Но все это будет потом, а сейчас они просто смеются

      Они никогда не задумывались о том, как началась их дружба и насколько давно. Она просто есть. И все тут. А сколько они уже знакомы? Ну-у-у, Брагин после двадцати лет считать перестал, а Мишка и того раньше. Но, если все же поднапрячь память и вспомнить, окажется, что началось их общение с какой-то глупой мелочи. Хотя Юра тогда так не считал. Честно, он так до сих пор думает, все же тогда он помог решить ему многое в своей жизни. Ну а было это в далеких нулевых на первом курсе.       Как и ожидалось, спустя полгода обучения их ждала практика, ну а, если проще, они должны были постоять за компанию с операми и смотреть как «работают профессионалы». Неясно как их делили на группы для этого, но Брагину повезло попасть в общество курсантов, в котором не было никого из его знакомых по учебе. Не то чтобы у него там были какие-то близкие друзья, но все же комфортней, когда есть кто-то, кого знаешь. Учитывая, что в первый же день их послали на труп со вспоротым брюхом, падать в грязь лицом перед абсолютно левыми людьми не хотелось, как минимум из чувства собственного достоинства. А, увидев тело, Юра уже в сотый раз за день пожалел, что пошел в опера.       Дабы отвлечься от исполосованной блондинки, он спонтанно принялся изучать других студентов, стоящих с ним в группе, но это ничего не дало, выглядят примерно, как все те, с кем он учится — стандартные такие опера, это по ним сразу видно. Узкие уверенные глаза по-свойски осматривали комнату, с такими некомфортно, словно изнутри холодит от такого взгляда. Так еще долго Брагин будет описывать полковника Шевцова в тот день, «он в следствие по убеждениям пошел». Но был один пацан… что-то в нем было заметное, это что-то подсказывало, что он не такой, не из убеждений пришел, а людям помогать… как сам Юра.       Не то чтобы у Юры была возможность об этом долго думать, все мысли сразу заполнила картина убийства, слишком уж жестоко — вся кровать в крови, а сама жертва выглядит, словно ее по кругу пяток маргиналов приходовали. Конечно, для практикантов это слишком жестоко, но Шевцов, которого назначили куратором этой группы, так не считает, видать, отсеять решил, кто слишком впечатлительный, аль проще, своих протолкнуть, а лишних убрать. А «своих» там было человека два, стояли, как в театре да смотрели, как другие работают. Но и на это у Брагина не было возможности, бледный как смерть был, от убитой девки не отличить, пару раз он перекинулся взглядами с пацаном, который заметный, как узнал он потом, обладателя этих васильковых добрых глаз, которые привлекли внимание будущего следователя, звали Мишка Шибанов. Но на тот момент Брагин думал только о том, как побыстрей свалить и никогда не возвращаться. Это была его первая и последняя практика, как оперативника, это уже точно. Сложно смотреть на все эти тела и сохранять спокойствие. Бегающий в поисках выхода или хотя бы чего-то менее напрягающего взор заметил куратор, с самого начала недоверительно присмотревшийся к практиканту. Конечно, то, что он начнет его валить, было очевидно сразу, пересилив себя, брюнет бегло оглядел тело. Во второй осмотр он заметил, что девушка лежит как-то странно, и белье надето криво, может и не изнасилование это вовсе. Но Шевцов упорно в сотый раз повторял, что проститутка умерла из-за того, что клиент перестарался, однако поправоцировать не «своих» ему видимо хотелось. — Есть ли у кого-то другие версии? — Да есть. Почему вы решили, что это изнасилование? То есть я имею ввиду, что посмотрите на нее, видно, что ее одевали уже после смерти. Какой резон ее одевать, если ее изнасиловали? Почему бы просто не вывести в лес и не закопать? Ну или еще что-то?       Куратор потупился, те двое уставились на него, ожидая хоть какой-то реакции, но казалось, что Сергей просто выпал из-за такого ответа. Да что себе этот юнец вообразил?! И проблема даже не в том, что его версия отличалась от версии Шевцова, проблема в том, что другие практиканты одобрительно смотрели на Брагина. Даже этот Шибанов. А он на него такие надежды возлагал! А этот умник?! «Пуаро хренов…», — процедил он сквозь зубы. — Фамилия. — Брагин. Юрий Брагин.       Возможно, это и было его ошибкой. Именно тогда Шевцов узнал, кто же конкретно попал к нему в немилость. «Ну держись, Брагин». Он сразу решил, что завалит его. Обязательно завалит. И Мишку тоже, за компанию. Ну а что? Неча борзеть и против главного идти.       Куратор слов, ну сейчас мыслей, своих на ветер не бросает, поэтому только Брагина вопросами и валил, один, второй, десятый, однако, и Шибанова не обделил, назначил его местной падипадайкой. И пришлось ему немного побыть мальчиком на побегушках, потом просто Сергею приелось подобное поведение, и он разогнал курсантов. Хотя он освободил всех еще раньше, только Миша с Юрой остались. Оба поняли, что это не случайность, но вида не подали, за эти пару часов они поняли, что с Шевцовым лучше не пререкаться — себе дороже.       