***
— Ох, и как часто Вы видите трупы? Вроде такая госпожа, загляденье просто, а такую грязную работу делаете, даже жалко Вас, — берётся за голову мать Тартальи, в голосе которой слышатся и удивление, и испуг. А мысли у неё только об одном: почему же её Аякс, завидный жених и первый парень на деревне Морепесок, не отговаривает от столь жуткой работы барышню благородных кровей? — Позвольте уточнить в третий раз: я лишь консультантка, занимающаяся организационными вопросами захоронения, а не судмедэксперт или могильщица. В сферу моих обязанностей входит лишь проведение церемоний, причём прощание с богами, Адептами и различного рода духов. — нежным низковатым голосом терпеливо отвечает «госпожа» Чжун Ли, отпивая из фарфоровой чашки травяной иван-чай. — Чай просто изумителен. Что за сорт? Безупречные манеры, идеальная осанка, великолепная речь, утончённый вкус в одежде — такой предстала «возлюбленная» Чайлда перед родителями и младшими детьми. Тоня сразу начала расхваливать дорогую одежду «женщины» и украшения в волосах, Антон долго и мучительно выпытывал информацию о жителях Ли Юэ (в частности и о Гео Архонте), а Тевкру ничего не было особо нужно, кроме рассказов о ходячих мертвецах. Однако после слов о незаурядной хозяйке Ху Тао у всех детей загорелись глаза, как и появилось желание познакомиться с «несносным ребёнком». — Спасибо, это обычный сбор трав. Недалеко есть лес, где часто собираем иван-чай, цветки календулы и ещё много-много других растений. Когда Аякс был маленьким, то просил всё «принести Ивана», потому что думал, что тому будет одиноко в лесу, а это всего лишь название растения! — заливисто смеётся женщина, а за ней и её супруг, и младшенькие. Чжун Ли оценивает шутку, но смех решает сдержать. — Матушка, я же просил, не упоминай глупые истории из моего детства… — слегка краснеет Тарталья, выдавливая фирменную улыбку, скрывающую лёгкое раздражение. — Так госпожа Чжун Ли, чай, уже часть нашей семьи! Я и не такое, душенька, Вам ещё расскажу: например, первая рыбалка моего сына. Ой, сколько смеху было… — предаётся ностальгии отец парня и попутно наливает себе рюмку спиртного, дабы ещё сильнее закрепить связь семьи с «могильщицей». Тут уже не сдерживаются младшие дети и сам Чжун Ли. Со стороны мужчины невероятно интересно узнавать о возлюбленном, о его росте в плане личности. Не секрет, что видеть Тарталью с родной, домашней, слегка наивной и детской стороны — настоящий клад для Адепта. В его глазах парень упрям, воинственен, амбициозен, умён и эрудирован. С ним он обнажает даже противные людям качества и показывает полностью себя, а с семьёй сдерживается во многих аспектах. Видеть в психологическом плане настолько сильные различия действительно необычно. И тяжело. Аякс слегка абстрагируется от историй из детства и не тратит лишние силы на переубеждение родителей, особенно своего старика. Медленно попивая из гранёного стакана домашний брусничный морс, он с восхищением смотрит на искренне смеющегося Чжун Ли; на матушку, еле сдерживающую слёзы и восторженные возгласы при одном только взгляде на «госпожу»; на отца, разошедшегося от спиртного и обнимающего за плечи «возлюбленную», которой становится некомфортно от столь непонятной близости; на братьев и сестру, спорящих о том, кто первый задаст интересующий вопрос «женщине». В горле образуется комок, из-за которого даже родной напиток оказывается невкусным с непривычной горечью. «Мерзко», — единственное, что проносится в рыжей голове Чайлда. Он словно уходит в себя, не слыша даже слова Чжун Ли с просьбой не обнимать «её» чересчур крепко; глаза игнорируют огорчённую Тоню, когда её перебил Тевкр, ведь девочка просто хотела спросить о красивом драконе в тёмно-каштановых волосах. Так не может продолжаться долго, однако изнутри совесть читает нравоучения и упрекает Тарталью в очередной лжи, прежде всего, к самому себе. — Аякс, сынок, что-то ты тих сегодня… Может, расскажешь, как вы с госпожой Чжун Ли познакомились? — внезапно выводит из транса мать, — Я ещё жареной щуки принесу сейчас! Отец только сегодня её выловил. — Прошу прощения, но я откажусь от блюда: знаю, невежливо, но у меня постоянно несварение желудка после любых морепродуктов, — с лёгким смятением отказывается Чжун Ли. Одно лишь слово о морепродуктах вызывает в нём смесь из отвращения и ненависти. — Батюшки! Аякс, что же ты не предупредил? Теперь будет дама с пустой тарелкой сидеть, — огорчается женщина. — Матушка, я не думаю, что от одного несъеденного блюда она будет голодна. — вмешивается Тарталья, переводя слегка усталый взгляд на бывшего Архонта. — Негоже отвечать за даму! Ей, может быть, хочется есть, а ты ей отказываешь в этом. В будущем ей внука вынашивать, так тут крепкое тело нужно! — отчитывает юношу глава семейства. От таких слов давятся напитками Чжун Ли и Аякс, а дети тихо хихикают, приговаривая «Тили-тили-тесто, жених и невеста». Обман зашёл слишком далеко, что не может не огорчать влюблённых. Тактично объяснив, что детей пока никто не планирует, мужчина вернулся к вопросу об их с Чайлдом знакомстве. Выигрышный выход из ситуации восхищает юношу: сам он давно бы вступил в открытую конфронтацию, а здесь он увидел один из действенных способ избегания лишних и ненужных вопросов. Хороший способ учиться у более зрелого партнёра, дабы в дальнейшем и с ним решать сложные вопросы. Ничто не остановило мать Тартальи принести