Babyz On The Block

Пио открывает дверь и входит в кабинет босса, по-утреннему свежий и собранный. Он всё еще прокручивает в голове только что полученную информацию, попутно отмечая отдельные детали в уже привычном интерьере. Прямо за начальственным столом висит стенд, на котором отмечаются заработки и количество клиентов той или иной «девочки». В приступе хорошего настроения Зико именует этот стенд «доской почета», что кажется Пио насмешкой еще более изощренной, чем специализация тех, кто уже неделю держит за собой первые строчки внутреннего рейтинга. Он смотрит на две фотографии: Лухана в очаровательном черном платье горничной, и Сехуна – в вызывающе-красном, с глубоким декольте и провокационным разрезом вдоль бедра, а потом останавливается у стола Зико, прислушиваясь, но не вмешиваясь. Перебивать босса – не самая лучшая затея, тем более, если он беседует с Бэкхёном – человеком, знающим этот бизнес с изнанки. - Каю хорошо бы выходной дать, - между тем сообщает сидящий прямо на столе Бэкхён, упираясь каблуками лаковых ботфортов в подлокотники кресла всегда немного мрачного Зико. - Его еще прошлой ночью так хорошо отходили, что на нём живого места нет. Кён за голову хватался… Пио не очень-то нравится, что рядовая шлюха – хоть Бен Бэкхён давно таковой не являлся – так наплевательски относится к иерархии и смело, хоть и не в общепринятом смысле, но раздвигает ноги перед боссом. Поэтому он хмурится, но в разговор по-прежнему не встревает. - Дадим, - легко соглашается Зико. - Что ещё? - Ещё... – Бэкхён ловко выуживает тонкую сигаретку из лежащей на столе пачки, прикуривает и даже прищуривается. – «Девочки» обсуждали, что клиент не доплатил Исину, а Джехё забрал процент как обычно. Сам понимаешь, у Сина не та специализация, чтобы выбивать долги самостоятельно. В итоге нехорошо получилось. - Нехорошо, - Зико делает какую-то пометку в бумагах, просунув руку под коленкой своего собеседника. - Уладим. Это всё на сегодня? - В целом, да, - задумчиво тянет Бэкхён, а Пио решает, что теперь самое время вклиниться в разговор: - Утречка. Он подходит к столу, шутливо отдав честь начальству, присаживается на край стола и бедром двигает Бэкхёна, грозно зыркая в тщетной попытке установить порядок. Бэкхён лучезарно улыбается, медленно перекидывает стройную ногу практически через голову Зико и выпускает в потолок ровное колечко дыма. - Твой дражайший информатор информирован не достаточно хорошо, - Пио хмурится, про себя повторяя отчёт. - У нас серьезная проблема. Зико красноречиво вздёргивает бровь: - С утра пораньше? - Думаю, что уже довольно давно, - Пио мрачнеет на глазах, потому что в свете ряда строгих правил в «Babyz on the Block» это нарушение – его личный прокол. - Ну? – нетерпеливо тянет Зико, а Пио мысленно ухмыляется, замечая, как недоверчиво щурятся ярко подведённые глаза Бэкхёна, который обычно знает всё и про всех. - Мне только что доложили, что наша трепетная гейша состоит в далеко не рабочих отношениях с Крисом, - без дальнейших вступлений выдаёт Пио, а Бэкхён подается вперед, забывая о недокуренной сигарете: - Сухо? Да ладно! - Кто донёс? – Зико моментально подбирается, и по лицу его делается понятно, что он, мягко говоря, крайне недоволен услышанным. - Кёнсу. Я только что встретил его в коридоре, и он весьма нервничал, кстати. Хотел попасть прямиком к тебе, но удовлетворился и мной, - подробно докладывает Пио, а Бэкхён тихо шипит: - Вот же сучка... - Так, - Зико кивает своим мыслям. – «Девочек» придётся разбудить. Бэкки, займись этим. Чтобы через час все были в общей гостиной. Бэкхён соскальзывает со стола и исчезает за дверью, тихо цокая каблучками и что-то бормоча себе под нос. - Думаешь, правда? – Зико позволяет себе секундное сомнение, но Пио кивает: - Я уверен, хён. Если бы ты видел лицо Кёнсу, ты бы и сам не сомневался. - Ясно. Хреново. Не люблю, когда меня не слушаются. Детка, посчитай их должок. Только сделай мне кофе сначала, пожалуйста. Пио идёт исполнять поручения, по пути припоминая, какие штрафы положены за подобное нарушение. Приходится поковыряться в бумагах, и, под мерное жужжание кофеварки, Пио углубляется в размышления о расценках и пунктах внутреннего кодекса. Когда у Зико звонит телефон, Пио не обращает внимания, глубоко погрузившись в расчеты: подобный инцидент происходит в их заведении впервые, поэтому работы предстоит много. * Зико входит в гостиную и отмечает, что напряжение и трепет в равной мере присутствуют на лицах всех его двенадцати «девочек». Он зол и предельно сосредоточен. - Значит так, куколки мои, - Зико крайне редко позволяет себе подобные вольности в общении с персоналом, но сейчас ему некогда выбирать выражения. - Я собрал вас не просто так. На повестке дня у нас три события, каждое из которых серьёзно портит мне настроение. Пио, стоящий