Подруга Поля

Глаза Полины резко расширяются, и Пелагея успевает только испуганно посмотреть на нее, когда подруга сглатывает и заходится в несдерживаемом приступе кашля. Гагарина приоткрывает рот и усиленно машет руками по направлению к нему, чтобы остудить вкусовые рецепторы и унять жуткое жжение, образовавшееся на ее языке, как только она поднесла ложку ко рту. Полина практически наощупь находит на столе рядом с собой стакан и стремглав поднимается, громко и противно скрипнув стулом, чтобы налить воды и справиться с неприятными ощущениями быстрее и как можно действеннее. – Что случилось? – Пелагея ставит бутылку вина обратно на стол, оставив первую попытку налить себе полный бокал и осушить его в ту же секунду. Гагарина жадно выпивает наполненный стакан в несколько глотков, а затем торопливо выливает туда всю оставшуюся воду в кувшине, образуя своими неаккуратными действиями на столе небольшую лужицу. – Что ты туда наложила? – Отдышавшись от гастрономического потрясения, спрашивает Полина. – Если ты задумала меня убить, у меня нет аллергии на перец. Но попытка хорошая. – Что? – Хохочет Поля, растерявшись от такого вопроса. – Даже если бы это готовила я, я бы не стала тебя убивать! По крайней мере, не таким образом. – Она решает проверить на практике, не преувеличивает ли Полина и зачерпывает немного Цезаря, ожидаемо избегая сухарей сверху, аккуратно пробуя. – Сомнительно отношусь к мысли, что яд - это женское оружие. – Ну как? – Полина с усмешкой смотрит на нее, скептически скрестив руки на груди и заняв позу ожидания, пока Пелагея не ощутит на себе всю гамму вкуса. – Ну да, немного переборщили с перцем, – бурчит Поля, признав свою полную несостоятельность как хозяйки. – Молоко в холодильнике. – Она бессильно откладывает ложку и шумно выдыхает, и сама не понимая, на что так сильно обижается. Поля обхватывает себя руками в защитной позе и упрямо молчит, разочарованная тем фактом, что все снова пошло не по плану. Гагарина за считанные секунды меняется в лице и сразу же отталкивается от столешницы, делая несколько шагов по направлению к подруге, положив ладонь на Полино плечо. – Ну мы же не будем с тобой расстраиваться из-за таких пустяков, да? – вкрадчиво спрашивает Полина, тепло обнимая ее за плечи и заменяя ладонь своим подбородком, взглядываясь в заметно помрачневшее выражение лица. – Да ведь, Полюшка? – Не называй меня так, – бурчит Пелагея, силясь подавить свою улыбку, напрягая мышцы своего лица. – Ты так смешно пытаешься сердиться, когда у тебя не получается, – поддевает ее Полина, не спеша перестать обнимать ее. Она чувствует своим подбородком, как плечи Пелагеи расслабляются и немного опускаются от облегчения. Окситоциновая ловушка еще никогда не давала сбой в отношении ее подруги. – Расскажешь мне, что у тебя происходит? Поля отворачивается, чтобы Гагарина не смогла прочесть ее по выражению лица, чем только подтверждает ее догадки: – С чего ты взяла, что у меня что-то случилось? – Голос Пелагеи становится мягким и текучим, словно атласная ткань; когда она выкручивает свои голосовые связки на максимум и неосознанно выстраивает из своего тембра что-то более высокое, Полине не требуется больше никаких подтверждений. – Я что, не могу просто пригласить тебя в гости? – Конечно можешь, – вздыхает Гагарина, задумчиво посмотрев в сторону своего забытого стакана, по которому все ещё стекали крупные капли, – И я с удовольствием приеду. И ещё не один раз. Просто сегодня четверг, мы собираемся пить, судя по твоим намерениям, а отмечать нам особо нечего. Если у тебя нет для меня никакой важной новости. – Почему нечего? – Поля поворачивается, картинно возмущаясь. – А нашу встречу? Ты ко мне приехала. Полина не знает, что ей на это ответить и как ей реагировать. Бывает, что слова Пелагеи причиняют ей нестерпимую и просто нечеловеческую боль, а случается так, что она сражает ее наповал одной фразой, и Гагарина готова сделать все возможное, чтобы она была счастлива. – Вот бы все мои друзья меня привечали так, как ты, Полька! – Гагарина смеётся, хотя ей хочется расплакаться и развязать этот узел в районе горла, который опутывает ее всякий раз, когда Поля застаёт ее врасплох. Пускай блюдо безнадежно испорчено, бутылка всего одна, а на кухне царит небольшой беспорядок, Пелагея всегда умеет встречать и окружать заботой, вниманием и теплом, а остальное не так уж и важно. – У меня есть ещё, – Поля кивает на початую бутылку, и Гагарина вздрагивает от осознания, испугавшись на секунду, что Ханова