жареную щуку, дабы все, кроме Чжун Ли, смогли отведать одно из лучших блюд женщины. «Возлюбленной» Чайлда приходится еле сдерживаться, лишь бы не поморщить нос и не отвернуться в сторону. — Да, расскажите, как вы познакомились! — в один голос говорят дети и устраиваются вокруг «госпожи». Больше всех «женщиной» очарована Тоня и даже хочет брать с такой удивительной «дамы» пример. — Аякс, я, пожалуй, начну? — получив немое согласие со стороны юноши, Чжун Ли продолжает повествование, — В Ли Юэ мне предложили консультировать его по работе и даже быть экскурсоводом. Сказать по правде, я предполагала лишь деловые отношения, однако несколько совместных ужинов спустя как и прогулок по ночной Гавани, пришло осознание, что возможны даже дружеские отношения с личными темами. — И всё начало развиваться и довольно быстро дошло до романтики. Конечно, не могли обходиться отношения без конфликтов и ссор, ха-хах, но мы их решаем всегда без хлопот! — добавляет Тарталья, беря за руку «возлюбленную». Такой нежный жест не остался без внимания Тони, и она очень хотела даже лично побеседовать с Чжун Ли и получить пару советов для налаживания отношений с мальчиками. — Братик, ты такой крутой! — обнимает со спины Аякса Тевкр, на что юноша искренне смеётся и обнимает за детские ручки в ответ, — Ты даже круче, чем во время игры с мистером Одноглазиком. — Ох, а я этой истории не знаю. Дорогой, расскажешь её? — слегка игриво смотрит Адепт на парня, — Это, случайно, произошло тогда, когда ты разрешал дела в Ли Юэ? — Ха-ха, да. Мне ещё оказал услугу Путешественник, так что всё закончилось вполне благополучно. — бодро начинает свой рассказ Тарталья. — Не говори, что вы ещё сошлись в дружеском поединке… — неодобрительно смотрит «госпожа» на Аякса как и говорит более холодным и строгим тоном голоса. Скрещённые на объёмной груди руки дают понять о явном недовольстве относительно халатного отношения к физическому состоянию парня. Изящно выгнутая тёмная бровь на строгом лице не по-детски заводит Чайлда. — А всё шло к нему. К тому же, он и сам был не против. Тевкр не пострадал, и это самое главное. — обольстительно отвечает Чайлд, вновь прильнув губами к стакану с морсом. Знакомая и до боли родная тема взбудораживает и даже располагает к разговору. — Мой братик бы всех уделал, да? — восторженно хлопает в ладоши ребёнок, несмотря на строгий взгляд родителей и Чжун Ли. — Да, и госпожа Чжун Ли в этом скоро убедится, — прищуривает глаза юноша от предвкушения. Всё-таки, увидеть в боевом плане бывшего Архонта было его самым сильным желанием, и упускать любую возможность битв с ним нельзя. От подкатившего к горлу кому от возбуждения Аякс наливает ещё немного морса в стакан и осушает его за раз. — А тебе явно не терпится увидеть меня в бою, дорогой. Но одолеешь меня или нет — это вопрос времени и твоих сил. — входит в азарт «женщина», боковым зрением видя, как Тоня, разинув рот, сложила ручки и с благоговением смотрит на «возлюбленную» Тартальи. — Мне кажется, или они флиртуют… — шепчется с Тевкром и Тоней Антон, — вы глядите, в какую перепалку они вступили. Даже мама и папа смотрят на них с… любовью? — Ух ты, вот стану взрослым и буду также флиртовать! — восклицает гордо Тевкр, а затем получает от Тони нагоняй. — Флиртуют только близкие друг другу люди! И вообще, вы посмотрите, как держится с братом — ой, какая она крутая. — восторгается Тоня. Девочка горит желанием пообщаться с Чжун Ли, но из-за своего стеснения даже не знает, о чём можно побеседовать с такой умной «женщиной». И как ей хочется спросить про шпильку и хризантему… Оставшийся семейный ужин проходит в непринуждённой атмосфере: родители Аякса с полными счастья глазами наблюдают за словесной перепалкой влюблённых; младшие дети время от времени разбавляют обстановку между взрослыми. Чжун Ли даже отмечает, как взросло выглядит Тоня для своих юных лет, как умён и эрудирован Антон и как непоседлив Тевкр, частенько цитируя из любимых книжек отважных героев. Но даже такому значимому событию пора завершаться. Родители Аякса и его братья с сестрой предложили остаться с ночёвкой, даже дав возможность уединиться влюблённым, что не могло не радовать как Тарталью, так и Адепта.***
В погружённой в ночную тьму просторной комнате Тартальи сидит за трюмо Чжун Ли, расчёсывая длинные волосы. После посещения традиционной бани Снежной медная кожа приятно колет, волосы не так сильно путаются, как это бывает в Ли Юэ. Опыт для мужчины довольно интересный хотя бы по наличию берёзовых веников и запаха душистого кедра. Горячие источники Иназумы успокаивают тело, в то время как бани Снежной его бодрят, что понравилось «женщине». Приведение волос в порядок помогает разгрузить голову и настроить себя на приятный вечер с Аяксом и в дальнейшем на сон. День вышел поистине интересным, насыщенным, однако невероятно тяжелым в плане комфорта. Ложь о госпоже Чжун Ли зашла слишком далеко, и это начинает беспокоить даже невозмутимого Адепта. В дверь комнаты еле слышно стучат. Словно выйдя из транса, мужчина разрешает войти в помещение. Со свечой в руке в дверном проёме стоит Тоня, от стеснения перебирая босыми ногами на прохладном паркете. Худыми пальчиками девочка поправляет непослушные медные кудри, которые лезут в глаза. — Ах, Тоня, доброй ночи. Что-то тебя беспокоит? — кладёт «женщина» гребень на столик трюмо. — Нет-нет, всё в порядке… Я просто хотела немного