Растеклись дороги По моим глазам. Дороги-недотроги К мутным небесам.
Камиль курила, сидя голой на балконе, и вдруг засмеялась, заставляя подойти к ней и Макара. - Ты чего это? - спросил он, выглядывая в дверной проем. - Вон окно напротив. Мужик как увидел, что я ему подмигнула, чуть в обморок не грохнулся.- она снова посмеялась и затянулась. Её грустный взгляд, даже когда она улыбалась, нагонял печаль. Это было каким-то ведьмовством — одним лишь взглядом вгонять в холод и какую-то липкую тоску. Макар, только день посмотрев на эти глаза, сразу понял почему Камиль была не самой популярной танцовщицей в клубе у Стефана. Люди просто боялись этого взгляда, ведь они приходили расслабиться и отдохнуть. - так ты румынка, да? - спросил вдруг Макар, садясь на стул и так же закуривая. Но он в то же время оказался очарован этими глазами. Они стали казаться действительно ведьминскими. - ага. Из самого Бухареста. - ответила она, быстро, словно вопрос был у неё в голове ещё до того, как Макар его задал. - если три года считаются за жизнь. - Три года? - Мы родились в Круче, выросли в Констанце… потом перебрались в Бухарест. Всё равно недалеко было, решили попытаться.. - Мы — это ты про семью? - неловко спросил Макар, щурясь от яркого солнца, и сползая на пол балкона. - Наверное. Я и Петру. У нас с ним, вроде как, любовь была.. мы хотели сбежать из страны вместе, но денег было достаточно только для одного, и уехала я. Он сказал, что через год приедет.. но я здесь уже шесть лет. - И что ты.. останешься здесь теперь навсегда? Камиль отмахнулась рукой от вопроса, буркнула что-то на румынском и, потушив бычок, слезла с широкого подоконника. - Одеться не хочешь? - Макар поднял голову и едва улыбнулся, наслаждаясь видом обнажённого тела. Но Камиль ему не ответила, а только села на пол рядом, положив голову на его грудь. Макар промолчал, немного вздрагивая от прикосновения холодных пальцев. Он видел Камиль раньше очень много раз. Даже не думая снимать её или, тем более, знакомиться с ней, он просто наблюдал. Её танцы всегда завораживали, приковывали взгляд к её телу, но никто не решался заглянуть ей в глаза. Хотя, как для себя решил Макар, он не видел в жизни глаз красивее этих. - скажи, тебе лучше? - вдруг спросил он, осторожно кладя руку на её плечо, и словно боясь его раздавить: настолько хрупким оно казалось. А Камиль ломало всю ночь. Только и было сил, что блевать и орать, потому что кости ныли так, словно по ним били топором каждые две минуты. Она иногда дёргалась и сейчас, но вроде как держала себя в руках, хотя хотелось прямо так, голой, выбежать на улицу в поисках новой дозы. - я не знаю. Наверное. - Камиль лениво повернула голову набок, переводя взгляд на правую руку. И, попытавшись поднять её, поняла, что не может этого сделать. - Сука.. - Что такое? - Макар слегка приподнялся. - Рука. Всё. Всё как ты и сказал. - она смотрела на то, как под тонкой кожей тёмной змейкой ползла заколотая насмерть вена. - поднять не могу. - Онемела?- он взял её руку в свою, немного приподнял и бегло осмотрел. - у тебя просто слабость. Пошли, отведу тебя в спальню. Макар поставил девушку на ноги, но та сразу же отпрянула, и двинулась в сторону спальни одна. - спасибо. Принеси кипятка тогда, Окей? - и скрылась за дверным косяком. Макар ухмыльнулся, и поставил чайник. И всё же, состояние Камиль его до смерти пугало. Перед Стефаном он не мог этого показать, но сам для себя понимал прекрасно — он в эту девушку влюблён уже очень давно. Он хорошо помнил, как увидел её в первый раз.. Стефан и Макар сидели в кабинете, перебирая счета. Почти не говорили, даже не курили — в подвальном помещении это такая себе идея. Вдруг в дверь постучали, хотя все работницы знали, что могут заходить и так, а кого-то постороннего мужчины не ждали. -да? - негромко ответил Ефремов. В кабинет вошла высокая девушка. Макар заметил, как по ней сразу пробежался оценивающий взгляд Стефана, и от этого как-то даже передёрнуло. Девушка, неловко оглядев мужчин, вмиг собралась и улыбнулась, её ярко-зелёные глаза засверкали. -здравствуйте. Мне сказали, здесь нужны танц..