Чертово метро

      «Снова ехать целую вечность, еще этот шум, ” — думал Хосок, вступив на эскалатор в метро. Спустя несколько лет жизни в этом городе, оно перестала восхищать, только туристы из провинций радуются. Подъëмы и спуски стали быстро выматывать, а инициатива читать книги в поездках исчезла спустя неделю, как Хосок забыл книгу дома. Телефон стал его верным другом.       В последнее время его забывчивость стала сильно мешать. Он даже поделился этим со своим психологом, она прописала ему витамины, но тот забыл рецепт в её кабинете, забавно, не правда ли. Сейчас он слёзно просит её отправить хотя бы фото с названием препарата. Это казалось ему унизительным. Почему он не может быть как все нормальные люди: собранным, спокойным, без лишнего раздражение от простых бытовых дел.       «Какого мне это напоминает?» задумался Чон, — «он вечно ворчал, когда я протягивал ему пылесос, а потом ещё возмущался как старый дед,» — Хосок немного улыбается, но потом прикусывает нижнюю губу, словно пытается заглушить свои мысли физической болью.       «Надо отвлечься. Психолог говорила, что нужно менять деятельность, если эти мысли снова меня настигают. И чем заняться в этом метро» — действительно, одно из самых скучных мест, где из развлечений — рассматривание рекламных постеров и лазанье в телефоне. Хосок решает залезть в инстаграм. Достаточно мощного средства от скуки, хоть и временное. Ему лучше ограничиться от социальных сетей, но это век технологий, не зашёл раз в день и всё, уже ищут все друзья.       Хосок даже не успел пролистать ленту, как заметил отметку своего аккаунта. Это было фото с Намджуном и Джином, когда они вместе собрались в бар, но за ними увязался младший брат Чона — Чонгук. А так как этому «оболтусу» ещё нет 18, они остались дома играть в настолку, захватив пару бутылок тёмного пива. Чонгуку же досталась кола без сахара.       Младший Чон слишком сильно опекал Хосока. Вроде всё должно быть наоборот: старший учит, помогает, решает проблемы ещё неопытного, но после того дня, роли сменились.       «Уже четыре года прошло, а он всё меня не отпустит. Мелкий, » — Хосок потирает глаза, останавливаясь совсем рядом с краем платформы. Видимо сегодня он не избавится от этих мыслей, — «хорошо, давай вспомним прошлые выходные» — уговаривает себя Чон. Хоть, и план пойти в бар, чтобы напиться и забыться провалился, настолки успокаивали. И даже не сюжет игры, а разговоры с друзьями давали выговориться о всем свалившемся за неделю. Правда об этом можно было говорить, только в отсутствие Чонгука. Старший Чон не очень хотел погружать его в свои проблемы.       «Ему тоже нравилось играть в настолки, только из-за него мы наверное и играем до сих пор.» — задумывается Хосок, так и разглядывая фото своих друзей, где с краю расположился сам.       Кадр получился действительно живой. Намджун, который и решил сделать фото, держал камеру, Джин приютился рядом с кружкой пива, а Хосок с краю пытался вытолкнуть мелкого из кадра, попутно смеясь, оголяя все тридцать два зуба. Наверно, в такие моменты он забывал обо всëм и был действительно счастлив. Поезд уже приехал, и Хосоку удалось занять место. Целый час поездки пройдёт не на ногах.       Чон перешёл на аккаунт лучшего друга и нашёл множество совместных фото. Его медленно накрывала ностальгия. Вот фото, где они вместе поехали в горы, замёрзли, как собаки в палатках, и ещё долго проклинали Намджуна. Или их совместная рыбалка, где только Джин смог поймать маленькую рыбëшку, которую потом отпустил. Хосок немного приподнял уголки губ, вспоминая эти мгновения. Но улыбка исчезла с его лица, а пролистывания ленты прекратилось. Он увидел очередное совместное фото, пусть и сделанное в полной темноте, но на заднем плане можно было различить обнимающуюся фигуру Хосока и Юнги. Это имя нельзя было произносить ни в слух, ни в голове Хосока. Это был триггер, способный сотворить с Чоном невозможное и полностью его парализовать. Как произошло и сейчас. До боли знакомый силуэт словно обездвижил его. Он давно не видел настоящего Юнги, того которого знал. Он иногда возвращался ему во снах, но это перестало быть частым явлением. Но больше его пугали галлюцинации, которые периодически, но случаются.        