поговорить с Вами наедине. Мои братья постоянно вмешивались, и я даже не могла слова вставить. — тихо-тихо отвечает девочка, — Можно пройти? — Конечно, заходи. Пока Аякса нет, можешь спокойно со мной побеседовать. У девочки загораются глаза от доверия к ней со стороны такой статной «госпожи». Даже в тёмно-коричневом шёлковом халате с вышивкой золотого дракона и спущенными плечами у одежды Чжун Ли выглядит изумительно. Спадающие каскадом каштановые волосы придают образу лишь величия. Такого контраста девочка не пугается — наоборот, она видит «женщину» даже родной и точно располагающей к разговору. Мужчина в женском обличии подставляет стул к трюмо, дабы Тоне было комфортнее разговаривать с Чжун Ли и не сидеть одной на большой мягкой кровати. Аккуратно, дабы не брызнуть горячим воском в стороны, девочка ставит свечу и затем складывает ручки на коленях. Несмотря на уютную обстановку и отсутствие угрозы со стороны такой удивительной «госпожи», она чувствует стеснение. Заметив краем глаза такое состояние, Чжун Ли спрашивает про заколку-хризантему и шпильку с драконом. У Тони сразу загораются глаза от любопытства, и её неловкость моментально улетучивается. — У Вас такие красивые украшения в волосах были! Я очень хотела про них спросить, но братья всё о Ли Юэ да о Гео Архонте говорили. А мне, как девочке, ещё интересно то, как Вы красиво выглядите, что даже Аякс благоговеет. — Ты очень внимательная, как я погляжу. Сказать по правде, шпилька с золотым драконом и карминовыми подвесками — это подарок от твоего старшего брата. Своим подарком он хотел оставить часть себя, когда он находится далеко от меня. Вспомни его образ: в левом ухе у него серьга с таким же камнем, как и в украшении. — рассказывает историю и передаёт в бледные ладони вещицу. Словно боясь разбить или сломать столь дорогое не только для души, но и по цене украшение, Тоня аккуратно рассматривает китайского дракона с золотой чешуёй, сияющие тёмно-красные камни на золотых цепочках и отмечает тонкую и восхитительную работу. Девочка сразу же отдаёт в руки Чжун Ли шпильку и произносит: — Очень красиво, Вам действительно к лицу она. Брат умеет подбирать подарки. — Он часто говорил, что привозит вам много сувениров. Так что в его вкусе я не сомневаюсь, госпожа Тоня. — гладит по рыжим кудрям мужчина, что немного смущает девочку. Однако такая реакция быстро сходит на нет: к сестре Тартальи приходит осознание об искренности «женщины», что совсем не скажешь по «её» величественному и роскошному внешнему виду. — Я могу Вам утром показать красивую куклу из Иназумы, которую брат привёз пару месяцев назад! Уверена, Вы тоже скажете про то, что не сомневаетесь в его вкусе. — слегка смеётся Тоня, и её искренняя реакция тоже смешит Чжун Ли. — А ещё… Заколка в виде цветка. Она тоже к лицу Вам. Вообще, Вам много что к лицу, правда. — Это хризантема. В культуре Ли Юэ считается одним из четырёх благородных растений, остальные три — слива, орхидея и бамбук. Но сейчас не о них. Цзюй хуа — на языке моей страны так называется цветок — является символом совершенства, осеннего спокойствия и изобилия. Считается цветком целомудрия и возвышенного одиночества. — Госпожа Чжун Ли, Вы столько всего знаете и так интересно рассказываете! С удовольствием послушала бы ещё Ваших историй. Но как живой цветок сохранился, он же завянет? — хмурит слегка носик Тоня и с удивлением смотрит на «женщину». — У меня есть Гео Глаз Бога и, следовательно, сила элемента Гео. Достаточно пары взмахов, и хризантема покрыта каменной породой для сохранности. Гляди, — лёгкое движение руки, и над тонкой ладонью возникает золотистая нежная орхидея. — А теперь, встань, пожалуйста. Словно пленённая гипнозом, девочка забывает как дышать, когда благодаря аккуратным мановением рук в рыжих кудрях расцветает орхидея из Гео элемента. Заколка прочно прикреплена к волосам и не будет в них путаться. Очарованная Тоня смотрит на своё отражение в зеркале: вроде ничем не изменилась, всё та же девочка лет двенадцати, но сколько нежности и грации появилось всего лишь при помощи изысканного украшения. Несмотря на то, что оно из Гео элемента, тяжести не ощущалось. Чжун Ли слегка приобнимает за плечи собеседницу, стараясь лишний раз не вторгаться в её личное пространство. Взгляд янтарных глаз становится мягче, когда бледными пальчиками девочка поправляет орхидею, дабы та лучше смотрелась в непослушных прядях. — Тебе к лицу орхидея — цветок нежности, лаконичности и скромности, а также прихода весны. — Спасибо… Очень красиво! — не сдерживается Тоня и обнимает крепко Адепта, приводя того в смятение. — Даже не удивлена, что Вы так понравились моему брату: Вы замечательная. Надеюсь, я тоже буду нравиться мальчикам. — Тоня, сначала ты должна нравится себе, а потом мальчикам. — Себе?.. Хочу тоже так уметь, а то эти деревенские дураки ничего не понимают. — Это долгий процесс. Но когда ты полностью начнёшь видеть в зеркале красивую и чудесную девочку без чужого одобрения, то сама поймёшь, что люди шли всегда к тебе. Не могу не сказать, что вкусы у каждого своеобразны, однако ясно одно: твоя внутренняя установка — то, что ты есть. — Госпожа Чжун Ли плохого никогда не посоветует, принцесса, — внезапно вмешивается Чайлд, совсем немного пугая девочку. — Не докучает тебе, дорогая? — Совсем нет. Тоня — славный ребёнок, с которой одно удовольствие хотя бы рядом находиться. — немного ворошит