за спиной босса, тоже присматривается к помятым парням: некоторые из них даже не успели переодеться с ночной смены. Он подмечает, что Кёнсу пытается слиться с мебелью, Кай с трудом держится на самом краешке жесткого стула, а новичок Чен явно находится в таком напряжении, словно в любую секунду готовится защищать свою честь. - Первое, чем я, кстати, особенно недоволен, - это нарушение внутренних правил нашего заведения, - тихо говорит Зико, и в густой тишине его голос звучит как гром среди ясного неба. - Поступила информация, что Сухо и Крис состоят в отношениях. По комнате пробегается тихий шёпот, взгляды присутствующих устремляются на тех, чьи имена только что прозвучали. Сухо, с ночи одетый в лёгкое персиковое кимоно, бледнеет до зелени, вскидывается и бросает полный отчаяния взгляд на Криса, который тяжело дышит и в бессилии сжимает кулаки. - Судя по реакции, - продолжает Зико, - сомневаться в достоверности информации не приходится. Очень жаль. Вы оба достаточно давно здесь, чтобы усвоить правило о запрете отношений, равно как и то, что с наказанием поблажек не будет. Пио? Пио отрывается от изучения реакций подопечных, открывает папку, которую держит в руках и прокашливается: - Исходя из расценок за ночь и из положенных размеров штрафов, Сухо должен «Babyz on the Block» двести пятьдесят тысяч ши, Крис – триста тысяч. Сухо смотрит исключительно в пол и не падает в обморок только чудом. У него не хватает сил сейчас обдумывать сумму долга, недовольство Зико и вообще что-либо еще. Больше всего ему хочется умереть прямо сейчас, чтобы не представлять и уж тем более не испытывать на себе, что значит жить без Криса. Видеть его каждый день, разговаривать, но не иметь возможности даже просто прикоснуться. Крис понимает это не хуже, когда решительно поднимается, проходит через гостиную и встает рядом с Сухо. Правда, много себе не позволяет: просто опускает руку на тонкое плечо, не прикрытое складками персикового шелка. - Я очень расстроен, Крис, - босс смотрит в глаза парню и сокрушённо качает головой. - От тебя я подобной глупости не ожидал. Триста пятьдесят тысяч. Крис кивает, принимая новые цифры к сведению. Зико мало интересуется реакцией «девочек», поскольку понимает, что все думают об одном и том же: каждый из провинившихся приносит от двух с половиной до шести тысяч ши за ночь, и теперь, с такими долгами, им явно будет не до романтики. - Надеюсь, это послужит достаточным уроком для всех, поэтому мы перейдём ко второму пункту повестки дня, - между тем спокойно продолжает Зико, останавливаясь за спиной откровенно напуганного Кёнсу, и кладёт руки ему на плечи, нехорошо улыбнувшись. – О том, что Сухо и Крис осмелели настолько, чтобы нарушать мои правила, рассказал никто иной, как наш малыш Дио. И я считаю, что наша прямая обязанность – поощрить его рвение и преданность любимому делу. Поэтому, - Зико склоняется над плечом сжавшегося Кёнсу и торжественным тоном сообщает: - сегодняшнюю выручку забираешь себе полностью, завтра и послезавтра – заслуженные выходные. Куколки, делаем выводы. Зико делает эффектную паузу, усаживается в глубокое кресло и прикуривает. - Ну и перейдём к настоящим проблемам. Сегодня просто утро новостей, куда деваться, - он трёт шею и молчит ещё почти минуту. - В общем, так, «девочки»-мальчики. Некий парниша по фамилии Банг открыл в соседнем районе замечательный блядовник. Казалось бы – никаких проблем: желающих поебаться с извращениями всегда больше, чем куколок вроде вас. Но кое-какие трудности все же имеются. В этом самом заведении с интригующим названием «Infinite» можно абсолютно всё. За отдельную плату, разумеется. А безграничные возможности – отличная приманка для клиентов, и, следовательно… - Чувствую, мне это не понравится, - тихо, но всё же подаёт голос Бэкхён, нервно прокручивая на пальце крупное кольцо с кроваво-красным камнем. - Не понравится, - кивает Зико. - Но бизнес есть бизнес, без обид. Я решил, что за деньги, немалые, само собой, клиент волен решать сам, кого из вас и как трахать. Я помню, вы привыкли работать по своим специализациям, но… Если понадобится, Бэкки забудет о том, какая он великая госпожа, Сехун снимет свои платья, Чанёль наденет, а Сюмину придётся общаться не только с латентными педофилами. Желание клиента - закон. Всё ясно? Все присутствующие вяло кивают, на время забыв о сочувствии к провинившейся парочке и куда сильнее волнуясь за собственное будущее, и только Тао продолжает смотреть на Кёнсу глазами маньяка-убийцы. - В таком случае, до вечера можете отдыхать. Сухо, Крис, я надеюсь, вы достаточно благоразумны, чтобы не прибавлять к имеющимся долгам новые. * - Шестьсот тысяч ши, - тихо говорит Крис, медленно вышагивая по пустынному коридору. - Шестьсот, мать их, тысяч ши. Это слишком большая сумма, но не взять на себя