Свет безумия

— Дайн, успокойся. Это всего лишь тень, а не хиличурл, — обеспокоенно сказал Итэр, когда его спутник без малейшего колебания разрушил древнюю статую, из которой текла кристально чистая вода. — Мы здесь одни. Тебе нельзя нервничать, помнишь? — Старая привычка, — отбросив со лба прилипшие волоски, Дайнслейф вновь опустился в воду, игнорируя адскую боль в плече. Облокотившись о бортик, холодные синие глаза прорезали тьму и поглощали царящее в воздухе проклятье. — Я просто беспокоюсь о тебе. Ты слишком ценен для этого мира. — Ты уже это говорил двадцать пять раз подряд. Не вижу смысла возвращаться к тому разговору. Хранитель ветви лишь болезненно выдохнул и погрузился еще глубже, едва касаясь ступнями дна. Сейчас слова Путешественника резали не хуже боевой катаны и где-то в закромах своего разума он чувствовал горечь. Но только совсем немного. Близнец принцессы был последним лучом благодати, искрой благословения, которую Боги Селестии могли забрать у него. Он всегда ненавидел тихую Бездну с ее резкими, ровными склонами. Это было место, которое поощряло его склонность бояться. Нет, страх за себя давно отступил в тот самый день, когда он поклялся защищать свой народ от любых бедствий, закрывая своим плечом. Сумеречный меч прекрасно помнил, каким взволнованным выглядел его напарник Хальфдан, но благодаря совместным тренировкам, воспитавшим из мужчин воинов, все казалось чересчур красочным. Дворцовые стены предстали для них домом, а королевская знать — семьей. Наверное, каэнри’архцы слишком мозолили глаза «Верховному Порядку» Селестии; может неведомый резкий скачок в роботостроении и технологиях мешали планам Архонтов контролировать своих подданных, помешанных на глазе Бога. В любом случае, это случилось давным-давно. Нынешний и прошлый Страж отличались не просто своими взглядами на мир, но и идеалами. В данный момент ему почему-то хотелось более не подпитываться чувством мести, а вместо нее обнажить клинок и заслонить Жар-птицу от гипнотического дыхания хаоса. Ступни давно были растерты до крови, ведь покой и спокойная семейная жизнь не существовали для столь падшего грешника, как Дайн. Инадзума, Мондштадт, Ли Юэ, Сумеру, Натлан, Фонтейн, Снежная… Королевства богов, несмотря на красивую обертку, никогда не впечатляли окаменевшее сердце странника. Воздух являлся отравой, поэтому приходилось спускаться глубоко под землю, прячась, словно крот. Звезды постоянно лгали своим обманчивым сиянием, пока рык монстров не сотрясал горы, отчего две луны блекли и прятались за силуэт парящей Селестии. Когда ворота тюрьмы закрылись за ним, он увидел, что его кто-то ждет. Миновали столетия, прежде чем он понял, кто именно. Встреча с Путешественниками произвела первое неизгладимое впечатление и придало некий стимул бороться дальше. Их лики, манера общения, светящиеся крылья убеждали всех в том, что в Тейват прибыли никто иные, как великие духи по ту сторону Вселенной. Он не верил в судьбу, однако пройдя долгий путь с Солнцем и Луной, более ему было сложно не проявлять любопытство. Время шло здесь иначе: тягучая, почти липкая прослойка материи смешивалась между собой, вызывая аномальные трещины. Видимо, из них и вышли двое незнакомцев с вычурными одеяниями. Они не старели, а потому многие ошибочно воспринимали близнецов за подростков, хотя мозгами те явно были чуть ли не стариками. Впрочем, имело ли оно власть над ним? Присутствие Итэра всегда лечило те раны, те болезненные точки, которые сам Дайнслейф не мог излечить. — Ты злишься на меня за то, что я едва не убил твою сестру? — рассматривая потолок, мужчина задал этот вопрос с нотой безразличия, отчего блондин резко сел и нахмурился. Капли воды лениво скатывались по коже цвета слоновой кости, падая на гладкую поверхность, вызывая рябь. Идеальный и иногда резкий парень, подумал Сумеречный меч, всегда умудряется выглядеть привлекательным, даже если на лице отображается раздражение или злость. — Да. — собеседник отвел взгляд. Казалось, Итэр может припомнить произошедшее в самых мельчайших подробностях. — Тем более, что ты едва не снес ее голову с плеч. — Прости, — его голос слегка содрогнулся, но сохранял непоколебимое упрямство. — Однако у меня не было иного выбора, она собиралась навредить тебе. Ты сам видел, что от нее не осталось ничего прежнего. У нас и так нет много времени. — Я же говорил, что не поддерживаю ее выбор, пусть даже Люмин найдет ключ к решению проклятия твоего народа, но это не значит, что я позволю себе или кому-либо навредить ей. Закусив губу, юноша с громким всплеском выбрался из резервуара и облачился в привычный прикид для странствий. Одежда успела настрадаться сполна: от мелких слаймов до грозных вишапов тут и там можно было