Он не лучший, но очень старается

      Тихая тёмная ночь накрыла Облачные Глубины. Везде царил покой и умиротворение, в небе светила полная чистая луна, даже редкие тучи не заслоняли её. Изредка раздавались негромкие потрескивания сверчков, которые тут же уносил прохладный летний ветерок. Мирная ночь была прекрасна.       Небольшой лучик лунного света, подобно дымке, пробивался сквозь шторы цзинши и слабо освещал две фигуры, крепко спящие в объятиях. Казалось, ничто не способно нарушить покой и разрушить столь чудную картину.       Вэй Усянь резко распахнул глаза и подскочил на месте, поспешно пытаясь подняться с мужа. Подобные действия явно не могли позволить продолжать спать дальше. Лань Ванцзи сонно проморгался и удивлённо уставился на Усяня, который пытался выпутать из одеяла ногу. — Вэй Ин, что такое? — В голосе слышались теплота и волнение, Ланю не раз приходилось успокаивать мужа проснувшегося от кошмаров. — Почему ты проснулся? — Талисман! — Усянь наконец-то выпутался и шлёпая босыми ногами побежал к столу. — Я понял! Мне приснилось, как его закончить!       Лань Чжань вздохнул. Он рад, что Вэй Ин подскочил посреди ночи не из-за кошмара, но неужели талисман не мог подождать? Не мог. Он и сам знает, что к утру сон был бы полностью забыт. Да, и не в первой ему, наблюдать такое, хотя обычно Усянь подскакивал максимум через час после того как они ложились. — А, где же это? Куда я закинул кисть? — Вэй Усянь продолжал носиться по цзинши и в панике копошиться в вещах. — Она же лежала тут?       Ванцзи вновь тихо вздохнул и поднялся с постели. — Вот, — Мужчина отодвинул стопку листов со стола и протянул потерянную кисть. — Ох! Спасибо, Гэгэ. — Вэй Ин тут же выхватил её и с усердием начал что-то писать.       Лань понаблюдал за этим пару мгновений и ушёл к полкам, достал новые чернила и прихватил киноварь. Баночка с которой как раз вовремя оказалась на столе, ведь именно в этот момент Усянь начал составлять пробный образец талисмана.       Ванцзи же чуть поодаль растирал чернила, ведь прекрасно знал, как скачут мысли в неспокойном творческом разуме супруга. — Почему не получается? — Голос прозвучал с лёгкой ноткой отчаяния. — Во сне всё работало? Лань Чжань, почему у меня не выходит?       Лань тут же оказался рядом и внимательно просмотрел записи, почерк был хаотичным, а иероглифы спросонья скакали. — Тут ошибка, — Мягко указал он на один из элементов в теории массива. — Попробуй другой символ. — Ох, точно! — Усянь поспешно хватает новый лист. — Ты гений!       Лань Ванцзи довольно щурится, получив в щёку поцелуй благодарности. — Так-то лучше, сейчас всё должно сработать! — Угу, — Ванцзи позволяет себе вольность обнять мужа и положить подбородок ему на плечо, когда понимает, что тот больше не собирается никуда бежать. — Это тот талисман, который ты придумал на прошлой неделе? — Да, младшие говорили, что им тяжело даются подобные массивы и энергии много уходит. Если у меня получится упростить его, то будет прекрасно!       Лань слегка улыбается и почти успевает задремать, когда раздаётся победный и крайне гордый собой вскрик. — Получилось! — Глаза Усяня прямо-таки сияют, когда он поворачивается к нему. — Молодец, — В награду он получает лёгкий поцелуй в кончик носа. — Спать? — Ох, не думаю, что уже смогу уснуть… — Вэй Усянь неловко потирает затылок. — А тебе уже скоро вставать. Давай ты ляжешь, а я схожу проверю талисман и приготовлю завтрак.       Лань Чжань слегка хмурится в ответ на подобное предложение. — Ну-ну, мне никуда не надо сегодня. Я посплю днём, а у тебя ещё лекции, — Вэй Ин усмехается и тыкает пальцем в складку между бровей. — Не капризничай, а ложись спать. — Я обязательно проверю, чтобы ты поспал, — Ванцзи вздыхает и сдаётся. — Хорошо, спокойной ночи. — Мгм, — Поцелуй в лоб столь нежный, что приходится приложить усилия, чтобы не утянуть супруга к себе.       Тихо скрипит дверь, когда Усянь выходит из цзинши.       За столько лет Лань Чжань привык ко многому. Привык не бояться засыпать один, не бояться, что он исчезнет. Привык успокаивать его, когда приснился очередной кошмар, привык понимать без слов, привык к смеху и слезам без повода. Привык к неожиданным безбашенным идеям и шалостям. Но сколько бы времени ни прошло, его сердце так и не смогло привыкнуть, и всё также заходилось в бешеном ритме от одной лишь мысли о Вэй Ине.

