Старые Друзья Гоши

Гоша сидел на крыше усадьбы и нервно курил. Алое солнце медленно закатывалось за верхушки деревьев; с набережной дул горячий, влажный воздух; высоко в небе летали вороны и чайки, на земле и совсем рядом на крыше паслись стаи голубей. К своему концу подходил первый день лета. Почти трясущимися руками он стряхнул пепел с сигаретки и сделал глубокую затяжку – никотин больше не успокаивал. Ещё вчера в усадьбу принесли записку, но только сегодня она попала к Гоше: сначала он скептично отнёсся к ней – в эти дни такие записки получали только по двум поводам: в одном из дружественных поселений умер кто-то, кого знали тут или из неизвестного направления появился неизвестный канал, по которому неизвестные люди искали выживших и своих друзей. У Гоши больше не было родителей, большинство друзей он потерял в день прорыва мутантов, а за тем и не надеялся, что кто-то когда-нибудь будет его искать. В записке были написаны имена: Роза и Виктор,- и адрес, по которому он сможет их найти. - Просили передать, чтоб ты поторапливался,- сообщила ему Алиса.- К четвергу их там уже не будет. Первый день лета выпал на вторник. Ему нужно было добраться на другой край города. Через мутантов, через развалины, через сломанные мосты. Заснул он под пение первых утренних птиц, пока солнечные лучи жарили его в его же кровати. - К чему спешка?- он силой запихнул в рот кусок свежего хлеба, заливая его горячим чаем и обжигая себе весь рот и подбородок. Настя смотрела на него, как на причудливое и уродливое дикое животное. Она резко схватила его тарелку и перетащила к себе, не давая ему запихнуть и её содержимое себе в рот. - Отдай.- его голос был несвойственно требователен и груб, он проглотил большой кусок не пережёванного хлеба и страшно икнул. - Ты как собака!- она попыталась забрать у него и чашку с чаем, но Гоша быстро среагировал и, стараясь опередить быстрые руки подруги, случайно разлил кипяток по столу.- Гоша, прекрати! В чём дело? В чём дело? В том, что он проснулся почти в обед. В том, что Фил и Артём уехали, забрав единственную живую машину в радиусе пары километров. В том, что сейчас ему придётся буквально бежать, чтобы успеть к друзьям на другой конец города. В том, что сейчас она забирает у него драгоценное время, которое он мог бы потратить на дорогу. От ярости его тёмно-зелёные глаза наливались кровью, на лбу выступила вена, он почти скрипел зубами. Проглотив остатки еды, он встал со стула, опрокидывая его; подошёл к полкам с едой и начал сгребать всё, что попадалось под руку в рюкзак. Настя что-то говорила ему, но от злости уши наполнились характерным звоном. Он набивал рюкзак до тех пор, пока там не осталось места; закинул его на плечи и застегнул на груди; долетел до выхода и, сорвав с вешалки первую попавшуюся панаму, выбежал в день. Солнце палило сильнее, чем вчера; небо было без единого облачка и в воздухе не было и намёка на прохладу или свежесть. Первые несколько часов он бежал, черпая силы из утреннего конфликта с Настей – ей всё время нужно совать свой нос в чужие дела. Дальше солнце взяло верх и заставило Гошу постоянно прятаться, искать тени, перейти на быстрый шаг. Похоже, мутантам такая погода тоже была не по душе, потому что вплоть до 7 часов он не встретил ни одного представителя. Остановиться на перевал он решил в первом попавшемся продуктовом – пятёрочке; плюс такого перевала заключался в возможном наличии ещё годной в пищу еды в самом магазине. Открыв стеклянные, уже непрозрачные от грязи и пыли двери, его обдала невыносимая вонь. Первым позывом