***
— Что это за чертовщина? Чё-то типа подставы? — угадал Малкольм Грейвз из-за возвышения на втором этаже; его огромное, мясистое тело едва ли скрывала колонна двойной ширины, а вокруг него проносились выстрелы, отстреливающие неплохие такие куски его укрытия и пробивающие дыры в стоящих рядом ящиках, на большинстве из которых были изображены яркие иллюстрации хмурого мультяшного человечка, которого разорвало на части.. — Похоже на то, — ответил Твистед Фэйт, присев неподалёку и вертя игральную карту между пальцев. С каждым поворотом её цвет менялся с синего на красный и затем на золотой — когда он особенно нервничал, он не мог выбрать нужный, в чём на данный момент и заключалась проблема: красные карты вызывали большие огненные взрывы, золотые — большие сверкающие взрывы, а от синих сейчас было просто мало толку. — Почему ты ничего не делаешь, а, придурок? Я даже выстрелить не могу! — крикнул Грейвз, палец которого дёргался на спусковом крючке его пушки, размером сопоставимой с человеком. Он не был против, чтобы в него стреляли, но только пока он мог стрелять в ответ. — Может потому, что они попрятались за ящиками с порохом? — огрызнулся Фэйт, обводя рукой помещение, которое было от пола до потолка забито сухими ящиками с различными взрывчатыми веществами. — Нам придётся придумать план Б, если ты, конечно, не хочешь сдохнуть как тот парень, на которого мы ставили. — Я не хочу этого делать! — проныл Грейвз, не уточняя, чего именно он не хотел — думать или умирать. — Что за дерьмо! Почему мы постоянно выбираем какую-то странную работу? — Потому что за такую платят лучше всех других, — ответил Фэйт, возможно более небрежно, чем того требовал момент. — Это никак на нас не отражается. — Ага… в этом есть какой-то смысл, — Грейвз обдумывал их затруднительное положение, представляя, приведут ли его дымовые шашки к их с Фэйтом мгновенной смерти, воспламенив какой-нибудь рассыпавшийся дымный порох на полу склада, или они умрут через полсекунды после того, как один из ослеплённых рыболюдей случайно выстрелит из своего оружия в ящик со взрывчаткой. Второй вариант звучал хорошо. Очень, очень хорошо. — У меня есть очень, очень, очень хороший план! — объявил Грейвз, показывая гранату. Он взглянул на маленького хмурого мультяшного человечка, нарисованного на коробках перед ним. — Не надо меня осуждать, — сказал он ему. — Что ты делаешь?! — глаза Фэйта расширились от страха, когда Грейвз замахнулся для броска. Он уже успел нарисовать картину в своём воображении, как они вдвоём распадаются вместе с доброй частью Кровавых доков — или, по крайней мере, распадается Грейвз, что было бы в лучшем случае неудобно. — Малкольм, что ты делаешь? — Стой! — раздался голос снизу. — Не бросай эту штуку! Грейвз, несколько обескураженный таким приказом, но в то же время благодарный за то, что стрельба внезапно прекратилась, опустил руку. Распаниковавшийся Фэйт, забыв цвет карты, которую держал в руке, схватил красную — она убила бы всех, если бы он случайно выбросил её. Партнёры на мгновение встретились взглядами, посмотрели на то, чем они могли бы поднять здесь всё на воздух, а затем снова друг на друга. — Мой способ лучше, — позлорадствовал Грейвз, — безопаснее. Тот самый голос снизу, теперь уже на грани истерики, был занят отчитыванием других наёмников, раз уж они не догадались сами, что вести бешеную стрельбу на складе, набитом бомбами — отвратительная идея. Особенно досталось какому-то Куину, который после прошлого раза должен был понимать это лучше всех. Наёмники, в свою очередь, то ли заворчали, то ли забулькали, то ли ещё что-то, в зависимости