заметить клочки недостающей ткани, где-то разошелся шов. Будто тень, Сумеречный меч уже стоял наготове, и только влажные пряди выдавали недавнее купание в источнике. Итэра всегда впечатляла способность нового гида в том, насколько тот умеет быстро передвигаться и переходить в боевую готовность. Словно он замаскированный Страж руин, а не человек. Хотя, разве их вдвоем назовешь людьми?.. — Конечно, — профессионально улыбнувшись, Дайнслейф по-прежнему не отступился от своих принципов, а наоборот – попытался прикрыть свою жестокость моральной сказочкой. — Но кто с мечом придет, тот от него погибнет, Итэр. Я орудие в твоих руках, а не проповедник с псалмом, поэтому решаю сложные ситуации своим путем. Ох, Путешественник уже видел, что это за путь. Хранитель ветви, подобно Кэйе, не гнушался грязных приемов, и от его рук пали множество монстров и членов Ордена Бездны от мала до велика. Причем он игнорировал собственные шрамы, кровоточащие раны (порой даже переломы), выбивая из любого, кто посмел покуситься на блондина, всю дурь. Неоднократно лишь вмешательство последнего помогало вывести из состояния аффекта. Судя по крикам, Дайнслейф часто прибегал к заученной схеме: ломал сопротивление врага, не давая возможности уползти подальше. Если попадался противник с высоким интеллектом – использовал допросы на древнем языке. В общем, выжимал сведения как лимон ровно до момента, когда тот становился ненужным. Итэру не разрешалось находиться рядом со спутником в такие моменты, и приходилось догадываться, куда сбрасываются останки жертв. Друзья не могли никак им помочь: Люмин «любезно» распорядилась, чтобы любой выход из Бездны был запечатан любой ценой, дабы не упустить брата и предателя. Вездесущая Паймон осталась снаружи, когда случилась западня, поэтому единственный, кто досконально изучил малейшие ветки и мог помочь — Сумеречный меч. Запасы в рюкзаке быстро закончились, как и зелья, полученные ранее от Альбедо за проделанную помощь. Сырость сказывалась не на пользу здоровья парнишки, отчего спустя недельных брождений по остаткам уничтоженного города Путешественник находился в приступах кашля. Кристалл работал с перебоями, ведь подзарядить светом получалось не сразу и далеко не с первой попытки. Также отсутствие любого нормального человека в радиусе плачевно сказывалось на рассудке почетного рыцаря Ордо Фавониус. Каждый раз засыпая, он представлял лица тех, кто проливал свет в его приключенческую жизнь: Кадзуха, Джинн, Дилюк, Чжун Ли, Венти, Кли, Ке Цин… Список можно было продолжать. Впрочем, самый главный урок давно усвоен — иметь хорошие связи очень полезно. А иногда это еще и включает в себя приятный досуг. Конечно, Похитители сокровищ вечно портили малину, однако в боях получалось выплескивать все ненужное, и просто-напросто выпускать лишнюю энергию. Здесь же, в царстве и худшем кошмаре клаустрофоба, Итэр скорее подвергался риску подцепить какую-то заразу или погрязнуть во тьме: несмотря на силу Гео, роботы умудрялись пробивать защиту, оставляя страшные ожоги. Пришлось снять плащ и использовать лоскутки белой ткани для обработки раны (слизь слаймов помогала охлаждать кожный покров). В голове после битв гудело, словно от звона колоколов, потому Путешественник приучился к обеденному сну. — Беззащитный птенец. — слабо ухмыльнувшись, Дайнслейф накрыл парня звездной мантией и захрустел пальцами, размышляя, что делать дальше. По сути, дом уже никак не восстановить, бывшую спутницу невозможно вернуть, разве не лучше Путешественнику оставить свой план? Со стороны же видно, что им с близняшкой не получится свергнуть высший небесный порядок взмахом руки. Упрямство компаньона Стражу не понять: наверное из-за того, что ему довелось родиться единственным ребенком в семье. У путешественников из других миров свои правила, у Сумеречного меча — забытые законы Каэнри’арха. Предательство там расценивалось, как самый страшный грех, и каралось смертной казнью. Да, метод далеко не пацифистский, зато у жителей вообще не возникало мысли подумать о сотрудничестве с чужаками. Сбивало с толку также то, что пройдя сквозь множество знакомств и ситуаций Итэр по-прежнему вел себя слишком доверчиво. Порой излишняя доброта выливалась боком и история с Люмин не являлась исключением. Бездна — мертвый организм, паразит, присосавшийся и без того к неидеальному пристанищу, поэтому любой ценой необходимо избавиться от принцессы. Покуда есть высший разум – хоть полный потенциал заблокирован – будет вспыхивать пламя восстания. Это нельзя спускать с рук. Как Хранитель ветви, он не позволит никому причинить вред Древу... ... Или его объекту повышенного интереса. Уж лучше им веровать в Архонтов, молитвы которым не спасут даже в глубоком сне.