***

      Вэй Усянь заходит в цзинши держа в руках поднос, солнце ещё даже не встало. «И моё Солнце тоже.»       Лань Ванцзи же тихо лежит и не подаёт виду, что уже проснулся. Что не спит уже минут десять, а просто лежит и ждёт, когда Вэй Ин его «разбудит».       Поднос опускается на стол. — Лань Чжань, — Мужчина мягко касается чужого лба и убирает прядь волос за ухо. — Пора вставать. Ну же, милый, детишки ждут, когда их Ханьгуан-Цзюнь проведёт у них урок.       Ванцзи мысленно считает до пяти, дожидается, когда его поцелуют пару раз в щёки и нос, и лишь после открывает глаза. — Доброе утро. — Доброе утро!       Яркая улыбка — первое, что он видит. «Ах, какое прекрасное утро.»— Невольно мелькает мысль. — Твой завтрак уже ждёт тебя, но сначала ванна! — Вэй Ин строго хмурится и машет пальцем. — Мгм, — Ванцзи тянется за привычным утренним поцелуем и направляется к бочке.       Бочка полна тёплой водой, пахнет маслами, а на поверхности плавают розовые лепестки. Рядом лежат полотенце, мыльный корень и масла, которые он обычно использует для волос. — Ванна с нежными лепестками для моей принцесски! — Уши Лань Чжаня краснеют на подобное прозвище. — Надеюсь, твой дядя не заметит, что я общипал клумбы у библиотеки для этого.       Ванцзи еле сдерживает смешок. — Лань-гэгэ, какое ханьфу хочешь надеть сегодня? — Слышится звук открывающихся створок шкафа. — Любимое. — Ох, у кого-то сегодня чудное настроение? — На ширме появляется одеяние светло-голубого оттенка.       Не то чтобы у Ланя и правда были какие-то предпочтения относительно одежды, но… Вэй Ин всегда тоскливо вздыхал на его белые ханьфу. «Лань-эр-гэгэ, неужели нельзя найти что-то менее траурное?»       И… «Боже! Замри, или моё сердце сейчас остановится. Я не выпущу тебя в таком виде, тебя же уведут!»       И… «Ты так потрясающе выглядишь в голубом, что я хочу тебя раздеть!»       И… «Ах, это ханьфу такое мягкое! Так приятно тебя обнимать! Давай постоим так ещё немного, я не хочу тебя отпускать.»       Ванцзи вылезает из бочки и вытирает волосы, когда Усянь с привычной улыбкой появляется перед ним. — Давай-ка тебя оденем! — Мужчина ловко застёгивает ханьфу по всем правилам, так, что никто при всем бы желании не смог найти недостатки. — Я приготовил тофу и рыбу с овощами. — Мгм, хорошо.       Лань Чжань чуть наклоняет голову, позволяя повязать ленту и закрепить гуань. Позволяет он и потянуть себя за руку к столу, и усадить тоже.       Взгляд скользит по тарелкам и невольно останавливается на бумажном свёртке. Ягоды и дольки мандарина в сахаре… Его любимые… — Вэй Ин, — М? — Усянь продолжает как ни в чём не бывало разливать чай. — Ты был в Цайи? — Ох, мне было скучно. Вот и решил сбегать и купить тебе немного сладостей. Или не хочешь? — Хочу, — Поспешно отвечает Ванцзи и берет в руки чашку.       От чаши поднимается пар и разносится нежный аромат жасмина. — Лань-эр-гэгэ хочет, чтобы я его покормил или мне просто скрасить трапезу беседой? — Сам, — Краткий ответ, но большего и не надо.       Лань Чжань знает, что его поймут. Вэй Ин всегда понимает. — Хорошо.