от размеров и форм их рыбьих голов. Когда невидимый голос отошёл подальше, Фэйт наклонился к Грейвзу, указывая на его внутренний карман. — Синяя карта, которую я тебе давал, всё ещё у тебя? — прошептал он. — Та самая, от стражей? Да, она у меня, — ответил Грейвз своим нормальным голосом. — Тише. Как тебе идея прихлопнуть этого лоха и смыться отсюда? Сейчас они все отвлеклись. Они никогда не узнают, что мы ушли. — Не-а, теперь-то я знаю, чего это всё стоит. Ты думаешь, я просто свалю, оставив огромный куш на столе? У меня есть рот, который мне нужно кормить: мой. — Мы могли сдохнуть уже сто раз, а теперь у нас есть шанс сократить наши потери. — Все знают, что я красавчик-протагонист, и поэтому я никогда не умру. — Никто ничего не знает. Одна шальная пуля, и мы оба будем всего лишь портретами на похоронах. — Ну, ты, может быть, и будешь. А вот я победил Виего, значит, у меня теперь главная мужская роль. — Главная мужская роль? Я так устал от этой чёртовой истории! — закричал Фэйт, моментально привлекая к себе внимание всех в помещении. — Видишь? Это ты виноват. Ведёшь себя как самый настоящий дейтерагонист, — снова позлорадствовал Грейвз, процентов на сорок уверенный, что использовал слово «дейтерагонист» правильно. Все заволновались и начали оглядывался по сторонам, когда до них наконец начало доходить, где они находятся и во что именно ввязались. И тем не менее, ни пара идиотов, ни рядовые отбросы Лазурного Пути не могли прекратить это противостояние — хотя в принципе, вообще любое противостояние, поскольку немедленная и насильственная эскалация была старой доброй традицией Билджвотера. Высокий человек-акула-молот со страшным гарпунным ружьём тоже не был способен положить этому противостоянию конец, вот только он об этом ещё не знал. Его звали Бомболини, и лучше всего он умел делать две вещи: элегантно выглядеть даже при его телосложении и привлекать к себе внимание всех вокруг. — Вы чё творите, идиоты? — прокричал он в направлении второго этажа. — Хотите уничтожить половину Билджвотера? Кто вообще приносит настоящее оружие туда, где хранится столько пороха? Малкольм Грейвз и Твистед Фэйт одновременно (очень глупо с их стороны) высунули головы из своего укрытия, каждый глядя в разный из двух широко расставленных глаз своего новоиспечённого противника. Его стальной взгляд, его мускулистая фигура, его серьёзного вида оружие, которое явно было предназначено для того, чтобы пронзать всяких морских тварей… Прошла секунда подробного изучения. Две. А затем, по какой-то причине, три. — Бомболини? — спросил Грейвз. — Малкольм? — спросил Бомболини в ответ. — Малкольм Грейвз? Это ты? Ты… ты что, грабишь меня? Грейвз выдохнул с облегчением, расслабляя плечи. Это был не просто какой-то тупой рыбочеловек. Это был тупой рыбодруг. — Я не граблю тебя. Я граблю того, кто тебя нанял, — объяснил Грейвз. — Думаю, он нанял и нас тоже. Поэтому то, чем мы тут занимаемся — не так уж и плохо с точки зрения морали… — «Мы»? — Эй, Бомболини, — Фэйт помахал ему рукой, — я тоже тебя граблю. — Чт… — возразил Бомболини. — Одну, чёрт возьми, минуточку! Вы двое подорвали меня! На моём собственном корабле! Мы с вами были партнёрами, а вы обманули меня ради худшей награды, которую когда-либо видел этот город! — Она не была худшей, — парировал Грейвз. — Один драгоценный камень, — поправил Фэйт. — Который оказался обычной стекляшкой. — Да не, — ответил Грейвз, — там точно было что-то ещё. Но ничего там больше не было. Много лет назад Бомболини был недооценённым третьим участником криминального дуэта Грейвза и Фэйта, когда они ещё брали всякую небольшую