Свадьба понарошку

Противный звук трения резиновой подошвы о стеклянный пол доносится до ушей и застывает мелодичным эхом в голове. Он лежит на полу лицом вниз, руки связаны, ноги прикованы к чему-то железному, а во рту - вкус крови. Он сейчас должен был смотреть новый эпизод любимой дорамы, поедая рамен, а не вот это вот всё. — Ну, что, будешь отвечать или снова начнёшь оправдываться? — обладатель этого низкого голоса ботинком прижимает его к полу, а Юнги от этого бугая хочется блевать. — У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы вернуть весь долг с процентами, гадёныш! — и тут же прилетает плевок прямо рядом с лицом. Мин лежит и чувствует неприятный тошнотворный запах непонятно чего. Благо желудок пустой и не сможет стошнить. Он глубоко вздыхает и не двигается, слыша удаляющиеся шумные шаги. Тяжёлые металлы спадают с ног, а руки уже болят от трения жёсткой верёвки. А это ведь цветочки, ягодки будут потом, если он не вернёт долг в размере десяти тысяч долларов, и это только один должок. Юнги ненавидит себя прошлого, да и настоящего. Ему сейчас только двадцать восемь, ленивый тунеядец, который должен всем и вся — семье, друзьям, одноклассникам, бывшим коллегам. Из-за этого у него плохие отношения с людьми. Семья уже давно забила на него, друзья сначала поддерживали, но потом устали и даже не отвечают на звонки. Когда долг был всего около пятиста долларов, он ещё мог вернуть, но гигантские проценты всё накапливались, лишая его спокойствия. Юнги перепробовал всё: брал в долг ради покрытия долга, сдавал кровь, плазму и сперму, участвовал в экспериментальных приёмах лекарств, испытывал на себе новые шокеры и перцовые баллончики, даже участвовал в боях без правил, но быстро вылетел. Его надолго не хватило, в долг уже никто не давал, свои жидкости не принимают каждый день или хотя бы каждую неделю; от подозрительных таблеток уже рвало, а в бои не подпускали, так как не умел, и в один из вечеров, он обокрал богатого азартного игрока. Но всё равно долги оставались и надо было расплачиваться. Даже продавал своё тело, но, подцепив болячку, больше не совался туда. И на работу без образования никто не берёт, а без диплома — платят гроши. Он всегда вспоминал ранние годы, каким был молодым, красивым, желанным, популярным и обеспеченным. У него была бурная молодость: секс, наркотики, рок-н-ролл. Тогда ещё был красавчиком-баскетболистом, подающим большие надежды, но всё решили дрянной характер, язык без костей и лень. Неудачно связался с бандой наркодилеров и до сих пор является их добычей. Дилер объявил охоту на него. Им удалось выбить из него около тысячи долларов, но потом снова начались проблемы с оплатой. Поэтому он скитался с места на место, заметая свои следы, но не мог постоянно скрываться, и его ловили, избивали и требовали должок. Как и сейчас. Юнги медленно и осторожно встаёт, стряхивая с себя грязь и пыль, развязывает верёвку и идёт по направлению к мосту. Чувствует себя настолько измотанным и убитым, что не помешало бы поспать, желательно плотно покушав. Скоро полночь, а часы тикают — ему дали сутки на возврат десяти тысяч долларов. Откуда взять столько денег? Юнги не знает. Всё тело ломит, голова трещит, лицо ноет. Он еле ковыляет до перил и, уткнувшись лбом, тяжело дышит. Ему плевать, что люди смотрят на него: грязного, побитого и усталого. Мин должен прийти в себя и достать эти деньги. Или спрыгнуть с моста, в крайнем случае. Он долго сидит и обдумывает свои следующие действия. Мысленно вспоминает людей и у кого можно взять в долг. Хотя бы один человечек. Десять тысяч долларов! Откуда вообще можно достать? Остался всего двадцать один час, а он не нашёл решения. Скоро лето, но ночи всё ещё прохладные, а он только в майке и та дырявая, а штаны не стирались вечность. Люди дилера не дали даже переодеться, вытащив его из временного убежища. — Да ладно тебе. Может, найдём богатых, пьяных альф? Нужно платить аренду через пару недель, а у нас ни гроша, — Юнги слышит басистый баритон и устремляет свои отёчные и усталые глаза на высокого стройного брюнета