***

      Усянь тихо насвистывает известную только ему мелодию и собирает посуду. Его муж только недавно ушёл в класс, где его уже ждали младшие. Рука замирает, когда дело доходит до чашки с чаем. Чистый, прозрачный и ароматный…       Вэй Усянь никогда не умел заваривать чай. Да, он и не любил его. Он всегда пил вино, разбирался в нём, мог по запаху определить лучшее. А чай… Ему не было разницы какой. Дешёвый или дорогой? Он не видел разницы. Раньше он пил его с шицзе или на ужинах с семьёй Цзян. Даже на мероприятиях он всегда выбирал вино. До чая ему никогда не было дела, но…       Лань Чжань не был общительным. Гостей у него не было, лишь изредка дядя или брат, но даже так. Чай всегда заваривал Сичень, даже если это был не совсем вежливый поступок со стороны Ванцзи. Конечно умения в чайных церемониях его мужа были крайне скромны. Ровно на том уровне, чтобы не назвать их ужасными. Усянь не задумывался об этом. Пил чай, который наливал ему Лань Чжань и не замечал.       Пока однажды не вернулся чуть раньше ужина и не застал того, накрывающим на стол. Тарелки с едой уже стояли и его муж заполнял пиалы чаем. Ничего необычного. Пока уверенные обычно руки не дрогнули, чай пролился мимо, а на лице Ванцзи выступило выражение такой сильной досады, что заметил бы любой. И тогда Вэй Усянь заметил… Как поджались с обидой губы, чуть красные обожженные кончики пальцев, глаза с осуждением направленным на самого себя. Вспомнил все разы, когда Лань Чжань подавал ему чай, по всем правилам чайной церемонии, с присущей ему лёгкостью и элегантностью. Вспомнил и непонятный шок на лице Лань Сиченя при виде этой картины.       Пазл сложился быстро. Боже, как же сильно Вэй Усянь любил своего мужа! Лань Чжань никогда бы не показал слабость, стремился всегда быть идеальным во всём. Раньше у него не было гостей, не было необходимости, но сейчас? Мог ли он позволить себе оказаться в столь неловкой ситуации, неспособный даже налить чай супругу?       Поверхность чая пошла рябью, и Усянь удивлённо уставился на своё плачущее отражение в кружке. С того случая прошло уже столько лет. Ох, он и правда стал жутко сентиментальным. Но после одной смерти, разменяв уже четвёртый десяток, после стольких лет брака, просто думая о том, сколько мелочей делает для него Лань Чжань, он чувствовал себя по уши влюблённым подростком…       Вэй Усянь отпускает чашу и та со звоном валится на стол, а мужчина срывается с места и переходит на бег. Ему нужно к мужу. Его сердце остановится, если он сейчас же не увидит его!       Усянь не любил чай и не разбирался в нём, но он любил Лань Чжаня. Ванцзи любит чай. Зелёный с жасмином, без сахара, заваривать не более пяти минут, чтобы он не был слишком крепким, но достаточно ароматным. Вэй Ин научился разбираться в чае. Научился выбирать тот, что понравился бы ему, научился его заваривать. Научился различать эмоции на любимом лице, старался запомнить каждую мелочь. Любое предпочтение, всё что нравится или неприятно его мужу.       Столько людей за две жизни просили его поменяться, сделать что-то. Вэй Усянь всегда пропускал эти просьбы мимо ушей, он терпеть их не мог! Да, со стороны это выглядело высокомерно, но он ненавидел их. Даже если он и менял в себе что-то, то лишь скрепя сердце. Да, это глупо и по-детски, но обида всегда скручивалась в комок и не отпускала. Всем нужен был кто угодно, идеальный ученик, прилежный адепт, кто-то ещё. Он мог бы им быть, но… Никто никогда не хотел видеть его. Вэй Усяня, маленького а-Ина, да кого угодно! Именно поэтому он терпеть не мог, когда его тыкали носом во что-то. Просили поменяться, но не хотели видеть настоящего Вэй Усяня.       