***
— Нико, тебе повезло, что семья Койвиола не настроена устраивать разбор полётов с полицией, — директор школы, седовласый мужчина в костюме, расхаживал по кабинету, нервно потирая пальцы. — Однако оставить я это так не могу. Нико чувствовал, как внутри него нарастает скука. Кабинет, что находился в левой рекреационной, в самом углу, в скором времени уже грозился стать для него чуть ли не одним из самых посещаемых мест, наравне с классом музыки, куда он ходил из-за большой тяги к фортепиано, и классом истории — единственное место, где Моиланен активно проявлял себя и свои знания, отчего он даже после уроков появлялся у преподавателя, чтобы обсудить изученные исторические события и более тщательно проанализировать тех или иных исторических личностей. Пока директор Сааринен перечислял все проступки парня за прошедшие полгода, напоминая, что до конца школы осталось «всего лишь каких-то пара месяцев», парень уныло ковырял кожу на подлокотнике дивана и то и дело поглядывал на часы, висевшие на противоположной стене среди кучи бестолковых грамот и дипломов. — Нико, ты слушаешь меня? — Сааринен демонстративно щёлкнул пальцами перед лицом Нико. — Я уже придумал решение этой проблемы. — Что на этот раз? Посидеть после уроков? — поднял брови Моиланен. Занятия с младшеклассниками после уроков, работа в столовой, помощь с организацией каких-то абсолютно бессмысленных школьных мероприятий, сопровождение делегации ботаников на олимпиаду — список наказаний или «исправительных мер», как выражался Сааринен, был довольно скуден. — Интереснее, — заметил херра Сааринен, вскидывая вверх указательный палец. – Теперь, два раза в неделю ты будешь ходить в наш религиозный кружок. — О Боже… — вздохнул Моиланен, закрывая рукой лицо. — А может, я просто посижу с младшеклассниками? — Теперь уж нет. До конца учебного года ты исправно будешь ходить на все встречи, участвовать в мероприятиях, и, если понадобится, организовывать их, — Сааринен нажал на кнопку своего телефона. — Иви, Каунисвеси на месте? — Да, у них встреча в классе 2В через 15 минут. — Отлично, позовите его ко мне. Нико передёрнулся. С фамилией Каунисвеси он знал лишь пастора из местной церкви, что в те редкие дни, когда матери удавалось затащить его на воскресную службу, внимательно и с некой толикой презрения смотрел на него с кафедры, пока зачитывал какую-нибудь очередную речь о прощении и благословении. Он уже было приготовился увидеть пастора, как дверь открылась, и в неё зашёл молодой парень. Чёрные, как смоль, волосы, небрежно торчащие в разные стороны, голубые, точно море перед рассветом, глаза, поджатые губы. Моиланен осмотрел его сверху вниз — одет он был точно не как тот, кто ведёт религиозный кружок. Чёрные штаны и чёрная рубашка, застёгнутая на все пуговицы, на шее — несколько серебряных подвесок, среди которых Нико не сразу разглядел небольшой крестик. — Алекси, здравствуй, — Сааринен пожал руку парню, на что тот учтиво улыбнулся. — Хочу познакомить тебя с Нико — с сегодняшнего дня он станет участником вашего клуба. Нико, это Алекси. Сын пастора нашей церкви Святой Анны и вот уже полгода как руководитель нашего религиозного клуба при школе. Алекси, пожалуйста, проведи Нико экскурсию, расскажи о том, чем вы занимаетесь, введи в курс дела. Нико внимательно посмотрел на парня — его определённо что-то заинтересовало в нём. Скромный тихоня, что прячет свои бездонные голубые глаза — бесспорно красивые — под дурацкой растрёпанной чёлкой. Однако в нём было и ещё что-то — то, отчего внутри у Моиланена стало слишком тепло. Даже сидя в двух метрах от него, Моиланен учуял запах эстрагона, ладана и еле уловимые ноты чего-то особенного — невероятно мощный и манящий запах, от которого, казалось, устоять невозможно. Глубоко вдохнув аромат