Невзаимная любовь

Сережа смотрит на себя в зеркало и ему... Ему жалко самого себя. Он выглядит ужасно, правда. Синяки под глазами выглядят ещё более заметнее из-за продолжительного плача, черные волосы растрепаны ещё больше, чем обычно, а в едва-ли различимом свете от серого неба на улице, попадающем в комнату сквозь плотно задернутые шторы, виден беспорядок в помещении. Нет, Сергей уже признал, что ему предначертано умереть раньше своего времени, но ему очень уж не хотелось умирать именно так... Он ненавидит этот мир из-за болезни, что поразила его лёгкие из-за Никиты. Он ненавидел также и сам Норильск, что буквально убивает его. Все началось задолго до появления проблемы - Никита и Магнитогорск начали хорошо общаться, и так уж вышло, что Сережа влюбился в своего сибирского друга, но есть одно но... Любовь конечно же была не взаимна, а сам Татищев, хоть и был огорчён сией проблемой, но ещё не знал, что его ждёт. За пару дней до того, как началось подобное заражение Серёжу, до этого момента никак не интересующегося этой темой, привлек цветок, откуда-то появившийся у крыльца его дома. На тот момент Татищев даже и не задумался, откуда он появился, как вырос и тому подобное, так как его заворожил цвет бутонов - почти что черный. Он взял его домой и поставил в импровизированную вазу - высокий стакан с водой. Потом, конечно, Магнитогорск пожалел об этом, ведь спустя пару дней, когда цветок завял и его выбросили в мусорное ведро, Серёжу начал мучать кашель... Кашель с кровью, спустя день при котором отделялись и лепестки. Татищев был шокирован, ведь в лепестках, замаранных кровью, он отличил тот же причудливый цвет как у того выброшенного цветка. Он знал, что эта болезнь существует, но где-то там, далеко. Сергей даже и не задумывался о том, что он заразится этой дрянью просто из-за не взаимной любви к Никите, ведь... Ведь у Юры, и у Кости, да и даже у Ани такого не было, а об этом треугольнике невзаимной любви детвора уже знала. Предыстория вспомнилась, заставив заражённого поморщиться и резко отвернуться от зеркала. - Это все он виноват, - думал Татищев, решивший пойти на балкон покурить, - этот засранец сибирский, Никита, блядь. Уже на балконе, пока он доставал из пачки сигарету и не глядя пытаясь нащупать зажигалку, его лёгкие пронзила острая боль, от неожиданности которой Магнитогорск едва-ли не выронил сигарету. Боль преследовала его как вечный спутник с того момента, как все это началось, и Сережа даже думал просто перерезать себе горло, чтобы не страдать, но почему-то вспомнил про сестру и отца, когда уже был совсем близко. Он все равно рано или поздно умрет от этой болезни, это неизбежно, и Катя и Юра должны будут принять этот факт, но дело в том - насколько скоро он умрет... Все таки заражённый бросает сигарету на пол и заходится в рваном кашле, пока черные, испачканные в его же крови, лепестки, перекрывшие доступ к воздуху и пронзающие лёгкие, скапливаются на дрожащей ладони. Кашель длится подозрительно долго... Когда Магнитогорск уже почти что смирился с своей смертью, что, видимо, должна была наступить сейчас, его отпускает. Прижимаясь к стене балкона он жмурится и жадно глотает воздух, доступа к которому почти что не было последние пару минут. Желание закурить никуда не делось, а потому, утерев слезы с глаз, Татищев поднимает упавшую на пол сигарету окровавленной рукой, и мысли у него в голове одни сейчас. - Покурю хотя бы по-человечески перед смертью, - осознание, что ему осталось недолго закрепилось в голове заражённого этой болезнью невзаимной любви и оно заставляет относиться ко всему слишком безразлично. Татищев чиркает зажигалкой и один конец сигареты поджигают. Опираясь на бортик балкона курящий смотрит на серое, затянутое тучами небо и выпускает со своих губ такой же дым, пока вокруг него на полу валяются слипшиеся от крови черные лепестки, а он думает только о том, как бы ему предупредить Юру и Катю, чтобы его смерть не была ужасающим потрясением и для сестры и для отца.