было выблевать весь завтрак, что и случилось бы, если на углу улицы не появился первый мутант. Гоша быстро пришёл в себя, тихо забежал в магазин и закрыл за собой дверь – хотя разницы нет никакой, они же стеклянные. Пробираясь глубже в его недра, запах становился всё сильнее, заставляя глаза слезиться; когда мочи больше не было, он присел за одним из стеллажей, достал батон хлеба и так жалостливо на него посмотрел – при таком запахе аппетит мигом отпадает. Он порылся в рюкзаке, проверил все карманы, в страхе схватился за пояс и замер – он забыл ножны с ножом около вешалки, куда он их обычно складывал, возвращаясь домой. Он забыл кобуру с пистолетом в машине Артёма, когда позавчера у него заклинило курок и он хотел отдать его на починку. Он был гол и безоружен. Всё из-за неё. Она во всём виновата. Она отвлекла его от еды, она мешала ему нормально перекусить перед выходом, она что-то бубнила ему в спину, пока он складывал рюкзак. Она. Он с досадой снял панаму и швырнул её в стеллаж напротив – его глаза округлились, брови были нахмурены так сильно, что ещё чуть-чуть и застелют ему глаза. Это была её панама: противный зелёный цвет, противные вышивки на ней, противная рыбацкая форма. Он встал и начал топтать её, пинать по пыльному полу, нагнулся, чтобы поднять и порвать её на кусочки, но что-то поймало его внимание – рука. Окровавленная кисть выглядывала из-за соседнего ряда стеллажей; её пальцы мелко подрагивали, не то пытаясь сжаться, не то подзывая его к себе. Он прислушался – ничего не было слышно, кроме его собственного разъярённого сердца и писка в ушах; он стал медленно приближаться к руке. С каждым шагом его сердце всё больше успокаивалось – он не знал почему. За прошедшие 9 месяцев он повидал столько трупов, что уже и не вспомнить их количество – но ни что не могло сравниться с тем ужасом, что он испытывал в данный момент. Что-то животное, на уровне инстинктов. Заглянув за магазинные полки, он увидел его – тело – всё разодранное и искалеченное: одна нога его была сломана и лежала под ужасным углом, торчала кость; правой руки и вовсе не было – вырвали из плеча, кровь залила почти весь проход; живот был разодран, в кровавой, сырой плоти копошились опарыши; лицо было изуродовано рядами острейших зубов мутанта – было не различить, где глаза, а где рот – всё смешалось в одну кровавую кашу. - Ооогхх…- проклокотало тело. Гоша будто врос ногами в пол, не смог пошевелиться от ужасных, но всё ещё человеческих звуков.- Гхааа… Волосы на шее внезапно встали дыбом, но не от зрелища – кто-то смотрел на него. Гоша огляделся – никого, кроме него и тела, в магазине быть не могло, он бы услышал, увидел. Обойдя тело и ряд стеллажей, в котором оно лежало, он не нашёл ничего, кроме грязненького разряженного пистолета. Он взял его себе – лучше, чем ничего. - Гохх…- тело вдруг снова заговорило, звук шёл из кровавой, частично беззубой дыры – бывшего рта.- Хгхааа… Гоша не придумал ничего лучше, чем подойти ближе к нему, опуститься на корточки и сказать: - Я здесь. Он сам не знал, зачем это делает – момент диктовал ему, как себя вести. И тут внезапно тело начало мелко потрясывать, будто оно пыталось что-то сделать – подняться? Гоша опешил, уже собрался встать и отойти, как оно вновь начало: - Гоххх-гааа!- уже более оживлённо и громко оно простонало, кряхтящий, булькающий голос наполнило волнение.