медные пряди «женщина», слегка задевая Гео орхидею. — Но, к сожалению, славным детям нужно хорошо спать, дабы встретить новый день не с усталостью, а с прекрасным настроением. — А вы тоже пойдёте спать? — После насыщенного дня хочется вместе побыть наедине. А потом точно спать. Запомни, сестрёнка, во всех взрослых есть дети, которым не только нужно отдыхать, но и давать возможность подурачиться, ха-хах! — обращается Тарталья, похожий сейчас на мокрого птенца из-за влажных волос и звонкого голоса. В зелёно-голубых глазах девочки пляшут огоньки свечки, стоящей на деревянном трюмо. Помимо оранжевого блеска пламени виднеется радость и гордость за своего старшего брата. Хоть Тарталья не говорит об этом, но Тоня знает, что есть в нём место одиночеству — и с такой женщиной оно будет постепенно сходить на нет. В её глазах они до безумия похожи, но всё же разные, что делает их потрясающими партнёрами. Их общество привлекательно, однако ладонью Тоня трёт глаза от сонливости и зевает. — Мы ещё обязательно поболтаем. Доброй ночи вам! — берёт в руки свечу и уходит девочка. — Спокойной ночи, — в один голос произносят Чжун Ли и Тарталья. Юноша закрывает дверь на щеколду, тяжко вздыхает и прислоняется крепкой спиной к двери. Капли с мокрых волос освежают тело, но не разум, погружённый в раздумья о сегодняшнем дне. Не хочется выглядеть чересчур загруженным перед мужчиной, однако усталость берёт верх. — Чайлд? Выглядишь крайне утомлённым. — уже привычным, мужским низким, голосом спрашивает Чжун Ли. Словно отошедший от транса, парень подходит к стоящему у трюмо Чжун Ли и утыкается ему в сгиб шеи. Женские руки обнимают за покрытые шрамами лопатки, в то время как руки Аякса расположились на тонкой талии. Влажные после душа тело и медные волосы ничуть не смущают Адепта. Кажется, словно Тарталья не дышит, лишь молча вдыхает запах благовоний, которыми пропитана кожа возлюбленного. Простое нахождение рядом успокаивает и дарит силы как для разговора, так и для совместных планов на вечер и ночь. — Немного… Всё хорошо, — глухо отвечает юноша, — Скажи честно, остался ли ты доволен встречей с моей семьёй? — Они интересные люди, правда твоему отцу стоит сильно не распускать руки при попытке обнять кого-то, а ещё знать меру в употреблении спиртных напитках. Мать — искренний человек, только даже мне от её воодушевлённых взглядов становилось не по себе. Что касается братьев и сестры, то оцениваю их с точки зрения детей: воспитанные, знают меру в своём поведении, когда они со взрослыми. — Звучит так, словно младшеньких ты на пригодность оцениваешь или на подготовку к жизни. — слегка смеётся Тарталья, сильнее сжимая ладони в талии. — Рад, что всё не так плохо. Чайлд выпрямляется. Его глаза на одном уровне с глазами Чжун Ли, что позволяет с лёгкостью читать не самые явные и скрытые эмоции и лишний раз не сутулиться при объятиях. Мужчина в женском обличии берёт в худые ладони островатое лицо парня — после невыносимо тяжёлого дня такой момент нежности дороже любых слов. Левой рукой Аякс медленными движениями гладит запястье возлюбленного, даже начиная медленнее дышать. Простое нахождение с Адептом дарит метающейся душе спокойствие. — Всё и правда не так плохо, кроме одного момента: никакой госпожи Чжун Ли нет — есть только господин Чжун Ли, который, к тому же, Верховный Адепт. — тон голоса парня становится на октаву ниже, в нём виднеются нотки стали и безысходности, — Родители просто в восторге от тебя, и как я скажу им, что всё это фокусы Адептов? — Не хочу наговаривать лишний раз, однако лучший вариант — сообщить о нашем расставании. Но у данного выхода имеются свои недостатки: твои родители будут докучать вопросами о скорой женитьбе, как и письмами со словами о красивых и хороших кандидаток в жёны. И, конечно же, обо мне будут постоянно спрашивать. Женские руки продолжают невесомо гладить скулы и щёки Тартальи, отвлекая от головной боли со сладким именем Ложь. Слова мужчины звучат разумно и рационально, но какая-то часть души цепляется за семью и их благополучие, поэтому принять столь радикальный метод вычёркивания из их жизни «госпожи Чжун Ли» вот так сразу — не стратегия Чайлда. Как отреагируют любознательный Антон, непоседливый Тевкр и нежная Тоня на внезапный разрыв отношений с удивительной «женщиной»? Аякс не даёт даже примерный ответ в голове, чего уж говорить про озвучивание. — Я не могу пока принять такой способ. Прости, благополучие семьи тоже стоит на первом месте. — Специфика людских отношений зачастую сбивает меня при принятии каких-либо решений. Но, Чайлд, просто дай мне возможность получше узнать твоё отношение к семье, как и влияние общественного мнения, дабы я смог найти подходящее решение. — Как же мне повезло с тобой… — плавно опускает тонкие руки мужчины в женском обличии Тарталья и вновь заключает Чжун Ли в объятия. Совсем не хочется что-то добавлять к словам Адепта, совсем не хочется принимать столь сложные решения на ночь. Хочется лишь провести время вместе и сделать обстановку куда приятнее и интимнее. Произнесённое на выдохе и с долей заботы «Чайлд», желание ещё лучше познать сущность смертных и их психологический уклад — одни из немногих составляющих, которые делают из Чжун Ли чудесного партнёра и любовника. Что-то божественное сходит на нет, заменяя на человеческое и на то, что сделает его ещё ближе к Тарталье. Даже сейчас, легко целуя юношу в искусанные