***

Поддерживать огонь в месте, близкому к пустоте, было невероятно сложно. Нет, недостатка древесины они не испытывали, но вот поддерживать сознание было сродни переправе на реке с крутыми порогами. Бегая глазами по почти полностью разрушенным стенам, мужчина специально оттягивал любой признак вхождения в быструю фазу сна. Простое прикосновение вначале насторожило и пробудило животные инстинкты. Впрочем, как выяснилось, зря. — Отдохни. Ты еле стоишь на ногах, — широко зевнув, Итэр закутался сильнее в плотную накидку. Судя по сонной тихой интонации, Дайн случайно разбудил блондина, когда подбросил пару сухих веток. — Моя очередь сторожить. Тебе ведь нужна энергия. — Нет. В прошлый раз все закончилось печально. Кроме того, ты – болен. Коснувшись половинки маски, Дайнслейф вздохнул, чувствуя в душе нарастающее беспокойство. — Я разбужу тебя в случае возникновения опасности рядом. Не переживай насчет меня – я привык. В ответ послышалась собственное голодное урчание желудка и смутившись, Дайн переключил внимание на грот не заметив, как к нему неуклюже прижался в поисках тепла Путешественник.

***

Время шло совершенно по-разному в отдельных уголках пещеры, поэтому их первоочередной целью являлся портал. Царапая на стене зашифрованное послание, необходимо было раньше Ордена Бездны расставить ловушки и сбить со следа. Словом, нужно было действовать аккуратно, иначе им обоим обеспечен билет в один конец. Очень тягостный и страшный конец. Выбраться на свободу звучало очень обнадеживающе. Искуситель на левом плече шептал с точностью да наоборот, намекая на возможный побег соучастника. Потом будет поздно извиняться за разбитый нос или сломанную ключицу из-за возможного конфликта интересов – ну не может он на ходу признаться в чувствах к светловолосому юноше! Выкарабкаются они из этой дыры, а затем? Ежу понятно, что друзья Итэра всячески попробуют поскорее забыть об инциденте и поведут в бар попивать виноградный сок. Вот только Хранитель не желал делить парня с кем-то еще: сидя за стойкой он видел нескрываемое обожание посторонних к новоизбранному рыцарю Ордена Фавония. Эхом проходил шепот одобрения и казалось, что рядом с Путешественником есть какое-то особое магнитное поле. То, чего Дайнслейф лишился, когда на него пытались надеть ошейник для послушания. Почему-то слушая песню барда Страж поймал себя на том, что выпивает третью чашку Вечернего часа. Молоко неприятно горчит на языке и Итэр переключил внимание на красноволосого владельца таверны. Пальцы опасно сжали хрупкий стакан и, похоже, Чарльз не вовремя подметил, что господин Рагнвиндр решил расширить свой и без того большой бизнес в Городе свободы. Ну конечно – богатый холостой мужчина с богатой родословной куда более привлекателен для сердец юных девушек и парней, чем выходец из уничтоженной нации, вынужденный ночевать в дешевых мотелях. Если бы не условия, Страж просто бы выхватил почетного рыцаря подальше от любопытных глаз, а так ему приходилось терпеть; снисхождение, как правило, ограничивается парой хлипких заборов. Благо, маленькая спутница вовремя запищала о парочке рыбных бутербродов и Путешественник вежливо прервал диалог, направляясь к Дайну. То, как парень безостановочно извинялся за ожидание умиляло, особенно это нервное покусывание нежных губ. Окружающие предметы и люди отошли на второй план, и Сумеречный меч любовался каждым изгибом худого тела, представляя в голове самые смелые картины. Он чувствовал себя грешником, павшим, недостойным запятнать чистоту представшего перед ним ангела, и позволить кому-то прикоснуться тоже не хотелось. Да, он придушит любого, кто сделает это. «Контроль... Держи контроль, иначе жечь будет не только руку», — шептал подсознанию Хранитель, когда мерзкий рыжий фатуец дружески похлопал светловолосого по плечу. Маска демона выглядела довольно