долг Сухо ему даже в голову не приходит. Если даже повезёт, и хотя бы по несколько ночей в неделю будет больше, чем по одному клиенту, даже у Сухо – отрабатывать всё равно слишком долго. Крис страдальчески кривится и трёт виски ладонями в изначально провальной попытке придумать дополнительный способ найти деньги. Или хотя бы часть, хотя бы не свою. Мысль о том, что его настойчивость в попытке добиться внимания и легкомысленное отношение к безопасности поставили его любимого человека под угрозу, приводит в холодную ярость. В какой-то момент Крис даже хочет пойти к боссу и попросить официально перевести долг Сухо на себя, но быстро понимает, что идея эта, мягко говоря, еще более самоубийственная, чем наивная попытка скрыть отношения внутри борделя: Зико непредсказуем, и от этой просьбы может стать только хуже. Ситуация кажется почти безвыходной. Отложенных денег не хватит и на одну десятую долга, а таким, как Крис, клиенты не дарят украшений, да и на чай оставляют заметно меньше, чем «девочкам». Высокая цена и очень узкая специализация – не самое эффективное сочетание: не каждый день богатенькие девственники приходят в бордель, чтобы красиво расстаться со своим сомнительным сокровищем. Конечно, далеко не все его клиенты действительно девственники, платят по совести. Крис мрачнеет с каждым шагом, напряженно думает, пока резкий посторонний звук не пробивается сквозь пелену его мыслей. - Блядь, - тихо и как-то даже обречённо шепчет Чен, тот самый новенький, который, кажется, все еще сопротивлялся своей незавидной участи. Крис даже его специализации толком не помнит, но подозревает, что по первости мальчишка осилит разве что самое традиционное. Крис чуть склоняет голову на бок и только теперь замечает, что за спиной парня болтается рюкзак, да и одет он скорее по-дорожному, чем для работы. Сложив два и два, Крис понимает всё и сразу и медленно подходит, не отводя внимательного взгляда. Чен меняется в лице, коротко закусывает губу и резко выдыхает, будто готовится драться. - Денег, как ты понимаешь, у меня немного, откупиться не хватит, - Чен нападает первым, потому что считает, что терять ему уже нечего. – Зато ты можешь доложить боссу, и… Крис усмехается и скрещивает руки на груди. Сейчас в его руках неплохой козырь: если ухватить несостоявшегося беглеца за шкирку и отвести его к Зико, то, возможно, получится покрыть хотя бы один из долгов. Всего-то и нужно, что опуститься до уровня Кёнсу, лишить человека последнего шанса сохранить себя и сломать ему жизнь. А еще, очень не кстати, Крис вспоминает, что этот Чен попал в «Babyz on the Block» совсем не по своей воле. Кажется, что-то связанное с бизнесом его отца или с каким-то другим криминалом. В любом случае, Чен здесь точно не по велению души. Крис вздыхает немного устало и трет лицо ладонями: - Проваливай, только быстро. Я тебя не видел, ты меня не видел. И забудь, как страшный сон, это место. Чен явно не верит своим ушам, даже не шевелится и только сильнее сжимает пальцами лямки рюкзака. - Даже если ты там сдохнешь, все лучше, - Крис криво и ядовито улыбается краем рта: - Свободный же. И не шлюха вроде нас. Только… - Крис глубоко вздыхает и продолжает так спокойно, словно речь идет о каждодневных вещах: - Левое крыло – плохая идея, там в это время всегда Пио ошивается. Если не боишься высоты, то на втором этаже в правой части коридора есть окно, выходящее на задний двор. Можешь, конечно, переломать ноги, но все же это шанс уйти без свидетелей. - Спасибо, - тихо-тихо говорит всё такой же шокированный Чен, коротко кланяется и медленно пятится в направлении лестницы на второй этаж. - Тихо и быстро. Очень быстро, - советует Крис, стараясь задушить в себе лютую, горячую зависть. – Если тебя поймают, ты поймёшь, что нам с... с Гейшей сильно повезло, по сравнению с тем, как накажут тебя. Давай. Надеюсь, не увидимся больше. Крис разворачивается, приподнимает руку в прощальном жесте, и уверенно шагает в обратном направлении. До дальнейшей судьбы беглеца ему нет ни малейшего дела: он сделал всё, что мог, дал шанс, и ему самому такое везение не грозит. Крис поднимается на третий этаж левого крыла, нарочито медленно проходит мимо закрытых пока комнат, чтобы попасться на глаза «надзирателю», как между собой «девочки» называют Пио. Покои Гейши в другом крыле, но соваться туда сейчас – только увеличивать цифры штрафов до совершенно неподъёмных. Пио действительно выруливает из-за угла, с показной беззаботностью насвистывая что-то себе под нос: - Йо. Крис натянуто улыбается, ядовито размышляя про себя, что очень жаль, что кодекс регламентирует только отношения между шлюхами, но никак не между подчиненными и самим боссом. Потому что, не этот ли парень является тем, кто понятным способом снимает стресс босса по ночам? «Надзиратель» коротко, но