***
— Крайне интересный минерал. Я никогда не видел подобных, — говорит Регис, внимательно разглядывая ограненный кусочек кор ляписа, переливающийся огнём. — Очень похож на спессартин, но, полагаю, состав несколько отличается. — Элементальные реакции и высокая температура творят чудеса, — загадочно говорит Чжун Ли. — Магия здесь в порядке вещей? Консультант проводит пальцем по ободу чашки, что-то обдумывая. — Нельзя сказать, что использование элементов – магия. Это, скорее, подчинение себе той или иной бестелесной сущности, которой наделено практически всё вокруг, и подвластна она лишь единицам, имеющим Глаза Бога, или Архонтам, что могут использовать эту сущность непосредственно. Могу ли я спросить, к чему такой вопрос? Регис сужает глаза и вздыхает, укладывая кор ляпис на стол. — Моему дражайшему другу здесь бы вряд ли понравилось, — отвечает вампир, представляя себе лицо Геральта, пытающегося успокоить дрожащий от переизбытка элементальной энергии медальон. — Магия считается воплощением Хаоса, появившимся после Конъюнкции Сфер. Конъюнкция Сфер – катаклизм, благодаря которому появились люди и так называемые «реликты» – побочный эффект смешения миров. Я, грубо говоря, потомок тех несчастных существ, застрявших среди людей после этого катаклизма. Итак, стало быть, магия, будучи Хаосом, опасна, особенно во власти «не тех» людей. К чародеям на Континенте относятся крайне… Невежливо, деликатно говоря, — заканчивает Регис, под словом «невежливо» имея в виду повешения, гонения и прилюдное сжигание на кострах. Чжун Ли кивает. Ему чужда неоправданная жестокость, даже несмотря на времена его «буйной молодости». — В Тейвате не существует понятия чародейства, как и понятия дискриминации по признаку наличия Глаза Бога. Как я уже упомянул, «магия», или же элементальная энергия, здесь повсюду, так что обычные люди, не одарённые Глазом Бога, больше боятся самих элементалей, нежели владельцев данного артефакта. Регис внимательно слушает. Всё сказанное Чжун Ли так сильно отличается от реальности вампира, что тот даже изначально не верит. Действительно, что миров существует великое множество, и во многих из них ещё есть развитые цивилизации или разумные существа, не поглощенные Белым Хладом. Регис даже не уверен, что здесь кто-то в принципе знает, что такое «Белый Хлад». Оно и к лучшему. — «Элементали», как вы сказали, — задумчиво произносит вампир. — Ранее я упомянал реликты Сопряжения Сфер, но гении стихий к ним не относятся. Они являются созданиями, родившимися и ожившим с помощью Магии, — увлечённо рассказывает Регис, рисуя непонятные узоры на поверхности стола. Чжун Ли внимательно следит за жестами собеседника. — Однако необученные смертные, то есть, не-ведьмаки и не-чародеи, скорее всего, умрут в попытке уничтожить элементаля. То же самое касается и реликтов – грубо говоря, чудовищ, если, конечно, тот или иной человек не знает всех тонкостей, связанных с техникой дыхания и использованием серебра. — «Ведьмаки»? — спрашивает Чжун Ли, поднимая свой взгляд на Региса. Последний вздыхает. — Прошу меня простить, что изначально не разъяснил. Ведьмаки, образно выражаясь – сверхлюди или даже мутанты, если говорить более ясно, созданные с целью истреблять чудовищ, хотя слово это мне не импонирует. Если выразиться еще яснее – это наёмники, за некую цену способные убивать монстров разных классов. Ведьмаки проходят специальную подготовку, – к слову, очень негуманную, – и используются лишь в качестве инструмента по геноциду. Отношение к ним чуть лучше, чем к чародеям. Чжун Ли вновь кивает. Он немного шокирован от полученной информации, хотя это состояние для него – довольно редкое явление. Консультант молчит, вновь отпивая из фляги. Он не отказался из вежливости, хоть алкоголь ему с недавних пор отчасти противен, но дистиллят из мандрагоры и белладонны, вопреки всему, оказывается на редкость вкусным. — Так вот, к вопросу об элементалях. Я хотел бы поинтересоваться, если Вы, господин