приблизившегося к нему Алекси, он на секунду представил, как срывает с паренька эту несчастную рубашку, и губами изучает его невинное тело с бледной, точно топлёное молоко, мягкой кожей. «Блядский боже, я попаду в ад за эти мысли», — думал про себя Нико, украдкой рассматривая тело стоящего напротив него Алекси. — Ну пошли, Нико? — Алекси натянуто улыбнулся. — Ага, — переведя дух, Нико встал с кресла и, жестом, полным сарказма, показал на выход, пропуская нового знакомого вперёд. Искренне не хотелось идти на эти религиозные бесполезные сборища, тратить на это время, и лучше бы он потратил его сыграв пару матчей в FIFA, но всё-таки плёлся за новым знакомым, сверля его спину взглядом. — Сколько тебе лет? — спросил Алекси, уверенно шагая в сторону коридора. — Восемнадцать, а что? — Моиланен поднял брови, не понимая, к чему этот вопрос. — Просто из интереса. Ладно. Встречи проходят после занятий по вторникам и субботам в 14:30 в классе 2В. Это наше постоянное помещение, там же, в кладовке — это я покажу попозже, — весь наш инвентарь и материалы: плакаты, вывески, книги, — Алекси безэмоционально говорил, изредка жестикулируя. — Ага, — буркнул Нико, пропуская всю информацию мимо ушей. — Сааринен говорил, ты хорошо в истории понимаешь? Твои знания могут понадобиться. — Ага, — снова проговорил тот, абсолютно не слушая Алекси. Подойдя к нужному классу, Нико вдохнул больше воздуха — он был готов увидеть какой-нибудь алтарь с иконами и огромным крестом с распятым на нём Иисусом. Но вместо этого лишь обычный класс со сдвинутыми столами так, что получилось место для заседаний, на котором уже были разложены какие-то листы с распечатанным текстом. — Через неделю у нас мероприятие будет для младших классов вашей школы. Думаю, ты успеешь войти в курс дела и присоединиться к нам. Лишние руки нам не помешают. — Извини, не смогу — дела, — Нико развёл руками и довольно улыбнулся. — Все свои дела решаешь через Сааринена, — Алекси повернулся и строго посмотрел на Нико. — Я с тобой не буду возиться и уговаривать тебя что-то делать. Хочешь остаться в школе — приходишь, и делаешь всё, что я скажу в рамках клуба. А если хочешь вылететь за 2 месяца до выпуска — вперёд. Я тебя не держу. Мне отморозки, вроде тебя, вообще не упали, — ткнув пальцем на опешившего от его резкости Моиланена, он повернулся обратно. Не желая мириться с упрёком, Нико, сделав шаг, схватил его за предплечье и повернул на себя, желая заглянуть в глаза обидчику. Слегка не рассчитав силу, он оказался слишком близко — меж их лицами было буквально 5-7 сантиметров. В нос ударил тот самый парфюм, что он учуял в кабинете директора — ладан, эстрагон и теперь он смог распознать ещё одну базовую ноту — ветивер. Неплохое сочетание, чтобы заставить кого-то биться в сексуальном желании. Оказавшись возле его лица, он смог мимолётно присмотреться к деталям. Острый нос, кончик которого смешно задран чуть вверх, алые, налитые кровью губы, точно их покусывали за несколько минут до этого. В такие хотелось жадно впиваться, терзая их бесконечными поцелуями. Глаза, точно два прозрачных круглых аквамарина — такие же он видел на серёжках своей сестры, — смотрели на него с удивлением и ноткой возмущения. — Отпусти, — прищурившись сказал Алекси, пытаясь выдернуть руку из крепкой хватки. Нико же ничего не ответил, вкладывая в это молчание больше, чем он мог бы сказать словами. Оценивающе пробежав по нему глазами вниз — вверх, он, на секунду уловив обжигающее дыхание Каунисвеси, отпустил его руку. — Не обзывайся, — одними уголками губ улыбнулся Нико, издевательски поглаживая место, где только что крепко цеплялся. Весёлое предстоит время.***