театрально: в случае Стража сущность сама готова меняться с безобидной до хаотичной. «Они всего лишь друзья. Он не знает истинную историю Путешественника, его секрет». В конце концов, он любит азарт. Как же приятно будет улыбнуться последним, когда эти несмышленые дети осознают свою ошибку: Дайнслейф встретил близнецов раньше, чем конкуренты даже появились в Тейвате. С Люмин их связывали общие стремления, а вот ее старший брат куда смышленее и симпатичнее на лицо. За юным рыцарем будущее, и кто знает – может его сил достаточно для того, чтобы взойти на Селестийский престол? Тогда они создадут явь, где не нужно беспокоиться о равенстве... ... И бессмертие. Сколько же забавных вещей можно воплотить, не боясь смерти: путешествовать, мечтать, заставлять Итэра кричать его имя, утопая в наслаждении, пока он пробует соки столь спелой вишни первым. Метит шею, ключицы, бедра, только чтобы никто не смог подарить подобное удовольствие во второй раз. Идеальный план. Звук упавшего камня привлек внимание вялых на первый взгляд чудищ, и те ориентировочно направились туда, чуть подальше от уцелевшей колонны. Полагаясь на эффект внезапности, двое воинов обнажили клинки мечей и начали отбиваться от яростных магических вмешательств и арбалетов. Сражение происходило в достаточно экстремальных условиях: стены вибрировали от ударов так, что в любой момент кто-то рисковал оказаться под завалами. Под ногами всерьез трескалась земля, Сумеречный меч едва удержался на месте. Благо, есть отличная реакция тела. Пока через агонию Страж использовал темную силу, Итэр отбивался от опасности настолько отчаянно, что сама судьба расплакалась бы от столь жалких попыток. Бедный шарф был разорван в клочья и герой с опозданием смекнул, что все же стоит уберечь метку от смертоносных когтей. Как назло, поле битвы представляло собой болотную трясину, и ноги увязли в страшном сгустке негатива. Ухватившись за деревянный посох, юноша как котенок цеплялся за возможность остаться сухим и невредимым. Грязевые ванны — не горячие источники, тем более, что почистить одежду возможности не предоставлялось. Вдруг послышался лязг цепей: исполинского вида ящерица открыла широкую пасть, намереваясь сожрать любое движущееся существо. Издав рев, зараженный василиск набрал скорость и потолок опасно задрожал, послышался лязг и треск массивных кристаллов, освещавших путь. Свернув вправо, Путешественник понял, что угодил в тупик: вокруг только полые стены и темнота. Минуточку… Ведь это может сработать! Из горячих ладоней сразу вырвались две стихии и, оттолкнувшись от поверхности, парнишка запрыгнул на чешуйчатую спину. Удерживаясь, словно наездник, он дернул за пластины на щеках и направил неконтролируемого прямо на препятствие. Преграда тут же разлетелась мириадами камней, заставив пресмыкающееся потерять координацию и равновесие. Резцы едва не прокусили голову, и только тупой меч смог уберечь от ужасных последствий. Итэр вскрикнул, но не потому что скатился вниз с туши, а потому что потерял верного друга. Сколько раз это чудо мондштадской ковки выручало в передрягах, когда прототип переплавлял Старый Чжан в Ли Юэ. Весь в зазубринах, словно закаленный ветеран в войне, несмотря на треснутое древко продолжал излучать отвагу. Нынче это были лишь разбитые осколки мечты. Видимо, с уходом Люмин ушла не только луна, но и солнце. Они застряли в измерении без света. Соскользнув вниз, он перекатился и на секунду сознание утекло из под ног. Под правым боком потекла кровь – рана открылась. Почудился запах осенней листвы и щебета птиц, но резкий хлопок быстро вывел из иллюзии мыслей. Рефлексы и постоянные битвы научили странника приходить в себя даже в самых сложных ситуациях. Способности сейчас практически не слушались его внутренним указаниям, поэтому в дело пошла рукопашка. Итэр заметил знакомый блеск и