с квадратной улыбкой. А рядом стоит стройный невысокий шатен, оба хорошо одеты. Они топчутся возле ларька с уличной едой. На улице темно и альфа не может точно разглядеть их лиц. — И что ты предлагаешь? Провести с ними ночь за деньги? Фу, отвратительно, мы же тогда будем проститутками, причём отчаянными, — шатен кривит лицо, сплёвывая жвачку в урну. — Нет, ты меня не расслышал, пьяных и богатых, что даже и не вспомнят, а мы пойдём с ними, возьмём деньги и свалим, — с азартом проговаривает брюнет. — Говоришь так, будто занимаешься этим каждый день, — смеётся шатен. — Но нет, серьёзно, вдруг будут лапать и приставать, брр. У нас же есть работа, скажем хозяину дома, что оплатим после зарплаты. Уверен, он не выгонит, — сказав это, шатен берёт друга за руку и неспешно идут по тротуару. А Юнги продолжает ползти за ними. Подслушивать не хорошо, но эти омеги громко болтают и они на улице, поэтому не считается ведь? — Ээх, вот был бы у меня красивый, богатый, умный альфа, я бы весь день валялся в кровати и кушал. Может, отвлекался бы на свои любимые сериалы. Вот бы мне такую жизнь, — мечтательно проговаривает брюнет. — А альфа? Почему ты не упомянул о нём ни слова? — интересуется шатен. — Так он же умный и богатый. Будет на работе, а я потом буду благодарить его дома, — лукаво ухмыляется высокий омега. — Избавь от подробностей, но и я бы не отказался от такой жизни. Мы могли бы ходить по магазинам и салонам красоты, и может даже забеременели бы вместе. И наши дети будут дружить, — заливисто смеётся шатен. — Нее, я не хочу детей. Они портят фигуру, здоровье, красоту, а потом и всю жизнь с ними проблем не наберёшься, — причитает омега, обнимая друга за плечи. — Как знаешь, а я хочу. Хочу двоих детей от любимого мужа, — ухмыляется невысокий омега. — А как же твоя карьера? Мы только окончили мед, теперь начинающие врачи. Времени не будет не только на себя, но и мужа с детьми, — возмущается брюнет. — Но у остальных как-то же получается. Вот, у миссис Ким аж четверо детей и муж, ничего-справляется, а она ещё и заведующая отделением хирургии. Мы с мужем справимся с двумя детьми, — пожимает плечами шатен. — Ладно, мы с тобой что-то слишком размечтались. Давай в продуктовый, кушать и спать. Завтра у нас смена с восьми утра, два моих пациента ожидают анализ. Вот бы всё было хорошо, — омега умоляюще скрещивает пальцы и поднимает лицо к небу. — Прошу, пускай у них всё будет в норме, Господи! . — Идём, уверен, ты справишься, Тэхён-а. И они, смеясь, прибавляют шаг. Юнги вдруг тоже задумывается. Он никогда не думал о своём будущем, жил моментом и кайфовал. Потом настал этот ад и как-то получалось существовать. Уже который год он живёт как кочевник. И даже сейчас у него в голове гул от ударов и холодного вечера, и ни-че-го. Даже чувства стихли. Тут он замечает общественный туалет и заходит. Обычный туалет, но посмотрев в зеркало, застывает. О, ужас! Половина лица отекла, левый глаз еле открыт, скула и губы разбиты, и следы засохшей крови по всему лицу. Некогда белоснежная кожа впитала в себя грязь, пыль, кровь и что-то ещё. Он отмывает всё, что удаётся, шикая и ощущая боль по всему телу. Набравшись сил, даже стирает майку. Юнги кладёт мокрую вещицу на батарею и заходит в одну из кабин. Справив нужду, он пытается устроиться поудобнее и хоть немного поспать. Но жутко неудобно, да и всё тело ломит. Поэтому выбирается и помогает майке быстрее высохнуть, прикладывая её под сушилку. Осталось девятнадцать часов. А ничего в голову не лезет. Надев майку, он выходит из общественного туалета, напоследок взглянув на себя. На улице стало ещё холоднее, зато людей меньше. Он немного сидит на скамье рядом с парком и думает, откуда достать такую крупную сумму денег. Может, из-за избиения к нему ничего не приходит в голову? Выбили все мысли. Тут Юнги оглядывает территорию рядом. Надо же что-то делать, ведь замёрзнуть на улице не хочется. И его глаза натыкаются на местную больницу. Мин, недолго думая, идёт туда. А что он дальше будет делать — без понятия. Остановившись возле раздвигающихся дверей, он