μου Φως/Мой свет

Чоннитис Юнос, или как звали его родители Юнхо с детства был выдающемся ребенком. Конечно, отец философ, а мама работает в местной школе учителем литературы. Когда Хо было лет пять, папа взял его на собрание. Уже тогда мальчик поразил всех своими взглядами на жизнь. С детства Юнхо был принят в Клуб философии. Он рос и совершенствовался, отличаясь своей манерой мышления от других. Юнхо был самым молодым философом, но самым одарённым. К восемнадцати годам его коллеги подгоняли искать музу. Чон честно пытался, но все было не то. Однажды, когда небо уже залилось оранжевым, юноша прогуливался по агоре*. Прошло чуть больше двух лет с его совершеннолетия, а он все также одиноко проводил вечера. На глаза ему попалась красивая глиняная чаша в одной из лавок. Юнхо хотел было спросить цену, но подняв голову, потерял дар речи. На него смотрел невероятной красоты парень. Волосы его напоминали цвет высушенной травы, но казались такими мягкими. Он нашел то, что так долго искал. Вот его муза! - Ти та канэтэ апопсе? – интересуется философ. - Так уже вечер, Кириэ! – мальчишка смотрит лукаво, а в голосе читается нагловатый тон. Он явно тот, кто нужен Юнхо. – будете что-то брать? - Как твое имя? - Мингис! – слышится из лавки – долго ждать? - Минги, значит? – загадочно произносит Чоннитис и кладет деньги на столик – скоро увидимся, му фос! Так и происходит. Спустя всего пару дней Юнос вваливается в дом продавца с множеством даров и просит к себе в ученики его сына. Семья у них бедная, а обучить единственного ребенка им хочется. Так и порешали. Минги велят собираться, а тот все также лукаво смотрит на философа и скрывается на втором этаже. Юнхо понимает, что с этим шестнадцатилетним подростком придется повозиться. Чоннитис заботится о юноше, обучает его письменности и красивой речи. Тот оказывается способным учеником. Уже к совершеннолетию он может посоревноваться в грамотности со многими умами Афин. Только по другой причине оба ждут этого момента. День, когда Юнхо сможет сделать юношу только своим. Он выходит во дворик своего каменного дома, чтобы позвать любимого. Сон сидит на изгороди из белого известняка, наслаждаясь лучами закатного солнца. Философу кажется это настолько идеальным сочетанием, что у него даже дыхание перехватывает. Тихими шагами он подходит к своей музе и склоняется над его ухом. Одно плечико парня открыто, от чего Чоннитис не сдерживается и целует карамельную кожу. Он поднимается выше к шее, наслаждаясь чудесным запахом. Мингис довольно мычит и отклоняет голову, давая больше пространства для поцелуев. Юноша прекрасно знает о своем влиянии на этого мыслителя, чем многократно пользуется. Сон строптивый и нагловатый, но робкий, когда дело доходит до комплиментов. Он любит капризничать и даже дерзить. Стоит паре выйти вместе в город, и Юнхо всегда что-то покупает своему маленькому вредине. В такие моменты старший никогда не злится, ведь подростковое эго следует радовать мелочами. Да и как отказать своему любимому? - Ты натерся эфирными маслами, агапи му? - мурлычет старший, вдыхая чудесный запах кожи своего возлюбленного. Персики и ваниль. Минги знает, что любит его наставник - Пойдём в постель, му фос! Тот лишь тихо прыскает в ладошку и встает с камня, плетясь в дом за своим мужчиной. Сон прекрасно понимает, к чему клонит парень, поэтому только рад дать это любимому. Они оба мечтали об этом моменте, считая дни до совершеннолетия Минги. Междубедерный секс не давал той эйфории, которую бы хотелось достичь двум любовникам. Да и ласки руками уже наскучили молодым и здоровым парням. Младший садится на ложе и кокетливо улыбается мужчине, маня его пальчиком. Чоннитис облизывает резко пересохшие губы и, словно под гипнозом, направляется к юноше. Он не собирается больше медлить. Юно мягко касается пальцами чужого подбородка и впивается в желанные губы жадным поцелуем. Юноша заваливает любимого на постель и отрывается от сладких уст. Ярко улыбается, склоняясь над поджарым телом, и делает глубокий вдох, наполняя легкие запахом эфира. Минги прекрасен во всем. Это философ понял ещё при первой их встрече. Касается губами нежной кожи на шее и оставляет пару ярких следов. Так стервятники не позарятся на его малыша. Сон в ответ хрипит, стараясь оттянуть от себя старшего. Он все еще стесняется звуков, что слетают с его пухлых уст. Сегодня все кажется каким-то особенным. Чоннитис не отступает. Он тянет тунику с плеча своего мальчика, опуская ее до крепления ремня. Длинные пальцы мыслителя проходятся по напряжённой груди Сона, а затем сжимают соски и мягко выкручивают их, заставляя младшего скулить и выгибаться в спине. Ох, как же сладка такая мелодия для ушей Юнхо. Он скользит ладонями по измазанному маслами телу, перенося ладони на бёдра, и ведёт вверх. - Ты так чувствителен, агапи му?