внимательно присматривается к подопечному, довольно хмыкает и топает дальше, а Крис открывает последнюю в коридоре дверь с двумя китайскими иероглифами на табличке. * Сюмин, затягивающий белые ленты на корсете Лухана, изумлённо хлопает своими огромными глазами и даже обиженно дует щёки. Сам Лухан буквально сгибается пополам от смеха, точно так же, как сидящий на туалетном столике Исин. - Ну скажите, я тоже поржать хочу! И вообще, Хань, прекрати дёргаться, я тебе сейчас тут ненароком бандаж соображу вместо шнуровки! – жалобно просит он, когда веселье становится совсем уж буйным. Исин протяжно стонет от смеха и вытирает выступившие на глазах слёзы, что-то говоря Лухану на китайском. Лухан начинает икать, уже беззвучно сотрясаясь всем телом. О том, что в комнате собрались не подростки-приятели, а профессиональные шлюхи, напоминает разве что пышное платье горничной на Лухане. Крис поддается общему настроению и даже начинает невольно улыбаться. - Я ненавижу ваш китайский! – совсем обиженно тянет Сюмин, всё ещё пытаясь засунуть скользкую ленточку в узкую петлицу. И нравится же такое кому-то... - Спокойно, булочка, - тихо сипит Лухан, - просто Син... - Они ж отморозки, - хихикает Исин. – Ни хрена не соображают. Это так смешно, Сюм, ты бы видел сладострастие на роже, когда я начинаю тихо что-нибудь шептать на китайском, пока клиент старательно пыхтит сверху. - Что смешного? – Сюмин снова хлопает глазами. - Я не понимаю, - жалуется он. - Смешное здесь то, что наша вечная девственница в это время томным голосом стишки матерные читает, - Лухан даже взвизгивает от нового приступа смеха. Сюмин тоже начинает ржать, отпустив ленты и присев на подлокотник кресла. - Ой, Крис... – замечает вдруг один из китайцев, и смех тут же затихает, словно кто-то просто выключает в комнате звук. Все присутствующие, как по команде, опускают глаза. - Нормально всё, - заверяет вошедший. - Справлюсь. А где «Джессика»? «Девочки» называют этим именем Сехуна из-за его нежного пристрастия к красным платьям с разрезами от бедра, так похожим на одеяние жены Кролика Роджера. - Скоро будет, - Лухан мягко пожимает плечами и отворачивается к зеркалу, складывая губки бантиком и посылая воздушный поцелуй своему отражению. Сехун, собственно, не заставляет долго себя ждать. Практически сразу после прозвучавших слов, дверь в комнату распахивается, пропуская натужно сопящего Чанёля, из последних сил удерживающего «Джессику» на руках. Он дотаскивает свою ношу до кресла, неаккуратно сгружает и шумно выдыхает, потирая руки. Хмурится, замечая полные изумления взгляды: - Не умеешь по лестнице на шпильках ходить – не ходи, в нерабочее время не обязательно же, я думаю. Здесь вряд ли кто тащится от лыж сорок последнего размера. - Я ногу подвернул, - не менее хмуро сообщает Сехун, прикрывая глаза и разваливаясь в кресле, демонстрируя всем желающим упругое бедро и полоску подвязки чулка в разрезе платья. Чанёль собирается что-то еще сказать, но замечает лучшего друга и моментально мрачнеет. Долго смотрит в глаза, и во взгляде его читается одновременно «держись», «как же так», «я помогу» и, безусловно, буквально кричащее «ты долбоёб из долбоёбов». - Братиш, у меня кое-что есть в заначках, тысяч тридцать. Я думаю, многие согласятся... - Это мой долг, Ёль. Мой долг, моя ошибка и... – перебивает Крис, но Чанёль договаривает самостоятельно, прекрасно понимая, что может сказать Крис. - И твоя Гейша, - крайне серьёзно кивает он. - Я понимаю. Но я хочу помочь. - Я к нему заходил, - так же мрачно бубнит Сехун из глубины своего кресла. - Он ничего, держится. И тоже от помощи отказался. Крис устало прикрывает глаза и благодарно кивает. Благодарно за всё: и за желание помочь, и за неожиданную поддержку, и за отсутствие обвинений и вопросов. А потом из коридора доносится певучий голос Джехё, сообщающий, что через час в «Babyz» начнут стекаться клиенты. Крису, в отличие от большинства «девочек», не надо как-то по-особому готовиться, поэтому он спокойно курит в общей гостиной, прикидывая, сколько нужно оставлять с каждого клиента, чтобы хватало на самое необходимое. Рабочего настроения никакого, он вообще не уверен, что сегодня ночью, после всего пережитого, у него встанет на какого-нибудь очередного придурка. Если таковой вообще явится. - Вот и ты, - немного ядовито улыбается Джехё, заглядывая в дверь и прерывая его размышления. - Давай в Покои, у тебя клиент. Крис кивает, неспешно встаёт и потягивается. Потом берёт с полки общий пузырёк, глотает пару таблеток, чтобы не вышло неприятной ситуации с отсутствием возбуждения, и выходит, на ходу поправляя воротничок рубашки и надевая маску дорогого галантного ублюдка. - Кстати, - Джехё продолжает подозрительно сладко улыбаться, отчего Крису хочется ему врезать. - Судьба тебя любит. Крис только