Прощение

      Резкая неприкращающаяся боль во всем теле не давала покоя австрийцу уже какой день. Да какой день?! Неделю, а может и месяц! Поначалу она была совсем незаметной, лёгкий дискомфорт во всем теле, как будто он упал с дерева и поранил коленку, а сейчас же все изменилось… Уже много времени его беспокоит жуткая, жгучая и тянущая боль везде, даже изнутри, и ничего от неё не помогало. Самые сильные обезбаливающие оказались бесполезны. Правда АВи все равно продолжали давать морфий, чтобы хоть как-то убрать боли, но это ни на каплю не облегчало его жизнь. Справиться со всем этим помогал только рассвет, потому что именно с его приходом вся боль почему-то исчезала.       Но эта роковая ночь оказалась исключением. Стоило Империи закрыть глаза, и вся боль возвращалась с новой силой, даже в руках самого дорогого и любимого немца на свете. Он приехал повидать свою вторую половинку, пренебрег военными делами и государством только ради него. Кто-то посчитает это безрассудством, но ГИ уже никак не мог помочь своему народу, все было очевидно и решено.       «Мы проиграли…» — единственная мысль которая не давала покоя арийцу, но АВИ он ничего не хотел говорить, чтобы не расстраивать. А тот все прекрасно понимал уже давно, когда его болезнь только началась, а потому и не задавал лишних вопросов.       — ГИ… я все равно скоро умру, поэтому хотелось бы перед смертью взять с тебя одну очень важную для меня клятву, — полушепотом говорил австриец. Его голом совсем не дрожал, только делал много пауз чтобы хоть как-то держаться перед вновь приходящей болью.       — Meine Liebe, что ты такое говоришь? Ты не умрёшь, даже не думай об этом, слышишь? Мы найдём решение этой проблемы, просто нужно немного потерпеть, я обязательно найду тебе врача, — уверял немец тихо только ближе прижимал к себе успокаивающе поглаживая по голове, но уже и сам сомневался в своих словах.       — Kornblume… это неизбежно, ты ведь и сам это прекрасно понимаешь, не стоит притворяться, пора принять этот факт. Нам уже не по шестнадцать, и мы не в сказке, — после этого австриец тяжело вздохнул и свел брови, уж слишком больно было сейчас, но через пару секунд вновь продолжил, но уже смотрел не в грудь младшего, а в глаза. — Так, ты дашь мне клятву?       И все же ГИ не мог принять этого факта, но чтобы не расстраивать своего возлюбленного кивнул, как бы приняв это, а когда к нему обратились слегка вздрогнул и вновь кивнул.       — Поклянись мне в том, что если я умру, то ты не пойдёшь за мной следом, а продолдишь спокойно жить до самой своей смерти, с любящим отцом и подальше от политики, — все так же тихо произнес австриец. Несмотря на то что он все ещё был слеп, он все равно смотрел в самую душу немца. И как только ему это удавалось?       А императору германских земель эта просьба очень не понравилась, но расстраивать любимого он не хотел. Он просто не мог лгать когда на него смотрит пара этим прекрасных и чистых зелёных глаз.       — Я обещаю… клянусь тебе, Edelweiß, — кивнул немец, а после без колебаний нежно поцеловал возлюбленного в губы.       В этот поцелуй оба отдавали всю любовь, были по настоящему искренны, как никогда раньше, хотя казалось бы, куда ещё больше? Австро-Венгрия прекрасно понимал что это их последний поцелуй, а Германия никак не хотел этого принять, он просто хотел лишний раз показать любимому свою любовь и верность только ему.       После такого обмена нежностями оба легли спать, австриец, на удивление, очень быстро. Но вот утром он так и не открыл глаз. Германии больше никогда не было суждено увидеть этих прекрасных зелёных глаз в этом мире.       Избавлю читателя от мук бедного германского императора, скажу лишь то, что он так и не сдержал своей клятвы. Через неделю его труп был найден в его же кабинете собственным сыном, Веймарскрй Республикой. Это событие и послужило для всех торжетсвенным завершением Первой мировой войны.       