После первого занятия Алекси вручил ему несколько буклетов и какую-то книгу, в которой какой-то священник толкует на понятный обычному читателю язык заповеди и писания. Пробежавшись глазами по нескольким страницам с первыми заповедями, Нико кинул её в нижний ящик своего рабочего стола — интереса к ней было мало, как и к темам, что поднимались на этих встречах. То ли дело тот, кто его вёл. Алекси определённо привлекал то ли своей недоступностью — набожный мальчик, сын пастора, проповедник добра и любви в этой несчастной школе, — то ли своим видом — даже скромно одеваясь, и застёгивая все пуговицы до единой, он выглядел чертовски сексуально. Чёрные рубашки маняще обтягивали его тело, а то, как он снимал свой пиджак, медленно расстёгивая пуговицу, заставляли Нико думать о чём угодно, но точно не о Иисусе Христе. Он, ни капли не стесняясь, поглядывал на парня, что говорил о добрых поступках, о исполнении воли Божьей, о последствиях плохих дел, и истории религии. То, как он морщил нос, когда улыбался, как прятал руки за спину, расхаживая в разные стороны, как потирал меж собой ладони перед своим лицом, прикладываясь к ним губами — всё это вызывало у Моиланена лишь извращённые мысли, от которых становилось слишком жарко. Как сладостный запретный плод, от взгляда которого уже на вторую встречу начало перехватывать дыхание и сводить где-то внизу живота. И даже по завершению третьей встречи желание прикоснуться к нему лишь только усилилось.***
Нико, как и в прошлые разы, остался, чтобы помочь разложить материалы по тематикам — в первый раз не по своей воле, в последующие же — по желанию. — Почему ты такой? — беззаботно спросил Каунисвеси, распределяя листовки по аккуратным стопочкам, меж собой перекладывая их в разные стороны. — Какой же? — ухмыльнулся Нико, стоя за спиной Алекси. Усмехнувшись, Алекси покачал головой. — Зачем ты избил того парня? — Он слишком плохо вёл себя. Ему нужно было преподать урок, — Нико кивнул плечами, делая шаг в сторону Каунисвеси, что стоял у стола. — Ты должен всегда помнить о тех вечных последствиях своих поступков. Нужно жить в согласии с окружающими. Помнишь, я давал тебе книгу читать? Буквально на первых страницах написано — «Возлюби ближнего твоего как самого себя»... Нико усмехнулся. «Возлюби ближнего твоего»... Он подошёл к Алекси со спины и, наклонив голову, взглядом очертил изгибы его тела. Заворожённо вёл глазами от шеи к плечам, опускался к талии и округлым бёдрам — сводили с ума одни только мысли о том, чтобы увидеть их без штанов, прикоснуться к ним пальцами, схватиться и прижаться к ним сильнее, приглашая его в этот порочный омут. «Чтобы земля показалась адом, чтобы других планет тебе было мало, чтобы взлететь хотелось, как птице — это так часто мне снится», — витало в его голове, когда он подошёл ещё ближе к Каунисвеси, оставляя меж их телами всего несколько сантиметров. — А как Бог относится к тем, кто, вопреки всем правилам, возжелал ближнего своего? — с хитрой ухмылкой Нико прикоснулся пальцами к плечу Алекси. Алекси резко и шумно вдохнул воздух — от прикосновения Моиланена у него ощутимо подкосились ноги. Он чувствовал, что от самых ключиц до ладоней, сжатых в кулаки, пробежали мурашки — и, если бы не длинные рукава чёрной рубашки, Нико точно бы это заметил. Пальцы Нико начали опускаться ниже, касаясь ткани на плече, очерчивая его мышцы. Алекси прикрыл глаза — он давно не ощущал ласки чужих рук на себе. — Нико... — только и смог выдохнуть Каунисвеси, стараясь не шелохнуться. — Что ты делаешь?.. Придвигаясь ближе, Нико, обжёг губами невесомыми прикосновениями мочку уха парня. Почувствовав, слабое, еле слышное рваное дыхание, вырвавшееся из уст застывшего и сжавшего кулаки Алекси, он довольно улыбнулся. Проведя языком по мочке уха, он опустился ниже, целуя его тёплую, солоноватую кожу на шее. Дойдя губами до воротника рубашки, он заметил, как