вопросительно вздёргивает бровь, искоса глядя на «мамочку». - Только попал впросак, а у тебя уже есть неплохой шанс поправить своё положение, - с удовольствием поясняет Джехё. - Сегодня тебя заказал сам Квон Джиён. Ты же знаешь, кто это, и что он может. Квон Джиён. Приятель босса, один из богатейших людей страны, ублюдок и, поговаривают, совершенный отморозок. Крис машинально потирает шею, и понимает, что выложиться придётся по полной. Если клиент останется недоволен, Зико спустит с него три шкуры. - Квон, так Квон, - подчёркнуто равнодушно тянет Крис и даже зевает демонстративно: - Какая мне разница, кого трахать? Джехё как-то странно хмыкает, ведет голым плечом, торчащим из широкого выреза серой кофты, но молча ждет, пока Крис спросит о чем-нибудь еще. - И сколько за меня платит этот «золотой мальчик»? - О... Вот тут самое интересное и начинается, - Джехё выглядит как-то нехорошо довольным. - Цену за себя ты назначишь сам. Это его прихоть. Так что постарайся отработать сумму, примерные размеры которой мы оба хорошо представляем. Понимаешь, о чём я? Крис понимает. Понимает более, чем хорошо. И понимает, что за необходимую сумму готов трахать этого выродка с цветной чёлкой хоть месяц без передыху, во всех позах. - Не в первый раз с капризными… Не волнуйся, - бросает Крис, небрежно ерошит волосы и, выдохнув, заходит в «приёмную спальню», где его ждёт тот, чья черная карта позволяет купить не только его самого, но и весь бордель вместе с Зико, Банг Ёнгука с его «Infinite»? а на сдачу – маленький городок. * Тао может выглядеть не просто внушительно, а более чем опасно, когда хочет. И сейчас даже Бэкхён подбирает слова, чтобы не разозлить младшего, который явно держится из последних сил. - Вот же сука, - цедит он, прикуривая сигаретку с цветочным ароматом. - Тварь такая. - Знаешь, - словно задумчиво тянет Бэкхён, устало присаживаясь на подлокотник кресла и медленно расстёгивая золотистую молнию на чёрном ботфорте. - Мне кажется, что нашей наблюдательной и чрезмерно болтливой подружке надо объяснить, что она была не права. Сидящий перед зеркалом Кай не вступает в разговор, но внимательно следит через отражение и щурится. Хотя молчит он больше не из уважения, а потому что не может нормально разговаривать в кровь разбитыми губами. Его клиенты не отличаются терпением и всегда пользуются Каем по максимуму. - Бэкки, - Сюмин делается немного напряжённым. – Ты бы поосторожнее со словами. Но Тао подхватывает эту мысль моментально: глаза загораются, а губы растягиваются в кровожадной ухмылке: - Просто надо сделать это по-умному. Чтобы ни у кого не возникло претензий... - Мне совсем не нравится эта идея, - Сюмин все еще сомневается. - А мне кажется, Бэкхёни прав, - Исин даже кивает собственным словам. - Потому что это перебор. Ладно бы сами попались. А сдавать боссу… - Ну и что ты задумал? – нарочито ленивым тоном интересуется Лухан, безжалостно расправляясь с остатками очередного форменного платья. Бэкхён задумывается с самым сосредоточенным видом, методично избавляясь от костюма Госпожи. «Девочки» провожают каждую деталь гардероба взглядами, но молчат, разве что Тао сопит нетерпеливо и дергает застежку массивного золотого браслета – подарка очередного клиента. В конце концов Бэкхён приходит к какому-то умозаключению, кивает сам себе и даже встаёт, чтобы видеть всех присутствующих. - Всё проще, чем мы думали, «девочки». За деньги можно всё, верно? – Бэкхён обводит своих коллег внимательным взглядом, а потом стягивает с пальца кольцо и кладет на стол. Чтобы разгадать его замысел, Тао и Каю требуется меньше всех времени: к кольцу прибавляется браслет и целый ворох разнообразных шейных украшений. - Я сейчас принесу, - кивает Исин, которому специализация тоже позволяет блистать дорогими подарками, а Кай молча поднимается, чтобы выйти вместе с ним. Иногда «девочки» понимают друг друга практически без слов: Кай чувствует себя слишком плохо, чтобы участвовать в физической части их мести. Зато он может побыть с Сухо и приглядеть, чтобы тот не наделал глупостей. - Я тоже, но деньгами, ладно? Цацки мне жалко, - Лухан нехорошо улыбается. - Джесс, ты? - Да я дурак, что ли, - сварливо интересуется Сехун, перетягивая накануне повреждённую ногу эластичным бинтом, - от коллектива отделяться? Если огребем, то вместе, а это уже не так обидно. Сейчас только ногу перевяжу и принесу тоже. - Осталось решить, - одобрительно кивает Бэкхён, - кто... - Я сделаю, - не дослушав, говорит Тао и встаёт, уверенно расправляя плечи. – Я справлюсь. - Да кто бы сомневался, - Лухан потягивается, подходит к младшему и очень серьёзно кладёт руку на его плечо. - Только вот что... Сехун прикрывает глаза рукой, а Бэкхён недоверчиво склоняет голову на бок, когда Лухан что-то нашёптывает Тао на ухо, и взгляд у последнего становится