видит внутри молодую девушку в белом халате на ресепшене, а она его не замечает, занятая за монитором компьютера. Юнги делает шаг и, замерев, падает на пол. Давно он не изображал обмороков, но, взяв себя в руки, расслабляет тело и тяжело дышит. — О, Господи! Зовите санитаров, тут человек без сознания, — кричит медсестра и подходит к нему, прикладывая пальцы к сонной артерии. — Он жив! Его везут на каталке. Два санитара между собой болтают о какой-то вечеринке на выходных, не особо уделяя внимания Юнги, чему он очень рад. Ему хочется просто где-нибудь поспать, чтобы не замёрзнуть насмерть. Его перекладывают на кушетку в приёмном отделении и начинают раздевать. Подходят ещё две медсестрички, начиная копошиться рядом. — Его избили? Это свежие раны, — говорит дежурный врач. — Зови травматологов и хирургов, возможно внутреннее кровотечение, черепно-мозговая травма, даже перелом. — Но он сам добрался до больницы, — говорит один из санитаров, спеша звать на помощь. Пока с ним возятся, он не перестаёт думать о сумме долга. На внутренней поверхности век так и маячит его долг с противным жирным лицом с ухмылкой. Как же бесит всё это! Юнги долго лежит за раздумьями, не открывая глаза. Даже не замечает как засыпает. *** Просыпается уже в палате. Пищат аппараты, благо прикреплены не к нему. Сосед по палате хрипит и копошится. А у самого тяжёлые веки, аж хочется ещё дальше спать. И он старается уснуть. — В этой палате два новых пациента. Один из них поступил вчера в районе полуночи со множественными ушибами и потерей сознания, снимок показал — перелом рёбер в нескольких местах и их неправильное сращение, внутреннего кровотечения нет, ему не угрожает опасность. Второй — к пяти утра, у него была сломана кисть. Неудачное приземление со второго этажа и вывих голеностопа. Его скоро переведут в травматологию, — говорит знакомый голос вчерашнего дежурного врача, который осматривал Юнги. — Хорошо, что-то ещё следует знать о пациенте... Мин Юнги? — спрашивает тоже знакомый голос. — У него в крови лейкоцитоз, повышено СОЭ. Консультация у хирурга через полчаса, пускай позавтракает и вколете ему антибиотик. Доза и кратность указаны в его карте. Все обследования он прошёл, — сказав это, врач покидает палату. Отлично! Теперь ему ещё и выплачивать счёт за лечение. Почему он такой идиот? Юнги открывает глаза и смотрит, а человек со знакомым голосом оказывается вчерашний невысокий шатен. Получается, уже восемь утра? Раз этот омега на работе. А как эта информация не выветрилась из его головы, остаётся загадкой. — Мин Юнги-щи, вы проснулись? Я ваш лечащий врач — Пак Чимин. Как ваше самочувствие? Вы помните что-нибудь? — омега достаёт из кармана маленький фонарик и направляет на его глаза. А слишком бодрый голос, почему-то, нервирует его. — Да всё со мной хорошо, дай поспать, — сказав это, он резко поворачивает голову в другую сторону. — Я должен осмотреть вас, убедиться что с вами всё в порядке, это моя работа. У вас бактериальная инфекция, придётся капать антибиотики. Сейчас вам принесут завтрак, после этого придёт медсестра и сделает вам инъекцию. Пока отдыхайте. Врач уходит, а он хочет спать и дальше, но не получается. Сосед начинает кричать от боли и прибегает медсестра, сажает того на каталку и увозит куда-то. Через некоторое время ему приносят еду. Он всё блаженно ест, не помня, когда в последний раз так вкусно кушал, и сыто улыбаясь, гладит свой живот. И тут заходит медсестра, а улыбка спадает с его лица, заметив шприц на подносе. Он не боится уколов, но у него, итак, болит всё тело и потому корчится от боли. Заметив это, медсестра говорит: — Потерпите несколько секунд, мистер Мин. Будет больно всего некоторое мгновение, — её уверенный тон заставляет его подчиниться, всё-таки здоровье нужно подправить, а у него воспаление ещё какое-то выявили. Достойно вытерпев процедуру, которая была адски болезненной, он, наконец, успокаивается. — Мистер Мин, скоро придёт хирург, а мы поменяем вам повязку на рёбрах, — два молодых медбрата начинают его разбинтовывать и наложив мазь, бинтуют снова. Он