Маленькая шалость Чжан Цилина

У Се ужасно сердится. Так, что даже ногой топает от бессильной злости и руками машет, будто грозится придушить. Ну, потому что!.. Он же!.. Но как же!.. Ну, нельзя же так!!! А Чжан Цилин просто стоит напротив и прямо смотрит У Се в глаза. Эх, если бы У Се знал его меньше, он бы точно решил, что лицо у Цилина ничего не выражает. Обиделся бы, наверное, даже. Но У Се его знает достаточно. В полумраке палатки может разглядеть сквозящий во взгляде стыд. Правда, у У Се так и не получается понять: было ли Цилину стыдно за то, что он в очередной раз сбежал, или за то, что не отвечает на вопросы, или же за то, что, протянув руку, просит у У Се еду. Это, кстати, очень мило. И не то чтобы злость У Се вот так берёт и испаряется бесследно, но... Ну, ладно! Но это же Сяогэ! Если Сяогэ о чём-то просит, разве У Се может отказать? Такие моменты слишком ценные, и вообще... То есть, У Се, конечно, прекрасно знает, что сейчас не время и не место, но... В том чтобы кормить Сяогэ определённо что-то есть. У Се неловко чешет шею и кашляет пару раз, чтобы прочистить пересохшее горло. Скидывает рюкзак на пол, и, ухватив Сяогэ за руку, усаживает его на одну из табуреток. Порывшись в рюкзаке, выуживает оттуда немного еды, кружку и воду. Сяогэ молча протягивает раскрытую ладонь и выглядит при этом так несчастно, что у У Се сердце сжимается. Грязный весь, голодный, наверняка уставший... У У Се на языке крутится миллион вопросов, но он только качает головой и вкладывает Цилину в руку кусок походного хлеба. Они сидят так некоторое время, и У Се всё больше убеждается, что Сяогэ смущается своего голода. Когда ест, всё время старается чуть отвернуться от У Се, спрятаться за капюшоном, смотрит в пол. У Се думает, что это глупо. Потому что Сяогэ ведь тоже человек, разумеется, ему нужно питаться. А ещё, потому что, как бы там ни было, Сяогэ для него, У Се, всегда был и будет самым лучшим. Разве Сяогэ этого не знает? Так что уж перед кем-кем, а перед У Се ему нет смысла бояться потерять лицо. У Се тяжело вздыхает своим мыслям и решает попробовать ещё раз: — Ты вроде преследовал того грязного человека? И где он? Чжан Цилин как-то неохотно роняет в ответ: — Убежал. И... Ну что ж, это первый вопрос, на который он ответил. У Се считает это практически своей победой. Может, получится ещё раз? У Се смотрит на Сяогэ и всё-таки не выдерживает: — Вот объясни мне, — восклицает он в негодовании, — почему ты убежал, как только спас меня? Нет, не получится. Сяогэ выглядит так, будто ни за что не станет отвечать, и У Се приходится смириться, что у Сяогэ могут быть свои тайны даже от него. В конце концов, иначе Чжан Цилин не был бы Чжан Цилином. Но это, конечно, не значит, что У Се это не бесит! И был бы это кто угодно другой, У Се бы по-настоящему разозлился. Но это его Сяогэ. И когда вместо ответа Сяогэ говорит У Се идти за ним, У Се, конечно, идёт.

***

У Се на него сердится, и Чжан Цилин чувствует себя отвратительно. У У Се столько вопросов, он, конечно, хочет знать, но Чжан Цилин правда не может ему рассказать. Точно не сейчас. Цилин переживает и смущается, а ещё У Се застал его за поисками еды, и становится стыдно вдвойне. Но У Се, конечно, замечательный, он не заостряет на этом внимания и даже делится с Цилином своей едой. Не прекращая, правда, спрашивать обо всём, но, если Чжан Цилин что и умеет, так это молчать. А потом в голове Цилина проскальзывает шальная мысль, и это кажется ему отличной идеей. Всё равно это необходимо, но он даже смеет надеяться, что У Се оценит. — Идём со мной. Цилин берёт У Се за руку и ведёт через лес. Идти вот так... приятно. — Сяогэ... — бормочет У Се, растерянно гладя на открывшуюся его глазам грязь. — Зачем ты меня сюда привёл? Он такой милый сейчас, что Цилин почти улыбается. Но сдерживается, и вместо этого неожиданно толкает У Се в грязевую ванну. Цилин хочет засмеяться, но У Се выглядит недовольным. Он... вроде снова сердится на Цилина, ругается. Цилин не решается даже улыбнуться. Цилин присаживается рядом на корточки и мажет У Се грязью по щеке. — Защита от змей, — объясняется. У Се тут же меняется в лице. Удивление сменяется воодушевлением, и Цилин с натяжечкой хвалит себя. Небольшое озорство имело цель обезопасить У Се и повеселить, и оба пункта в конце концов оказываются выполнены. Цилин снова зачерпывает грязь и тянется к лицу У Се. — Я сам! — вскрикивает У Се и принимается с энтузиазмом пачкать одежду. Цилин поджимает губы и опускает глаза. Вообще-то... ему бы хотелось самому... Ну, помочь У Се с этим. Цилин чувствует себя... расстроенным? Возможно, немного. Чуть больше, чем следовало бы, чтобы не смущать этим У Се. Потому что не получается скрыть, хоть он и старается. Но У Се всегда понимал его. И сейчас: смотрит вопросительно из-под ресниц и, кивнув своим мыслям, предлагает: — Сяогэ, поможешь с лицом? И улыбается. Цилин очарован. Очень осторожно он проводит пальцами по второй щеке У Се, легко мажет по лбу. Старается сосредоточься на грязи и не обращать внимания на то, какая мягкая у У Се кожа, как У Се замирает под его прикосновениями, как смотрит, немного прикрыв глаза... Цилин берёт его за подбородок и самой подушечкой большого пальца скользит под нижней губой. Трогать У Се — особое наслаждение в не очень-то радостной жизни Чжан Цилина, но он боится увлечься. Он знает, что люди обычно так не делают, и не хочет, чтобы У Се стало некомфортно. Он опускает руку и всматривается в У Се, силясь понять его настроение. Но У Се, сбросив оцепенение, легко смеётся. — Спасибо, Сяогэ! И, хитро сверкнув глазами, быстро размазывает по лицу Цилина второй слой грязи. Ещё сильнее заливается смехом, когда в ответ на это Цилин лишь ошеломлённо моргает. Губы Цилина сами собой растягиваются в улыбку. Кажется, у него действительно получилось порадовать У Се. По крайней мере, У Се выглядит очень довольным, когда толкает в грязь Панцзы. У Се заразительно хохочет, едва не подпрыгивая. Цилин чувствует счастье и улыбается тоже.