Алекси почти незаметно наклонил голову в бок, поддаваясь желанию почувствовать больше. — Что, Алекси, — взяв парня за край рубашки, Нико нагло повернул его лицом к себе. Придвинувшись ближе, он коснулся своим носом его и повёл губами. — Запретный плод сладок, да? — Нико, — всё так же не двигаясь прошептал Алекси. Почувствовав, как бедро Моиланена располагается меж его ног, он крепко зажмурился, ещё сильнее сжимая кулаки, опираясь ими в столешницу, что теперь была единственной опорой для теряющего равновесие Каунисвеси. — М-м-м, — протянул Моиланен, опустив руку и нагло положив её на пах Алекси. Он почувствовал, как его член твердеет, и усмехнулся. — Вот значит как, грешник. Что насчёт «Не прелюбодействуй»?.. Каунисвеси закусил губу и, открыв глаза, посмотрел прямо на Нико. В его глазах не было ни толики стыда, страха или смущения, напротив. Похоть вперемешку с искушением — Нико даже не ожидал, что добрый парнишка, приведший его полторы недели назад в этот религиозный кружок, что с таким упоением рассказывал о силе веры и молитвы, может смотреть как изголодавшийся хищник на обречённую жертву — словно прямо сейчас накинется на него. Впрочем, этого Моиланен и добивался. — Не знал, что ты такой... — выдохнул Нико прямо ему в губы, буквально раздразнивая всё более настойчиво и грубо сжимая стремительно увеличивающийся член. — Ты многого обо мне не знаешь, — сквозь зубы прошипел Алекси, шумно вдыхая и выдыхая, словно он держался из последних сил. — М-м-м... Ну покажи свою тёмную сторону, — пошло улыбаясь, проговорил Моиланен, свободной рукой убирая чёрную прядь за ухо. Казалось, будто Нико специально дразнил его, желая узнать, на что тот способен. Он знал, что Алекси хочет — чувствовал тепло наливающейся плоти под своей ладонью, его дыхание и этот сводящий с ума взгляд — определённо грешник. Одно мгновение, и Алекси впился в Нико — отчаянно и грязно, развратно и нагло, сжимая пальцами его волосы на затылке и оттягивая их назад. Кусал его губы, всасывал язык, пошло изучая его рот в желании большего. Нико не ожидал, но сразу же ответил на поцелуй, впуская его тёплый язык и лаская внутри. Положив свою ладонь на его шею, сдавливая её добела под своими пальцами он прижимался сильнее, наслаждаясь тем, как Алекси напирает своей грудью на его. Моиланен, не отрываясь от поцелуя, опустил ладонь под футболку, и, проведя пальцами по нежной коже на животе, просунул их под резинку трусов. Почувствовав, как тёплая ладонь пробирается к члену, Алекси хрипло простонал. Как только пальцы прикоснулись к плоти, и выпустили её наружу, оттягивая ткань штанов и белья вниз, он блаженно выдохнул, от чего по коже Моиланена пробежали мурашки. Отпустив волосы Нико, Алекси опустил руки на его плечи, снимая с них толстовку и следом опуская ниже, хватаясь за край футболки и оттягивая её вверх. Нехотя отрываясь от поцелуя и ласки его изнывающего члена, Нико избавился от футболки, и рывком, срывая пуговицы, расстегнул рубашку на теле Каунисвеси и стянул её вниз, оголяя его ключицы, плечи и грудь. Возвращаясь к губам, Алекси провёл руками по груди Нико, останавливаясь у сосков. Большими пальцами обвёл ореолы и несильно сжал их, от чего Моиланен издал рваный стон — разряды электричества пробежали по телу, заставляя его буквально изнывать от желания. Опускаясь губами ниже, он буквально вгрызался в шею, попутно проводя влажным языком по впадине. Укусы и засосы оставались отметинами, что так развратно смотрелись на бледной коже и сводили с ума и без того заведённого Каунисвеси. Перетягивая на себя одеяло запретного удовольствия, Алекси чуть остранился, открывая пространство, взглядом словно призывая Моиланена к действиям. Не сдерживаясь ни секунды, Нико припал губами к тонкой, точно атласной коже на шее и языком стал