Наконец вырвавшись на улицу, Брагин присел на бордюр, вытянув одну ногу. Воздух приятно наполнял легкие, этого так не хватало в помещении, от одного нахождения там, рядом с изрезанным трупом, на глазах держалась плотная пелена. Нет, больше он на такое не согласиться, тяжело. Все же учиться было легче, видимо офисная работа ему прельщает больше. Неожиданно к нему подошел тот парень, что еще в начале привлек его внимание. — Держи, — он протянул Брагину бутылку воды, правда, тот никак не реагировал, — да не боись, не травану, бери.       Неоднозначно усмехнувшись, он взял воду и немного отпил, стало легче, все больше Юрий проникался доверием к этому располагающему незнакомцу. Или не незнакомцу? Сложно говорить, что не знаешь человека, когда вместе на выезде работаете. Это сродни тому, что ты каждый день встречаешься с человеком на остановке и едешь в одном автобусе. Это выше словесного общения, что-то ментальное. — Юра?       Что Брагин умел лучше всего, так это разбираться в людях, была какая-то природная интуиция, и сейчас эта интуиция говорила, что с ним хотят поговорить. Ну а он, что дурак отказываться? Им еще две недели вместе работать, и, судя по обстоятельствам, все эти две недели они будут козлами отпущения. — Ну с утра был им, а тебя как? — Миша, — он сел рядом и протянул руку, которую брюнет без опаски пожал, — так как тебя, Юра, угораздило к Шевцову в марионетки попасть? — Ты запомнил, как его зовут? — кивок, — Хоро-о-ош… Я вот вообще ничего не смог запомнить, хоть убей. — Ну тебя, я думаю, запомнили все. Бледный ты был, страх просто, думал вторую труповозку вызывать придется, чеснслово. — Да я и сам не думал, что так отреагирую… тяжело это все…       Неожиданно для себя Брагин засмеялся, вот так просто, сам над собой, этот смех подхватил и Мишка. — А что тогда в опера-то поперся?       Хороший вопрос. Ведь Юрку все отговаривали, право, и так в жизни риска хватает, а тут вон че выдал. Но ему-то все равно, юношеский максимализм какой-то. Однако, если посмотреть с другой стороны, работа в органах — это стопроцентно его и точка, и восклицательный знак. Юре хотелось верить, верить, как верят своему первому другу — полностью, безоговорочно, не боясь, что тот предаст. И Шибанов поверил. Так же. Без остатка. — Да людям помогать хочу. А кто сейчас поможет людям больше, чем порядочный милиционер? — ответа не нашлось, — Ну вот и я так думаю. — Скажу прямо. Оперативник из тебя так себе. — Ну спасибо. — Я не договорил. Ты подмечаешь то, что не видят другие, из тебя бы вышел хороший следак. — А нужен ли кому этот хороший следак, если везде такие, как Шевцов?       Лицо Шибанова выразило полное непонимание, непонимание того, что Юра сказал. «Он что реально не вдупляет, что против таких следователи и нужны?», — пронеслось у него в сознании. «Видимо нет, ну или не хочет.», — ответил он сам себе. Все, чего сейчас хотел Миша — донести до Брагина, что не только опера бандитов ловят. Ну загнется ведь парень в этом вашем главка. И он даже выстроил, что примерно скажет, и готовился уже. Но его сбили. — А сам что здесь делаешь? — Чтоб противодействовать таким, как Шевцов. Ты ведь тоже заметил, что он не из гуманных соображений в следствие пошел, верно? Поэтому, Юр, тебе и нужно в следственный, понимаешь? Ну понимаешь же. Одно дело — таких отморозков поймать, и совсем другое — посадить. Оперативников-то вагон и маленькая тележка, а хороших следователей можно по пальцам одной руки пересчитать. А вот именно они и нужны, чтоб сажать. — Ну, вообще-то, сажает суд, если ты не забыл. — Суд, — Шибанов в привычной манере пренебрежительно махнул рукой, — Да что суд? Они что ли допросы проводят, да улики собирают? Они, посчитай, на все готовое приходят.       Спонтанно оба рассмеялись, не ясно почему, отчего, но засмеялись, и это разрядило и без того спокойную обстановку. Потом Брагин, конечно, будет отнекиваться, что мол, нет, буду опером и все, потом Мишка добьется-таки своего, и они заключат пари. Если Юра уйдет в конце практики из оперов, то Шибанов выиграл и с Юрки должок, какой они правда не решили, Шевцов, вышедший из подъезда, разгонит их раньше, мол, что сидим, завтра в шесть утра сбор, но это не особо важно. Потом они вдвоем долго будут смеяться над прозвищем, которое Шевцов даст Брагину — Пуаро, но оно крепко-накрепко войдет в их обиход. Потом, спустя две недели, Шибанов все же выиграет тот спор, и Юра уйдет из оперативников в прокуратуру, а там и до следователя недалеко. Потом, через год после их знакомства, они будут сидеть в каком-нибудь баре и шутить про то, что из них выйдет шикарный тандем следака и опера, тогда же впервые прозвучит принцип «Ты думаешь — я догоняю», что навсегда врежется в их память. Потом из них действительно выйдет шикарный тандем следака и опера, и тогда уже подполковник Шибанов, провожая тогда уже полковника Брагина в Москву, опять скажет их личное — «Ты думаешь — я догоняю». И потом, спустя больше чем два десятка лет, они все так же будут вспоминать тот вечер после первой практики, и на вопрос Брагина «Тебе не надоело догонять?» Шибанов ответит «А тебе не надоело думать?», а, услышав Юрино «Нет», в своем стиле ответит «Ну вот, тебе не надоело думать, мне не надоело догонять, у нас гармония». Но это все будет потом, а сейчас они просто смеются.