Но Лань Чжань никогда ни о чём его не просил. Кто бы что не говорил, но наивной душой или глупым слепцом его супруг не был никогда! Ванцзи знал о его недостатках. Знал, что он никогда не сможет соблюдать все правила, никогда не сможет быть достойным благородным супругом, которым хотели его видеть. Знал, что он вспыльчив, знал, что он не уйдёт со своей кривой дорожки. Знал, сколько всего он совершил. Во многих его грехах не было его вины, но это не меняло сути! Он совершил столько всего, что назвать его хорошим язык бы не повернулся! Прекрасно понимал, что он может сорваться опять, накинуться на какого-то главу клана из-за непонравившихся ему замечаний. Знал, что он никогда не был чистым и хорошим. Но даже так, он любил его. Просто так... Не нужно было меняться, он любил его таким, какой он есть.       Принимал каждый недостаток, знал о всех минусах и никогда не просил быть другим. Никогда не ругал, не отчитывал, несмотря на замечания других. Ни разу не выказал и капли недовольства. Именно поэтому Вэй Усянь всегда пытался быть лучше для него, пытался измениться. Он был готов сделать что угодно, стоило бы Ванцзи попросить! Но Лань Чжань никогда ничего не просил.       И Вэй Усянь делал всё сам. Какая ирония! Когда все просили, он бунтовал, но, когда Лань Чжань не произнёс и слова, он сам хотел измениться. Старался не нарушать так много правил, научился готовить еду, которую бы мог есть супруг, научился выбирать ему чай. Научился заплетать традиционные причёски Гусу. Научился застёгиваеть одеяния Лань Чжаня так, что ни одна душа не смогла бы придраться. Он старался быть лучшей версией себя, старался отплатить за все мелочи, что делали для него.       Усянь быстро бежал по белой каменной дорожке в сторону учебных комнат, а в голове роились тысячи мыслей. «Вы единственная ошибка, которую Ванцзи совершил»       Слова Лань Сиченя сказанные в порыве гнева засели глубоко в сердце на долгие годы. Долго терзали его, всплывали в сознании каждый раз, когда он не оправдывал свои же ожидания. Он и правда был ошибкой. Именно поэтому он так старался это исправить, стать лучше, чтобы никто больше этого не сказал. Чтобы Лань Чжань никогда не пожалел… «Усянь.» «Да?» «Вы с Ванцзи похожи. Когда ты исчез, казалось, что умерло и его сердце. Ванцзи жил день за днём, но ничего его не трогало. Его взгляд был пустым. Но потом… Ты делаешь его счастливым, Усянь. Ты наполняешь его жизнь смыслом. Ты делаешь его лучше, а он делает лучше тебя. Вы оба стараетесь друг для друга. Только ты заставляешь его по-настоящему сиять. Вы оба сияете друг для друга. Спасибо тебе, ты лучшее, что могло бы быть в его жизни.»       Усянь резко распахнул дверь в класс, и на него тут же обратились десятки удивлённых глаз. — Лань Чжань!       Лань Ванцзи еле успел отложить книгу, когда его заключили в крепкие объятия. — Вэй Ин, что ты..? — Мужчина замолкает, когда чувствует влагу на плече и слышит тихий всхлип.       Не обращая внимания на взгляды, он подхватывает мужа и выходит из класса, закрыв за собой дверь. — Вэй Ин, что такое? — Лань пытается заглянуть в лицо любимого. — Почему ты плачешь? — Л-лань Чжань, — Голос звучит с надрывом и срывается на очередной всхлип, когда Усянь поднимает голову. «Пойми, пожалуйста, пойми. Я не смогу сказать. Просто пойми, ты же всегда понимаешь!»       И Лань Чжань понимает, обнимает так крепко как только может, гладит по волосам и тихо шепчет: — Всё хорошо. Ты можешь плакать сколько хочешь, если надо. Не сдерживайся. — Люблю, я так сильно тебя люблю! — Усянь утыкается в плечо мужа, размазывая сопли и слёзы по мягкой ткани. — Люблю тебя. — Я люблю тебя, а-Ин. Ты самый лучший.

***

— Эй, а у нас вообще будет урок? — Цзинъи! — Что? Сычжуй, твои родители долго будут там обжиматься или как? — Не знаю. — Агрх, у них когда-нибудь закончится этот медовый период? — Не думаю. — Они женаты уже почти десять лет!