и обветренные губы, нет никакой властности — только отдача любимому. — Везёт не только с людьми, но и с моментами, которые можно с ними прожить. Оставим на другое время решение, хорошо? — Не могу вот так просто выкинуть из головы, сенсей. Было бы по работе — я бы ещё подумал, а семья дорога, очень дорога мне. Я же Чайлд Тарталья, и я приму решение во что бы то ни стало. — Практически из любой ситуации ты рано или поздно найдёшь выход. Среди Фатуи ты же смог укрепить снова свои позиции. — Хах, то было впечатляюще! — прижимается влажной щекой Аякс к скуле Чжун Ли и быстро отстраняется, — Но можно о другом спросить, а то времени всё никак не было: удобно тебе в женском теле? Издав лёгкий смешок и переместив юношеские ладони в шрамах ближе к объёмной груди, Чжун Ли более интимно и нежно произносит, возвращая назад женский голос: — Необычно довольно. Однако я успел заметить, как часто ты глядел на меня — даже в обычной форме столько внимания к себе не получаю. — всё выше перемещает мужчина руки Тартальи, замечая светлый румянец на лице юноши. — Приятно понимать, что природа даже в женском обличии наградила внушительными формами. Ладони лежат в области декольте — ещё пара неосторожных движений, и ткань с груди спустится вниз. Тарталью не по-детски заводит столь красивый и эстетически приятный глазу вид. В голове нет месту пошлости, есть место только для эротики и благоговения. Парень становится смелее и правой рукой спускает шёлковую ткань с плеча, обнажая изгибы ключиц и слегка грудь. Чайлд видел неоднократно обнажённого мужчину, однако сейчас он чувствует себя юнцом в период пубертата, не желая своей неопытностью отпугнуть Чжун Ли. — Можно же, да? — тихо произносит Аякс. Левая рука слегка дрожит, однако парень не смеет опустить края одежды без одобрения возлюбленного. — Да. Лишних слов не потребовалось — ладонью юноша спускает с левого плеча край тёмного шёлка халата. Перед подёрнутым пеленой возбуждения голубым взглядом стоит Чжун Ли с обнажёнными ключицами, к изгибам которых так и тянуло прильнуть губами или прикоснуться пальцами; холмы груди почти открыты, разве что просвечивающие сквозь ткань соски скрыты от глаз. Кусая и так съеденные от напряжения и нервов губы, Аякс чувствует подкатившее к низу живота возбуждение. Но он не с животными инстинктами, так что низковатым голосом спрашивает прямо в островатое ухо с золотой серёжкой: — Мне бы хотелось заняться сексом с тобой. В такой форме. — последняя фраза сходит на шёпот, словно она является до одури смущающей и запретной. Юношеские шершавые руки ложатся на плечи и ведут вниз к локтям. Лёгкие, почти невесомые поглаживания — не конёк Чайлда, только сейчас он словно боится разрушить хрупкое женское тело. — Ох… Но почему бы и нет. Тем более, ты два дня назад говорил об этом. — шепчет в губы Чжун Ли и просит Тарталью переместить руки на пояс и развязать его. Словно под действием гипноза, Аякс перестаёт гладить руки и начинает развязывать тугой пояс с дорогой вышивкой. Руки предательски дрожат, что начинает раздражать парня: для него смехотворно, что он не может распустить простой узел и снять окончательно шёлковый халат. Сделав глубокий вдох, тонкие пальцы делают несколько замысловатых движений. Пояс падает вниз, и одежда распахивается сильнее, в дальнейшем спадая с тела с характерным шуршанием. Чайлд завороженно смотрит на полностью обнажённого Чжун Ли и чувствует развившуюся эрекцию — тугие брюки топорщатся в области паха, выдавая их владельца с головы до ног. Щёки заливаются пунцовым цветом, глаза застилаются пеленой возбуждения с новой волной. Всё как в их первый раз, только сейчас мужчина предстаёт в женском обличии. Высокая женская фигура с жёлто-янтарным взором медленно идёт навстречу Тарталье, заставляя того отступать назад. Длинные тёмно-каштановые волосы с золотыми кончиками каскадом спадают на статные плечи с изящными ключицами и на пышную грудь, мерно покачивающуюся при ходьбе. Приятно видеть юноше не пресс, а мягкий виднеющийся животик, объёмные бедра с растяжками, которые так и хочется смять. «Женщину» нельзя назвать стройной или худой, но это не мешает «ей» выглядеть сексуальной, желанной и красивой в глазах Чайлда. Окончательно сводят с ума Гео орнаменты на руках и длинные, как остриё ножа, ногти — парень уже в голове рисовал картинки с царапинами на своей веснушчатой коже, что не могло не подливать масла в огонь. Аякс упирается бёдрами в края трюмо. Его руки держатся за предмет мебели мёртвой хваткой. Спустя мгновение к обнажённому торсу прижимается Чжун Ли, целуя мягко прямо в губы и кладя свои ладони на запястья Чайлда. Юноша окончательно теряет голову от прикосновений прохладной груди «женщины» к своей, от мягких губ, от нежных ладоней — от мужчины в целом, словно сейчас он заново узнаёт его и изучает. Тарталье становится мало, и он углубляет поцелуй, играясь с раздвоенным языком Адепта. Поняв, чего желает возлюбленный, Чжун Ли вступает в свою игру, сильнее толкаясь своим языком, доводя парня до сбившегося дыхания, тихих стонов и дрожи в коленях: Аякса легко возбудить, как и заставить ощущать прилив адреналина. У людей рвотный рефлекс всё-таки существует, поэтому Чжун Ли отрывается от тонких губ Чайлда, оставляя за собой тонкую ниточку слюны. Руки медленно уходят с запястий Аякса на его талию и ниже. Юноше мало, ему хочется больше, и он снова припадает к губам мужчины, но