neighbor

у гиука всегда были хорошие соседи. начиная с его самого глубоко детства, он помнит почти всех, кто жил в близлежащих трёх домах от его, и даже в остальных в округе тоже, — во многих семьях были мальчики и девочки и его возраста, с которыми какое-то время гиук дружил, пока, по крайней мере, не повзрослел. среди их родителей и прочих, не из его возрастной категории, тоже не было плохих людей, все они общались всегда вежливо, конфликтов никогда ни у кого не возникало, и, хоть и на самом деле ли не очень большое значение придает подобным вещам, время от времени он понимает, что для спокойной жизни немаловажно иметь спокойных соседей. единственной проблемой был дом ровно напротив дома гиука. сколько он себя помнит, раз за разом его сменяли новые жильцы, которые в общей сложности никогда не пребывали там более года. с виду жилище не выглядело хуже остальных — все дома в их районе опрятные и ухоженные, даже если постоянных обывателей там нет; каких-то страшных баек о прибывании там какой-либо нечисти тоже никогда у них не водилось. дом как дом — то, что надо для молодой семьи или пожилой пары, и тем не менее надолго в нём не задерживался никто. последний и нынешний обитатель этого небольшого пристанища — молодой парень, что переехал сюда месяцев шесть назад, как раз тогда, когда гиук начал учёбу в универе, что сначала натолкнуло его на мысли о том, что тот тоже обучается где-то поблизости, однако, это оказалось не так. как-то родители завели разговор о новом жильце, и из обрывков беседы ли узнал, что он уже закончил учёбу и работает, вот только где — этого никто ещё не знает. жил он один; не то чтобы гиук за ним наблюдал, просто маленькое окошко его мансардной комнаты выходит ровно к окну его соседа через дорогу, благодаря чему ли каждое утро и вечер становится невольным свидетелем быта юноши. он красивый, это скрыть гиук не может. высокий, с прямой осанкой, и, как не выйдет из дома, всякий раз в больших наушниках. по утрам он всегда суетится, словно опаздывает, — ли заметил, что тот встаёт всегда позже него, хотя выходят они примерно в одно время. при этом они ещё ни разу не пересеклись: гиук всегда специально покидает дом ровно через две минуты после того, как скрипит калитка на противоположном «берегу». нет, он его не избегает, но просто когда первый раз за полгода встречаешься со своим новым соседом нужно ведь с ним заговорить, познакомиться, и как-то потом смотреть ему в глаза, а гиук уже знает, что это для него будет… трудно. сосед напротив более чем привлекательный, и чем дольше за ним ли наблюдает, тем чётче понимает, что влюбиться в такого человека очень легко. это, пожалуй, ещё одна проблема этого глупого дома — в нём живет человек, заставляющий сердце гиука биться чаще.