В толпе он мог заметит парня с подобной курткой, но подбежав, понимает, что это совсем другой человек. Или увидит его лицо в коллеге, который уж очень на него похож. Таблетки от психиатра помогли ему снизить количество подобных случаев, но не до конца. А сознаться в том, что Юнги всё ещё возвращается к нему, страшно, мало ли ещё в психиатрическую лечебницу положат, и прощай работа. Да и Хосок привык к внезапным появлениям.       Если галлюцинации случаются, то он следует советам психотерапевта: «Напомни себе, что его больше нет рядом, он не может здесь находится». Эти уговоры самого себя помогают, не донимать прохожих, которых Хосок принимает за Юнги, но и быстрее избавится от иллюзий. От лучшей иллюзии в своей жизни.       Шум метро и голос диктора стали уже настолько привычны, что Чон их практически не замечает, лишь посторонний звук может заставить его выйти из своих мыслей. Например, воркующая парочка, что стоит в дверях вагона. Они смеются так громко, что Хосок даже закатывает глаза.       «Воркуйте сколько влезет дома, а на улице же есть рамки приличия.» — ворчит он, забывая о том, каким был сам. Как был окрылëн, когда начал встречаться.       С Юнги он был знаком довольно давно. Их познакомил Намджун, который раньше жил с Мином по соседству, а потом по случайному стечению обстоятельств начал вместе работать. Так в их троице стало на одного больше. Хосок никогда не смотрел на Юнги влюблëнными глазами, он даже думать об этом не мог. Парень с амбициями музыканта, который всё время кроме работы тратит на игры и пьянки. Точно не вариант целеустремленного жизнерадостного Чона, хотя сейчас он сильно изменился. Не подумайте, Хосок спокойно относился к Мину — как к хорошему другу и весёлому собутыльнику. Он и домой его отводил, пока тот не мог стоять самостоятельно, и держал длинные рыжие волосы, пока его друг обнимался с белым троном в квартире одного из них. Они даже ночевали вместе, попутно устраивая драки за единственное одеяло в доме Джина. Всё решила одна поездка, или даже вечер.       На этот раз Намджун предложил поехать в свой родной город, в момент пока Юнги был в родительском доме. Вечер самый привычный для компании: бар, клуб, море алкоголя. Всё для хорошего веселья и отключения мозгов. Шёл уже пятый шот, и ноги держали плохо. Хосок поднимается на второй этаж ближе к бару, и находит одинокое кресло среди толпы, словно оно только для него. Но только откинувшись на спинку, Хосок чувствует тяжесть на своем бедре. Это Юнги выдохся, ни не найдя ничего лучше кресла с Хосоком, сел рядом.       «Наглая морда» — подумал про себя Хосок, а возможно и произнёс вслух. Он был так пьян, что ему было абсолютно плевать. Так же как и на руку Мина, что легла ему на плечо и сползла ниже, опираясь на спинку кресла. Чон же посмотрел на пьяного друга, пока тот смеялся то ли от ситуации, то ли наблюдая за танцами остальных друзей. Это не казалось чем то странным, простые жесты немного переходящие из дружбы под градусом, ничего не случится.       «Его улыбка такая красивая, впервые вижу его таким довольным.»       Чон запустил руку под спину Юнги, обхватывая его за талию и притягивая к себе. Он видит, что старший немного опешил, но виду не подал и просто начал разговаривать с ним как ни в чëм не бывало. Они говорили обо всем: о людях вокруг, об алкоголе, семье и друзьях. Смеялись с громких выкриков Джина под музыку. Им было спокойно. В минуты молчания Хосок целовал рыжую макушку, что улеглась ему на плечо. Наверно, они больше выглядели как пара, чем как близкие друзья, что собираются только выпить. Но кажется этих двоих совсем это не беспокоило.       