работёнку за ужасную оплату, а их объявления были… не очень хорошо сформулированы. «Два молодых человека сделают что угодно (без ограничений) кому угодно (без ограничений) за приемлемую плату (за любые деньги)» — говорилось в этих самых объявлениях, что помимо полного стирания Бомболини из команды также приводило к ряду недопониманий (которых можно было избежать) с потенциальными клиентами. И благодаря насильственной эскалации, старой доброй традиции Билджвотера, эти недопонимания, как правило, заканчивались кровопролитием или небольшими взрывами в доках, по иронии судьбы привлекая к выскочкам-преступникам столько внимания, что в конце концов они стали популярными наёмниками. Формулировки объявлений никак не менялись в течение многих лет, что вызывало у молодого Бомболини сильную грусть. В итоге он потратил свою часть денег на покупку скромной шхуны, отошёл от криминальной деятельности и начал одиночную операцию по поиску затонувших кораблей на островах Голубого Пламени, которая оплачивалась намного лучше, чем его прежняя работа — и по совпадению даже не рекламировалась как какой-то пиратский карнавал в барных листовках. По такому же совпадению успех имеет свойство привлекать чужое внимание, и в конце концов нашлись люди, нанявшие Малкольма Грейвза и Твистед Фэйта, чтобы те ограбили своего бывшего подельника на месте погружения возле руин Бухру. Лишённая каких бы то ни было моральных устоев, пара сразу же согласилась. Ограбление мгновенно привело к небольшому нефтяному пожару, затем к большому нефтяному пожару, затем к кровопролитию, за которым последовал маленький взрыв на шхуне, и в итоге все сокровища затонули вместе с кораблём… за исключением, конечно же, одного кусочка морского стекла. Бомболини посчитали мёртвым, наниматели были в ярости, и никому ничего не заплатили. В целом, это было одним из самых успешных ограблений дуэта. — А ты разве не умер? — спросил Фэйт. — Ты умер, я в этом уверен. Бомболини наклонил голову, но всё ещё не мог разглядеть себя из-за широко расставленных хищных глаз — хотя попытка была достаточно отважной. — Я выгляжу мёртвым? — Не знаю, — ответил Грейвз, — может быть. — Мы убьём их, босс? — с явным нетерпением в голосе спросил один из рыболюдей, похожий на большого двуногого бычка. — Поддерживаю Бычка, — сказал его напарник, сгорбленный гуманоид креветка-щелкун с довольно внушительным длинным ружьём. — Вы сказали, что они вас обманули, да? Что они сделали? Бомболини моргнул; его мозг размером с грецкий орех работал изо всех сил, пытаясь вспомнить, что же они сделали. С течением десятилетий легко забыть злодеяния своих заклятых врагов. Грейвз. Фэйт. Грейвз… но и… Фэйт. Так в чём же дело? Эврика. Он вдруг понял кое-что очень интересное. Кое-что, что он мог использовать. Что-то, что перевернуло бы всё противостояние с ног на голову. — Они вместе, — уверенно предположил он. Пауза. — Мы знаем, — ответил Бычок. — Нет, они вместе, — повторил Бомболини, ещё увереннее, чем прежде. — Я так и знал, что они будут друг с другом. У Грейвза всегда был ужаснейший вкус на мужчин, а Фэйт — самый ужасный мужчина из тех, что я встречал. Теперь-то мне всё ясно! Бычок пожал плечами. Креветка вздохнул и развернулся обратно к паре воров наверху, настраивая прицел на своём ружье и задаваясь вопросом, почему он вообще согласился на всё это. Однако на втором этаже настроение было совершенно другим. — Он думает, что мы вместе, — прошептал Фэйт, — типа, вместе-вместе. Как парочка. Романтически. — Я знаю, что значит «вместе», Тобиас, — зашептал Грейвз, определённо сдержаннее, чем раньше. — Но как нам это использовать? Какой