***

гиук честное слово не сталкер, он просто контролирует, проснулся ли человек из дома напротив, позавтракал, и успеет ли выйти вовремя. в этом ведь нет ничего плохого? по его мнению, это равноценно заботе. он же хочет как лучше. за всё время до этого у него никогда не было поводов беспокоиться за этого парня — он всегда просыпался в установленные семь часов. всегда, вплоть до сегодняшнего дня. гиук сидит на постели, глядя в своё окно и считая минуты, и очень много мыслей расцветает в голове, когда он осознаёт, что объект его наблюдения не пробуждается ни в семь часов, ни в семь ноль пять, ни даже в семь десять. заболел? не слышит будильника? хотя ли уверен, что вчера тот лёг спать вовремя. или может у него была бессонница? а может, у него просто выходной? нет. не выходной. гиук следил за частотой рабочих дней соседа, и не трудится тот только по субботам и воскресеньям. на всякий случай ли несколько раз внимательно перечитывает день недели на экране телефона рядом с сегодняшней датой. всё правильно — сегодня вторник, рабочий день. как бы то ни было, если гиук так и продолжит гадать, опоздает сам, так что он решает остановиться на том варианте, что сосед неважно себя чувствует. жаль, конечно, если бы ли не был таким трусом и они общались, он бы принёс ему поесть. собравшийся гиук переступает порог дома в привычные семь тридцать две, которые включают в себя две запасных минуты, предостерегающие его от встречи с жителем дома напротив. какого же его удивление, когда он, запирая на ключ нежно-голубую калитку своей обители, в которой живёт с родителями и сестрой, слышит такой знакомый скрип дверцы прямо позади себя. не может быть. неужели он действительно просто проспал? но парень не выглядит запыхавшимся или потрёпанным, как раз наоборот, по его виду можно сказать, что времени у него было предостаточно. разве может быть такое, что гиук всего навсего его не заметил? он замирает, размышляя над тем, стоит ли повернуться, или сделать вид, словно он забыл дома что-то важное, и дать заднюю. долго думать он не может, чтобы не выглядеть странно, и поэтому, потеряв на секунду ход собственных мыслей, гиук неосознанно выбирает первый вариант. да. парень, которого он прямо сейчас видит перед собой, безусловно хорош собой. очень хорош, ли сказал бы, что никогда таких красивых людей не видел. сегодня он одет в джинсы, белую футболку и зеленый бомбер, про себя гиук, даже сквозь замороженный сейчас разум, отмечает, что уже не раз видел его на нём. у обладателя длинных ног безумно мягкие и шелковистые на вид волосы, к ним, пожалуй, хочется прикоснуться и провести рукой. ли очень надеется, что это возникающее у него желание считается хотя бы более менее нормальным. сердце уходит в пятки, когда сосед машет ему рукой, приветственно улыбаясь. нет, ещё немного, и гиук точно не выдержит. когда с тобой здороваются нужно ведь ответно поприветствовать тоже? сейчас он не уверен в том, что вообще должен делать, и поэтому с минуту просто стоит, не зная, куда податься, помахать ли рукой в ответ, а может и вовсе что-то сказать, и, пока мозг активно загружает варианты действий, предмет его воздыханий уже перебегает через дорогу и оказывается на противоположном собственному дому тротуаре, прямо рядом с ли. нет, нет, нет.  — привет! — звучит так звонко в утренней тишине, и настолько доброжелательно, что ненадолго гиука отпускает. но только ненадолго. когда после приветствия люди замолкают, это ведь значит, что они ждут ответа..?  — привет, — скорее бурчит ли и поднимает ладонь как бы в знак готовности к контакту, хотя таковой у него нет от слова совсем. он уверен, что со стороны выглядит так, будто боится человека рядом с собой. хотя, отчасти, может это и так.  — меня зовут ёнхун. — в лоб представляется собеседник, всё также сверкая располагающей к себе улыбкой. гиук не сомневается, что по этой самой невинной и искренней улыбке сходят с ума очень много людей, включая, по счастливой случайности, и его самого. ёнхун, значит. ёнхун-хён. на пробу ли пару раз прокручивает это имя в голове. какое же оно прекрасное. звучное и мягкое, очень похожее на его обладателя.  — я гиук. ли гиук. — представляется он неловко, поправляя лямку своей сумки на плече. — я… младше тебя. ну, то есть, ты мой хён… ну, нет, ты не такой уж взрослый, наверное, но… гиук замалкивает, больше не в силах терпеть собственную замятость. наверное, ёнхун больше никогда в жизни не подойдёт к нему ни на метр. неприятное ощущение уже начинает заполнять его всего целиком, заставляя вдаваться в мысли о том, что ведёт он себя очень глупо, хотя иначе, вообще-то, умеет. как будто никогда не знакомился с людьми, ей богу. между тем, вместо того, чтобы закатить глаза и послать гиука куда подальше, как тот ожидал, ёнхун только мягко беззлобно смеётся. от этого смеха у младшего безудержно щекочет в животе.  — расслабься, я же не съем тебя. да, я думаю, ты младше меня, мне двадцать пять. — без капли смущения выдаёт ёнхун и легко пожимает плечами. — думаю, ты первокурсник, верно? в ответ гиук только кивает, размягченный милосердием старшего. может быть, всё не так плохо? в конце концов, вряд ли тот видел, как ли наблюдал за ним со своего окна и как избегал старался не пересекаться по утрам. чтобы не затягивать неловкую паузу, ёнхун спрашивает у гиука, где тот учится, и, если он не против, просит разрешения проводить его до универа, вынудив того мешаться рассудком даже не подозревая этого. как бы ли не хотелось отказаться (а отказаться может и стоило, так, чтобы лишний раз не травмировать больное сердце), сделать этого он почти физически не может — у старшего добрые глаза, полные какой-то осторожности и понимания, и подсознательно ли чувствует, что такому как он можно доверять, даже будь гиук десятилетним ребёнком, а ёнхун ему просто незнакомым мужчиной. конечно, может, делать выводы, отталкиваясь от первого впечатления, не стоит, но гиук почему-то не сомневается, что тепло, исходящее от этого человека, чувствуют все окружающие, и в особенности он сам.