вырисовывать на ней узоры. Спускаясь ниже, он целовал выпирающие ключицы, грудь и ребра, смачивая языком губы так, что только от этого зрелища Каунисвеси готов был излиться прямо на лицо опустившегося перед ним парня. Но желание получить высшее удовольствие было сильнее. Одна секунда, и волосы Нико накручены на тонкие пальцы Алекси, подталкивая и насаживая его рот на свой орган, упираясь в самое горло. Воздуха не хватало, однако останавливаться Нико вовсе не желал, поддаваясь напору Алекси и пуская его глубже. Тот же входил медленно, но размашисто, до самого упора. Опустив взгляд, он почувствовал, что может кончить прямо сейчас лишь от открывшейся перед ним до безумия похотливой картины — ярко-зелёные глаза игриво смотрели на него снизу вверх, а их хозяин покорно и послушно заглатывал его член, пока изо рта и по подбородку обильно стекала слюна. — Да, блять, — протянул Алекси, решив дать Нико передохнуть, выпуская пальцы из спутанных прядей и сразу же приглаживая их. Не желая терять контроль над ним, он оставил свою руку на затылке, пальцем проходя по не ровному пробору. Но Нико останавливаться не желал. Перехватив инициативу в свои руки, он прошёлся языком по всему стволу до основания и обратно, и, мимолётно поласкав головку, принялся ласкать его, более нежно и чувственно, от чего искры посыпались из глаз в похоти тонувшего Каунисвеси. Спустя несколько минут сладких ласк, он, взяв за волосы, поднял Моиланена на ноги. Из заднего кармана свободной рукой тот достал небольшой тюбик, и вложил его в ладонь Алекси. Приняв его, другой ладонью принялся расстёгивать ремень Нико, вырывая его из шлёвок и бросая куда-то на пол. Ещё одно движение, и брюки полетели на пол вместе с бельём, выпуская его изнывающую плоть наружу. Резко развернув Нико и буквально швырнув его животом на стол, Алекси опустился губами на его оголённую спину, оставляя на ней влажные поцелуи. Он чувствовал, как Нико извивается под ним, потираясь ягодицами о его пах, и это раззадоривало его ещё больше — окутанный порочным туманом, он едва ли сдерживался от того, чтобы не войти в желанное тело без какой-либо подготовки. Чуть приподнявшись, он открыл тюбик и выдавил немного вязкой смазки на руку. Наспех размазав её между пальцев, он опустил руку к колечку мыщц и грубо надавил средним, входя сразу почти на всю длину. От этого Моиланен выгнулся и подался навстречу, насаживаясь сильнее. Не переставая растягивать Нико, Алекси вновь опустился губами на его тело, целуя каждый сантиметр плеч и ключиц, до куда хватало возможности достать. От каждого его выдоха, что обжигало влажную от испарины и слюны кожу, парень под ним изгибался всё сильнее. — Боже... — истомно протянул Моиланен, сильнее запрокидывая голову назад. — Не упоминай имя Господа в суе, — ухмыльнувшись, прошептал Алекси, кладя ладонь на горло содрогающегося в удовольствии парня и сжимая, практически не оставляя возможности для полноценного вдоха. Одно движение, и он ввёл в Нико уже второй палец, отчего тот изогнулся сильнее, требуя большего. Словно в молитве протягивая «Ещё» и «Алекси», он отчаянно хватался руками за разбросанные и перемешанные листовки, что лежали на столе, сминая их под кулаками и смахивая со стола. Алекси не останавливался, перейдя к мочке уха парня — ласкал языком и покусывал, наслаждаясь заполонившим кладовку голосом Нико. Он чувствовал, как тело под ним изнывает в желании почувствовать его внутри, и безумно хотел того же самого — его собственный член уже выпускал предэякулят прямо на оголённое бедро. Чувствуя готовность Нико, он выпустил пальцы и приставил головку к пульсирующему колечку мышц, дразняще размазывая смазку меж ягодиц. Похоть завладела его телом, затуманивая его разум настолько, что не желая больше ждать, он резко, но