уже страстно целуя и постанывая в поцелуй — ответ от Адепта не заставляет себя долго ждать. — Какой же красивый, — единственное, что может произнести Тарталья в секундных перерывах между поцелуями. — Это взаимно, — томно отвечает Чжун Ли, прерываясь, дабы прикоснуться холодным кончиком носа носа Тартальи, вовлекая его в нежный эскимосский поцелуй. Невероятный жест, полный искренности, куда ценнее для влюблённых, чем очередная практика в постели по желанию неугомонного Аякса. Мужчина падок на прелюдии, поэтому не отказывает себе в момент чрезвычайной интимности разбавить лёгкой игрой и желанием ещё сильнее возбудить парнишку. Левая рука ложится на пах Чайлда, заставляя того резко вскинуть голову назад и уже открыто умолять не останавливать мучительную ласку. Пока бугорок в брюках с разной степени силы сминают умелые пальцы, усыпанную в веснушках шею зацеловывают до красных пятен и слегка прикусывают. Сонная артерия пульсирует куда сильнее от новой волны возбуждения. Тарталья не знает, куда деть одну из рук, и по этой причине прижимает ей сильнее Чжун Ли и уводит ее вниз, сминая объёмную ягодицу и оставляя красные полосы. Мужчину в женском обличии нисколько не смущает такое родное своевольничество Чайлда. В ответ член в брюках сминается сильнее, что заставляет в голос простонать имя возлюбленного. Изящным пальцем Адепт проводит вверх-вниз по бугорку, из-за чего на ткани появляется тёмное пятно. Любовники встречаются взглядами в которых читается ничего, кроме возбуждения, желания и страсти. Наспех спуская брюки с нижним бельём, Тарталья предстаёт полностью обнажённым не только телом, но и душой перед «женщиной». Ему нравится, когда его ласкают, трогают и доводят до разрядки парой ловких движений. Во вздымающейся груди возникает желание ощутить кожей и прикосновениями Чжун Ли. Получая мнимое соглашение от мужчины, левой рукой юноша обнимает за тонкую талию, правой же сминает грудь, особенно уделяя внимание ареолу соска. Чайлд замечает, как хмурит брови его возлюбленный, как слегка приоткрываются губы, вдыхая воздух, как скулы начинают краснеть, как кончик носа дёргается — как ему нравится. Уже две ладони находятся на объемной груди, лаская её и возбуждая сильнее Адепта. Даже в такой момент Чжун Ли не прерывает тактильного контакта: он кладет свои ладони на руки Чайлда, как бы прося того не останавливаться и позволяя сильнее надавливать на холмы груди и даже дразнить «случайными» касаниями к соскам. Повёрнутая в сторону голова мужчины позволяет Тарталье прильнуть к покрасневшему ушку и начать зацеловывать, попутно покусывая и посасывая кожу. Любимый приём возлюбленного теперь сводит с ума не только юношу, но и того, кто активно использует его. Сегодня Тарталья чрезвычайно нежен, словно он вернулся в самое начало более серьёзных и крепких отношений, когда осторожность играла в сексе наибольшую роль. Обычно он более сдержан в плане комплиментов и других приятных слов, как и в изучении тела возлюбленного, однако узнавать женское тело не по порнографическим романам или художественным работам от низкоранговых солдат Фатуи или из второсортной литературы, а вживую — способ познать новое и сдерживать в первое время юношеский пыл. Чайлд не скупается на касания, на царапины, на укусы и красные отметки, на зацеловывание родинок — не скупается на отдачу Чжун Ли. — Аякс, ты сегодня на удивление не спешишь. — тихо и с придыханием произносит мужчина. — Нам некуда спешить, Чжун Ли. — отрывается от уха парень и ведёт влажную дорожку из поцелуев от скулы к ярёмной впадине. На подкорке сознания до сих пор яркой вспышкой отображается картинка максимальной раскрепощённости мужчины от столь приятного способа исследования тела. — И то верно. Но можешь остановиться, пожалуйста? — голос слегка дёргается от избытка чувств и возбуждения. Тарталья впервые слышит такую просьбу во время секса, что очень его настораживает. Обычно он не так щепетилен к просьбам остановиться, однако сейчас сердце пропускает удары болезненного тока, который хуже разрядов от Электро Глаза Порчи. Он знает свой нрав и свою гиперактивность, но сегодня он максимально отдаётся возлюбленному и старается не причинить боль женской оболочке. Рыжие брови хмурятся, синие глаза бегают туда-сюда в надежде получить хоть какой-то ответ или, чего ужасно не хочет парень, выговор за лишние действия. В один миг он становится ребёнком с сомнениями как до падения в Бездну. — По твоему взгляду вижу, что ты крайне удивлён моей просьбе. Всё гораздо проще: хотелось бы плавно переходить к основной части. Ты же ждёшь её, дорогой, — зарывается одной рукой в медные пряди Чжун Ли, другой же берёт лицо Тартальи за подбородок и целует мягко, еле касаясь губами. Юношеские руки обнимают за статные плечи. Парень не смеет хоть как-то опошлять и доводить до страсти столь волнительный и тяжёлый момент. Камень с души спадает, и вновь возвращается уверенный в себе и желанный Чайлд Тарталья. Сейчас он Аякс, лишь обнимающий за плечи и мягко целующий в вишнёвые губы. До этого он был Чайлдом Тартальей, позволивший себе чуть большее, чем просто прелюдию и ласку — оттягивать волны возбуждения. — Чайлд, повернись к зеркалу, пожалуйста, — плавно отстраняется от губ мужчина в женском обличии. — Мх, секс перед зеркалом? Да ты интригуешь. — начинает дерзить Тарталья, но всё же поворачивается к слегка запотевшему блестящему стеклу. — И чем же я на