тот или иной человек персоной Изнанки Мира. От мадам к тому же веяло неслабыми задатками колдуньи. Удивительно, как мы, проводя так много времени бок о бок с этой достойной женщиной не замечали очевидного. А во-вторых, скажите честно: если бы вас постигла утрата возможности колдовать, вы бы сами не сделали все возможное, чтобы ее вернуть, даже с риском для жищни? А готовка такого великого профессионала – это тоже магия. Я содрогнулся, припомнив, как ужасно себя чувствовал, когда леди Агата скачивала себе мои магические способности. Как мы не сомневались, что доя Мелифаро лучше умереть от грез Гравви, чем лишиться руки и с ней части возможности колдовать. Как принцесса Капута готова была ради этого бросить всех дорогих ей людей, а Нур Иристан – наоборот, убивать кого попало. А вот как Джуффин смог годами жить, когда его настиг Бич Магов, вообще выше моего понимания. Нечто подобное ощутили и остальные присутствующие, а потому вопросов к Шурфу больше не имели. Мадам же собирала свои горшочки и мисочки, умудряясь строить глазки одновременно и Кофе, и Джуффину, и задевать бедром Шурфа, все трое галантно ей помогали, так что руки их то и дело встречались. Мы с Меламори и Нумминорихом наблюдали за этой собачьей свадьбой (да простит меня Дримарондо) и ухмылялись, как старые опытные жабы, глядя на неоперившихся головастиков. - Драть твою лису через северное болото, сэр Макс! – сказала Сотофа. На этом бы и закончить рассказ, но Сотофа продолжила. – Если тебе нужна женщина, то она тебе нужна. И скорее всего, такая женщина будет нужна еще много кому. На тебя тоже много кто претендует, и опасения леди Меламори, что встретившись с воплощением Агаты в одном из ее Миров, ты снова не попадёшь под ее чары небеспочвенны. В этом и вся прелесть! Я так и не понял, в чем вся прелесть, но решил не углубляться. Теперь когда наши отношения с Нумминорихом переживают свой расцвет, погружаться в эти сложности с женской психологией… Прочитав это завершение, Меламори довольно чувствительно ткнула мне пальцами в печень, поэтому завершу иначе. - Так в чем же разгадка вашего залоснившегося лоохи, сэр Джуффин? – спросил я сэнсэя. И тот зарумянившись изрек: - Мал ты еще, в такие темы вникать…