***

хёнгу, кажется, совсем не выглядит удивлённым или озадаченным, когда гиук, тяжело вздыхая через каждое слово, рассказывает ему в студии о том, как сегодня утром его проводил до универа человек, в которого он, между прочим, влюблён. с одной стороны гиука это злит, с другой — ничего удивительного, по мнению его хёна, не произошло, и в какой-то мере, возможно, он прав. хотя стал бы ёнхун просто так провожать его, своего горе-соседа, который почти полгода подряд не мог даже просто поздороваться?  — он тебе в отцы годится, — после всего услышанного как бы заключает кан, потягивая из трубочки свой холодный кофе и со скоростью света щелкает пальцами по клавиатуре компьютера. — ты мог влюбиться в кого-нибудь помоложе?  — хён! — стонет гиук, пытаясь через этот звук передать всё то разочарование, которое чувствует после слов старшего.  — я сказал что-то не так? знаешь, мне очень интересно его увидеть. — правда тон у хёнгу настолько незаинтересованный и отстранённый, что ли не верит ему даже самую малость. — но только как-нибудь в следующий раз. нам нужно работать, гиук-а, давай поговорим об этом позже, хорошо? — он беспорядочно треплет волосы младшего, на что тот с демонстративной обидой кривляется, ворчит, но в итоге крепче зажимает пальцами струны на грифе, и они дальше продолжают запись для университетского концерта. следующий раз не наступает ни завтра, ни послезавтра, ни даже в выходные — его хён занят. не сказать, что гиуку больше не с кем кроме него поговорить, — у него много близких друзей, с которыми он хорошо общается, — просто хёнгу единственный знает о проблеме во всей её сущности, и хоть советчик в таких делах из него так себе, гиук ему доверяет. в конце концов, они знакомы почти всю жизнь. время идёт, и две запасные минуты гиука больше не спасают — ёнхун разгадал его план. теперь по утрам они ходят вместе. и гиуку очень хочется сказать, что его смущает это или доставляет неудобство, но, чёрт возьми, с ёнхуном так хорошо. он действительно осторожен в словах и действиях, старается выбирать наиболее комфортные или обыденные темы для разговоров по пути: такие, чтобы гиук тоже мог говорить, и чтобы для начала просто к нему привык. ёнхун часто шутит и громко смеётся, — да, пожалуй, довольно громко для пустой улицы в половину восьмого утра, — рассказывает о разных людях, с которыми за свою жизнь повидался так, словно ему не двадцать пять, а все шестьдесят. рассказывает много о своей работе — он работает помощником воспитателя в детском саду, и каждый раз, когда ли в шутку спрашивает, не болит ли у него после работы голова, тот отвечает, что дети, вообще-то, не такие уж и плохие, особенно если дать им понять, что ты для них безопасен. гиук думает о том, что он, наверное, тоже ещё ребёнок, ведь ёнхун для него более чем безопасен, и каждый раз даёт ему это понять. а ещё заставляет всё чаще думать о том, что без вариантов, однозначно, несомненно, просто невозможно не влюбиться в этого большого, душевного и до одури нежного джин ёнхуна.