В клубе включают старую хип хоп песню, и Хосок сразу тащит Юнги танцевать. Старший еле стоит на ногах, но отжигает не хуже профессионального танцора рядом. Песня шла одна за другой, уже было совсем не важно, что играет не любимая попса. Они растворялись в музыке.       Хосок почувствовал, как Юнги тащит его к выходу. В клубе слишком душно и дымно, множество запахов, нужен свежий воздух. На улице холодно и одиноко, словно толпа на танцполе, ты чувствуешь что есть хоть кто-то рядом. Юнги почти падает из-за выпитых шотов с водкой, но Хосок крепко прижимает его к себе, обвивая руки вокруг плеч, почти спустившись к талии. Старший в свою очередь легко поддаётся и держит руки в замке на его спине. Они чувствуют запах друг друга, им становится тепло от собственных тел. Хосок чувствует, что тормозов нет. Когда Юнги приобнял его внутри клуба, то в голове словно сорвало рычаг, он чувствовал взаимность от старшего, пусть она и существовала только под алкоголем. Младший целует Мина в щеку, почти у уха. А Юнги словно пытается спрятаться в шее Чона, ещё сильнее сжимая руки перенося их на талию. Хосок проделывает это ещё раз, но уже попадает в висок. Старший неподвижно стоит, опираясь на Хосока, который и сам держится только за счёт Мина.       Из бара вываливаются Джин и Намджун, в лице которых явно читается удивление от нежностей пары друзей, но вслух они этого не говорят. Ведь всё в порядке, они и не такие вещи вытворяли, а тут просто объятия. Их гораздо больше беспокоит, что пора сменить клуб, ведь этот уже надоел. У так уже наступает рассвет. Переход из одного клуба в другой, обнимания на улице и лёгкие поцелуи со стороны Хосока не заканчиваются. Юнги же ограничивался рукой на талии. Очередная вылазка на улицу и взгляд. Хосок помнит этот взгляд, Мин не проронил ни слова, лишь оглянулся на людей вокруг в поисках их друзей. Хосок был очарован. Юнги словно растаял за эти пару часов скромных поцелуев. Младший больше не мог терпеть, ему стало плевать на рамки, мнение друзей и совесть, которая бы проснулась на следующее утро. Он знал, они ещё встретятся с Мином, но на ближайший месяц старший в другом городе. Хосок кладёт ладонь на щеку Юнги, упираясь в подбородок, чтобы тот немного приподнял его, и целует. Он делает это резко без промедлений, без долгого смотрения в глаза или лёгкого поцелуя в начале. Мин берёт его в свои лапы, сжимает спину, пока Хосок придерживает шею, словно тот сбежит. Это не был милый первый поцелуй. Здесь всё без прелюдий, губы ласкали друг друга не желая отпускать. Только антураж вокруг был не романтичен. Битые стёкла на тротуаре, орущая музыка и зазывалы. Но сейчас этих двоих интересовали только они.       Хосок отстраняется и лишь мельком смотрит на Юнги. Младший залился красками и видимо осознал что сделал. Но Мин треплет его за волосы на затылке, словно пытаясь привлечь внимание. И снова пухлые губы с привкусом дешёвого алкоголя коснулись Хосока. Старший положил руки на шею, а Чон удобно разместился на талии. Мин не жалеет новоиспечённого любовника, он проникает языком, пытаясь понять какой тот на вкус. Чон же заползает под футболку старшего, ощущая холодными пальцами горячую мягкую кожу. Он не готов снижать градус обстановки, он не боится резкого Мина.       Хосок не сразу решается продолжить их и без того веселую ночку. — Поедем в отель, у вас же он есть?       Юнги томно вздыхает и прижимает голову от груди. — А что мы скажем этим двоим? — старший смотрит в сторону двери клуба, где два их друга отжигают на танцполе, ещë не задумываясь, где запропастились двое из их компании. — Намджун уедет домой и заберёт Джина, а я смогу отмазаться, что не хочу никого тревожить. Ты можешь сделать тоже самое. Что-то вроде, «не хочу тревожить родителей, увидят меня в таком виде» и т.д. — Это всё конечно супер не правдоподобно, но я хочу тебя.       