Место курильщика

Одд, спотыкаясь, уходит из ярко освещенного дома, где музыка все еще неумолимо гремит за закрытой дверью. Школа закончилась на одну ночь, по окончании долгих-долгих месяцев, и он чувствовал себя таким живым прямо сейчас, обливаясь потом из-за диких танцев, с испачканной чьим-то напитком рубашкой. Он рад небольшой передышке, да и к тому же, за последние полчаса никто не сделал ничего действительно смешного или смущающего. Вечеринка поутихла, подвыпившие подростки сонно растянулись на диванах, а студент, чей дом они оккупировали лихорадочно убирает пятна на кухне. Одд опускает рукава пиджака, когда от холодного воздуха волоски на руках встали дыбом. Ничего из этого не имеет совершенно никакого значения, и, кроме того, он собирается оживить ситуацию, когда вернется обратно. Проходит мгновение и он замечает Уильяма, одетого в основном в черное из-за этого сливающегося с тенями на заднем дворе, сидящего на невысокой стене у пруда. — Уильям! — Одд пересекает пространство между ними в несколько быстрых шагов, широко улыбаясь. Он рад снова поговорить с ним. Уильям, как обычно, сохраняя спокойствие, поздоровался: — Привет. — Веселишься? — Мне стало немного не по себе. Кроме того, мне нужно было... — Уильям замолкает, показывая сигарету в руке, зажатую между указательным и средним пальцем. — Ужасная привычка, — с упреком говорит Одд, запрыгивая на сену рядом с ним,— А здесь холодно. — Поможет протрезветь, — говорит Уильям, но удивляется, когда в тусклом свете видит, что Одд смеется. — Я пьян от жизни, дружище. Вот и все. Уильям качает головой в притворном отчаянии, а затем наступает тишина, когда он делает еще одну затяжку. Без усилий держит дым во рту, делая паузы, пока, едва приоткрыв губы, не выпускает осадок и позволяет ему мягко раствориться в небытии. Данбар снова зажимает сигарету меж губ, удерживая, пока кладет в карман зажигалку. Глаза Уильяма закрыты, он с нетерпением предается дымчатому спокойствию. — Ох, — внезапно говорит, распахивая глаза. Одд понимает, что все это время откровенно пялился на него, и быстро изображает интерес к пруду, хотя темный водоем уже сливается с тенями на берегу и сгущающимися сумерками, и живности в нем даже не видно. — Ты хочешь? Одд оборачивается и видит Уильяма, предлагающего сигарету. Он колеблется всего секунду, а затем он тянется к нему и слегка ругается, потому что держит сигарету слишком долго, и жар обжигает его пальцы. Между собой они спасают ее от падения на землю, соприкасаясь руками и пальцами, а затем Одд делает затяжку, слишком быстро для новичка, и его лицо вспыхивает, а дым колет где-то в горле. Он изо всех сил пытается сохранить самообладание, но через мгновение начинает кашлять. Смущающий отчаянный кашель, который освобождает легкие от смога, вызывая резь в глазах. Уильям наблюдает с кривой усмешкой. Он протягивает одну широкую руку, прижав ладонь к верхней части спины Одда, и резко хлопает его между лопаток. — Вот-вот. Ужасная привычка. Глаза Уильяма загораются и можно предположить, что он в нескольких секундах от смеха. Одд закатывает глаза, бормочет торопливое «спасибо» постепенно приходя в себя, вдыхая полные легкие холодного и чистого ночного воздуха. Он ищет сигарету, желая еще раз доказать, что может, но находит ее у Уильяма. Он выдыхает тонкую струйку дыма, как бы говоря: смотри, смотри, вот как это делается. И затем он возвращает сигарету еще раз. Во второй раз легче, в третий... вскоре они передают ее туда-сюда, и речь идет не столько о курении, сколько о том, что есть чем поделиться с Уильямом, чем-то приятным для общения в темноте. Чем-то, что поможет избежать неловкой пустоты в разговоре. Вот только Одд не способен долго молчать. — Ты пьешь? — Что? — Знаешь. Ты не… — Удивляешься, почему я не пью? Что ж, это забавно. В последнее время я предпочитаю всегда полностью контролировать себя. — Ой, — Одд закусывает губу, проводит рукой по волосам. Уильям смотрит прямо перед собой, сжав губы в тонкую линию. Его руки тянутся к зажигалке в кармане, и он переворачивает ее, рассеянно щелкая выключателем, включая и выключая. — Теперь это неловко, не так ли? — произносит Делла-Роббия. Уильям не успевает ответить: задняя дверь распахивается, и на садовую дорожку падает широкая полоса оранжево-желтого света из дома. В дверях вырисовываются силуэты Ульриха и Юми с одинаковыми улыбками. Ульрих, спотыкаясь, выходит в ночь. Юми хватает его и — Одд и Уильям забывают обо всем на свете, поверачиваются друг к другу с поднятыми бровями и оба издают смешок. — Вот ты где! — Ульрих кричит. — Странно, а почему ты ушел?  — Просто подышать воздухом. Что происходит? — посмеиваясь, Одд спрыгивает со стены. — Они играют в Твистер! Возможно, показалось, но он уверен, что слышит, как Уильям бормочет себе под нос «Боже мой». Затем он тоже подходит к Одду, выходит на свет из дверного проема, и Ульрих и Юми приветствуют его восторженными возгласами. Он предполагает, что это всего лишь алкоголь, но при приветствии в груди все равно возникает пузырек легкого облегчения. Между этим, курением и легкой компанией Одда напряжение между спадает. Одд видит что-то в лице Уильяма, что исчезает за ухмылкой, Одд не может скрыть собственного веселья, а также вспоминает, насколько здесь холодно. Уильям кладет руку на плечо Одда и ведет его внутрь, они вдвоем следуют в ногу с Ульрихом и Юми идущими впереди, говоря о чем-то, что не имеет достаточного смысла. — Я этого не пропущу, — тихое объяснение Уильяма бормочет Одду на ухо, когда они переходят в гостиную. Ему нужно воспоминание, что-то, за что можно было бы держаться и думать, когда они снова станут настоящими друзьями. Одд… Одд просто счастлив продолжить с того места, на котором они остановились. — Поверь мне, ты не хочешь этого.