этот раз тебя удивил? Или я умею только это делать? — царапает легко по груди золотыми ногтями, а затем оставляет собственнический укус на шее Чжун Ли. Интимная обстановка с нежностью плавно переходит в борьбу двух упрямых людей и мучительные ласки. — Вообще-то я планировал быть сверху, — тяжело дышит юноша, чувствуя прилив адреналина в крови, но резко входит в ступор, — Погоди… Член? Но ты же в женском обличии. — Мне не составляет труда изменять части своего тела, как и сохранять наше условие: одолеешь меня в дружеском поединке — и ты сверху. — активно начинает тереться членом мужчина о ягодицы Аякса, заставляя того поддаваться бёдрами к назад. — Хитрожопый! — Если раньше я переспрашивал тебя о значении данного выражения снежнян, то сейчас меня таким мало удивишь. Просто отдайся и признай, что сегодня я буду вести и испытывать тебя на выносливость. — А ты умеешь заговаривать зубы, сенсей, как и твёрдо держать — нгх! — резко обрывает язвительность парень, когда одна рука Чжун Ли водит вверх-вниз по стволу члена, а другая давит на грудь и «случайно» задевает розоватые набухшие соски. — Что же я могу держать твёрдо? — ускоряет движение ладони на органе; с головки члена стекает предэякулят, капая на прохладный деревянный пол, а колени начинают предательски дрожать, заставляя тем самым ноги расходиться в стороны. — Да ты издеваешься… — выгибается в спине Чайлд и кусает ладонь, дабы сдерживать громкие стоны, но очередные ловкие движения по возбуждённому органу и чувствительным соскам заставляют предательски дрогнуть голос. — Издёвки доставляют человеку неприятности, а вот тебе явно очень хорошо от моих действий. Ты умный юноша, так что точно дашь верный ответ, — совсем легко смеётся Адепт, ещё сильнее ускоряя движения руками и оставляя букет засосов на бледной веснушчатой коже. Помутневшее сознание уже не может послать сигнал Аяксу для остроумного ответа, так что тот ограничивается лишь одобрительными стонами, движением бёдер навстречу мучительно ласкающей ладони, как и выгибанием шеи назад. Расфокусированный тёмно-голубой взгляд видит в отражении зеркала раскрасневшееся лицо, прилипшие ко лбу рыжие волосы и припухшие красные губы. Более яркую реакцию добавляют свежие царапины на груди и бёдрах и целый букет красно-фиолетовых пятен. Осознавая, насколько Тарталья интересен самому себе в потрёпанном и перевозбуждённом состоянии, он желает как можно больше испытать нового, даже развратного. Зеркало идеально говорит Чжун Ли о состоянии возлюбленного, и мужчина понимает, что такой секс нужно практиковать чаще: по отражению видно, как Чайлд находится в экстазе и закатывает глаза даже от чуть сбавившегося темпа ласок. — Войди в меня уже, — нахально смотрит в отражающее стекло юноша. — Ох, даже вежливо попросить не хочешь? — якобы обижается Адепт от бестактности мальчишки, но руки убирает. В одном из ящиков трюмо лежат два презерватива и смазка, которые, по словам Тартальи, находятся ещё до начала их романтических отношений. Сейчас мужчину мало волнует этот факт (в подкорку мозга вопрос заложен, вот только сейчас задавать будет крайне неуместно), так что он достаёт запечатанную резинку и надавливает как можно больше лубриканта на длинные пальцы. — Расслабься, — шепчет прямо на ухо Чжун Ли, оглаживая свободной рукой исцарапанное бедро и его внутреннюю сторону. Глубокий голос возлюбленного и его помутнённые от накала чувств глаза действуют на Тарталью, доводя до табуна мурашек, и парень действительно становится чуть податливее в руках «женщины». Взгляд Чайлда цепляется за ладони в Гео орнаментах, рисующие невидимые дуги на сильном юношеском теле. От избытка чувств не сразу доходит осознание, что зеркало — это очень возбуждающая вещь интерьера в сексе. Одна из рук Чжун Ли гладит грудь и ключицы Аякса, другая же находится у ануса. Несмотря на состояние каждого, Адепт не позволяет себе без предупреждения расслаблять мышцы пальцами. Получив на свой вопрос лаконичное «Да», мужчина сначала вводит один палец на одну фалангу, однако сдвинутые к переносице брови парня заставляют остановиться. — Мне остановиться? — смотрит в зеркало «женщина» на Тарталью: спина дугой выгнута, руки сильно упираются в столик трюмо, голова слегка опущена, а выражение лица явно говорит о необходимости свыкнуться к подзабытым ощущениям. — Нет, всё нормально — просто нужно привыкнуть. — совершенно спокойно отвечает юноша, но немного осевшим голосом. Невозмутимость, в которой скрывается доверие, — вот что больше всего восхищает Чжун Ли в юноше. А ещё забавят попытки выглядеть серьёзно и отстранённо в состоянии, близком к оргазму. — Ты знаешь, что я могу остановиться всегда по твоему лишь желанию. Поцелуй в плечо с лёгким укусом и более глубокое введение пальца в анальное отверстие отдаются одобрительным касанием рукой Тартальи к свободной ладони мужчины. Ко всем одобрительным реакциям добавляется еле заметная улыбка юноши, виднеющаяся в отражении зеркала, что для Чжун Ли на вес золота. Аякс фокусирует зрение на блестящей поверхности отражающего стекла, где видит себя и безумно красивого возлюбленного, целующего то в шею, то в плечо, то говоря на розовое ушко похвалу, от которой начинает сносить крышу и от которой губы закусываются до кислого вкуса крови. Один палец медленно разминает стенки ануса, позволяя Тарталье привыкнуть к ощущениям. Ввинчивающие движения не приносят дискомфорта. Одновременно