- Гоо-хгхаа. Тело Гоши оцепенело, наполнилось холодными иглами, пронзающими каждую клеточку; на лбу и спине сразу выступил холодный пот; сердце зашлось быстрее, чем пару минут назад, когда он в ярости пинал панаму. Знакомый голос, правда, он давно его не слышал. Виктор – его друг из младшей школы; они перестали общаться, когда Витю перевели в частную гимназию за городом. Прошло много лет, но тон, с которым тело клокотало, был точной копией его звонкого, ещё детского, голоса. - Витя?- его голос сильно дрожал, он весь дрожал.- Это ты? Тело будто успокоилось, по нему пролилась волна умиротворения и оно перестало трястись. - Ххаа…- радость, оно звучало радостно. Мозги превратились в кашу – в разуме мешались старые воспоминания с добрым другом, их похождения и первые драки. Вот Витя стоит у доски ещё в первом классе и что-то радостно рассказывает, вот он уже плещется в озере и зовёт Гошу присоединиться, вот они вместе лезут на крышу гаража. Но где его лицо? Он не мог вспомнить его лица – на его месте появлялось кровавое месиво. Он протянул руку, опасливо касаясь пальцев единственной руки друга – они были тёплыми, даже горячими; они дрогнули, сжимаясь, сплетая фаланги. Гошу мутило, ему хотелось блевать, ему хотелось отдёрнуть руку, уйти отсюда – он даже забыл, зачем вообще зашёл в магазин. Голова кружилась с каждой секундой всё сильнее, ему стало тяжело удерживать равновесие и он опустил колени в лужу крови – холодная. - Аахэээх,- через писк в ушах до Гоши долетели звуки тела, оно снова говорило.- Аа-эх-ыхх… э-хаа. Колючие слёзы наполнили его глаза, капая Виктору на “лицо”, смешиваясь с его кровью. - Оогх-хаа,- что он говорит? что он хочет, чтобы Гоша сделал? - Я… я не понимаю,- внезапно стекло входных дверей разбилось, заставляя Гошу припасть как можно ближе к земле. - Ш-ш-ш,- он прошептал Виктору, не особо надеясь, что пока ещё живой мертвец поймёт его. Мутант издал боевой кличь – если рядом кто-то есть, то они придут ему на подмогу; затем магазин наполнили звуки шлёпающих босых ног существа, оно медленно двигалось вдоль стеллажей – Гоша слышал, как оно своими когтистыми руками водит по полкам, царапая их, скидывая с них коробки и бутылки. Что делать? Он посмотрел на тело под его ногами – за это время Виктор со странной лёгкостью перенёс оставшуюся руку к бедру и попытался отщёлкнуть кнопку на боковом кармане штанов. Гоша помог ему – открыл карман, сунул туда руку и нащупал гильзу. Целая гильза для пистолета – что толку без пуль? Мутант приближался всё ближе, вот он уже шёл по проходу, где Гоша оставил валяться панаму Насти – существо наступило на неё, резко остановилось и стало принюхиваться. Гоша замер – не похоже, что у мутанта была цель поживиться чем-нибудь, иначе он бы прямиком кинулся на запах гниющий плоти. Он медленно встал и прильнул к стеллажу, пытаясь рассмотреть монстра – существо нагнулось и подцепило на когтистый палец головной убор, начало тщательно его обнюхивать, водить им перед своим лицом. Гоша решил попытать удачу – если повезёт, он прокрадётся в служебное помещение, откуда сможет выбраться на улицу незамеченным. Он начал медленно ползти назад, следя за каждым движением мутанта; вдруг Витя заволновался и зашёлся булькающим хрипением. Мутант это, конечно же, услышал. Монстр вновь закричал утробным рыком, заодно и разрывая в клочья панамку – по магазину разнёсся звук десятков падающих пулек – круглых, сероватых, всё это время лежавших в потайном кармане. Может, получится убить?