***

тот самый долгожданный «следующий раз» наступает почти через три недели после знакомства гиука с самым замечательным человеком в его жизни, в пятницу довольно тёплым сентябрьским днём, когда хёнгу, буквально проживший всё это время в студии, соглашается посидеть с ним в светлой кофейне. когда ли возвращается за столик с холодным американо для старшего в одной руке и банановым шейком с арахисом для себя в другой, хёнгу задаёт короткий вопрос:  — и как у тебя дела? гиук сначала не знает, как на это ответить, — вроде как, когда они встретились сегодня, он уже вкратце рассказал ему о том, как прошла прошлая учебная неделя и что он посмотрел на досуге, — но внезапно догадывается, о чём речь, и догадка его заставляет кончики ушей предательски покраснеть. он присаживается на мягкий диванчик напротив и по привычке трогает серьгу с медиатором на цепочке.  — ну… — с чего начать, чтобы не смутиться до смерти, ли понятия не имеет, и потому говорит медленно и стараясь сортировать слова, — всё это время он по утрам ходил со мной. он… хороший. даже лучше, чем можно себе представить. светлый и добрый, он никогда не делает и не говорит каких-то неприятных или грубых вещей, всегда старается рассказывать о чем-то весёлом и интересном. хёнгу слушает и трубочкой размешивает содержимое стакана, кивает слабо и коротко тянет «ммм» в своей привычной манере. ли выдаёт ещё пару фраз о том, как они беседовали по пути, мимолётно упоминает о работе ёнхуна, требующей хорошей коммуникации и предусмотрительности, стараясь не заострять на этом внимание, чтобы не получить шуток содержания о том, что гиук тоже ещё «маленький». а потом вспоминает сегодняшнее утро, и чувствует, как из него просто рвётся радостный смех. сегодня ёнхун мягко попросил разрешения приобнять его на прощание, а после этого ещё и заломил написать ему в какаоток, когда тот доберётся до универа, ведь расходиться им приходилось на остановке, а со слов джина, он каждый раз переживает, благополучно ли гиук доехал. у старшего проявление заботы такое банально-сладкое, и тем не менее очень любовное, от этого у гиука всё внутри просто сворачивается и уж очень мешает дышать, он чувствует себя одновременно глупым, но таким счастливым. несдерживаемая улыбка после долгого молчания не остается незамеченной каном. сначала он смотрит на гиука, склонив вбок голову, а потом машет рукой перед его глазами, параллельно думая о том, каким же стал его тонсэн податливым на нежности. может, его уже стоит вытаскивать из этой пучины? однако ли не выглядит погрязшим в своих мечтаниях, он сразу отдёргивает руку старшего от себя, морщит лицо, и, словно прочитав его мысли, говорит:  — нет, хён, не пойми неправильно, мне правда комфортно с ёнхун-хёном. он никогда не заставляет чувствовать себя чужим, никогда не говорит только о себе и, кажется, готов слушать вечно. ты просто с ним не знаком и поэтому не можешь судить. в ответ хёнгу только улыбается, делает глоток кофе и по неизменной привычке пожимает плечами. такие говорящие сами за себя действия гиук всегда принимает за одобрение — сколько бы хён не вертелся и не придирался, он всегда только на его стороне, и никакой «опеки» за собой не ставит. гиук знает и всегда знал, что у него самый лучший на свете друг. на самом деле, ему бы очень хотелось познакомить хёнгу с ёнхуном, но удобной возможности для этого пока не выдаётся. ёнхун работает, кан тоже постоянно занят, особенно в последнее время, так что гиук сам едва успевает с ним увидеться. джин довольно шумный и контрастирует с преимущественно спокойным, хоть и временами хаотичным хёнгу, но ли не думает, что это большая проблема — способности старшего предрасполагать к себе можно только позавидовать, поэтому гиук очень сомневается, что существуют такие люди, с которыми ёнхун не смог бы установить контакт. он очень надеется, что как можно скорее сможет устроить им встречу.

***

наверное, гиук вот-вот сойдет с ума, ну или сходит уже, потому что искренне не понимает, почему ёнхун так много времени старается проводить с ним, и почему самому гиуку так сильно хочется, чтобы это время не кончалось никогда. ему нравится по утрам ходить со старшим до остановки и, в ожидании автобуса разговаривать о глупостях, вместо того, чтобы просто слушать музыку в наушниках. гиуку хорошо, когда ёнхун бережно приобнимает его за плечи и тихо желает хорошего дня, — настолько трепетно тот делает это, что у ли просто голова идёт кругом. гиук хочет, чтобы джин чаще звал его есть мороженное в небольшом кафе между домами прямо напротив автобусной обстановки, — ли отправлялся с неё ещё даже в школу, и тем не менее никогда не замечал там этого яркого местечка, с самым вкусным шоколадным мороженым, какое ему только доводилось пробовать. а ещё гиук очень-очень хочет его поцеловать, но всё ещё понятия не имеет, как начать разговор о том, что он неравнодушен к старшему. потом начинается ноябрь. идут дожди и становится холодно, хоть и такая погода началась ещё в октябре, сейчас она наиболее неприятна. ёнхун каждое утро выходит из дома с зонтом, — гиук всегда без; не так уж и важно, промокнет ли он по пути домой, если утром можно идти под одним, иногда неловко соприкасаясь руками, пытаясь крепче схватиться за трость. ёнхун на это только улыбается. к середине месяца на неделю резко теплеет, зонт становится на время не нужен, и тогда ёнхун уже без спросу, но всё ещё неуверенно, берётся за чужую руку, — ну, как за руку, всего лишь своим указательным пальцем цепляясь за мизинец гиука, так, чтобы было удобно, хоть и не очень тепло. гиук краснеет, сердце тает и потеют ладони, но молчит, ни разу не поднимает эту тему, чтобы джин никогда не переставал этого делать. молчание, в конце концов, знак согласия. в декабре мороженного уже не поешь: всё-таки становится довольно холодно для этого, поэтому теперь приходится согреваться кофе из их с хёнгу любимого местечка. ёнхун ценит все старания гиука рассказать ему о своих повседневных делах как можно побольше, поэтому тоже ходит в большую, но от этого не менее уютную кофейню вместе с ними, привыкая к компании кана, но только с тем условием, что кофе он не пьёт. девушка за барной стойкой уже ознакомлена с этим, и всякий раз, когда гиук просит «как обычно», заваривает вместе с привычным заказом чашку зелёного чая и никогда не ошибается, — даже если ёнхун не всегда приходит вместе с ли, то как минимум приходит к нему позже. наверное, в течение всего этого месяца она так и ни разу не увидела, чтобы находились они здесь по отдельности. ёнхун всё также живёт в доме напротив. калитка гиука всё ещё нежно-голубого цвета. только теперь он влюблён ещё сильнее. и держать себя в руках намного тяжелее. ёнхуну, на самом деле, тоже.