осторожно вошёл в парня, медленно проникая в него до самого упора. — М-м-м... — сдавленно промычал Нико, наслаждаясь сладкой приятной болью, что поразила его тело разрядом электричества. Ощущая, как Алекси вколачивается в него всё грубее и яростнее, он лишь поддавался, не смея противиться или отказываться — запретный плод действительно оказался слишком сладок, и следовало вкусить его до самого конца, не упуская ни кусочка. Алекси же терял рассудок, наслаждаясь процессом, входя в податливое тело снова и снова, цепляясь ладонями за мягкие бёдра и одаривая их редкими, от того сводящими с ума резкими шлепками. Пространство небольшой кладовки, где источником света всё ещё оставалась пожелтевшая лампа на противоположной стене, заполнилась сладкими и грязными стонами, шлепками двух тел друг о друга и скрипом дурацкого деревянного стола, что был помещён сюда, наверное, ещё до рождения этих двоих. Резко выйдя из Нико, отчего тот разочарованно вздохнул, он потянул его за руку и перевернул на спину, одним лишь взглядом заставляя его покорно закинуть щиколотки ему на плечи. Приподняв его и устроившись поудобнее, он, выдавив немного смазки на головку, вновь проник в Нико, сразу же начиная быстро и размашисто двигаться внутри, всё сильнее покачиваясь, вжимаясь сильнее и глубже, доводя себя и самого Моиланена до исступления. В глазах Нико буквально плыло от того, как двигался Каунисвеси, как владел им и его телом, как показывал свою тёмную, развратную сторону — ту, которую он явно не ожидал увидеть, когда лишь только начал задуматься о нём в сексуальном плане. И, чёрт возьми, он ни капли не жалел, что смог, как ему казалось, выпустить наружу сидевшего внутри похотливого грешника, сломать этого светлого набожного мальчишку, чей крестик сейчас так волнующе отскакивает от покрывшейся испариной груди, пока тот вталкивается в него с новой и новой силой по самую мошонку. Как смотрел на него так развратно, облизывая губы и сдувая рваными вздохами взмокшие пряди со лба, как клал свою ладонь ему на горло и сдавливал, наслаждаясь теряющим кислород раскрасневшимся Нико, как наклонялся и влажно целовал, кусая и всасывая его губы. «Я точно попаду в ад, но он просто божественно хорош», — думал Нико, предвкушая скорую разрядку. Это же и почувствовал Каунисвеси. Раздвинув ноги Нико в стороны, придерживая одной рукой его бедро, облизнув ладонь, он взялся за его член, принимаясь мягко, но интенсивно двигать по нему, заставляя того содрогаться от накрывающего его волны оргазма. Мгновение, и живот Нико покрылся белой жидкостью, растекающейся по влажной коже. Сделав вдох, он ощутил и свой скорый финал. Крепче схватившись за бёдра Моиланена, он стал вколачиваться в него с максимальной скоростью, которую только мог физически осилить. Листовки летели на пол, деревянный стол вбивался в стену, надрывные вскрики Нико заполнили всё пространство, окончательно заставляя Алекси терять рассудок и не останавливаться. Дойдя до самого пика, он с протяжным хриплым стоном излился прямо в Моиланена, цепляясь руками в его ладони и с силой сжимая их пальцы. Он громко и тяжело дышал, смотря на лежащего перед ним парнишку, приподнявшегося на локтях, что хитро улыбался уголком рта, осматривая изгибы вспотевшего тела Каунисвеси. — А ты, оказывается разносторонний, — томно протянул Нико, протянув руку и проводя пальцем по губам Алекси, что запыхаясь, застёгивал свою рубашку. — Даже и не думал, что разбужу в тебе другую личность... — Не обольщайся. Ты не первый, — Алекси нагло улыбнулся, направляясь к выходу и поправляя растрёпанные волосы. Уже остановившись в дверном проёме, он обернулся и направил взгляд на опешившего Нико, что стоял у стены, расправляя свою измятую футболку. — Прибери здесь, Нико, — отрезал он и вышел из кладовки.