танцовщицы. - проговорила она с сильным акцентом, на ходу вспоминая слова. Это помогло до конца сложить образ иностранки. Да и тем более, вряд ли состоятельная девушка, которая может позволить себе явно заграничное платье, пришла бы работать в такое.. заведение. -Вы не сильно похожи на стриптизершу. - откинувшись в кресле, ответил Ефремов и сложил руки на груди. -но Вы даже не..- начала в свою защиту девушка, делая шаг вперёд, но мужчина её прервал. -я вижу, что Вы эмигрантка. Неужели так хочется поработать шлюхой в чужой стране? -..шлюхой?- Камиль немного стушевалась, но потом сложила руки на груди и посмотрела Ефремову в глаза. - если придётся, то я готова. Он увидел её и замер, и долго смотрел на неё, пока Ефремов не ткнул его и не вернул с небес на землю. «Понравилась? —заткнись.» И на этом всё. Он замолчал на шесть лет. А теперь приходилось судорожно пытаться сохранить то, что осталось. Чайник закипал, пар уже начинал валить из носика, и в тот же момент, как начался этот отвратительный свист, Макар вырубил конфорку. Тишина, вдруг оглушившая его заместо чайника, заставила неловко дёрнуться и обернуться, словно кто-то стоял за спиной, а погружённый в свои мысли мужчина это не заметил. Никого. На кухне всё ещё он один. Быстро налив кипяток в кружку, он пошёл к Камиль, надеясь, что ей не стало хуже. Макара охватила дикая тревога, руки похолодели и ужасно разгорелся затылок — но вот он зашёл к ней, а она лежит, спокойно и размеренно дышит, смотрит в потолок. -я всё ещё руку не чувствую. - сказала она вполголоса, краем глаза заметив Макара в дверном проёме. - может, вколешь мне что-нибудь? Он опустил голову, судорожно, но с некоторым облегчением выдыхая.***
Стефан кинул в дипломат документы и пару трусов, зубную щётку и бритву. И понял, что вещи есть только у него. - Эля. Подойди. - позвал он девушку, которая ходила по квартире в поисках кинутой где-то резинки для волос. Она тут же пришла, заставляя мужчину поднять на себя взгляд. - Тебе нужны же вещи, да? Бельё там, не знаю. Может штаны какие-то, кофта. - Ефремов сел на кровати, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Не вовремя вернувшаяся аритмия мешала почти каждому действию. - Ну, вообще… не помешало бы.. - Эля неловко опустила взгляд и сложила ручки. Ефремов немного нервно выдохнул, почесал бороду и встал с кровати, параллельно затягивая резинкой свой крысиный хвостик полуседых волос. Этот жест заметила Руденко, понимая что теперь это резинка Стефана и поиски можно прекратить. - значит, заедем к Воле Андреевне… у ней наверняка что-то найдётся. - бросил он, закрывая дипломат и уже собираясь выйти из комнаты. - Кто такая Воля Андреевна?..-крайне заинтригованная, ведь имя это она слышала в борделе от проституток, тихо спросила Эля когда перед ней встала эта человеческая громадина. Он помолчал немного, будто сам забыл, кто же такая Воля Андреевна. Кажется, она была проституткой, а потом почему-то перестала ею быть… Или она барыжила самогонкой, или сутенёршей заделалась. Кто она такая была Стефан понятия не имел совершенно никакого. Но женщина она была невероятной, надо сказать, красоты. - моя жена. - ответил он, ни улыбнувшись, ни взгрустнув. Произнёс это так, что было понятно — при всём весе слова «жена», она являлась ему совершенно чужим человеком. Он прошёл в коридор, а Эля резво повернулась, заинтересованная этим ответом, и пошла за ним хвостиком. - ты женат?..- вдруг как-то грустно, даже почти разочарованно, выдала Эля, на что Стефан никак не отреагировал, продолжая рейд по квартире в поисках своей заначки. - Да так. Надо было расписаться, чтобы дали квартиру. Ну, пожили вместе пару лет, и разбежались, а штамп в паспорте остался… Она задумалась над его ответом, хмыкнула и продолжила следовать хвостиком. - и как она выглядит? Эта Воля Андреевна. - Эля спрашивала это, заведомо представляя в своей голове её образ. Скорее всего, это была та самая рыжеволосая девушка с фотографии на столе, почему-то Эля в этом не сомневалась. А Стефан снова замолчал, не зная, что и ответить. - она.. В голове всплывал только хищный взгляд с характерным прищуром и копна медных волос. - Не мешай. - резко сказал Ефремов, дёргая рукой в сторону Эли,- у нас и так мало времени. Будто ожидая