даже не смотрит на свое тело. Боится, в кои-то веки. Хирург приходит и осматривает его всего. Говорит, что у него старый перелом пары рёбер и неправильно сращены. Советует не заниматься «боями» и не теребить старые раны, иначе может задеть сосуды, вызвать кровотечение и летальный исход. Юнги притворяется, что внимательно слушает, но в голове только его долг. Осталось всего десять часов, а он не знает, где взять всю сумму. Как можно за двадцать четыре часа достать десять тысяч долларов? Кто-нибудь вообще зарабатывает столько? — Вашей жизни ничего не угрожает. Вы должны закончить курс антибиотиков и вас выпишут, Юнги-щи, — сказав это, хирург удаляется. Как раз-таки, его жизни кое-что угрожает, точне кое-кто. Где взять деньги? Что ему теперь делать? «У нас такая шикарная свадьба была. На подаренные деньги, мы съездили на медовый месяц в Бали. Было так красиво - много купались, ходили на пенные вечеринки, пили много алкоголя, катались на яхте. Вот где рай, вы тоже поезжайте туда, — слышит он голоса омег за палатой. — Номера в отеле со всеми удобствами и вид из окна — просто потрясающий». Вот бы и Юнги туда. Он никогда не выезжал за пределы Южной Кореи. Только Тэгу-Сеул. Почему у него всегда через одно место? Неужели такой будет вся его жизнь? Вечные долги и бегства? У него покалывает в боку и болит голова, поэтому он просто проваливается в сон. Как ни странно мысли уступают усталости, так как несколько дней нормально не спал. *** Просыпаясь, он замечает, что в палате снова не один. На этот раз женщина средних лет с забинтованной ногой. А ему плевать. — Мин Юнги-щи, как себя чувствуете? У вас что-нибудь болит? — заходит его лечащий врач. — Дай обезболивающее, голова раскалывается, — хнычет Мин. — Где у вас болит? — спрашивает врач. — Везде, — говорит в ответ, сильно зажмуривая глаза, так как боль становится невыносимой. — В таком случае, я назначу вам лекарство посильнее, — закончив осмотр, отвечает Пак, выходя из палаты. Спустя несколько минут заходит медсестра с подносом. — Не переживайте, это снотворное и обезболивающее, — сказав это, сразу колет лекарства в его ягодицу. Боль не такая сильная, как головная, но тоже не прибавляет настроения. И после болезненной инъекции, он в кои-то веки высыпается и чувствует себя лучше, чем хорошо. Его кормят, перед сном снова ставят антибиотики и он вновь сладко засыпает. Осталось всего полчаса до возращения долга, а он лежит в больнице с перевязанным торсом, сыто накормленный и помытый. Такого с ним ещё не было. Интересно, как люди дилера будут доставать его в больнице и будут ли снова избивать? Скоро полночь, а он думает только о сумме долга и даже хочет захныкать, но тут в палату заходит его врач. — Мин Юнги-щи, как ваше самочувствие? — бодро и весело спрашивает Пак. — Хорошо, — нехотя шипит альфа. — Отлично, я пришёл на вечерний осмотр, — сказав это и надев перчатки, он начинает осматривать его. Юнги подмечает, что доктор у него красивый, стройный, большие карие глаза внимательно изучают его травмы. Взгляд прямой, брови нахмурены, маленькие руки крепко держат фонарик и осторожно проводят по ранам. А всё остальное альфа не видит: скрыто под одеждой и маской. И тут он шикает. — Вам больно? — строго спрашивает врач. — Конечно, ты буквально проткнул пальцем мою свежую рану, — гневно выплевывает Мин. — Вовсе не проткнул… Какие вы чувствительные, — цокает доктор. Юнги снова шикает и зло смотрит на врача. Где это видано, чтобы врачи делали больно, а не наоборот? — У вас всё хорошо, до свадьбы заживёт, мистер Мин, — ухмыляется Пак, снимая себя перчатки и маску. Юнги замечает его красивое личико и закатывает глаза, думая про себя: «Тоже мне врач, делает людям больно». Доктор уходит, весело болтая про его скорейшее выздоровление и желая доброй ночи, что ещё больше бесит Юнги. Но. Вот и полночь. Время вышло. Невольно начинает дёргаться глаз и сосать под ложечкой. Что теперь будет? Не придут же они в больницу… или же? Юнги начинает вздрагивать от каждого шороха и сон не идёт. Как назло на улице сильный ветер, а сердце бешено