Хосок даже покраснел, Юнги не умел говорить намеками и выпаливает что на уме.       Предложение об отеле начинает казаться плохой затеей. Видимо возвращался здравый смысл, то ли от того что они трезвели, то ли от взглядов друзей, которые сначала не хотели отпускать Хосока в отель, а потом Юнги, который сел в машину в младшему. Самое ужасное, когда через открытое окно такси, Мин что-то нашептал Намджуну. Чона разрывало любопытство, потому что их стойкий друг Ким чуть не подпрыгнул от слов Юнги. Двое самых трезвых провожали друзей взглядами полных не то недоумения, не то осуждения. Чон уже хотел, сказать Мину что передумал, что всё это ошибка, как старший выпалил: — Я сказал ему, что еду с тобой, потому что очень хочу чтобы меня трахнул близкий друг.       Младший резко закрывает лицо руками, боясь даже не своего румянца, а взгляда водителя, который все это слышит. Мин же подползает ближе и кладет свою ладонь в парой серебряных колец на пах младшего. — Как будто ты этого не хочешь, или ты у нас пассив, я могу и изменить позицию.       Чон не находит лучшего способа заткнуть наглого парня, кроме как поцелуем. Он целует сладкие губы, иногда оттягивая и прикусывая зубами, чтобы тот не ушёл. А Мин зря времени не теряет и уже хочет залезть под ремень, но таксист останавливается у отеля, куда они и собирались.       Администратор не сразу даëт ключи изрядно выпившим постояльцам, Юнги не производил впечатление добропорядочного гражданина. Глянув из-за стойки регистрации, девушка посмотрела на Хосока, мило улыбнулась и дала ключи. Юнги словно загипнотизировал её, это было слишком подозрительно.       Чон молчал, это были самые долгие минуты в его жизни. Гробовая тишина, пустой отель, и слышно только дыхание двоих. Они производили впечатление двух отдельных людей, которые выйдя из лифта пойдут в разные стороны. Хосок хорошо запомнил отель и номер, ведь Юнги его выбирал. Повсюду цветы, на кровати выложено сердце, а на табличке у входа написано «Будьте счастливы!» — Ты взял номер для молодожёнов?!       Чон считает, что Юнги издевается над ним, чары алкоголя уже не такие сильные, а резкие высказывания старшего заставляют трезветь ещë быстрее. — Конечно, а где ты ещё найдëшь смазку и презервативы ночью.       Мин указывает на корзинку, что стоит у кровати. Там полный набор для счастливой ночи. Даже поставили бутылку шампанского, которую уже из горла пьëт Юнги. Он протягивает её Хосоку, намекая, что нужно выпить хотя бы половину для пущего веселья. Чон делает несколько больших глотков, опустошая бутылку полностью.       Бутылка остаётся на столе, а Чон от толчка летит на кровать, где над ним нависает Юнги, словно зверь в дикой природе поймал свою добычу. Младший всё ещё не понимает, действие ли это алкоголя или он всегда был таким.       Мин не делает первый шаг, он лишь уселся на бедрах Чона и ждёт, словно гипнотизирует. Хосок бы и рад разглядеть цвет его глаз, но в всё вокруг плывет. Можно различить только крупные черты лица и рыжие пряди волос, что повисли на лбу. Младший выходит из транса и медленно почти невесомо одной рукой обхватывает Юнги за талию, а другой поправляет копну волос, что мешала глазам старшего. Теперь он может разглядеть щенячий взгляд. Видимо тот не был готов к таким милостям, опешил, думал они сразу перейдут к делу.       Чон смеëтся, когда непослушная прядь падает на место, как бы он не старался её убрать. Улыбка застывает на его лице, а Юнги всё так же гипнотизирует младшего взглядом. — Почему ты так редко улыбаешься? Ты такой красивый, когда это делаешь.       