- было первой мыслью Гоши, но он отлично понимал, что такое с ним не прокатит. На подобное безрассудство безусловно пошли бы Фил с Настей, может и Алиса тоже – но он не был ни отважным, ни тугим, как они. Он всегда бежал. И сейчас бы убежал. Мутант в два шага дошёл до стеллажа, за которым он сидел; снова взревел – оглушающий звук, наполняющий холодным страхом, но всё ещё не такой ужасный, как встреча со старым другом. Существо опустило свою голову, водя мордой из одной стороны в другую, принюхиваясь – оно было слепым, кто-то выцарапал ему глаза. - Ооогх-хаа.- подал голос Витя, он ловко вытянул левую руку, обхватывая щиколотку монстра, впиваясь в неё своими пальцами.- Хее-ии! Беги. Но он не мог. Ноги подкашивались, руки задрожали с новой силой – он боялся не мутанта, он боялся Вити – что он? Как он может так лихо двигаться? Откуда в мертвеце столько сил? Гоша почувствовал холод у кончиков пальцев, опустил глаза – пульки. Пока слепое чудище топталось ногами, пытаясь высвободить ногу, пытаясь попасть по извивающемуся Виктору, он решил убить его. Дрожащими, негнущимися пальцами он заменил гильзу; попытался поднять с пола пульку – она выпала и укатилась. И ещё. И ещё. Хватка Вити всё же сорвалась и мутант двинулся на Гошу. Нервы натянулись и были готовы лопнуть – пуля не поднималась, выскальзывала, пока послушно не легла между намокшими от паники подушечками, не легла в патронник; пока Гоша не взвёл курок, пока не выстрелил мутанту прямо в его поросячий, слепой глаз. - Гоша!- к нему кинулась Алиса, начала осматривать его и трясти. Он не знал, сколько просидел в этом ступоре – после того, как тело мутанта упало на пол, Гоша долго на него смотрел. Что-то казалось ему очень знакомым в этом миниатюрном теле, которое до сих пор облачала человеческая одежда. - Оох-хаа.- всё повторял и повторял Витя. Он не понимал, что это значит, пока у Виктора не нашлось ещё сил, чтобы поднять руку. Он выгнулся, поворачиваясь лицом к мутанту, вытянул указательный палец и показал на него, повторяя: - Оохгх-хаа. Роза. Всё это время он говорил её имя. Роза. Инфекция распространяется быстро – два-три дня и ты становишься мутантом. Искривлённый, твои волосы выпадают, глаза проваливаются и бровные дуги накрывают их для защиты, вырастает второй ряд острейших зубов, кожа желтеет и становится практически прозрачной, тебя оплетают твои же вены, ты теряешь треть массы тела, твои пальцы вытягиваются и на них начинают расти крепкие и острые когти, твои руки вытягиваются, ты отдаешься забвению и превращаешься в животное. В суперхищника. - Гоша,- Алиса всё ещё его трясла. Казалось, будто с тех пор, как он в последний раз слышал человеческую речь прошли месяца.- Ты меня слышишь? - Да,- его рот пересох, глаза уставились на несуществующую точку в пространстве – он её гипнотизировал.- Да, я тебя слышу. Его подхватили две пары рук и потащили на выход; он в последний раз посмотрел на распластанное тело Виктора – он медленно и глубоко дышал, его грудь мерно поднималась и опускалась; кто-то выковыривал опарышей из его плоти, поливал дыры водой из бутылки. Глаза сами начали закатываться, он терял сознание – вот как действует свежий воздух. Очнулся он в своей комнате в усадьбе. рядом с его кроватью на стуле сидела Настя, согнувшись с толстыми иголкой и ниткой в руках – она сшивала части панамы вместе, реставрировала головной убор. - Прости,- прохрипел Гоша. - За что?- она не посмотрела на него, продолжая заниматься своим делом. - Ни за что,- от повернул голову к окну, отворачиваясь от неё. Только тогда она подняла на него глаза, отложила панаму, положила свою холодную руку на его. - Он жив.- всё, что она сказала. Глаза Гоши снова наполнились горячими, колючими слезами. Он попытался их вытереть свободной рукой, но этот жест вызвал ещё больший их прилив. Он жив. И Виктор тоже.