бьётся, вызывая тошноту. Как же всё надоело! — Мистер Мин, вам нужно больше отдыхать и спать, чтобы быстрее поправиться. Спите. Или вам больно? — спрашивает доктор Пак, внезапно зашедший в палату и немного заставив его дёрнуться. Чимин начинает измерять его показатели: тахикардия (учащенное сердцебиение) и гипертония (повышенное давление). Доктор немедля даёт ему лекарство и через десять минут снова измеряет — вроде нормализовалось. — Что же с вами? Вроде на снимке не было никаких ЧМТ (черепно-мозговые травмы) и проблем с сердцем, — Пак бормочет про себя, надеясь узнать причину таких колебаний. Юнги же сидит еле живой, а лекарства походу начинают действовать, так как он ощущает некоторую лёгкость и сонливость. Даже немного приятно. — Чимин-а, ты всё? Пойдём покушаем, впереди целая ночь дежурства. Я принёс тирамису собственного приготовления, — сквозь дрёму Юнги слышит знакомый басистый голос омеги. — Сейчас, мне что-то не нравится состояние этого пациента, — бормочет Пак. — Может, я могу помочь? С чем он? — С тупыми травмами и старым переломом рёбер. У него тахикардия и гипертония только что была. Лекарства подействовали и сейчас он должен уснуть. — Может, влюбился в тебя? — тихо хихикая, лепечет друг. — Очень смешно, прям очень, Тэ. Заткнись, — дуется доктор Пак. Чимин ещё раз проверяет, и удостоверившись, что всё в порядке, наконец, уходит. *** Юнги просыпается и чувствует тяжесть в голове. Он снова напрягается и ругается про себя из-за этого. Альфа даже не знал, что тело может болеть так долго и сильно. Хорошо, что он в палате один. Утренний осмотр проходит хорошо, доктор Пак доволен и прощается с ним, передавая свою смену другому. А Юнги не находит себе места, уже прошло больше полторы суток, а вымогателей нет. Такого раньше ещё никогда не было. Они всегда были тут как тут и трясли с него все его внутренности. Может, готовят что похуже? Хотя куда хуже? У Юнги крайне паршивые чувства. После завтрака его вынесли из палаты в общий холл на время уборки и кварцевания. Здесь уютно и даже телевизор есть. Он смотрит какую-то передачу и думает откуда достать деньги. Юнги чувствует, что скоро его опять изобьют и отнимут все силы жить дальше. Прямо предчувствие не из приятных. Как он позволил себе такую жизнь? Ещё один день проходит в страхе, ожидании и неведении. — Мин Юнги-щи? Как вы себя чувствуете? — влетает доктор Пак с неизменно бодрым голосом спрашивает его. — Как всегда, — неохотно хрипит Юнги в ответ. — Отлично, сегодня я с вами на целые сутки, если будет что-то беспокоить, зовите, — осмотрев его и довольно улыбнувшись, омега покидает палату. После сытного обеда Юнги клонит в сон. Хочется немного поспать, как вдруг слышит знакомый противный смешок и резко садится на кровати. Этого не может быть! В проёме появляется сам дилер в белом халате и закрывает дверь в палату, скалясь на него. — Думал спрятаться от меня под белые халаты, Мин Юнги? — злобный тихий тон заставляет его дрожать от страха. — Где мои деньги? — требует дилер. А Юнги что? Он только и делает, как часто моргает и нет сил на разговоры с этим бугаем с жирным лицом. Страх и ужас наполняют его всего. Как назло даже бабульки-соседки нет. — Что? Язык проглотил? Гони бабки, жалкая пародия альфы, — голос дилера становится всё громче и злее, вызывая приступы паники и страха у Юнги. — Н-нет у меня денег, как видишь, меня не выпускают из больницы. Говорят, старые раны воспалились и я могу умереть, — Мин будто скороговорку выпаливает на одном дыхании. — Что ж, это твои проблемы, я больше не намерен ждать. Я тут посмотрел в твоей карте, что почки у тебя целёхонькие и здоровые. Что думаешь, за сколько я их могу продать? — сказав это, он вытаскивает из кармана нож. Довольно большой и острый. Глаза Юнги распахиваются до смешного больших размеров. Чуть ли не теряя сознание, он хватается за перило кровати. — Не боись, я сделаю всё быстро, — ухмыляется мужчина, подходя всё ближе. — Мин Юнги-щи, вам нуж… А что здесь происходит? — хвала всем богам, в палату врывается его лечащий врач. Дилер тушуется и быстро прячет нож