приказа, Эля села за столом на кухне, пока Стефан туда-сюда ходил по квартире, подбирая все заначки, оружие и лекарства. Он периодически матерился, не находя той или иной вещи сразу, но быстро переключался на другую и уже потом находил предыдущую. Длилось это, на самом деле, недолго, но для Эли эти минуты казались какой-то вечностью. Наконец высокая фигура почти нависла над ней, с явной претензией в глазах. - пошли. Нам пора. Эля молча встала и пошла за Ефремовым, не спрашивая куда и зачем. Она знала, что это просто надо. Спускаясь по лестнице в подъезде, они миновали двух каких-то соседок, которые косо глянули на Элю. Она не очень старалась услышать, что они скажут, но их едкие фразы всё равно врезались ей в голову: «Опять новая? —ни рожи, ни кожи.» Стефан же это совершенно проигнорировал, только ускорив бег по ступенькам. -не слушай их. - сказал Ефремов, захлопнув дверь машины, и поворачивая ключ зажигания,- ты красивая. - его лицо оставалось серьёзным, но в нём крайне чётко и ясно читалось нервное напряжение. Руки иногда подрагивали, и всё это заставляло Элю чувствовать крайне неуютно именно себя: ведь она ничем даже не может успокоить человека, который в таком состоянии из-за неё. Она слегка смущённо улыбнулась и опустила голову. - я идиот. - вдруг сказал Ефремов, ударяясь лбом в руль. - лезь назад. И ложись на сиденья, так, чтобы тебя не было видно в окна. Эля стиснула зубы, явно не желая этого делать. Она уже смирилась с приказным тоном Ефремова, но сейчас её почему-то особенно это задело, возможно, из-за внезапного комплимента. - лезь, Эля, давай! Если тебя вдруг увидят — а бабки уже тебя видели, эти.. разговорчивые, то я тебе уже ничем не помогу. Эля напряжённо выдохнула, но пререкаться не стала, и быстро перелезла на задние сидения, сворачиваясь на них калачиком. - Нам долго ехать? - тихо спросила она. - Да. Очень долго.***
Стефан открыл дверь и вошёл в квартиру. Темнота коридора его неприветливо встретила, и он всё же остановился ради приличия, дождавшись, когда в спальне загорится свет. На прихожую приходилось сразу три зеркала, и всё время своего короткого ожидания Стефан невольно глядел на своё отражение. Зеркало на шкафу, на стене, и небольшое трюмо, заваленное какими-то баночками, пузырьками, и газетами. Ещё глаза мозолили ужасные вензеля на обоях, и ковёр, в полумраке приобретший крайне странный, почти жуткий, узор. Наконец из комнаты вышла женщина, не накинув даже халата, а просто в длинной шёлковой ночнушке, и попыталась хоть как-то изобразить надменность в сонных глазах. - Ефремов, ты время видел? Или ты мою квартиру с стрипухой перепутал? - вяло протянула она, без агрессии и тем более без удивления. - Есть ненужные шмотки? Желательно, твоей прекрасной юности. - откинувшись к стене, спросил Стефан. Он не собирался здесь надолго задерживаться, а потому сразу перешёл к делу. Собственно, поэтому он и не взял с собой Элю, зная любовь девушек всё тысячу раз перемерить. - Что, кончились деньги на блядей? Решил одевать их из гардероба своей любимой жены? - она хмыкнула, складывая руки на груди, и кивнула в сторону зала,- вон, иди выбирай. Потом деньгами отдашь. - Хочу чтобы девочки выглядели как ты, милая. - в ответ съязвил он и прошёл за вещами. Конечно, в силу разницы возраста и размеров, Эле подойти в принципе могло мало что, но тем не менее необходимое было найдено. И очень повезло, что у Воли Андреевны оказался тот же размер ноги. - Спасибо. - он немного улыбнулся, прощаясь с женой, и уже собираясь закрыть за собой дверь,- Воль… как ты? Она опустила глаза в пол, а потом подняла и с невероятным ехидством посмотрела на «мужа». - ты моей смерти не дождёшься! - уверенно сказала она. Ефремов ещё раз улыбнулся, кивнул ей и наконец ушёл. Вернувшись в машину, он несколько минут сидел, просто смотря в звёздное небо. Успело стемнеть окончательно, пока они ехали к Воле Андреевне, пока он собирал вещи.. А Эля всё спала, так и свернувшаяся калачиком. Да, Стефан поэтому и ехал не очень быстро, чтобы её не разбудить. Старался объезжать ямы, и даже поворачивал как можно плавней. Город сменился трассой, которую освещал только свет от встречных фар и луна. Тихо играл