Мне больше не больно

От лица Хелен: Целый день хлопот и приготовления праздничного ужина дали о себе знать дикой усталостью и тяжестью в ногах. Мы встречали стаю Объе на ужин-репетицию свадьбы. На лицах родных можно было считать самую различную гамму эмоций. Ральф и Одри просто сияли от счастья, они ловко и непренужденно общались с гостями. Дядя Джон в основном задумчиво молчал, лишь изредка отвечая на задаваемые ему вопросы. Дедушка Конрад и вовсе отказался садиться за стол, сославшись на давление, но всё же его настрой выдавал презрительный взгляд в сторону Объе. Наш с Ральфом сын Шон, сидел за столом и только внимательно смотрел в глаза своего дяди Макса. Макс... Бедный Макс, он идёт на такие жертвы, поступаясь своими чувствами ради блага стаи и обещания данного своему отцу не задолго до его гибели. Что такое благо стаи? В чем оно заключается? В том что бы объединить бизнесс, семьи? Но зачем? Финансовых трудностей мы не испытываем. В защите, в принципе, тоже не нуждаемся, как никак живем в относительном перемирии с вампирами и всё благодаря бывшей девушке Макса, Мии — Стражу сумерек, Рожденной луной. Не то что бы я испытывала к ней сверх чувства, нет. Но и говорить о том, что она мне чем-то не нравится тоже нельзя. Я испытовала к ней глубокие чувства уважения и благодарности, за её характер бойца, чувство справедливости и за спасение нашего с Ральфом сына. Мне искренне казалось, что мы с этой девчонкой смогли бы подружиться, по крайней мере я так хотела. К сожалению, мой муж, как вожак решил по-другому. С одной стороны его можно понять благо и какое-то обещание, о котором известно только им с братом, а с другой... Как же так можно обрекать собственного брата на пожизненные страдания, волчьи пары не распадаются. Ральф же знает, волки любят один раз и навсегда, мы однолюбы, и в случае альфы это не Саманта. Макс сделал свой выбор. Не знаю, о каком обещании идет речь, но я уверена: буть их отец жив, он бы не допустил так уродовать судьбу своего сына. Мне это всё не нравится. Да и с Сем вряд ли у нас получится найти общий язык, слишком много гонора и спеси. Разделавшись с куском запеченого мяса, я увидела, что Максу поступил звонок. Он разговаривал с кем-то по телефону максимально сосредоточившись. Когда звонок завершился, вид у волка был мягко говоря взволнованый. Никому ничего не объясняя, Макс побежал к комоду в гостинной, схватил ключи от своей машины и выбежал. Джон и Ральф моментально подскочили со своих мест и кинулись за ним вдогонку. Появилось липкое чувство, как будто что-то не так. Гостеприимно подавив волнение стаи Объе, из-за резкого и не запланированного отсутствия вожака, его дяди и непосредственно виновникоа торжества, я предложила перейти к десерту. — Тебе помощь нужна? — послышалось неуверенное бормотание рыжей волчицы, видимо интересовалась ради приличия. — Нет. Не стоит, — отрезала я — Одри, жду тебя на кухне, — решила привлечь сестру мужа. Придя на кухню, поставила чайник, достала чашки и начала наливать сливки из пакета в сливочник. Как раз вовремя подоспела недовольная происходящим Одри. — Хелен, что произошло, где все? — Без поонятия, дорогая, но что-то мне это всё не нравится. Предчувствие у меня понимаешь? — сказала я, и окинула взглядом волчицу — Возьми из холодильника торт и подай на стол. — Уму не постежимо, куда это братец рванул, у него здесь невеста, гости, а он ведет себя как малолетка, — сетовала Одри. — На всё должны быть свои причины, ты же знаешь своего брата, он серьезный, ответственный и раз так поступил, значит надо было, — похоже становиться на защиту Макса от нападок сестры и брата стало моей привычкой. Одри молча взяла торт и последовала в столовую. Подкатив поближе к кухонной столешнице сервировочный столик на колёсиках, я составила на него чайные чашки с блюдцами, два вида чая, сливочник, конфетницу, многоярусное блюдо с разноцветным, ароматным мармеладом и тарелку с фруктами. Проходя мимо обеденного стола, в суматохе даже не заметила, как зацепила лежащую на краю бамбуковую салфетку. И та вместе с находившимися на ней предметами полетела на пол. Присев на корточки, стала убирать устроенный собственноручно бардак. Когда я подняла салфетку, то увидела, рассыпаную солонку, а рядом лежала компактная пудра Одри, с высыпаным содержимым и разбившимся зеркальцем. — Ой, не к добру... Нюхом чую, не к добру... Ц-ц-ц... — внезапно раздавшийся за спиной ворчливый голос деда заставил меня вздрогнуть. — Так, дедушка, не нагнетай, сейчас три раза через плечо плюнем и по дереву постучим, — я взяла веник и совок, улыбнулась деду и принялась за уборку. — Как знаешь, а нюх старого волка ещё не разу не подводил, — Конрад стоял в тёмном углу кухни, сложив руки на груди, от чего его пророчества звучали ещё более пугающе. — Ну всё, хватит стращать, сама чувствую что-то не ладное, пошли лучше торт поедим, а? — с надеждой спросила я, закончив уборку небольшой катастрофы. — Нет. Зачем спрашиваешь, если знаешь ответ? — то-ли спросил, то-ли утвердил дед и направился на выход. У самой двери обернулся и сказал: — А вот на летнюю терассу мне принеси. Я кивнула головой деду и отправилась наконец-то к гостям, при виде которых, приходилось натягивать фальшивую улыбку. Спустя некоторое время, на улице уже стемнело, а наши мужчины еще не возвращались. Странно. Накормив гостей десертом, мы продолжали сидеть за столом и обсуждать всякую чепуху. По недовольным лицам вожака стаи Объе, Эмиля и его дочери Саманты было ясно, что не такой исход вечера они ожидали. Вдруг дверь в парадной распахнулась, и мы увидели следующую картину: Ральф и Джон волокут безчувственного, прикрытого каким-то пледом Макса, наверх в его комнату. Оголенные участки его тела были в саже и местами виднелись глубокие раны. Мы с Самантой одновременно вскочили со своих мест. — СИДЕТЬ!!! — рявкнула я, чувствуя как во мне что-то закипает. — Но... я...