у нас план? И почему он так злился? Прокручивая вопрос в голове, Фэйт огладил свой подбородок свободной рукой, превращая красную карту в золотую. Шанс того, что все умрут в громадном огненном шаре всё ещё был выше, чем ему хотелось, но пока Бомболини и его команда были застигнуты врасплох, нужно было переходить к решительным действиям. Ему нужно было что-то большое. Что-то тупое. Что-то, что перевернуло бы всё противостояние с ног на голову. Ему нужно было… — Я не могу поверить, что ты снова втянул нас в неприятности! — закричал Фэйт, обвиняюще указывая на Грейвза пальцем, но в то же время следя за тем, чтобы бо́льшая часть его тела оставалась скрытой от снайпера. — Ты в своём репертуаре, никогда не думаешь перед тем, как выйти в свет! Ты слишком большой, ты неловкий, и ты притащил хекс-патроны и гранаты на склад, на котором хранится куча пороха! Моя мать была права, нам стоило расстаться! Грейвз обалдел по нескольким причинам: во-первых, он никогда не встречал маму Фэйта, и до этого момента не был уверен, что она вообще существует; во-вторых, Фэйт не объяснил ему свой план и теперь оскорблял его коренастость, грубость действий и мастерскую подготовку к ограблению — а ведь это и делало его величественным принцем среди воров. — Эй, ты о чём? Ты всегда выкобениваешься с тем, какой ты умный, но посмотри-ка, мы снова выполняем какую-то дерьмовую работу, во время которой ты можешь сдохнуть, а я вынужден тебя спасать! Если бы выбирал я, то мы бы брались только за что-нибудь лёгкое, вроде заказных убийств или вымогательств! — Именно! Потому что ты никогда не видишь перспективы! — продолжил Фэйт, многозначительно подмигнув на слове «перспективы». Грейвз не сразу понял намёк и продолжал перечислять все недостатки своего партнёра. — Вот поэтому мы с тобой постоянно ссоримся, — Фэйт снова подмигнул. На этот раз до Грейвза дошло. Среди всех либо заскучавших, либо сбитых с толку стоящих внизу, Бомболини был единственным, кто был в восторге от происходящего. Когда кого-то обманывает старый друг, эмоциональная химия этих людей необратимо меняется и они становятся помешанными параноиками, которые время от времени увлекаются изощрёнными фантазиями о мести. Бомболини тоже стал жертвой такого исхода. Он часто представлял, как два его самых ненавистных врага ссорятся прямо перед его стальными акульими глазами. Эта ссора должна была произойти на каком-нибудь складе или судне, забитом всякими взрывчатыми грузами, которые бы вспыхнули и взорвались в самый разгар спора, убив их обоих. И тогда бы только рассеивающийся дым сказал: «Прости нас, Бомболини». А после этого все бы начали аплодировать. И дали бы ему корону с лентой. Возможно, ещё и скипетр. Очень изощрённая фантазия. Что не было частью фантазии, так это то, что метко выпущенная золотая карта попала ему прямо в грудь, сталкивая с ног в грузовой люк, ведущий в море. — Сейчас! — сказал Фэйт, выскакивая из-за своего укрытия и швыряя золотые карты в стены туда, где взрывчатка стояла недостаточно высоко, чтобы оказаться задетой. Каждая карта взрывалась ослепительным золотым блеском, временно оглушая наёмников Бомболини, которые начали стрелять во все стороны сразу, как очухались. Грейвз проследовал за Фэйтом в следующую, более просторную часть склада — ровно в тот момент шальная пуля вонзилась в ящик, за которым прятались Бычок и Креветка, и оба рыбочеловека замерли. Выстрелы свистели в воздухе; Бычок посмотрел на Креветку, а Креветка на Бычка. Казалось, между ними прошла целая вечность. — Я думаю, нам ко… — сказал Бычок, взрываясь. Первый взрыв потряс всё здание, когда Фэйт и