***

 — ты не прав, хён, — ворчит гиук и напускает на себя нарочито уязвлённый вид, — лучше не брать торт там, я правду говорю, они не умеют готовить карамель! ёнхун едва не хохочет от недовольного выражения лица гиука, подсвечиваемого уличным фонарём, и с трудом воздерживается от того, чтобы осуждающе покачать головой. какой ужас, они спорят из-за какого-то торта на день рождения его мамы.  — ты правда готов спорить из-за этой глупости, а, гиук-а?  — если ты со мной согласишься, я перестану. ли прячет руки в карманы плюшевой кофты и пыхтит, от холода вместе с дыханием выпуская пар, и выглядит так, будто он дымится, словно огнедышащий дракон.  — ладно, иди сюда. — джин раскрывает объятия и сначала гиук переминается с ноги на ногу, как бы давая понять, что сдался он не так уж легко, но всё равно подходит ближе, позволяя обнять себя. ёнхун крепко обвивает вокруг него руки, так, чтобы даже сквозь огромную кофту почувствовать очертания чужого тела. гиук, всеми силами стараясь изобразить возмущение, кряхтит и дёргается, говорит, что ему якобы неудобно, а сам в итоге мягко упирается лбом в плечо старшего.  — ну всё, хватит, хён, мы же увидимся завтра, — едва слышно произносит ли, — ну, перестать. вот только ёнхун наоборот ещё ближе прижимает к себе и медленно начинает раскачиваться из стороны в сторону. а потом смеётся, касается волос на затылке младшего, пару раз перебирает их между пальцев и наконец выпускает того, очень нехотя и не торопясь. глаза у него блестят, — фонарь у его дома довольно высокий, и тем не менее ёнхун почти с него ростом, свет от него отражается в его глазах, и гиук, по обыкновению приподнимая голову, чтобы взглянуть на джина, долго не может оторвать взгляда. они стоят так минуты с две, пока ёнхун не улыбается по-своему сладко и не тянет руку к чужой шее, располагая её там и согревая большой ладонью. ли чувствует, как немеет всё тело, от головы до кончиков пальцев на ногах, и начинает неосмыслено бегать взглядом по лицу напротив.  — я ведь нравлюсь тебе, да? — на выдохе спрашивает ёнхун, одним вопросом выбивая почву из-под его ног. ли сглатывает, боясь пошевелиться, больше не может смотреть старшему в глаза, и лишь в поисках какой-то помощи беспокойно глядит то вверх, то вниз; то влево, то вправо, но только не прямо перед собой. конечно, ответить придётся честно. тем более, что джин и так всё знает. гиук больше всего на свете надеется сейчас, что его не оставят одного.  — да, наверное. то есть, определённо, да. ты мне очень нравишься. джин ёнхун никогда не перестаёт улыбаться. всячески показывает, что с ним можно не бояться. и гиук, наверное, больше ничего не боится, когда тот касается губами поочереди сначала под обоими глазами, потом оставляет поцелуи на веках, и, в конце концов, целует в уголки губ, сначала слева, потом — справа. ли гиук с облегчением смеётся, когда уже обе бархатистых ладони обхватывают его лицо, ласково поглаживают щеки, размеренно массируют виски и лёгкими, едва чувствующимися движениями касаются мочек его ушей. у джин ёнхуна самые приятные руки на свете, и ли гиук чувствует себя так, будто обрёл в них новый дом.