умеет читать мысли. Она старается сконцентрироваться и не думать ни о чем, но этого ожидаемо не случается. Когда ставишь перед собой установку не думать о зебрах, в голову не лезет ничего, кроме них. Они располагаются на удобном диване, и Полина больше не предпринимает попыток ничего выяснить. Поля сама все объяснит и расскажет, если у нее будет в этом такая потребность. А если Пелагее нужно вместе помолчать у телевизора с бокалом-другим вина или чего покрепче, то, значит, так тому и быть. Гагарина не станет надоедать и бередить ее раны или напоминать о возможной непрожитой ситуации. А вдруг у нее и вправду ничего не произошло? Она утопает в приятной на ощупь мебели и на секунду прикрывает глаза от усталости, но не позволяет себе уснуть: это было бы крайне неуважительно и бестактно. Полины пальцы перестают гулять по пульту, как только она слышит голос Скарлетт Йоханссон в русской озвучке Татьяны Шитовой. Она вытягивает ноги и устраивается поудобнее, заинтересованная, хотя часть картины они, несомненно, пропустили, когда пролистывали хоккейные матчи по кабельному. Полина и сама увлекается и даже пускает непрошенные глупые и совершенно неуместные слезы в конце, водя по щекам пальцами в попытках побыстрее избавиться от лишней соли на лице, после которой обязательно будет неприятное раздражение и красные пятна, но замечает, что Ханова не так сильно впечатлена. Поля потягивает остатки вина и так внимательно и подозрительно вглядывается в экран, будто уже готовится написать развернутый и довольно нелицеприятный отзыв о просмотренном фильме. Полина думает, что ее ожидает тирада о том, что главный герой сам виноват в своих проблемах и совершенно сознательно рушит все на своем пути, но она конечных титрах лишь многозначительно смотрит на нее и неожиданно поднимается и идёт за ещё одной бутылкой. Гагарина не сопротивляется. Видит, что с каждым осушенным бокалом зеленый взгляд Поли смягчается, а на ее губах расцветает улыбка. Душа ее наполняется спокойствием и безмятежностью, а Гагариной больше и не надо. Полине даже удается завязать с ней беседу и выудить из подруги пару слов, и Поля признается, как нелегко ей дались прошедшие несколько недель. Она рассказывает, как бы ей хотелось сбежать от всего этого, а Полина лишь понимающе кивает и гладит ее по голове. Ноги ужасно затекают под тяжестью ее головы, и Полина боится пошевелиться, чтобы не потянуть ее волосы и не причинить ей боль, но стоически переносит все тяжбы подобной близости. И в какой-то момент этого оказывается достаточно, чтобы Ханова, оказавшаяся подшофе, произнесла: – Полин, ты такая хорошая. – Пьяно выдыхает она. – Если бы я была мужчиной, я бы точно на тебе женилась. Гагарина бы не сдержала смех даже при огромном желании, но сейчас у нее и стремления-то такового нет, поэтому она не скрывает свой порыв веселья. Если она расскажет об этом трезвой Поле, та все равно ни за что не поверит. Так что лучше она оставит этот диалог в темном уголке своей памяти и сохранит его в секрете даже от нее самой. – А как же Дима? – Задорно расспрашивает ее Полина. – Я думаю, он бы расстроился. Поля меняется в лице, и оно становится похожим на спелый редис, таким же горьким и бордовым. Полине не нужно даже оправдываться и пояснять, кого именно она имела ввиду, потому что Пелагея уже все решила за всех. Она поднимается, спускает босые ноги вниз и тянется за последней бутылкой, чтобы сделать несколько крупных глотков прямо из горла. – А Диме будет наплевать. Они успевают за пару часов до дверного звонка насмеяться, наплакаться и напеться дуэтом просто до исступления, до краев, до тошноты, и когда надоедливый раздражающий звук пронизывает душный воздух, Пелагея вздрагивает, будто ее застали за чем-то постыдным и неподобающим. –Это не ко мне, – она испуганно смотрит на Полину. – Странно, что не к тебе. – усмехается Гагарина. – Квартира-то твоя. Поля взволнованно и немного недоверчиво косится на загоревшийся экран телефона, выясняя текущее московское время и перебирая в голове всех известных ей людей, которые могли бы заявиться в такой поздний час, но Полина прерывает ее размышления, закатив глаза: – Ну хочешь, я пойду открою. – Нет уж! – Пелагея вскакивает, как ошпаренная. – Сиди. Я сама. – Она пытается за пару секунд прибрать свои волосы и на всякий случай прячет вино под столик. Гагарина язвительно прыскает. Она не совсем ровно стоит и очевидно покачивается, пока достигает стены и хватается за нее, чтобы найти опору, а затем сонно и устало бредёт