Чжун Ли, не против, существует ли в Тейвате особый класс людей, способных этих самых элементалей изгонять? — Нет. Ко всему прочему, для их уничтожения не нужны никакие знания о серебре и дыхании. То есть, если говорить кратко, любой человек, умеющий управляться с оружием, способен справиться и с элементалями. Однако данная форма существ, к сожалению, здесь не единственная проблема, — договаривает Чжун Ли и ставит флягу, что всё это время с интересом разглядывал. — Но, к счастью, и с иными чудовищами проблем не возникает. До поры до времени. Консультант тяжело вздыхает. Регис перенимает сосуд с самогоном.***
— Вампирам нужна кровь так же, как драконам – сокровища, прошу простить мне это сравнение. Атмосфера стала гораздо веселее той, что стояла до этого. Похоже, свойство самогона начало проявляться во всей его красе. Чжун Ли мысленно благодарит Селестию, что всё ещё способен контролировать речь и сознание, дабы не взболтнуть лишнего. А ещё он благодарит Селестию за то, что здесь нет уважаемого Предвестника, иначе узнать секреты и намерения Снежной было бы проще простого. И это было бы очень глупо. — Но Вы ведь не пьёте человеческую кровь? — спрашивает Чжун Ли. — Не пью с относительно недавних пор, — усмехается Регис. — В молодости, если для нас с Вами это понятие вообще существует, я убивал людей в огромных количествах. Их кровь была слаще любого вина, и опьяняла она так же сильно, как водка. Но однажды меня поймали и облили святой водой, а затем отрубили голову и закопали под землю. Вампирская регенерация заживляет раны так же быстро, как это происходит у собак, но без головы дела идут гораздо медленнее. У меня было достаточно времени обдумать свою жизнь и свои поступки, так что я вдруг решил отказаться от крови и жестокости, питаясь исключительно человеческой едой. Чжун Ли смеётся, представляя, как и в каких обстоятельствах проходили раздумия Региса. — Во время Войны Архонтов я убивал других богов без сожаления и колебаний. В их числе были и мои друзья, — как-то грустнее говорит консультант. — Впереди меня и принципов существовал лишь контракт и его выполнение. Но теперь, как Вы видите, я являюсь обычным, насколько это возможно, человеком, работающим в похоронном бюро и всё своё свободное время посвящающим прогулкам и разговорам. Это здорово, но иногда утомляет. Однако сейчас я не чувствую ни усталости, ни желания уйти. Регис улыбается на такое признание, вновь протягивая флягу, самогона в которой осталось ровно на один глоток. — Тогда за встречу? — спрашивает вампир, глядя на спокойные глаза напротив. — За встречу.***
От разговоров о камнях, алкоголе, элементалях и молодости странный дуэт перешёл к разговору об искусстве и разных его проявлениях. — Ах, барды... — тянет Регис, что-то вспоминая. — Один мой знакомый поэт всё гнался написать мемуары. Назвал их «Полвека Поэзии». Не знаю даже, дописал ли, когда к своим многочисленным пассиям у него интереса больше, нежели к жизни. Чжун Ли усмехается. В его голове всплывает образ некоего Анемо Архонта, пьющего вино в три горла, что сравнимо упомянутым Регисом «пассиям». — Мой друг тоже неровно дышит к красивым рифмам. Однако вместо создания нечто прекрасного, что выше искусства и всех нас в целом, он предпочитает упиваться одуванчиковым вином в случайном кабаке. Расточительная трата таланта. Ветер обязательно передаст эти слова мальчику в бирюзовом, лежащему на столе в «Доле Ангелов» и в случайном порядке перебирающему струны на лире. Но это будет потом, и при встрече мальчик обязательно припомнит это Чжун Ли, не смея отлипать от его ног. Регис думает, что по возвращении нужно будет обязательно связаться с Лютиком. Тому, что расскажет вампир, бард точно не поверит и обвинит Эмиеля Региса Рогеллека Терзиефф-Годфроя в излишнем пьянстве и неправильной дозе белладонны в самогоне. Но это будет потом. Побеседовать с умным оппонентом всегда занимательно. Особенно занимательно, если этот оппонент не нуждается во сне.