Видимо, шампанское наконец-то ударило в голову, у Чона точно не осталось тормозов. Юнги отводит взгляд и уже через пару секунд возвращает со смущëнной улыбкой. Хосок поражен, неужели он смог растопить сердце ледяного зверя. Чон прильнул к губам старшего, он словно хотел захватить момент, когда Мин искренне улыбается. Младший целовал и уголки губ, и нос, и щëки, он хотел сделать всё что может, отдать всю любовь, которая накопилась в нем. Юнги же хватает младшего за щеки и полностью погружает в глубокий поцелуй. Их языки сплетаются, а дышать становится всё сложнее. Юнги умело работает языком, словно делал это сотни раз. Чон старается всё делать нежно и романтично, пусть это и секс на одну ночь.       Юнги стягивает с него рубашку и оголяет накаченную грудь, на которой провел пол вечера. Он кладет руки на смуглое тело, проводя от ключиц с самому прессу. Юнги уже тянется с бляшке ремня, но Хосок берёт его запястья. — Я хочу сделать тебе приятно.       Почти шёпотом проговаривает младший. В его голове это звучало гораздо романтичнее, чем резкие высказывания старшего.       Чон стягивает огромную футболку и оголяет взору прекрасное тело. Он впервые видит такие пропорции среди парней с которыми спал, Юнги был его идеалом. Хосок ведёт руками по рёбрам, спускаясь к талии. Первый поцелуй оказывается на ключицах, затем уходит на шею и уши. Юнги сжимается словно ему щëкотно, он снова оголяет свои зубы, растекаясь в улыбке. Прижимается к младшему, пока тот орудует руками, пытаясь расстегнуть пуговицу на джинсах. Хосок держит старшего двумя руками и аккуратно переворачивает на спину. Теперь сильные плечи нависали над безобидным котёнком, что гладил их руками.       Бельë уже оказалось на полу, и Юнги это ничуть не смущало, в отличии поцелуев. Младший снова усеевал лицо рыжеволосого парня поцелуями, затем грудь. Он даже позволил себе оставить один засос, словно завтра это будет доказательство их совместной ночи. Губы касались живота и медленно сползали к паху. Чон наблюдал за своим новоиспечённым любовником, что запрокинул голову назад.       Первое прикосновение, небольшая дрожь и холодок прошли по телу Юнги. Чон обвивал член длинными пальцами, наслаждаясь отдачей тела. Старший же отвернулся в сторону и накрыл рот рукой. Хосоку оказалось данное действие не по нраву. Он оторвался буквально на секунду, чтобы взять ладонь Юнги и позволить тому издавать приятные слуху стоны. Теперь грозный и дерзкий Мин выглядел совсем маленьким котёнком. Младший вошёл во вкус и уже полностью обвивал языком вставший член, пока Мин издавал еле слышные стоны. Рыжеволосый требовал поцелуя, хватаясь за волосы Чона и притягивая их к себе. Юнги жаждал попробовать нового партнёра. Их языки ещё не раз сплетались за эту ночь.       Мин уже не боялся испортить тело избранника, он оставлял засосы один за другим. Рукой водил то вниз, то вверх, пытаясь ублажить. Младший не мог больше терпеть. Втягивая в поцелуй, он вновь усадил Юнги на свои бёдра. Ближе у изголовья он нащупал смазку в корзине, любезно предоставленной отелем. Мин уже вновь обхватил член младшего, но тот прошептал: — Позволь, я сделаю всё сам.       Старший вновь смутился, но обвивая чужую шею, придвинулся ближе. Пара капель смазки падала на простыни, пока Хосок устраивался в удобную позу. — Пожалуйста, расслабься.       Мин лишь сильнее прижался к Хосоку, словно тот спасёт его от нападения, хотя сам является хищником. Юнги уже не сдерживал себя стонах, когда Хосок мастурбировал двумя пальцами внутри горячего тела. Мин часто дышал, задерживал дыхание, а иногда и покусывал шею, за которую держался. Он прислонился лбом к плечу Хосока, пока тот прижимал его за талию. Юнги точно дрожал не от холода — от наслаждался.       Чон чувствовал, что грань уже близка, и не хотелось бы закончить на мастерстве его рук. Хосок медленно вытаскивает пальцы и добавляет смазки. Мин же сам растирает её по члену партнёра.Чтобы полностью контролировать процесс, младший обхватывает Юнги и опускает на простыни, поправляя подушку за его головой. Было видно, что старший не привык к подобной заботе и смущался под взглядом Чона.       