Макс...там же! — гневно твердила рыжая, оседая на стул. — Это дела НАШЕЙ семьи, а ты, моя дорогая, пока еще в неё не входишь, — выделила я слово Нашей, и поспешила подняться наверх, в комнату брата мужа. Джон и Ральф уложили Макса на кровать, а сами остались стоять возле неё. Захватив с собой аптечку и таз с теплой водой, я приступила к обробатыванию ран оборотня, судя по всему оставленными тоже волками. Вот и сработало мое предчувствие. Но почему мне кажется, что это ещё не всё? Мужчины молчали. Это угнетало, будто самое ужасное ещё впереди. Никто не смел произнести и звука. Первой нарушила тишину я. — Ральф, милый, что случилось, где вы были и почему Макс... такой? Мой муж молчал, внимательно смотря на своего безсознательного брата и лишь сильнее сдвинул брови к переносице. — Дорогой, не молчи, вы меня пугаете. Джон, может ты объяснишь? — обратилась к стоющему у окна дяде с надеждой хоть немного прояснить произошедшее. — Её больше нет... — повернул в мою сторону голову Джон, и я увидела скопившиеся слезы в уголках его глаз. — Кого её? Да что происходит?! Можете по-человечески объяснить?! — раздражение начало охватывать меня. — Мия... Видимо он ехал за ней... к ней... Пытался спасти... Авария... И машина в которой она ехала... взорвалась... Макс видел... Её больше нет... — с длинными паузами и хриплым надломленным голосом говорил Ральф, было видно что слова ему даются с трудом. — Маакс... — присела я рядом с ним и начала гладить его по пшеничным волосам. Не смогла сдержать слёз и практически в голос заревела. Он пытался, старался спасти, бился за неё, но не успел, не смог, не получилось. Что же теперь будет... — Бедный мальчик, — причитала я —Как же это страшно видеть гибель своей пары, за что им это всё, почему свалилось на них. Муж подошел сзади и положил свои руки мне на плечи в успокаивающем жесте. — Ральф, мы должны что-то сделать, как-то помочь ему, его нельзя сейчас оставлять одного, — обращалась я сквозь слёзы к своему волку. — Обязательно поможем, — муж погладил мои плечи. — Джон, пойдём, нужно объясниться перед Обье, а то там Одри одна отдувается за наше отсутствие, — сказал вожак и мужчины поспешили на выход. Я же осталась ещё на некоторое время рядом с Максом. Немного успокоившись и убедившись, что волк проспит ещё несколько часов, решила спуститься вниз, узнать какая обстановка там. Спустя пять часов в нашем доме ещё никто не ложился спать. Объе уехали сразу же, как муж с дядей Джоном спустились к ним. Вожак о чем-то сам с ними переговорил, и они тактично удалились. Мы все сидели на кухне. Шон то и дело смахивал появляющиеся слезы. Полувампирша много значила для сына. у них была особая связь, они могли часами дурачиться, вместе бегать в лес, у них были какие-то секретики, в которые не посвещался никто, иногда Макс не на шутку ревновал эту парочку. Возможно Мия даже была первой влюбленностью волчонка. Именно она отдала свою жизнь за Шона, может дело в этом. Дедушка закрыл лицо руками и просто сидел периодически вздыхая. Он тоже относился очень хорошо к Рожденной луной, по-отечески, они могли часами разговаривать друг с другом, правда в основном, рассказывал дед, а Мия слушала. Макс шутил, что дед, наконец-то, нашел свободные уши. Ральф пил виски, бокал за бокалом. Здесь всё сложно. Ну не хотел он её, от слова совсем. А, как по мне, то скорее боялся. Но то, с каким сожалением он смотрел, говорило о братском сочувствии. Дядя в свою очередь, глубоко уважал стража сумерек имеющую высокий авторитет среди оборотней, да что там говорить, он тоже проникся к ней. Джон обнимал Одри уткнувшись ей в плечо. Одри же, тихо плакала смотря отсутствующим взглядом. Между девушками не было никогда дружбы, но отдать должное, Мия старалась пойти на контакт, а волчица всё время цепляла её, всем видом старалась показать, что полувампирше не место в стае, а тем более рядом с волком. Возможно, свой отпечаток на их отношения наложила Саманта, так вовремя подмявшая под себя Одри и внушившая ей илюзию дружбы. А мне выпала задача быть самой сильной и стараться оказать психологическую поддержку Максу, когда он придет в себя. Поэтому прилюдные слезы были для меня непозволительной роскошью. Оставалось лишь изредка на короткое время отлучаться в ванну, что бы там, при включенной воде, дать волю чувствам. Каждый из нас переживал по-своему. Однозначно всем было жаль. Так продолжалось до рассвета, пока на кухню не зашел Макс.