схватил серебряный кинжал, валявшийся неподалеку возле черепа; он помассировал его пальцами, исследуя остроту оружия. Как и ожидалось, лезвие было идеально заточено, и юноша нанес сокрушительный удар по глазу шамачурла. Однако невысокий противник смекнул, что подсечка — славная возможность ослабить и без того уставшего путника. Светловолосый герой почувствовал, как по спине током прошлась боль и неистово закричал. Магия Дендро отравляла и без того затхлый воздух, а деревянная палка осыпала позвоночник агрессивными тычками. Ох, лучше бы несчастный, проклятый Архонтами монстр этого бы не делал. В ледяных синих глазах промелькнуло все: злость, страх, беспокойство и бурлящая ненависть. Руки сжались в кулаки, а из горла вырвался рык. Вены на прокаженной руке вздулись и неприятно ныли, но сила забурлила вихрем, словно от искры. Будто ураган, Сумеречный меч свернул шею магу. Тело тряпичной куклой упало на пол и Дайн закрыл ладонью глаза. Из горла предательски вырывался жуткое хихиканье, пока с ладоней стекала густая вязкая жидкость и капли окропляли камни. То, что он сдерживал слишком долго, осуществилось из-за глупого рока судьбы. Это был его бывший товарищ. Возможно даже защитник, как он. Но почему-то это не волновало. В приоритете стояло не допустить кончины столь необычного паренька с крыльями, а не эхо прошлого. Шаги удалялись. Чтобы спасти его жизнь, ему пришлось совершить насилие. Превратить врага в бесформенную массу, переломать кости с характерным звуком, выпотрошить внутренние органы и измазаться в остатках. Совесть кричала об ошибке, подсознание — о победе. Чистое золото окрасилось в чернильный цвет, а зрачки сузились, как у хищного волка. Дайн полагал, что умер в тот самый период, когда «Небесный Порядок» танцевал, пока невинные отдали жизнь за Родину. Он не уверен, что сможет прожить в одиночестве хотя бы месяц. Ему нужен свет в царстве, куда никогда не доходили лучи. — Что такое? — Сумеречный меч пытался разжать окаменевшие тонкие пальцы Путешественника, но выходило плохо. — Эй, смотри на меня, не теряй сознание! Медовые глаза мутнели с каждой минутой; Дайнслейф с очевидным волнением не знал, как поступить. Отвлечь? Да, это будет единственным выходом, дабы не потерять его. Странник не является садистом, который любит боевые речи и купаться в реках крови. Наклонившись, Сумеречный меч прижал юношу спиной к твердой опоре и слизал языком выступившую на жилке влагу. Глаза Итэра испуганно расширились, он пискнул, но не отодвинулся или сопротивлялся. Послушно направив взгляд в потолок подождал, пока труп уберут с поля зрения. Затем его немного грубо развернули и взяли за щеки. Прежде чем Путешественник успел что-то неуверенно промямлить, в его рту активно хозяйничали, требуя ответа. Ресницы дрогнули, и с тихим стоном он подался вперед и просто сдался. «Когда все остальное отпало, осталась только одна истина». Ему нравилось происходящее, ему нравился Дайнслейф. Довольно замычав, блондин обхватил руками шею, чувствуя приятное разлившееся тепло по организму. Если это — последнее мгновение, то Итэр, по крайней мере, не жалел, что события развернулись именно в это русло. Если подумать, то Хранитель ветви страннику казался довольно загадочным, но верным компаньоном. Они никогда не сбивались с указанного маршрута – Дайн словно имел все разгадки при себе, отчего Итэр не боялся доверить ему свою жизнь. Блин, да он запросто готов отдать всю накопленную мору, желая отплатить мужчине за проявленную доброту. Дайн никогда не грубил, был учтив и всегда предоставлял весомую помощь, пока другие нарекли Путешественника мальчиком на побегушках. Благодаря каэнри’ахцу, он нашел свою сестру и почти уговорил встать на путь истинный. Все в результате сводилось к одной личности, которая… Любила? Им стало неимоверно жарко. Из губ вырвалось: – Пожалуйста, еще. Кивнув, Дайнслейф