всё более опасным. * Формально рабочий «день» уже заканчивается, и клиентов в заведении остаются единицы. Какой-то любитель экзотических нарядов и покорных, нежных партнеров выходит из Покоев Сухо, и Тао даже вежливо с ним раскланивается. Сейчас он тоже клиент, даром, что полчаса назад они с Чанёлем проводили третьего за ночь любителя группового секса и подглядывания. Прежде чем зайти в Покои Кёнсу, Тао замечает, как к Сухо прошмыгивает Кай: как и договаривались, посидеть рядом, присмотреть, а заодно, если клиент не слишком увлеченный попался, то и помочь избавиться от сложного костюма и прически. - Одну минуточку, - хрипло просит Кёнсу, прежде чем обернуться, а Тао по голосу догадывается, что два заслуженных выходных придутся Кёнсу очень кстати. - Я не спешу, - мягко сообщает ему Тао, устраиваясь в глубоком кресле и тут же перекидывая ногу через подлокотник. Кёнсу оборачивается с таким выражением, что в любой другой ситуации Тао бы засмеялся. Впрочем, в любой другой ситуации Тао бы сюда не пришел, предпочтя сохранить отношения приятельскими. - Что ты здесь забыл? Твой Цаньле плохо трахается на работе? – сразу же переходит в нападение Кёнсу, а Тао морщится: кажется, к мести примешивается и что-то очень личное. - Для тебя, как и для всех здесь, кроме, разве что, Криса, он Чанёль, - все так же обманчиво мягко исправляет Тао и не спеша поднимается, потягивается, по-кошачьи прогибая спину, и подходит совсем близко. Рукой приподнимает лицо Кёнсу за подбородок и вынуждает смотреть в глаза: - Так что ты забудь, хорошо? - А то что ты мне сделаешь? – Кёнсу всё еще храбрится, но прямой взгляд выдержать не может, понимает, что помощи ему ждать неоткуда: не тот мир и не те отношения, чтобы кто-то жертвовал ради него своим покоем. - Ничего такого, что угрожало бы мне серьезными последствиями. У нас же теперь можно всё, верно? – Тао улыбается, а Кёнсу откровенно передергивает от того, насколько довольным тот выглядит. Словно и не мстить пришел. В конце концов, Кёнсу достаточно умен, чтобы сложить два и два и получить правильный ответ. Он сдал боссу лучшего дружка Чанёля и его трепетную, хрупкую «девочку», и было бы странно, если бы Чанёль вот так просто спустил это на тормозах. Странно только, что прислал вместо себя неженку Тао. - Сомневаюсь, что вы с Чанёлем столько зарабатываете, чтобы спать друг с другом, - Кёнсу понимает, что этот козырь в его рукаве сомнительный, но предпочитает попробовать. - Не зарабатываем, - Тао ничем не выказывает раздражения, наоборот, улыбается даже мягче и мечтательнее, попробуй скажи, что шлюха со стажем. – Но если мы перестанем, наше милое заведение сильно потеряет в доходах и клиентах. - Боюсь, Зико с тобой не согласится, - Кёнсу пользуется тем, что Тао ослабляет хватку, и отступает на несколько шагов. - А ты зайди к нему потом. Или к Пио. Они тебя выслушают непременно, может, еще премию выпишут с нашего заработка, - Тао не дает ему ускользнуть, снова оказывается рядом и подталкивает Кёнсу к постели. – Но прежде, чем ты пойдешь к боссу, закончи с работой на сегодня, - Тао вынимает из кармана мешочек, тяжелый даже на вид. – Если хорошо постараешься, я даже не скажу никому, как ты разговариваешь с клиентом. - Ты ебанулся что ли? – внезапно севшим голосом пытается возразить Кёнсу, до этого лихорадочно перебиравший способы доказать, что отношения далеко ушли от профессиональных, но блеск в глазах Тао убеждает его, что тот абсолютно серьезен. - Кёнсу, не испытывай моё терпение. Денег здесь более чем достаточно, чтобы я мог затрахать тебя на смерть. Так что… будь хорошей девочкой, как привык. Кёнсу с опозданием догадывается, что вот теперь ловушка захлопнулась, и он один на один с настоящим психом. Тао кладет мешочек на столик у кровати и выжидательно смотрит на Кёнсу. Тому не остается ничего, кроме как опуститься перед Тао на колени. Прежде чем он успевает справиться с застежкой на джинсах, Тао снова ловит его лицо за подбородок и поднимает к себе: - Всё честно, Кёнсу. Так что не делай глупостей… Кёнсу и не делает. Как ему поначалу кажется, рискует и откровенно испытывает судьбу сам Тао, особенно, когда переходит границу специализации Кёнсу, и приступает к пункту «затрахать» в прямом смысле. Но, когда все заканчивается, и Кёнсу сворачивается наконец в голый, беззащитный комок на своей растерзанной постели, Тао демонстративно высыпает на простыни рядом с ним содержимое своего мешочка. Украшения и смятые купюры образуют приличную горку, и если бы Кёнсу мог разговаривать, он бы обязательно спросил, а не продешевил ли Тао, потому что на эти деньги он мог бы вывернуть Кенсу наизнанку. Но горло болит, все, что ниже спины горит огнем, а еще очень хочется, чтобы Тао наконец ушел, поэтому Кёнсу молчит и сжимается с каждой минутой всё больше, приникая спиной и