Хосок наблюдает, смотрит, как реагирует тело Мина на проникновение и лёгкие плавные движения. Парень с рыжими волосами стонет при каждом заходе, он тянется за поцелуем и всегда получает его. Старший растворился в наслаждении с новым любовником. Движения становятся более интенсивными, и Мин впивается пальцами в спину Хосока, обхватив талию ногами. Чон пользуется положением, меняет позу, так что Юнги оказывается сверху, обнимая плечи партнёра. Член заходит глубже, а стоны становятся громче. Младший сам приподнимает Юнги, чтобы тот двигался быстрее. Хоть они и были одной комплекции, Чону белоснежное тело казалось пушинкой. Всё слишком хорошо, слишком плавно и романтично, слишком идеально для секса на одну ночь. — Я хочу тебя, — проговаривает Хосок, когда чувствует, что совсем на грани, пара толчков он уже не в силах себя сдерживать. — Давай встречаться? — выпаливает Мин в самый ответственный момент.       Наверное его привычка — говорить всё что на уме не исчезнет, даже когда он будет стонать от наслаждения и наступившего оргазма. Хосок даже не успевает понять вопроса, как сам заканчивает вслед за Юнги.       Лëжа в кровати, они ещё долго обсуждали предложение старшего. Но каждый поцелуй при малейшей улыбке давал понять, они уже не могут быть просто друзьями-собутыльниками.       «Чëрт, я же обещал себе больше не прокручивать это в голове.”- Хосок медленно открывает глаза, попутно наклоняясь вперёд. Он чувствует, что возбудился от этих мыслей, — «Нужно просто успокоится.»       Парень решает надеть наушники и раствориься в музыке. Она неоднократно спасала его, пробуждала спрятанные эмоции. А танцы… Он любил танцевать. Нет, танцы были всем в его жизни. Он мог быть резок и техничен, или плавно плыть в такт музыке. Танец словно дыхание для него с самого детства. И вот первый трек, хип-хоп много эффектов и переходов, в голове уже вырисовывается новая хореография. Хосок закрывает глаза и откидывается назад, блага конечная станция ещё совсем далеко.       Первый трек плавно снижает громкость в преддверии следующей песни. Мотив довольно знакомый, словно он уже слышал эту песню. Ещё пара нот, и к Хосоку приходит озарение. Это их песня. Можно подумать, что под эту песню они впервые танцевали или напевали её, гуляя по ночному городу, но это был более интимный момент. Юнги часто засыпал под эту песню за рабочим столом.       Мин практически никогда не засыпал в кровати. Его любимые места для сна — перед ноутбуком, где он писал музыку, или на диване в гостинной за совместным просмотром фильма. Включал любимый трек и засыпал от изнеможения. Юнги хотел стать продюсером, но не успел.       Чон не хочет перелистывать, он слишком давно одинок, он разрешает появится этим воспоминанием. Хосок хочет вернуть его. Вернуть все дни проведённые вместе. Хочет вновь увидеть лицо Юнги, когда младший привёз его на конную прогулку и посадил на лошадь. Визгов «снимите меня!» было море, но Мин справился и даже перестал боятся лошадей. Отдал бы свою душу в обмен на воспоминание из прошлого, когда они впервые поехали за границу словно женатая пара. Как бродили по Италии в поисках лучшей пасты, как возмущался Мин, когда сгорел в первый день, отказываясь от крема от солнца.       Он бы продал всё, что осталось, лишь бы съесть фирменную курочку Юнги. Он мог есть её в любое время, даже на завтрак с чашкой крепкого кофе. Или зайти в кафе утром, где продавали свежую выпечку. Выслушать от Мина, что круассан стоит неоправданно дорого, и наслаждаться видом с террасы. Но лучший вид был на их балконе, когда закатное солнце проходило сквозь рыжие длинные волосы старшего. Он все ещё помнит, как перебирал пряди в своих длинных пальцах, и заплетал ему маленькие косички. Помнит, как пахнет краска для волос в их ванне. А ещё бомбочки, которых у Чона была целая коллекция. Тёплая вода и объятия Мина, все что ему нужно сейчас.       