—расплывается в улыбке, чувствуя твердость Минги. Он сдавливает член пальцами, от чего младший громко стонет и прикрывает лицо руками. – сас фело. Философ ко всему подготовился. Взял смазку из обработанного оливкового масла, как посоветовал его хороший друг. Она не принесёт дискомфорта, и от неё не придётся вымываться несколько часов. Пусть обошлась она и дорого, но для любви всей жизни ничего не жалко. Юно просит своего ангела перевернуться на живот и стягивает одеяния полностью. Он рвано выдыхает и проводит пальцами по упругим ягодицам. Минги настолько прекрасен, словно слеплен богами. Его скульптурное тело завораживает, отправляя мысли на сам Олимп. В отличии от остальных своих коллег, Юнхо не любил хрупких или даже женственных парней. Его всегда привлекали высокие и мускулистые юноши. Потому, завидев Сона впервые, он сразу понял, что этого его идеал. Еще в первую встречу парень решил, что сделает его своим. Мыслитель раздевается и сам, чувствуя, как внизу живота тянет от нарастающего возбуждения. Чоннитис склоняется над телом парня и проводит носом от затылка до лопаток. Тёплые губы касаются мягкой кожи шеи, плеч, ведя дорожку до поясницы. Мыслитель разводит ладонями ягодицы ученика и целует в ложбину. Юнхо видит, как остро реагирует его мальчик на все, и улыбается. Выпрямляется, усаживаясь на свои ноги, и берет бутылочку, что одолжил ему Сантос. Этот мужчина пленил своей красотой всех юношей и девушек столицы, но лишал их любого шанса, оставаясь верным своей жене и их пятилетнему сыну. Друг дал строгий наказ позаботиться о Минги перед проникновением. Он даже показал, как примерно действовать. Юнос старался делать пометки или запоминать, чтобы учесть все это и доставить безграничное удовольствие своему любимому. Лубрикант приятно холодит пальцы, и Чоннитис закусывает губу, когда младший скулит и сжимается от трения по своей дырочке. Он чувствует пульсацию сжатых мышц и желает уже насладиться Минги сполна. Философа кидает в жар, когда он проникает в своего мальчика лишь по фалангу. Он сразу же останавливается, давая младшему привыкнуть. Сон водит своими красивыми бедрами, прося большего. И кто, Аид тебя дери, Юнос такой, чтобы отказать своему мальчику? Он вводит палец до основания и начинает поглаживать стеночки изнутри, иногда сгибая его. Парень двигается аккуратно и, услышав заветный скулёж, добавляет второй палец. У философа, кажется, голова уже кружится от вида любимого. Слишком красив и невинен, но так горяч. Мингис выгибается в спине от того, как приятно ему сейчас. Пальцы его любимого такие длинные и ловкие, что хочется выть. Его словно током пробивает, когда Юнхо давит на одну из стенок. Сон стонет низко, сжимая руками собственный кадык, и закатывает глаза от удовольствия. - Я хочу большего – звучит хрипло и отчаянно – Прошу, ту спити му! И мыслитель даёт ему это. Брюнет вытаскивает пальцы из пульсирующей дырочки и смазывает налитую кровью плоть маслом. Он подхватывает своего мальчика под грудью и медленно входит в него, помогая второй рукой. Юнхо стонет от узости, сжимая пальцами кожу. Сон хнычет от странного ощущения внутри и старается выбраться из объятий. - Потерпи, мой свет. - заботливо шепчет философ, целуя любимого в шею и оглаживая большой ладонью бедро. Минги расслабляется, полностью отдаваясь в опытные руки. - Хочу…хочу видеть Вас - тихо произносит юноша, прикрывая глаза. Сейчас в нем нет привычного нахальства. Чоннитис не может отказать своему ангелу, поэтому аккуратно разворачивает его на мягкой постели. Юно не сдерживает ругательного слова от вида своей музы. Медовая кожа Минги блестит от выступившего пота, щеки румяные, как спелые персики, что лежат в плетённой корзинке на столе, а член, плотно прижатый к животу, истекает естественной смазкой. Будь Юнхо художником, то не пожалел бы лучших красок, чтобы запечатлеть такой вид Сона на плотном холсте. Касаясь пальцами бёдер юноши, философ разводит его ноги в стороны, целуя в острые колени. Он придвигается вплотную и аккуратно входит вновь. Лицо мальчика искажается, и старший сразу же целует его, чтобы избавить от неприятного чувства. Чоннитис двигается медленно, не спеша входить до основания. Ночь горяча. Тёплый ветер проникает в окна, добавляя жара. Юнхо ловит каждый стон своего любимого губами. Тела раскалены, а с медовой кожи стекают капельки пота. У младшего слабеют руки, но он отчаянно продолжает цепляться за плечи своего любовника. Он не отрывает взгляда от тёплых карих глаз, приоткрывая рот и улыбаясь. Тело парня напряжено, как струна музыкального инструмента. Хватает ещё пары толчков, чтобы Мингис излился на свой живот с громким стоном. Глаза закатываются, а с губ стекает тонкая нить слюны. Сон никогда не чувствовал себя так хорошо раньше. - С агапо! – на выдохе произносит младший, и этого становится достаточно, чтобы Юно глубоко кончил в парня. Это впервые за два года, когда Минги признался в своих чувствах. - И я тебя люблю, му фос! – шепчет философ в ухо своего мальчика, проходя в себя после яркого оргазма. Этот вечер запомнится двоим навсегда. Юнос создаст собственную школу, а его любимый отправится в академию, чтобы учить детей игре на авлосе. Они и не думали, что у парня талант к музыке, когда, охмелев от вина, покупали этот инструмент. Их чувства окажутся настолько сильны, что многие последователи сложат о них целые поэмы, а в театре поставят спектакль, где когда-то пятилетний сын Сантоса Уенис сыграет главную роль.