голой задницей к стене. - Можешь не проверять, - Тао расплывается в широкой улыбке и нарочно тянет время, демонстрируя Кёнсу его более чем щедрую оплату. – Чаевые, ты, конечно, не заслужил, но не присваивать же мне себе это барахло. Зато ты, считай, открыл в себе новые возможности. Теперь можешь не только ротиком работать. И кстати, этот самый ротик я бы не советовал тебе использовать как-то еще, кроме как для работы. Тао всё ещё несёт, адреналин разгоняет кровь, осознание завершенной мести будоражит сознание: он садится на корточки у низкой кровати, хватает взмокшие красные волосы в кулак и заставляет поднять голову: - Ты же всё правильно понял, да? М? - Кёнсу молчит, поэтому Тао дёргает чуть сильнее: - Не слышу. - Я понял, - с трудом выдавливает тот и вздыхает с облегчением, когда Тао отпускает его и отстраняется: - Вот и умница. Ну... я пошёл. А за задницу не переживай. Пак Кён подлатает, ему не впервой. Тао уходит так же тихо, как и появился, оставляя Кёнсу наедине с собственными невеселыми мыслями. * - Что ещё? – Зико сразу напрягается, поймав мрачный взгляд Джехё. - Только не говори мне, что у нас опять какие-то неприятности. - У нас не просто неприятности, - тихо говорит Джехё, отводя взгляд. - У нас всё гораздо хуже. Присутствующий в комнате Пак Кён согласно кивает, и Джехё хмурится от этого ещё сильнее, потому что вдруг становится уверен, что доклады у них разные. Зико устало трёт переносицу, поднимает руку в упреждающем жесте и лезет в ящик стола в поисках сигарет. - Так. Сначала я прикурю, ладно? – он чиркает зажигалкой, затягивается и выпускает к потолку облачко сизого дыма. - Вот теперь добивайте. - У нас минус один, Зик, - тихо говорит Пак Кён и даже не лезет в свои бумажки: и так всё ясно. - Ты же знаешь, что этой ночью Криса покупал Квон-шши... - И? – в этом коротком междометии слышится куда больше мата, чем когда-либо. Кён вздыхает, немного нервно потирает шею и старается не смотреть на начальника: - Ну... Понимаешь, физиологически с ним всё в порядке. А вот психологически... - Квон поимел его, что ли? - предполагает Зико, а Джехё брезгливо передергивает плечами. - Судя по всему, - Кён хмурится. - В общем, не доведут до добра твои реформы. Денег-то ты поднял, но... я не уверен, что он сможет работать ближайшее... долгое время. А уж после вчерашнего скандала… Он совсем плох, Зик. В смысле «совсем»: это я тебе, как врач, говорю. - Кстати, по поводу денег, - шеф хмурится сильнее, когда смотрит на Джехе. - Сколько он заплатил? Кён словно спохватывается и выуживает из кармана бумажный свёрток, кладёт его на стол и вздыхает: - Сейчас Крис напоминает едва живой труп. Просто лежит и смотрит в одну точку, и за всё время, что я провёл у него сегодня, он сказал мне только одну фразу и отдал вот это. Зико разворачивает неаккуратный свёрток и тщательно пересчитывает новенькие, хрустящие купюры. Удовлетворенная улыбка медленно расцветает на его лице: - Любит же Джиён выёбываться, - довольно тянет он. - Почаще бы так. - Еще несколько таких выебонов, и тебе придется обслуживать его самому, - замечает Кён, но прежде, чем Зико успевает что-то сказать, уточняет: - Это долг Гейши. Это единственное, что Крис сказал. Зико удивленно вздёргивает бровь, но ничего не говорит, только делает пометку в каких-то документах, видимо, списывая один из долгов, а потом обращается к Джехё: - А у тебя что? - Минус два, - докладывает Джехе и спешит объяснить, потому что у Зико на виске вздувается вена. - Этой ночью досталось и Кёнсу. В смысле, почти так же, как Крису, только сильнее. Пусть Кён зайдет к нему, хотя, я думаю всё же, там ничего смертельного. Ну, физически. Зико хмыкает, чуть расслабляясь и не вполне понимая, почему данное происшествие требует его внимания: - Ему не заплатили что ли? Или что? - Понимаешь ли... За него заплатили весьма щедро. Я бы сказал, более чем, но… Джехё высыпает на стол горсть украшений и помятых купюр. Зико внимательно изучает их, выуживает крупное кольцо с кроваво-красным камнем и прищуривается с пониманием: - Бэкки... и Тао, - он натыкается на браслет, откладывает в сторону, потом перебирает другие украшения и деньги. – Всем борделем сбросились, похоже. Джехё кивает и явно не знает, что сказать ещё. - Ладно, это их дело, - в конце концов, решает Зико, - Я сам сказал, что за хорошую плату теперь можно всё. Услуга оплачена, всё по правилам. А в их разборки я не полезу. Они «девочки» умные, сами разберутся. Зико встаёт, чтобы убрать деньги и украшения в сейф, когда открывается дверь и в кабинет влетает взвинченный Пио. Прежде чем Зико успевает открыть рот, он выпаливает: - У нас пиздец! Чен сбежал! Я девок опросил, никто ничего не знает, но факт остаётся фактом. - Минус три, - коротко резюмирует Кён. – И это за одну ночь. - Всё так плохо, да? – встревожено