за спину, а Юнги не может отвести взгляд от омеги. Он впервые радуется присутствию своего врача. — Кхм, в общем, у него всё в порядке и я уже ухожу, — говорит дилер, пятясь к двери. — А вы кто? Из какого отделения? — прищуриваясь, спрашивает Чимин. — Ам, из… из психологического. Этот парень жить будет, — тараторит бета и удаляется за дверь. — Опять пациент из психиатрического сбежал? — вздыхает врач, мотая головой и переводит взгляд на своего пациента. — Он вам ничего не сделал? Это уже третий случай, когда к нам наведываются их пациенты, — говорит Пак, немного улыбаясь. — Н-нет, не успел, — наконец, расслабляясь, отвечает Юнги. — Вам нужно подписать бумаги, держите, — и доктор даёт ему стопку А4. — Как себя чувствуете? Осталось два дня антибиотиков, потом сдадите повторные анализы, и если они будут хорошими, то уже можем выписывать. Вы рады? — опять таким же бодрым и весёлым голосом спрашивает омега. Юнги не рад. Каких-то два дня и его покромсают на органы, если не раньше. Надо срочно что-то делать. И тут привозят соседку-бабульку, а он зло провожает её взглядом. Не могла раньше прийти? — Бабушка? Здравствуй, — следом к ним в палату заходит молодой стройный брюнет с пакетом, полный угощениями и идёт к соседке Юнги. Они закрываются плотной ширмой, а он закатывает глаза. Всё равно ведь всё слышно, идиоты. — Бабушка, как ты? — Нога болит, но в основном, хорошо, — отвечает бабулька. Они шуршат пакетом и немного болтают, что абсолютно ему не интересно. Но одно привлекает внимание Юнги. — Можешь не волноваться, все расходы свадьбы покрыты подаренными деньгами. У нас даже осталось сверху и мы закроем долг за учёбу, всё в порядке. Бабушка хрипло смеётся и что-то кушает, чрезмерно громко чавкая. Что это за деньги, которым можно оплатить долг за учёбу? Разве на свадьбах можно заработать? Он думает об этом весь оставшийся день. Даже подслушивает снова, но те говорят совершенно о другом, потому быстро остывает. И тут входит его лечащий врач. — Мин Юнги-щи, как ваше состояние? — Всё отлично, господин Пак, — а глаза омеги лезут на лоб, ведь Юнги никогда не обращался к нему в такой уважительной манере. — О, вижу, вам, действительно, хорошо. Это здорово. — И врач аж весь сияет. — Можно у вас спросить? — спрашивает альфа своим приторным голосом.  — Конечно, всё, что угодно, — радуется Пак, подходя ближе. —  Как думаете, сколько сейчас стоит сыграть свадьбу? — Что? — улыбка врача моментально исчезает. — Ну, примерная цена, хотя бы. — Я… я не знаю, а почему вы вдруг заговорили про свадьбу? — удивлённо спрашивает омега, присаживаясь на его кровать. — Не важно, — грубо сказав, Мин отворачивается к окну. — С вами всё в порядке? Но не получив ответа, Чимин покидает палату. А альфа всё ещё думает. Если вокруг этой мишуры со свадьбой ходит столько молвы, действительно ли можно наживиться? Но! Чтобы получить деньги в подарок, нужно устроить свадьбу и пригласить гостей. Чем больше, тем лучше. Верно? А чтобы сыграть свадьбу нужна омега. Чёрт! Вот это подстава. Ведь, у него нет омеги, да и вряд ли будет. Горизонт абсолютно чистый, можно даже сказать, стерильный. Когда у него была омега в последний раз? Месяцев двадцать пять назад? Тяжело вздохнув, он пытается привести мысли в порядок. Но не обязательно же иметь чувства, чтобы сыграть свадьбу? Лишь наличие омеги и гостей с толстыми конвертами. И где найти эту омегу? Слишком много информации за день, что уморённый собственными мыслями, он засыпает. Зато просыпается удивительно бодрым и здравомыслящим. Что ж, нужно просто найти омегу. Его выписывают послезавтра, времени в обрез. Может, нанять шлюху? Нет, про его бедственное положение, наверняка все знают, да ещё пойти с ним под венец никто не согласится. — Доброе утро, Мин Юнги-щи. Как спалось? — вдруг заходит его доктор. И тут альфа вспоминает недавний омежий разговор про оплату аренды, и что у них зарплата не скоро. — Выходи за меня замуж? — выпаливает Юнги, удивляясь самому себе. — Ч-что? — а омега смешно спотыкается на половине пути и устремляет свои большие удивлённые глаза на него.