Грейвз, спотыкаясь, прошли по хлипкому металлическому подвесному мостику мимо гораздо большего количества ящиков с дымным порохом, чем было заявлено их клиентом. — Плохо дело, — сказал Фэйт, глянув вниз. — Ага, — ответил Грейвз, — у нас, конечно, всё шло более-менее нормально, но на личном и профессиональном уровне я тобой недоволен. — Да ты всегда мной недоволен! Пошли! — прикрикнул Фэйт. Внезапно заметив двух явно не похожих на рыб преступников наверху, несколько вооружённых наёмников посмотрели на них из мрака. Грейвз, теперь расстроенный ещё больше, чем он хотел это показать, бросил дымовую шашку через край мостика, и она очень быстро окутала весь первый этаж облаком едкого тумана. — Обычно мне весело, но сейчас что-то вообще не то, — объяснил он, пытаясь заглушить кашель наёмников своим голосом. — Почему ты ведёшь себя, как большой ребёнок? Ты взрослый мужчина! — закричал Фэйт, пытаясь сдвинуть дело с мёртвой точки, когда по полу склада раздались выстрелы. — Прекрати называть меня большим ребёнком! Ты всегда пытаешься оскорбить меня моими размерами! Я — мускул, который спасает положение каждый раз, когда у тебя начинаются неприятности! Ты чертовски неблагодарный, Фэйт! — Я неблагодарный? Это не я исчез на несколько месяцев, чтобы сразиться с каким-то там принцем-призраком Камавора, а потом однажды ночью наконец вернулся в город так, как будто я тут хозяин! — Он был королём-призраком, и тебе очень повезло, что я с ним сразился, иначе бы мы все стали призраками! Ты бы стал призраком, я бы стал призраком. Все бы были призраками! — Да тебя там даже не было! Ты думаешь, я не читал письма Шоны? Грейвз, я мошенник, у тебя не получится меня обмануть. Тебя оставили позади, пока кукла с ножницами и чудо без рубашки со всем разбирались! — Всё было не так, Фэйт, — мрачно проговорил Грейвз, — это просто история, мы не рассказывали о том, что случилось на самом деле. — Да брось! Твоя мания величия начала раздражать ещё за десятилетия до того, как ты стал Валоранским героем номер-один. — Мы всё ещё прикидываемся, что мы ссоримся, или теперь всё по-настоящему? Потому что если да, то я засуну тебе твою тупую шляпу в рот. — Я думаю, что теперь всё по-настоящему! И знаешь, что ещё? Ты воняешь, ты никогда ничего не продумываешь наперёд, и гранаты тут были вообще не к месту! — Ага, да, вот почему мы с тобой в тот раз впервые в жизни перестали работать вместе! Потому что ты думаешь, что ты лучше меня, и ты думаешь, что ты лучше этого! — А если я и правда лучше? — прокричал Фэйт, лишь мгновением позже задумываясь о том, что он только что сказал. Из горящей, разрушенной части склада выжившие наёмники Бомболини хлынули на мостик, болты которого не выдерживали общего веса. Многие из их команды сильно обгорели и были полны бурлящего гнева, который соответствовал их новообретённой бодрости. — Мы можем поспорить и позже, чёрт возьми! Двигай к той двери! — скомандовал Грейвз. Фэйт согласился, что ссору стоит отложить, и потому они оба рванули к выходу по шатающемуся и прогибающемуся под ними мостику. В шести шагах от дверного проёма раздался ещё один взрыв, и столб бушующего пламени поглотил наёмников Лазурного Пути, ящики под которыми взрывались один за другим. Дым от шашки Грейвза, легковоспламеняющаяся смесь едких, ослепляющих и вонючих компонентов, используемых для тактических мер, немедленно вспыхнул, чего Грейвз не учёл — хотя поставщик несколько десятков раз предупредил его, что дым легко загорается. Это стало причиной ещё нескольких воспламенений и взрывов ящиков, из-за чего и ловкий карточный шулер, и дерзкий избегатель ванн упали через крошащуюся