спрашивает Пио, на секунду забывая, что он сам – один из гонцов, принесших плохие вести. Зико опускает голову и впивается пальцами в толстую дверцу сейфа, который он только успел открыть. Медленно судорожно выдыхает, и Кён за его спиной коротко прижмуривается, потому что сейчас они явно станут свидетелями апокалипсиса. - Джехё, скажи «девочкам», что реформы отменяются. Ну их нахуй! Пусть Ёнгук и его «Infinite» ублажают Квона, как тот хочет. С нас хватит! - голос начальника звенит от напряжения, и Джехё даже не скрывает облегчённого вздоха, выметаясь из кабинета. - Кён, займись пострадавшими, работу никто не отменял. Поставь их на ноги как можно скорее. Кён так же быстро выходит из кабинета, Зико же нарочито медленно, явно сдерживая ярость, убирает деньги и украшения, набирает код на замке. Когда он оборачивается, на его лице почти не остается никаких эмоций: - Чихун, детка, свали куда угодно, я не хочу сорваться на тебе. Пожалуйста, - Зико говорит демонстративно ровно, почти просительно, отчего Пио передергивает плечами: - Хён... - Свали, я сказал. Часа через два найди Бэкхёна и возвращайся. Будем думать, как жить дальше. А сейчас чтобы я тебя не видел. Пио кивает и тихо выходит в коридор, оставляя начальника бушевать в одиночестве. * Как «девочки» не стараются, а долго скрывать случившееся они не могут. По напряженным позам и встревоженным взглядам Сухо догадывается, что случилось что-то совсем плохое, и начинает нервничать. - Я пойду к нему, - решительно кивает Сухо, посмотрев на часы: до начала следующего рабочего «дня» есть еще немного времени, а «девочки» наконец-то ушли из комнаты, оставив его с Каем. - Ты совсем с ума сошёл? – Кай беспокоится, берёт за руку, протестующе мотает головой. - Хён, ты хочешь, чтобы всё зря? Нельзя тебе к нему, никак нельзя, в жизни же не рассчитаетесь. - Ему плохо, - Сухо, кажется, даже не слышит всех этих доводов, упрямо выдергивает руку. - Я только поговорю с ним, немножечко совсем. Разговаривать можно по кодексу? - Ему будет хуже, хён, - Кай тоже упрямится, встаёт перед дверью и даже хмурится. - Не пущу тебя никуда. Сухо вздыхает и спокойно натягивает свитер, хотя руки дрожат от волнения и явно плохо слушаются: - Чонина, я понимаю, что вы рискнули. Ради нас, ради себя, наверное, тоже. И, вполне возможно, что мы с ним огребем за это так, что штраф покажется сущим пустяком. Так я хоть буду знать, что оно того стоило. Мне нужно его увидеть, понимаешь? Кай долго молчит, пытается принять решение. И, в конце концов, привязанность и сочувствие к хёну побеждают здравый смысл, и он отходит от двери: - Только, пожалуйста, будь очень осторожен. Сухо помнит о своем обещании, когда крадётся по коридору, постоянно оглядываясь по сторонам, когда, наконец, открывает дверь в заветную комнату, но забывает тут же, когда видит Криса. - Ифань?.. – он зовет едва слышно, настоящим именем, и боится не узнать в сидящем на кровати и опустившем голову человеке того, кого так любит. – Ифань... Крис вскидывается и словно просыпается, глаза его делаются испуганными: - Ты с ума сошёл?! Что ты тут делаешь, самоубийца?! Сухо улыбается так пронзительно, что слова застревают в глотке Криса. Он только коротко сжимает кулаки и весь подаётся вперёд. Сухо выглядит еще более бледным и хрупким, чем обычно. Его хватает на три шага, а потом он просто садится на пол у ног Криса и всё улыбается с отчаянием смертника: - Как ты? - Хорошо, - от долгого молчания голос плохо слушается. - Теперь всё хорошо... Ты со мной… Ты совсем бледный, - Крис осторожно гладит щеку Сухо кончиками пальцев. - Ты не лучше... Я... – Сухо перехватывает его руку, обхватывает пальцами запястье и смотрит снизу вверх с такой сокрушительной нежностью, что у Криса сжимается сердце: - Тебе нельзя ко мне приходить. Нам нельзя теперь ничего. Это слишком опасно, понимаешь? Джунмёна, нельзя... - Я не мог тебя не увидеть. Я был осторожен, никого не встретил, всё хорошо. Я совсем скоро уйду, только несколько минут мне дай, - едва слышно шепчет Сухо. А Крис вздрагивает и бледнеет до белого, когда слышит посторонний звук, и вскидывает голову. И смотрит во все глаза на распахнутую дверь, которую Сухо так опрометчиво забыл закрыть. Смотрит прямо в лицо Пио, по взгляду которого невозможно понять, что ждёт двоих, сидящих в комнате. Сухо, конечно же, замечает изменения в лице Криса, замирает, но не смеет обернуться. Крис медленно выдыхает и смело встречает взгляд «надзирателя». Несколько секунд растягиваются в бесконечность, с каждым глухим ударом сердца становится всё сложнее дышать. Крис беззвучно что-то шепчет, будто уже считает новый долг, который он готов заплатить даже за эти несколько минут с Сухо. Пио глубоко вздыхает, принимая решение, первым отводит взгляд и медленно закрывает дверь, оставляя их наедине. OWARI