Тёмные воспоминания, ссоры, крики просто исчезли, только об одном он не может забыть. Словно кошмар это происходит в его снах раз за разом. Он не смог увидеть его в последний раз. Помнит, как телефонный звонок практически разрушил его жизнь. Первым узнал Намджун и только потом Хосок. Юнги погиб. Автомобильная катастрофа на трассе. Чон так просто отпустил его к родителям, которые не были довольны выбором сына. Обратный путь стал последним. Младшего даже не пустили попрощаться, он устроил истерику прямо у входа на прощание, когда родители Юнги позвали охрану, чтобы не пустить его. Он никогда не простит себя. Почему он не ворвался? Почему не настоял? Может поэтому Мин является ему в виде галлюцинаций.       На глазах Чона начали наворачиваться слëзы, пытался в спешке стереть, чтобы не заметили остальные пассажиры вагона. Он бы отдал всё, чтобы вновь на руках перенести спящего Юнги в кровать. Чон словно перенëсся в то время, когда он целовал белоснежную шею, пытаясь не оставлять засосов. Словно перед его глазами Юнги, что обвил руки вокруг его шеи. Хосок помнит все изгибы тела. Мин казался таким хрупким в его руках, хоть никогда и не был милашкой. Скорее взбалмошным парнем с проблемами в выражении эмоций. Но сидя на бедрах Хосока, он был самым милым и маленьким котом с ехидной улыбкой.       Чон помнит, как забирался пальцами в волосы, помнит аромат его тела и тяжёлого парфюма, словно ещё вчера он держал его за руку. Хосок помнит его стиль: огромные футболки и узкие джинсы подчёркивающие худобу его ног, бёдра, которые он сжимал, пока его котёнок расцеловал его лицо. Помнит, как стягивал огромное худи и притягивал к себе горячее тело. Помнит, как Мин не выносил если кто-то из них оставался в одежде, пока другой светил голым торсом. Майка Чона слетала сразу после худи, больше похожего на одеяло.       Хосок сжимает губы, пытаясь скрыть эмоции накатывающее на него. Он лишь на секунду открывает глаза, чтобы прийти в себя. А потом снова проваливается в воспоминания, где в его квартире ещё была односпальная кровать, и они с Юнги ютились там, надеясь, что данная конструкция выдержит двоих. Хосок хочет, чтобы Юнги сново прогибался под ним, томно вздыхал в подушку и просил ещё. Хочет снова ощутить вкус своего возлюбленного. Он отдал бы всё, чтобы целовать опухшие и красные от поцелуев губы, ласкать языком шею, слышать стоны, когда прикасается к члену и входит внутрь, сжимая упругие ягодицы. Отдал бы свою жизнь, лишь бы услышать «Я люблю тебя» и трепетать от голоса Юнги. Но больше не сможет. Хосок кажется больше не может скрывать слëз, он наклоняется вниз, закрывая одной рукой глаза, а другой потирает нос. Прошло уже столько лет, а он до сих пор не может успокоиться. Психотерапевт помогает, но почти каждый раз Хосок возвращается и прокручиваем мысли о нём. Сегодня он больше не может сдерживаться.       «Хосок, успокойся прошу, мы поплачем дома, только успокойся» — уговаривает сам себя Чон. Сквозь мокрые пальцы он различает бумажный платок, который протягивает ему незнакомец. Хосок даже опешил, кто-то заметил его слëзы. Чон забирает платок, немного кланяясь насколько это было возможно в его положении. Через пару минут, он смахнул слëзы. Глаза были всё ещё красные, но больше ничего не текло по его щекам. Он смотрит на мужчину напротив, что дал ему платок, хочет поблагодарить, но что-то не так. Чон делает глубокие вдохи, чтобы успокоиться и лучше разглядеть.       Прямо перед ним сидит Юнги, точь в точь как в его снах.       «Господи, очередные галлюцинации, мир, ты что надо мной издеваешься!» — Хосок не подаёт вида, но его грусть уже переходит в ярость, почему это случается в самый сложный момент.       Чон застыл на месте и смотрит прямо в глаза вымышленному Мину. Волосы уже не рыжие, а полностью чёрные. Губы потресканные, кожа тусклая, но все ещё белоснежная, как и в первую ночь. Глаза пустые. Хосок больше не видит в них искр. Хосок представлял Юнги таким, в тот день когда потерял. Это был не его милый мальчик, что тыкался в него носом и сопел.       