Настоящий джентльмен

Её руки были необычайно красивы, так что мне хотелось их нарисовать, пусть я толком и не умела этого. В её тёплых ладонях, которых я всегда будто бы невзначай касалась, теплились кружки с ароматным какао, и мелкими шажками Микаса прошла к кровати, на которой я успела расположиться. Сколько же раз я представляла, как делю с ней её ложе, потому ощущать под пальцами ткань её постельного белья для меня — всё равно что ощущать её тело. Микаса была чертовски красива сегодня и настолько же опечалена, что несомненно разрывало моё и без того израненное без любви сердце. Но мне оставалось лишь с грустью смотреть на неё, ожидая, когда она сама попросится в мои объятья. — Опять? — вырвалось из меня с нескрываемым недовольством после затянувшейся тишины, и Микаса словно очнулась ото сна, которым не хотела делиться со мной. Я видела её глаза, покрасневшие от слёз и бессонной ночи, и разрывала его на кусочки в своей голове уже в сотый раз. — Давай приступим? — неловко она перевела тему, потерев глаз костяшкой большого пальца. — Мы два вопроса расписали. — И сколько ты ещё будешь терпеть его загоны? — я не желала более молчать и принимать поведение Эрена как должное. — Энни, не надо, — пролепетала неуверенно Микаса, в сотый раз листая учебник в попытке перевести тему. — Что «не надо»? — я подалась вперёд, пытаясь заглянуть ей в глаза — прекрасные и чистые, из чарующей темноты которых невозможно было выкарабкаться. — Сколько ты будешь потакать ему? Я не считаю, что игнорировать тебя неделю нормально. Если у него такие серьёзные проблемы с менталкой, пусть идёт к психологу, а не мучает тебя! — Энни! — строго воскликнула Микаса. — Что? — недовольно отозвалась я. — Прекрати. — Да-да. Одно её слово, и я была обезоружена. Не в моих силах было ни перечить ей, ни подчиняться. Как давно это началось, уж и не вспомню. Мы закончили одну школу, пошли в один университет, куда до сих пор и ходим. И, наверное, это началось как раз тогда, в первый день в средней школе. Всю параллель перемешали между собой и сформировали новые классы, в один из которых мы с ней попали. Когда я вошла в класс, она уже сидела с Эреном, и никакого волшебного момента не произошло, чтобы я подсела к ней, разговорилась, а она смеялась с моих шуток, как бывает в сериалах. В столовой она была с ним, на стадионе, в коридорах, но неумолимо мой взгляд возвращался к ней. И тогда я не могла понять, почему постоянно поворачиваю голову в её сторону, почему подолгу задерживаюсь на её профиле. То было что называют любовью с первого взгляда, но я сама себя на смех подняла: не поговорив толком, не перекинувшись друг с другом ни словечком, я влюбилась? А на следующий день всё было словно по плану кого-то свыше, потому что Микаса будто впервые оторвалась от Эрена, за которым ходила хвостиком, и подошла ко мне. Мне тогда так плохо было, уже толком и не вспомню, отчего именно. Но помню, как после занятий ползла по стеночке в пустом коридоре и мечтала не помереть, пока доберусь до дома. В тот день я в первый раз ощутила тепло её рук на своей коже и поняла, что моя любовь с первого взгляда была точна и бесповоротна. Микаса помогла добраться до ближайшей лавочки, дала мне обезболивающее и даже проводила до дома. Всё было прекрасно: я наслаждалась игрой теней на её лице от коротких волос, ощущала её близость и даже, кажется, прислушавшись, могла расслышать стук её сердца. Было бы прекраснее, если бы нам не составили компанию ещё и Эрен с Армином. И пусть ко второму её душевная привязанность заканчивалась лишь детской нежной дружбой, пронесённой через года, то с Эреном всё обстояло намного сложнее. Мне казалось, он занимал в её сердце настолько много места, что мне не осталось бы и частички где-то на задворках её чувств. И в тот день я поняла, что всеми силами хочу отобрать у него если не половину того самого места, то хотя бы четверть. Микаса была немногословна, но оттого была прекрасным слушателем, и больше всего мне нравилось, как она смеялась с моих шуток, пусть шутила я и редко. Медленно и верно я пускала корни в её сердце, отвоевывая всё больше и больше её внимания. Мне так нравилось обманываться, зная, что на мне будет всю жизнь висеть ярлык «лучшей подруги» и Микаса никогда не посмотрит на меня так, как она смотрит на Эрена. Но то было лучше, если бы я совсем не могла быть рядом. Потому я несла и несу по сей день тот груз самообмана и безответных чувств, которым наградила саму себя в далёкий первый день средней школы. И теперь нам уже по двадцать два, но мы всё ещё вместе и всё ещё между нами Эрен. Хотя правильнее было бы сказать, что я между Микасой и Эреном, но есть много «но», которые позволяют отделять его от нас. Взять только его вечные депрессивные периоды, когда он не хочет видеть Микасу, и вместо того, чтобы пролечить свою голову, делает моей любимой только больнее равнодушием. И тут я должна вставить ремарку и проклясть себя за