кирпичную стену на один этаж вниз и пролетели в грязное фойе, которое тоже было заполнено взрывчаткой по всему периметру. Среди всех их ограблений, это всё ещё оставалось одним из самых успешных. — Ух, — простонал Грейвз, — вот это было хреново. Фэйт нащупал свою шляпу, убеждаясь, что она всё ещё на его голове, и только после этого схватился за свои занывшие рёбра. — Мне тоже не понравилось. — Тобиас, если мы не выберемся отсюда… я хочу сказать одну вещь. — Какую, дружище? — Фэйт улыбнулся. — Я надеюсь, что ты сдохнешь первым, — закашлялся и одновременно с этим рассмеялся Грейвз. — Авв, чёрт, это мило. Склад снова затрясло, когда обломки и куски крыши с силой ударились об пол, дым повалил через огромную дыру в стене второго этажа, а пламя коснулось плотно упакованных ящиков с хекстековой взрывчаткой — на этих был изображён уже другой хмурый мультяшный человечек. Был. — Разве никто не обратил внимание, насколько всё это небезопасно? — спросил Грейвз, прихрамывающей походкой продвигаясь к тому, что казалось служебным выходом. — Мы в Билджвотере, Малкольм. Здесь никто ничего не замечает. — Никто… кроме меня! — раздался знакомый, хоть и более хриплый, голос. Бомболини, теперь с огромным фиолетовым синяком в центре туловища, театрально встал перед дуэтом самых знаменитых билджвотерских наёмников со своим заряженным гарпунным ружьём, преграждая им путь к единственному выходу своим большим акульим телом. Грейвз заметил влажное пятно в форме акулы на причале снаружи — вероятнее всего, Бомболини прятался там, прежде чем снова предстать перед ними. — Боже, только не снова этот пончик, — пробормотал Фэйт. — Нет, это именно он! — воскликнул Бомболини, подавляя кашель. — Знаете, о чём я подумал, когда увидел вас двоих после стольких лет? Спустя столько времени, всё что… — Вообще наплевать, — сказал Грейвз, направляя дуло своего огромного дробовика на ящик со взрывчаткой рядом с Бомболини. Он нажал на спусковой крючок, пушка выстрелила, и всё снова погрузилось в дым.***
В нескольких сотнях размахов рук от разрушающегося склада, когда-то заполненного слишком большим количеством взрывчатки, которую можно было украсть, Малкольм Грейвз и Твистед Фэйт внезапно появились в воздухе на высоте около полутора метров над своеобразным маленьким рыбацким пирсом… вместе с оставшимися на них пламенем и дымом, поскольку время телепортации Фэйта было выбрано не слишком идеально. Оба рухнули на землю; пушка Грейвза приземлилась ему прямо на живот. Звук, который он при этом издал, был похож на что-то вроде «ух бл…», хотя это могло быть и каким-нибудь другим ругательством. — Эти синие карты без сомнений полезны, — гордо заявил Фэйт, лёжа на своей недавно травмированной спине и оттряхивая шляпу рукой, которая не придерживала его вероятно сломанные рёбра. Какой же долгий день. — Ага, но они всегда бесполезны в начале, — прохрипел немного поджаренный и получивший свою долю синяков Грейвз, хотя в остальном он остался ничуть не потрёпанным. — Нам стоит использовать их до того, как начинаются перестрелки. Для воровства и всего в этом роде. — Тогда мы лишимся артистизма. Ты не создашь себе имя, оставаясь в тени — ты должен показать людям шоу! — ответил Фэйт. Вдалеке прогнулся каркас склада, а из до сих пор не взорвавшихся ящиков яростно вырвалось пламя. Он театрально покрутил рукой, совсем немного, как бы подчёркивая этим свои слова. — Справедливо, — сказал Грейвз, явно не удовлетворённый таким ответом. Пара сидела в своей почерневшей от огня одежде, наблюдая за тем, как всё взрывается, а затем взрывается ещё больше. Это было почти романтично. Если кто-то