нажимал на заветные точки, притягивал, прикусывал, ласкал с некой невиданной страстью. К счастью, ночи научили его дарить временное утешение и со временем Итэр едва не задохнулся от возбуждения. Любое резкое движение вызывало хриплые крики, а прикосновение — дрожь. Почему бы им не помочь себе самим, после того, как с ними обошлись? Хотя бы на мгновение просто забыться. Не быть героями, а обычными смертными. «Можешь ли ты забрать меня и никогда не позволить вернуться? Можешь ли ты обнять меня и пообещать, что все будет хорошо? Можешь ли заставить все мои проблемы исчезнуть? Можешь ли ты любить меня так же сильно, как я люблю тебя?» — мысленно спрашивал юноша, пока ласкал местечко за ухом. Рваные вздохи звучали, как неозвученное подтверждение, и их уста слились вновь, перемешивая вкус мяты. Облаченные в длинные перчатки, руки скользнули вниз, огладив живот. Дразня и прикусывая кожу, он дорожкой поцелуев провел от живота до подбородка, а затем дошел до бока. Издав громкий отрезвляющий всхлип, рыцаря будто пронзило тысячами молний. Дайн застыл, видимо прокручивая произошедшее снова и снова, заодно увидев увечье. Встретить Путешественника было судьбой, стать союзником — выбором, но влюбиться в него было умопомешательством. — Ты — моя единственная причина идти дальше. Позволь мне стать для тебя домом. Не уходи. Даже сейчас Итэр сумел уловить знакомые ноты горечи в голосе Хранителя. Коснувшись темной маски, блондин старался запомнить его лицо как можно лучше. Вдруг спустя столько лет путешествий он умудрится забыть? — Ты ведь понимаешь, что я — балласт? Без моей изначальной мощи я не смогу поднять нас наверх. Мы закончим здесь, как два идиота. Оставь меня. — равнодушно прошептав, Путешественник закашлял, игнорируя жгучую боль. — Как два влюбленных идиота, — шутливо проворчал любовник, не давая окончательно заснуть. — Зато мы вместе. И разве я не забочусь о тебе? Взглянув на звездные зрачки, Итэр слегка улыбнулся. Он соскучился по дому, космосу и чайнику, где его ожидал дворецкий Пухляш. Он до ужаса боялся маленьких пространств, и она знала. Так часто Люмин и выигрывала различные игры: заманивая близнеца в неудобные места для пряток, девочка способна была довести до плача, казалось бы, смелого мальчика. Впрочем, парень признавал эту боязнь пустоты. Неспособность проявлять эмоции заставляла кричать в пустоту от осознания, насколько бренным был любой мир. Они давно выросли, а забава не утратила первоначальный смысл до сих пор — заставить почувствовать жалким. Он беспомощно смотрел, как за ней закрывается дверь. Почему она бросила его?.. Неужели их семейные узы не были крепкими, как Итэр считал ранее? ... Нет, невозможно. Тогда почему хочется бросить ей вызов? Показать, что она — не принцесса? Что Бездна — преисподняя? Тейват пусть и рассыплется пылью, однако блондин обещал цветам, что вернется только с близким сердцу человеком. Чего бы это не стоило, он вернет Люмин. Даже ценой своей смерти. Даже ценой привязанности к бывшему королевскому Стражу. «Я найду ее и приведу домой, обещаю». Что ж, он взял клятву с Дайна и, возможно, все сбудется в точности с его мечтой. Вход в туннель был их единственным выходом. Приподняв слабое тело, Дайнслейф, скрипя зубами, прорывался вперед. Невидимая морозная мощь рвала его звездный плащ, но он продолжал прижимать своего раненого феникса, скрывая того в своих объятьях обещанного уюта. — Ты уверен, что сможешь выстоять? Не страшно? — болезненно выдыхая, белокурая голова странника мягко упиралась в грудную клетку Стража. Реальность рассыпалась перед веками и лишь чарующий голос Хранителя ветви доносился в его ушах. Дайнслейф что-то хрипло прошептал, отчего по пещере прокатилась волна безудержного смеха. Темнота поглотила обоих, вырисовывая на потолке узор золотых перьев. Его свет безумия погас.