эгоистичную радость, потому что Микаса всегда в таком случае оказывается в моих объятьях, лежит на моих коленях и смотрит только на меня. О, сколько раз я разрывалась между болью за неё и наслаждением от её пребывания под моим боком? — Давай вот здесь добавим слайд со статистикой, — Микаса хотела показать мне что-то на экране ноутбука, но отвлеклась на звонок. Я знала, кому принадлежит эта мелодия, и, боже, как же мне хотелось сейчас разбить её телефон о стену. Она взяла телефон в руки и долго смотрела на его экран, словно там куча текста, а не одно ненавистное мне имя. Я следила за движением её ресниц, которые подрагивали от нерешительности. — Не бери трубку, — само собой прозвучало с моей стороны, и Микаса подняла вопросительный взгляд. — Что ты смотришь? Не бери трубку, и всё. Пусть уже он за тобой побегает, задолбал, честное слово, — я задушила подушку в объятьях. — А если что-то случилось… — Микаса всё ещё не знала, что ей делать. — Узнаешь об этом из новостей, — я корила себя за несдержанность. — Выключи звук. Пусть поднимет свою задницу и придёт лично. — Мне нужно ответить, — наконец-то она пришла к единственному верному заключению для себя. — Нет, не нужно, — я не могла больше сдерживаться и вырвала у неё из рук телефон, чтобы выключить его. — Энни! — воскликнула Микаса, шокированная, с ужасом наблюдая, как экран её телефона тухнет, а сам он летит на кресло в другой конец комнаты. — Что мне сделать? — я слезла с кровати и села возле её ног, пока она не успела опомниться. — Я могу быть намного лучше, чем Эрен, я могу сделать для тебя больше, чем он когда-либо сделал для тебя. Можно я тебя украду у него? — О чём ты- Я не могла позволить ей замешкаться хотя бы на секунду, поэтому моментально поднялась и уселась сверху, прижав её ноги к кровати. Моё ужасное и отвратительное поведение можно будет оправдать как-нибудь потом, но сейчас мы наконец-то могли остаться одни, и на кухне не сидел Армин, доедавший вчерашний пирог, а в гостиной не лежал на диване Эрен. Микаса была моя хотя бы в моих мыслях, и никто кроме неё не мог меня остановить. — Ты прекрасно понимаешь, о чём я, — сколько смелости мне нужно было, чтобы взять её за запястье и галантно поцеловать костяшки её пальцев? Нисколько. Это именно то, что я сделала. — Неужели мне сейчас нужно перечислять все его косяки? Только скажи, и я перечислю. Без запинок, — мой вкрадчивый голос пускал по её телу мурашки. И я не могла оторвать от её глаз взгляда. Хищник поймал свою самую драгоценную добычу. — Нет, но- — Но? Есть какие-то «но»? Я бы в жизни не сделала и одного процента из того, что он делает, веришь? — я приблизилась к её губам, медленно опустив руки на её талию. — Так, что? Позволишь, показать тебе, что такое «настоящий джентльмен»? Расстояние между её губами и моими можно было посчитать только в миллиметрах. И Микаса кивнула, позволив мне сделать то, что давно пожирало меня изнутри, то похотливое томное желание должно было осуществиться. Её губы, покрытые прозрачным блеском, были мягкими. Словно мне одной досталась та самая вкусная конфета из детства, я не могла оторваться от неё, и мои ладони опаляли её драгоценное тело. Мой поцелуй становился всё требовательнее, всё властнее. И пока я могла позволить себе, я покрывала её шею, ключицы, грудь, которая виднелась из-за глубокого выреза футболки, такими поцелуями, на какие, я думала, я не способна. Её пальцы, зарывшиеся в мои волосы, не давали мне спуску. И паузы мне нужны были только для того, чтобы вдохнуть каплю кислорода. — Я хочу тебя всю и сейчас, — я сразу обозначила свои желания, и глаза Микасы, полные томительного ожидания и так проникновенно смотревшие на меня, говорили сами за себя. — Я никогда не оставлю тебя одну. И мои пальцы без промедления оттянули резинку её спортивных штанов, чтобы позволить сделать её моей окончательно и бесповоротно… А телефон всё продолжал трезвонить в руках Микасы, и она беспомощно посмотрела на меня. Я слабо улыбнулась, покачав головой, потому что ей не нужны были мои слова, она и так знала, что я скажу. Извинившись, она вышла из комнаты, и я услышала, как она вновь называет его имя таким голосом, каким никогда не обратится ко мне. И я вновь осталась одна, смотря вслед её удалявшейся спине. Если бы только кто-нибудь позволил встретиться нам раньше. Я бы смогла, я бы имела больше прав на осуществление тех нежный фантазий, пожиравших мою душу каждый раз, когда я давала себе хоть немного свободы. Никогда я не смогла бы и не смогу поступить с Микасой так низко, чтобы воспользоваться моментом её душевной слабости. Я буду лишь скромно мечтать о её губах, прикосновениях, нежных словах, обращенных только ко мне, мечтать в конце концов о том, чтобы она была со мной и только со мной, чтобы поняла, что ей не нужен Эрен. Закрыв глаза, я откинулась назад и упёрлась затылком в стену. На сколько дней, ночей, секунд ещё мне нужно потерять покой из-за тебя, Микаса?