вообще считает подобные вещи романтичными. Интересно, что они оба были из таких людей. — Так, ээ… что теперь? — сказал Фэйт, нарушая тишину как можно скорее. — Обманем нашего говнюка-клиента? Выроем могилу для того, что осталось от Бомболини? Грейвз усмехнулся. — О, вот это нам точно нужно сделать в первую очередь. Если кто-то пытается меня взорвать — всё просто, я взрываю их в ответ. А касаемо Бомболини… я бы поставил хорошую сумму денег на то, что акула всё ещё где-то там. Он прям как я — слишком тупой, чтобы взорваться. — Дружище, ты самый лучший тупица из тех, что я встречал, — улыбнулся Фэйт. — Ты никогда не взорвёшься. И я говорю это искренне. — Ты чертовски прав, — тяжело выдохнул Грейвз. — Но теперь, когда мы со всем этим разобрались… нам с тобой нужно поговорить. — Да, — вздохнул Фэйт. Он устал пытаться избегать извинений, и весь этот адреналин заставил его почувствовать, что нарушить его главное правило — никогда не извиняться ни по какой причине — может быть не так уж и плохо. Хотя он всё ещё не собирался говорить что-то вроде «прости». Для него это было слишком. — Малкольм, я не имел в виду, что я лучше тебя. Когда мы перестали работать вместе… — Стоп-стоп-стоп, — сказал Грейвз, откладывая свой дробовик в сторону и свешивая ноги над водой. — Я уже это ненавижу. Извинения приняты — но в следующий раз ты платишь за выпивку. — Хороший ты человек, — с благодарностью ответил Фэйт, глядя на море. Солнце начало садиться. Грейвз посмотрел на своего партнёра, чтобы сделать ему ещё какое-нибудь саркастичное замечание, но заметил (кажется, впервые), что в чертах лица Тобиаса была определённая угловатость, на которую прежде он не обращал внимание. Волевой подбородок, на удивление не сломанный нос, смелый выбор в полумодных шляпах. Объективно, он был ужасным человеком, но, возможно, именно настолько ужасным, насколько нравилось… «О нет», — подумал он. Малкольм Грейвз, будучи теперь намного старше, лишь чуть-чуть мудрее, но более увлечённый мирской жизнью, взвешивал свои следующие слова тщательнее, чем большинство вещей, которые он делал или говорил когда-либо раньше, что было удивительно для него, поскольку управление сложными взаимоотношениями между двумя криминальными авторитетами вроде них двоих на самом деле не было его сильной стороной, да и он никогда много об этом не думал. Но он пытался понять… почему он так беспокоится о мнении Тобиаса касаемо него? Не то чтобы это имело большое значение, в конце концов, у них были свои роли, и… — Малкольм, — перебил его мысли Фэйт, — у тебя случайно не сотрясение? — Может быть, — вздохнул Грейвз, но не грустно или устало, а так, как вздыхал бы человек с сотрясением. — Дай я гляну, — сказал очень раненый Фэйт, перебирая волосы Грейвза в попытках разглядеть какой-нибудь ушиб. — Мы оба знаем, что ты крепкий мужик, но ни один из нас не неуязвим. — Не то, что Бомболини, — сказал Грейвз, явно сбитый с толку нарастающим волнением от того, что Фэйт играется с его волосами. — Я так этим ошарашен, — ответил Фэйт. — Я помню то ограбление. Наш старый друг был в самом центре страшного взрыва. — Он заслужил это. У меня не ужасный вкус на мужчин, у меня хороший вкус на ужасных мужчин, а это два разных понятия. Фэйт закончил осматривать голову своего партнёра, не выяснив ничего нового, потому что он не знал, как должно выглядеть сотрясение мозга. Он разглядывал грубые черты лица Грейвза, пока заходящее за горизонт солнце танцевало на его по-мальчишески растрёпанных волосах, обдумал все эти слова, связав их в одно предложение, а затем сразу же отступил от этой мысли. — Твой вкус не ужасен, Малкольм. Твой