А что же произошло с австро-венгерским императором? Когда он открыл глаза, то просто не мог поверить своим глазам, вернее самой ситуации. Впервые за столько месяцев ему удалось поспать ночью! Это безумно радовало, но недолго. Под собой он ощутил траву, а так же ещё одну маленькую деталь: он видел небо и эту самую траву. Да, не как во сне, а правда видел! Тогда его радости не было предела.       Конечно после переваривания всей новой информации он пару раз ощипнул себя, а потом и присел обняв себя за ноги. Получается это не сон, он и впрямь умер, а отсутствие любимого является лишним тому подтверждением. Это конечно же очень его огорчило, но Венгрия пытался его хоть как-то успокоить:       — Австри, не плачь только, все рано или поздно здесь окажутся, к тому же ты сможешь навещать его во снах, как это делала наша мать.       — Ты представляешь как ему сейчас плохо там, без меня? Он там места найти себе не может, наверняка очень сильно убивается… я уже очень сильно по нему скучаю…       — Всё будет хорошо, лучше посмотри кто к тебе пришёл, — продолжал его успокаивать венгр.       А от этого заявления Австрия только сильнее свернулся в клубок и спрятал голову между коленок. Сейчас ему ни с кем не хотелось говорить, особенно с предками, вернее с отцом.       Австрийская Империя — прекрасный монарх и отвратительный отец, который полностью не справился со своей прямой обязанностью, а когда отдал престол в руки сына и видел как тот не справляется, то даже не подсказывает через те же сны как сделать лучше. Он всегда хотел контролировать жизнь своего пасонка, как собственной жены, вот только ему помешали два обстоятельства: сама Венгрия и собственная смерть. Первая позволила общаться АВИ с немцами, а вторая не позволила править даже после фактической отставки. Но после смерти он все же исправится, перестал быть тираном в семье, но перед собственным сыном так и не извинился, уж слишком горд.       От одних только воспоммнаний об этом человеке к горлу АВИ подступал комок, а глаза становились на мокром месте. Он бы и начал плакать, если бы не рука на его плече. Кому только нужен австриец в этом месте?       — Angyalom, почему ты грустишь? — раздался нежный и успокаивающий голос королевы Венгрии, его мамы.       Австрия ушам своим поверить не мог, а потому тут же крепко обнял женщину и прижался к ней, чтобы точно убедиться, все же за время своего правления он стал больше доверять своим рукам, а не глазам. От этого Венгрия тяжело вздохнула, уж слишком крепко её сжал родной сын, но потом обняла его в ответ и стал медленно поглаживать по голове. Теперь у АВИ не оставалось ни малейшего сомнения в том что это все реально, а потому он чуть опустился и начал тихо всхлипывать, а попутно и рассказал маме все что с ним произошло за это время, все что чувствовал к отцу и этим обязанностям, о любви к ГИ и многому другому. А Венгрия и без этого все прекрасно знала, но не останавливала сына, ему сейчас нужно выговориться. Так и просидели они на полянке вплоть до самого вечера, пока солнце совсем не стало скрываться за горизонт.       — My sunshine, пойдём домой, нас наверняка потерял Австрия. Да, он был суров с тобой, но безумно тебя любит, поверь мне, — убеждала королева, а попутно и помогала сыну встать.       — Не думаю что могила его исправила. Я готов сейчас идти к кому угодно, хоть к предкам РИ, только не к нему, — бурчал австриец, но чтобы венгерка все слышала.       — А если я скажу тебе, что он извинится перед тобой? Он только когда императором был не признавал своих ошибок, а сейчас, после многих разговоров со Священной Римской Империей он готов на такое.       — Я вообще не поверю в это никогда, мам… Такие как он просто не могут исправиться, это не в их природе… — настаивал на своём австриец, но на самом деле слова родной матери вселяли в него надежду.       Это прекрасно видела королева, а потому молчала по этому поводу до самого порога.       — Милый, мы дома! Сегодня я не одна, а с нашим любимым сыном, — от этих новостей девушка вся светилась от счастья, а потому австрийский император, который спустился со второго этажа, не мог не улыбнуться ей в ответ.       Он тут же обнял свою любимую женушку и поцеловал в щечку, а та обняла его в ответ и тихо хихикнула. АВИ же расценил этот жест слишком показательным, а потому поспешил пройти в кухню со словами о том, что хочет заварить себе успокаивающий чай перед сном. На это Австрия непонимающе посмотрел на него, но Венгрия отвела его на второй этаж и тихонько начала разговор:       — Австри… наш сын очень злиться на тебя из-за твоего отношения к нему в прошлом. Он… не хочет тебя видеть и не думает что ты можешь исправиться, — пояснила ситуацию девушка пристально смотря в глаза мужа.       — И что же ты мне предлагаешь в этой ситуации? — не понял Австрия и так же пристально вглядыввлся в глаза королевы, чтобы та была уверена в искренности его слов.       — Попроси у него прощения. Тебе это уже ничего не стоит, зато восстановит ваши утерянные хорошие отношения, — пояснила Венгрия после чего чмокнула мужа в щечку. — Я пойду спать, жду тебя в спальне, с довольной улыбкой и хорошими новостями.       — Конечно, куда же без этого? Не могу огорчать свою любимую и ненаглядную, — ответил Австрия после чего спустился к АВИ, который уже заварил себе чай и разговаривал со своим Венгрией про себя.       Стук мужских каблуков его немного испугал, а потому он вздрогнул, но больше никак не отреагировал, даже голову не поднял.       «Он сейчас напоминает мне испуганного зверька на охоте, нужно быть с ним поострожнее, » — отметил про себя АИ после чего сел рядом с сыном и обнял его за плечи. Венгр не стал убирать его руку, себе же хуже сделал бы, судя про предыдущему опыту.       — АВИ, сынок… как бы мне не было тяжело этого признавать, но я был не прав. Я так относился к тебе лишь потому, что не хотел тебе худшего. Я хотел оградить тебя от ГИ потому что не хотел повторения моей истории с Пруссией, а с решениями не помогал, потому что считал, что ты сам должен к этому прийти в любой ситуации.       — Избавьте от Ваших оправданий, отец, все это… наглая ложь, Вы другого просто не умеете. А если сейчас скажете что я не прав, то чем же подкрепите истинность Ваших слов и искренность? — поинтересовался австриец и все же скинул руку родителя со своих плеч.       За такое в мире живых он бы в живых не остался, а тут Австрия все спокойно принял и ничего не сказал, как и не делал повторных попыток уменьшить дистанцию.       — Мои слова для тебя сейчас просто ветер, поэтому я ничего не могу предложить, — спокойно ответил австриец после чего тяжело вздохнул и встал с места, чтобы уйти, но внезапно АВИ схватился за рукав его мундира, тем самым заставил посмотреть на себя.       — Обнимите меня, — коротко попросил он смотря своими прекрасными глазами в глаза отца, как когда-то смотрел ГИ в детстве.       А Австрия тут же исполнил его просьбу, а чтобы обоим было удобно посадил сына на колени. Вот теперь, когда отец так его прижимал к себе, АВи поверил в искренность его слов, все же действия и ощущения для него значили гораздо больше чем картинки и слова.       — Я прощаю Вас, отец… простите меня, я был ослеплен яростью и ненавистью к вам, это и помешало мне увидеть вашу истинную любовь и своеобразную заботу… — тихонько сказал венгр, но с коленей родителя не спешил сползать.       — Я и сам тут не прав, спасибо хоть Венгрии, что не дала мне разлучить вас с ГИ. И можешь звать меня папой, все же мы не на людях, — улыбнулся австриец и только ближе прижал чадо к себе.       — Спасибо, папа, — тихонько кивнул АВИ. Его давно клонило в сон, а потому он только на пару секундочек закрыл глаза, как тут же погрузился в Царство Морфея, о чем говорило его тихое сопение.       За этим всем из-за угла смотрела Венгрия и сама не могла нарадоваться, ведь наконец-то в их семье наступила идиллия и покой.