длинные ноготки очерчивают шрамы на прессе, от чего появляется чувство лёгкой эйфории. Сам Адепт тоже получает наслаждение от раскрепощённости возлюбленного, дерзкого взгляда голубых глаз и возникшего чувства публичности, которое так хотел почувствовать на влажной коже юноша. Ловкое движение подушечкой нащупывает бугорок простаты, и палец ведёт по нему подзывающим движением. Глаза Чайлда резко распахиваются, дыхание останавливается, а по телу проходится сильная волна, подобная току. Одно движение по простате, другое, третье — Аякс почти лежит на столике трюмо, закатывая глаза и смотря расплывчатым взглядом на довольного Чжун Ли, не на шутку заводящегося от чрезмерной чувствительности парня. — Сделай так ещё раз… — еле поднимается на руках Тарталья. Он не успевает договорить из-за вырвавшегося звонкого стона. При всём желании мужчина бы сейчас трахнул юношу до звезд в глазах, постыдных фраз, откровенной мольбе, собственного рычания, но забота, желание подарить приятное без боли сильнее жажды владеть и доминировать. Теперь два пальца водят туда-сюда по стенкам ануса, задевая простату. Ладонь, рисовавшая рисунки на груди, прессе и бёдрах Аякса, теперь водит по члену вверх-вниз, обеспечивая двойную стимуляцию и приближение оргазма. Двоим безумно нравится вид раскрасневшегося парня, сходившего с ума от ощущений, его закатывающихся глаз, искусанных губ, с которых срываются бранные слова на языке Снежной; двое в восторге от потрёпанного Чжун Ли с прилипшей чёлкой, розоватыми щеками, стояком, влажной желтоватой кожей и постоянно вздымающейся пышной грудью. — Святая Царица, войди уже, пожалуйста, хах, — не может уже терпеть парень. Три пальца создают приятное чувство заполненности, как и рука, массирующая головку члена. — Хороший мальчик, — пальцы сильнее ввинчиваются и задевают простату — Тарталья зажимает рот рукой, дабы не простонать в голос и не разбудить младшеньких. Зеркало перед глазами лишь подливает масла в огонь, потому что от своего вида Чайлд хочет кончить без нужды в дополнительной стимуляции. — Посмотри на нас, кто тут не выдерживает? — находит силы язвить парень, пялясь в зеркале на Чжун Ли, который тяжело дышит: он сам на пределе, однако его страсть к оттягиванию оргазма делает картинку мучительной в той же пропорции, как и приятной. — А ты ведь был так близок к идеальной выдержке, дорогой, — вынимает пальцы Адепт, за что получает недовольство со стороны парня. — Ну уж нет, раз ты так делаешь, верни пальцы! — скалит зубы в отражении и предъявляет претензии Аякс, — Просто знай, что однажды победа будет моя, а ты станешь метаться. — Звучит замечательно, но пока ты ведомый. До первой твоей же победы. Юноша не успевает возразить, как чувствует головку члена в презервативе в себе, плотно прижатое влажное тело к изрисованной шрамами спине, а на губах — два пальца. Тарталья готов кончить лишь от одной картинки в зеркале, от эффекта толпы и от похвалы, стаптывая гордость и самолюбие до глубоких чертог Бездны. — Красота в глазах смотрящего, Аякс. Смотри внимательнее в зеркало. — целует в скулу мужчина, после чего ведёт дорожку поцелуев к шее и ключицам. Пальцы, лежавшие на губах, играют с языком юноши. Адепт медленно входит, дабы взять нужный угол проникновения. Левой рукой он придерживает бедро Чайлда, дабы тот не сорвался и не причинил себе сильную боль. По небольшой комнате, которую освещает лишь пара свечей, разносятся шлепки, тяжёлые вздохи, звонкие стоны и хлюпанье смазки. Не жалеть лубрикант для снижения боли и дискомфорта — один из принципов Чжун Ли, поэтому и звуков от неё всегда много. Тарталья редко отказывается от гордости. Однако сейчас, находясь между реальным миром в лице своего возлюбленного и плоским отражением зеркала, от заносчивости не остаётся и следа. Темп ускоряется, каждый из любовников на пределе. — Красивый, ты хорошо справляешься, — раздвоенным языком проводит по ушной раковине Чайлда Чжун Ли и перемещает находившуюся на губах руку на член, требовавший ласки. — Чжун Ли, нгах, я хочу кончить, — не может уже терпеть столь приятную муку парень. По молочным веснушчатым бёдрам стекает смазка. Колени вот-вот предательски разъедутся в стороны. Подкатившее возбуждение от собственного отражения фейерверком взрывается, и Тарталья под протяжный стон кончает, пачкая спермой ящики трюмо и ладонь мужчины. С характерным рычанием следом кончает Чжун Ли и наваливается на истощённого парня сверху. Пару минут мужчины переводят дыхание и гладят друг друга по запястьям, плечам и предплечьям. Придя в более привычное состояние, они отворачиваются от зеркала и легко целуют друг друга в губы, словно забыв о диком сексе. — Это было невероятно, — кладёт на талию Чжун Ли ладони Тарталья и утягивает в очередной поцелуй мужчину. — Мне тоже всё понравилось. Хочешь ещё раз попрактиковаться с зеркалом? — Конечно! Только сверху буду я. — Ты победи меня в дружеском поединке, а там уже точно решим, — довольно щурится Адепт. — Ох, да ты блефуешь! — Нисколько. Шуточная словесная перепалка заканчивается удивлённым взглядом, когда за дверью любовники слышат детские голоса. — Тоня, больно вообще-то! — бедный Тевкр натирает участок кожи на шее, куда дала подзатыльник Тоня. — У нас будут неприятности, если мы сейчас не перестанем спорить об их флирте и не уйдем. Дети даже не догадываются, что неприятности могут быть не только у них, но и у возлюбленных.