вкус — просто катастрофа. — Катастрофа? Ну давай, приведи мне хоть один пример. Ты не сможешь, — парировал Грейвз. — Северянин, — практически сразу выпалил Фэйт. — Торговец с тату в виде таракана. Тот культист бухру… — Он не культист. — Да, он попытался принести в жертву нас обоих, но конечно, он не культист. Парень-кит. Парень-осьминог. Второй парень-кит. — Косатка. — Косатка — это разновидность кита. Монах. Вастайи. Ноксианец. Грейвз поморщился. — Ладно, вот этот был действительно плох. — Ноксианец, Малкольм. Из Ноксуса. Люди говорили о нём. — Сейчас-то я понимаю, что у него было намного больше расистских взглядов, чем я бы предпочёл в мужчине, — согласился Грейвз. — Но это не означает, что ты приводишь домой величайших любовников в истории. Ты не настолько крут. — Ну-ну, я очень крут, — возразил Фэйт. — Независимо от размера, формы или происхождения, никто не может устоять перед очарованием Тобиаса Феликса. Я обманул сотни — нет, тысячи наивных туристов по всей этой огромной и доверчивой стране. — Но не этого, — слишком сильно рассмеялся Грейвз. — Или, эм… ну, ты понял. — Д… да, конечно, я понимаю, — ответил Фэйт, не глядя ему в глаза и теребя свою шляпу. Некоторое время они сидели в тишине — в относительной тишине, учитывая возвышающееся пламя, жестокие взрывы и крики и вопли вдалеке. — Милый Томми Кенч, смотри, как горит этот сосунок, — сказал Грейвз, всё ещё свешивая ноги с пирса, как самый беспризорный взрослый ребёнок в мире. — Тобиас, я тут подумал, и не пойми меня неправильно, я правда люблю одно или двадцать преступлений, и ты всегда рядом буквально во время каждого из них… — Что насчёт Шоны? Или той леди со смеющимся кувшином? — спросил Фэйт с интонацией плохо скрываемой ревности, несмотря на то, что Грейвз был геем бо́льшую часть четырёх десятилетий. — Вейн, — поправил его Грейвз, более настойчиво, чем это было необходимо для такого обычного и непринужденного разговора между платоническими деловыми партнёрами, — моя хорошая подруга, но помогать она мне будет только в случае, если мы будем убивать монстров. И ради всего святого, никогда не называй её «Шоной». Она сломает тебе шею одним только взглядом. А что касается той леди… я не хочу иметь с ней дел сейчас. — Она страшная, — сказал Фэйт, — никогда не видел такой одежды. И так много рук. — Она очень страшная, — согласился Грейвз. — Я боюсь, что она швырнёт меня в стену или что-то вроде того. Но дело-то в том, что я знакомлюсь с новыми людьми. Я вижу мир. Пилтовер. Сумеречные острова. Я видел Камавор, Тобиас. Я расширяю свой кругозор, и возможно даже захочу расширить его ещё больше. Я слышал, что Ишталь открывается, там могут быть хорошие деньги… было бы неплохо… если бы ты захотел присоединиться ко мне. Он пошарил в кармане, доставая знакомую синюю игральную карту. — И если ты будешь рядом, то она мне больше не понадобится. Фэйт усмехнулся. — Почему бы тебе пока что всё-таки не оставить её у себя? Считай её… сувениром. Грейвз ухмыльнулся, убирая карту обратно в карман. — Мне нравится, как это звучит. Партнёры глупо заулыбались из-за этого, каждый представляя различные дерзкие криминальные злоключения, сидя на неловком физическом расстоянии друг от друга. — Но, знаешь, чтобы мы были как, эм… партнёры, — уточнил Грейвз. — Да, конечно. Партнёры. По преступлению, — добавил Фэйт. — Ничего больше. — Не-а. — Ни в коем случае. — Ни за что. Они завершили этот обмен репликами одновременным притворным кашлем. Грейвз, не моргая, смотрел на воду, а Фэйт — на изнанку своей шляпы. А вдалеке склад всё горел и горел. В общем, это было одним из их лучших ограблений.