Относительно

Она с наивной гордостью произносит свое имя – ей девять лет, уже почти совсем большая. Мэри Клара Штальбаум из Вены. В чистых голубых глазах отражается спрятанное за густыми тучами солнце. А Артур рассеянно морщится от неожиданной боли. От её светлой улыбки. До сих пор удивляющаяся всему и ничему, до сих пор кристально честная и беззаветно преданная – Мэри Клара Штальбаум, девять лет. А под глазами её прежнего друга морщины усталости. - Много лет спустя и назад, мой мальчик, Артур, я же говорила, - отрешённо бормочет Вивьен, глядя на сына, меряющего шагами комнату. - Но как же так, мама? - Так бывает, Артур, бывает, - произнесла королева, думая о чем-то своём. – Надо было слушать меня раньше. Может, не искал бы её, все бы и наладилось. - Не говори глупостей, - резко оборвал её сын, нервно теребя в руках авторучку. - И теперь что? Не знаю, мама. Ничего не знаю. Не знаю, как оказалась здесь эта девочка и почему так больно в груди. Это не наша Клара Штальбаум. Ну здравствуй, Мэри. Как поживаешь, дорогуша? Мы скучали. Что же ты плачешь? Милая Мэри смотрит исподлобья на незнакомых людей, незнакомых крыс, незнакомого короля. Она уже не знает, чего хочет – проснуться или увидеть другой сон, из тех сладких сказок, что ей рассказывала мама. Но уж наверняка не хочет этого серого неба и острозубых улыбок. Да, дорогая, нам уже не по шестнадцать лет. Мы с Мартой больше не читаем старых романов и не стреляем от скуки по вазам в старом доме – да и дома-то не осталось. Прямо как в трагедиях старика Уильяма, только взаправду. Бедная Мэри, ты, должно быть, ошиблась сном. Мне не шестнадцать больше, и я давно уже не плакал – это у тебя всё впереди. Пора вставать. Скоро увидимся. А пока что будем считать, что мы не знакомы. Ведь это не с тобой я танцевал когда-то?