к входной двери, но появление за ней Билана как-то слишком быстро отрезвляет ее. В прямом и переносном смысле. В его руках шуршит большой бумажный пакет, да и весь он выглядит таким же немного помятым, будто не спал две ночи подряд. Поля пытается делать вид, что это ее мало интересует. – Не впустишь меня? – Спрашивает он с такой интонацией, будто уже знает ответ на этот вопрос. – Я не одна. – Смело и вызывающе заявляет Ханова, но все равно делает несколько неровных шагов назад. – Да я понял, – по-доброму улыбается Дима, пройдя в ее прихожую, устремив свой взгляд на новенькие ботфорты Полины. – А Катя сказала, что ты заболела. Я вот приехал тебя навестить. – Он приподнимает пакет, чтобы показать, что был неголословен и пришел не с пустыми руками. Красная коробка конфет, соблазнительно торчащая из него, не влезающая и наполовину из-за нижнего слоя апельсинов, привлекает ее внимание. Поля жуёт губы, забывая, что не обязана каждый раз испытывать чувство вины, когда говорит с ним. Забывает о том, что вообще-то никому ничего не должна. – Поль, скажи мне, почему ты меня избегаешь? – Я тебя? – Пелагея непроизвольно повышает тон своего голоса после его заявления, и Полине больше не приходится задерживать дыхание, чтобы слышать, о чем они разговаривают. Она вообще не хотела подслушивать. Участницей Полиных взаимоотношений она в принципе стать не готова, да и не горит желанием, но все же переживания за нее берут верх. Она нервно ковыряет ногти и чувствует себя не в своей тарелке, ощущает себя здесь лишней. – Да, ты меня. Это не так? – Дима сомневается, что на этот вопрос можно ответить правдиво в ее случае, но все равно его задаёт. – Я не хочу мешать тебе налаживать свою жизнь. – И именно поэтому ты решила не отвечать на мои звонки эти несколько дней? – усмехается Дима. – Ну я пока ещё не твой экстренный контакт. – Поля видит, как его грудь вздымается от набранного воздуха и возмущения, поэтому она говорит первой, чтобы не позволить ему ничего произнести. – Послушай, я все понимаю. Мы оба эволюционируем, и ты, может, даже чуть быстрее... Гагарина накрывает голову подушкой, невзирая на накрашенные ресницы, тушь на которых будет сложно оттереть из-под глаз, и издает слабый звук, наполненный разочарованием, злой иронией, стыдом и всей этой квинтэссенцией чувств одновременно. Главная раздражающая черта Пелагеи - воспроизводить услышанное в тех ситуациях, где это совсем не требуется. – ... и то, что у нас этот процесс происходит в разные стороны – это правильно, так и должно происходить, наверное. Ты просто был так счастлив, что уезжаешь, что у тебя все по-другому, по-новому. Смела ли я нарушать это твое счастье своим нытьем? Говорить о том, что мне бывает грустно и немного одиноко от этого? Дима не оправдывается, не утешает ее и не перебивает. Он ставит пакет с апельсинами и ее любимыми конфетами на пол, словно порывается уйти прямо сейчас, и Поля чувствует от этого тянущую боль внутри, но Билан почему-то не торопится уходить. Полине снова приходится сделать глубокий вдох, чтобы услышать, что происходит. Дима делает пару шагов вперёд по направлению к ней так быстро и неожиданно, что Поля даже автоматически не успевает отойти назад и выстроить комфортные для себя границы. Он касается руками ее плеч, и она вздрагивает от неожиданности. Он ведёт ладони вверх по ее рукам, и она наполняется тревогой, а сердце начинает биться чаще. Он убирает ее волосы назад и осторожно дотрагивается пальцами ее шеи и подбородка – и ее зрачки заполняют большую часть пространства ее радужки. –Поехали со мной, Поль. Звенящая тишина пугает не только Полину. Она заставляет нервничать всех участников этого скомканного диалога. И Поля, не привыкшая, чтобы ее обходили на несколько шагов, переживает больше всех. И когда он ищет ответ на свое предложение в ее глазах, Поля прячет их. Пелагея целует его первая, чтобы действовать на опережение, занять главенство и точно знать, что произойдет дальше, получить контроль над ситуацией, хотя чувствует себя абсолютно трезвой в эту минуту. Сейчас она руководствуется исключительно своим разумом, когда обхватывает его шею обеими руками, когда плавится от прикосновений его ладоней к ее пояснице, когда подталкивает его к ближайшей стене. Полина переворачивается на бок и выуживает из сумки наушники. Она с улыбкой думает, что Пелагея снова ее обманула, как всегда, и не может сдержать вздох лёгкого разочарования, а затем находит зашазамленый трек Arcade fire и долгожданно прикрывает глаза.