Младший даже не сводит глаз, он знает, скорее всего напротив сидит какой-то парень, что очень удивлён пристальному вниманию. Сейчас он пересядет подальше от него, и всё это закончится. Чон ещё несколько минут не сводит глаз с предмета обожания.       «Что ты от меня хочешь?» — задумывается Хосок и немного наклоняет голову в бок, словно пытаясь лучше разглядеть. Но его иллюзия молчит и лишь немного натягивает улыбку. Хосок нахмурился, раньше его вымышленный возлюбленный так не делал. Неужели парень, что сидит напротив, улыбается ему, и это отражается в галлюцинации.       «Боже какой стыд» — Хосок прячет взгляд, лишь бы не оказаться в неприятностях из-за своих игр в гляделки с воображаемым другом. В стекле напротив он замечает, что глаза всё ещё красные, и одна слезинка сползает по щеке. Диктор объявляет остановку, а парень напротив встаёт и направляется к выходу. Хосок сново чувствует взгляд того парня, но тот лишь вновь протягивает ему бумажный платок. — Спасибо, — еле слышно говорит Хосок. Он уверен, что парень ничего не расслышал из-за шума рельс по которым несётся вагон. Остановка. Иллюзия покидает вагон, а Чон замечает, что на платке что-то написано ручкой.       «Не дай бог этот парень оставил свой номер» — возмущается про себя Чон. Но нет, почерк хоть и был неразборчив, а салфетка для письма не лучшая идея, он смог прочитать: «Прости что исчез. Так было нужно»       Чон ничего не понимает, он оборачивается, пытаясь найти парня на платформе. Но тот лишь мило улыбается и помахивает рукой, как делают в знак прощания. Он смотрит прямо на него, пока поезд медленно ускользает, двигаясь дальше по записанному маршруту. Хосок встаёт, пытаясь понять, что произошло, бежит к концу вагона, пытаясь последний раз зацепится за момент встречи, которая уже не казался такой иллюзией. В голове неразбериха.       «Но это невозможно» — подумал Хосок, уже намереваясь выйти на следующей станции, чтобы сменить путь. Чон проталкивается вперёд, выбегает на платформу и злится, когда поезд в обратном направлении уходит прямо под носом. Следующие минуты, даже секунды ожидания кажутся вечностью.       «Это невозможно, прошло столько лет, это всего ли галлюцинации» — успокаивает себя парень. Это всё так странно, но он должен убедиться, что всё это ложь. Поезд кажется ехал целую вечность, хоть между станциями от силы минут пять. На платформе практически никого, кроме пары людей, что неспешно идут в эскалатору, чтобы быстрее оказаться дома. Хосок крутится вокруг себя, идёт от одной стороны станции к другой.       «Это всего лишь твоё воображение» — бесконечно повторяет Хосок. И видимо сдаётся. Это была последняя капля. Даже если это был настоящий Юнги, он ушёл. Не проронив ни слова, оставил лишь клочок бумажки. Чон снова смотрит на платок, но там ничего. Похоже, это действительно плод его воображения. Прошло столько времени, пора отпустить прошлое.       На телефон Чона приходит сообщение. Он нервно закатывает глаза, когда в очередной раз видит сообщение от Чонгука:       «Хëн, Намджун-хëн сказал что ты ещё не приехал домой, ты где? На работе? Хочешь я встречу тебя?»       «Какой зануда» — подумал Хосок, но уголки губ всё же приподнялись, а последняя слеза была стёрта ладонью. Он любил своего брата, он был с ним всё время, пока приходил в себя после смерти Юнги. Эта мелочь даже переехала к ним с Намджуном на лето после случившегося. Друзья и семья охраняли его от самого себя. Поддерживали и любили вне зависимости от поведения морально убитого Чона. Они будут с ним всегда. — Пора возвращаться домой, — проговорил Хосок уже вслух. Дома его ждёт лишь кровать и остатки еды из доставки. Но даже это лучше, чем иллюзии, что преследуют его. Он никогда не расскажет своему психотерапевту об этом, лишь намекнëт уменьшить дозу таблеток. Кажется сейчас, он готов двигаться дальше. Пора прекратить жить прошлым и оставить ложь.