приёмник. Однако, даже такая мирная обстановка не давала Ефремову расслабиться до конца — он вцепился в руль и, приоткрыв окно, курил сигареты одну за другой. В голове начали всплывать редкие сцены, когда он видел Элю до их знакомства: вот она, закончила девятый класс, и папа, — уже тогда человек довольно значимый в городе,— приводит её в ресторан; ей исполняется семнадцать, папа снова ведёт её туда же, и дарит жемчужные серьги, некогда принадлежавшие матери; — Стефан эти два раза совершенно случайно оказывался поблизости. Ресторан, который так любил отец Эли, был крайне близко к клубу Стефана, и часто там находились его и Воли Андреевны девочки, чтобы подхватить нового клиента. За этим-то и приходил наблюдать Ефремов, но когда вдруг приходил Мэр, а вместе с ним и его дочь — становилось плевать на всех проституток, да и на всех женщин в принципе: Эля приковывала к себе всё внимание, завораживала своей загадочностью, при том, что о жизни её отца Ефремову было известно всё и даже больше. И вот, она закончила одиннадцатый класс, с золотой медалью, но.. об этом папа рассказывал сам, а она, видно, ушла отмечать это с одноклассницами. Тогда она прочно засела в памяти Стефана, а теперь была непосредственно рядом с ним, сама, собственной персоной.. правда, уже не такая ангельски хорошая, какой казалась. Остановившись у старого, сильно обветшалого дома, Стефан откинулся на сиденье и протяжно выдохнул, после чего снова закурил. Музыка, которую и так почти не было слышно, была выключена. Ночную тишину разбавлял стрекот сверчков, где-то с веток слетали птицы, с озера доносился лягушачий хор. Для Ефремова, с его крайне хорошим слухом, подобное сочетание всего подряд сначала была как железом по стеклу. Но прислушавшись, не только к самим звукам, но и к ностальгии, он улыбнулся, и наконец вышел из машины. Тёплый ветер поцеловал лицо. Звуки теперь наполнились запахами. Сырость после недавнего, судя по всему, дождя, пробуждала воспоминания. Дом, медленно врастающий окнами в землю, неприветливо встретил Ефремова. Внешний облик постройки ещё досоветских времён спасало только то, что примерно раз в год сюда приезжали, чтобы покосить траву и покрасить стены, и все же это не особо спасало от времени. Стефан обернулся, посмотрел на соседские дома, где так же, уже очень давно не горел свет, а стены клином входили в почву; на церковь, не так давно покинутую батюшкой и его женой, в поисках лучшей жизни. Это по всем определениям было совершенно мёртвое место, однако что-то всё равно мешало Ефремову его похоронить. Войдя в дом, он проверил свет — лампочки исправно горели, и заменённая проводка пока не подводила. В коридоре скрипели полы, так же как и петли дверей. В спальне была небольшая пружинная кровать, с на удивление сухим бельём. Бегло осмотрев её на наличие тараканов, Ефремов довольно пошёл обратно. Он открыл заднюю дверь машины и опустился на корточки, аккуратно убирая волосы с лица спящей девушки. Лёгкая улыбка легла на его губы, и он поднялся, постарался как-то осторожно потянуть на себя Элю, после чего подхватил её на руки. Ногой закрыв за собой дверь машины, он понёс её в дом, минуя самые скрипучие доски, будто боялся её разбудить. Держа её на руках, Стефан поймал себя на мысли, что до этого он так почти никого не касался. Так опасливо, стараясь даже сильно не напрягать рук, и при этом боясь уронить. Он уложил Элю на кровать, а она, продолжая всё так же мирно спать, только повернулась на другой бок, и повела рукой, будто в поисках чем бы накрыться. Он не касался так Воли Андреевны. Она оставалась для него проституткой, даже когда они уже расписались и свою деятельность она сменила на сутенерскую. Воля сама по себе была грубой и жёсткой, и поэтому относиться к ней приходилось так же: так было проще. А Стефан и не умел по-другому, ведь в жизни его до этого и было, может быть, пара девчонок, с которыми приходился случай поцеловаться за школой, а потом было уже не до этого. Он накрыл Элю лоскутным одеялом. Не сдержавшись, Стефан снова коснулся золотых волос, и наклонился, чтобы ещё раз вдохнуть их мягкий запах. Утренний туман не спеша опускался на землю, оставляя на траве холодную росу.