Полуслепые глаза

— Может уже пойдём в раздевалку? — протягивает Антон. — до начала урока осталось пять минут, а вы всё едите. Ко всему вы что весь урок сидеть собрались, наедаетесь так? — Завидуй молча, на, — фыркает Бяша, жуя булку. — Молчать охуенно, — Антон встаёт. — когда тебя нет. — Зануда, на, — бурчит парень. — Че ты так стремишься на эту долбанную физру? — ворчит Рома. Антон кидает на парня отчаянный взгляд. Пытается без лишних слов объяснить, что у него не появилось столько уверенности, чтобы нагло прогуливать. Рома только вздергивает бровь. — Я пошёл, — кротко кидает Антон. Рома встаёт, смотрит на быстро жующего Бяшу. Кивает на выход. Тот засовывает булку в рот и, хмурясь, идёт с ними. — Тоха, где вся твоя удаль, на? — постанывает Бяша. — Я б сказал где, — бучит он. — только вот учителей много. Рома лишь закатывает глаза. Антон быстро забегает в раздевалку, стягивает с себя рубашку, расстегнув лишь самые первые пуговицы. Рома пытается не пялиться на парня, но сердце знакомо ускоряет ход. Оторваться от линии позвоночника просто невозможно. Рома знал, что Антон худощав, но настолько... Хочется потрогать. Понять реально ли он кожа да кости. Парень кусает ноготь своего большого пальца. Он мог бы дотронуться до его сосков? — Что пялишься, Пятифан? — Антон ловит хмурый взгляд парня. — Что-то не так? Он без очков, в линзах. И в футболке Ромы. Парень тяжело выдыхает и разворачивается. — Ниче, пошли, — строго говорит Рома, выходя из помещения. Антон цокает. Бяша кидает взгляд, то на одного, то на другого. — Ты знаешь что-то? — Антон пытается говорить сурово, но не очень получается. — Ничего особенного, — парень пожимает плечами. — просто у Ромы видимо новая шиза, на. Сегодняшнюю физру в зале благословила метель. Хорошо хоть бегают. Антон не замечает, как вырывается вперёд. Рома специально сбавляет темп. Кидает жестокий взгляд на Бяшу. Тот улыбается. — Ни слова Антону, — шипит он. — Да че ты, на, — смеётся парень. — каждый пялится на своих друзей в раздевалке, это обыкновенные реалии, на. — Повторить? — цинично спрашивает Рома. Бяша смотрит на друга, вздыхает и ухмыляется. — Я не настолько хуевый друг, на, — он пожимает плечами. Рома замолкает и снова уставляется в спину Антону. Сжимает челюсть. Тот уже пробежал заданные круги, стоит, оперившись ладонями на колени, дышит. Поднимает взгляд и ровно ловит зрительный контакт Ромы. Тот легко добегает до него. — Че насупился? — спрашивает Рома. — Могли бы и прибавить темпу, — ворчит он. — Издеваешься? — искренне возмущённо вскрикивает Бяша. — Я и так чуть не подох. Сам мог бы помедленнее, на. Антон тяжело выдыхает и выпрямляется. Его напрягает поведение Ромы. Молчаливое, серьёзное и… чуть ли не трепетное? В последнее время он не отлипает от Антона и уж что-что, так прикоснуться Диме до него задача невозможна. Это конечно приятно, но вызывает сомнения. Каждый раз, когда Рома видит, как радостно Антон общается с этим Димой и какой-то девкой, ему становится практически физически больно. Он слишком привык тому, что тот все три года общался только с ними. Ко всему… Рома знал, что, полюбив кого-то, будет страшно, но не знал, что настолько. Почему же так пугает мысль быть отвергнутым? Потому что в тайне, он уже присвоил Антона себе. Расстаться с этой иллюзией – значит отпустить его. Рома не готов сделать это по одной простой причине. Рядом с Антоном он чувствовал себя чуть счастливее, чуть более собой, чуть свободнее. Для Бяши он всегда был опорой и другом. С Антоном он чувствовал странный крах устоявшегося мирка. Рома понимал, что даже если ненароком он перестанет быть безусловно сильным, Антон вряд ли даже в лице изменится. Чем чаще Антон исчезал из поля зрения, чем чаще Рома думал о нём. Это злило. — Почему костяшки разбиты? — неожиданно на уроке спрашивает Антон. — Кто-то снова изучал мои руки, — фыркает Рома. — И? — Профилактическая работа над местными аутистами, — бурчит он. — Ром, — строже, окликает его Антон. Тот поворачивается, приближается слишком близко. У Антона перехватывает дыхание. Парень выглядит чересчур злым, агрессивным, озлобленным, жестоким. — Если не кто-то другой, — шипит он. — так вы попадете под раздачу. — Что произошло? — обеспокоено спрашивает Антон. — Ты, — тихо и бессмысленно отвечает он. У Антон гремит сердце в ушах. Он не понимает, как трактовать все последние действия парня. Он пялился в раздевалке на него. Он чуть ли не в прямую ревнует. Когда же они одни, у него появляется тяжёлый, практически молящий, взгляд. Антона мучают сомнения. Можно ли это всё трактовать так, как хочет он? Но даже вера в это, не сделает его смелее. Потому что под этим серьёзным довлеющим взглядом он и так делает всё, что в силах. Неожиданно Антон вспоминает, как Рома обнял его. Сейчас он готов снова постоять под ножом, пережить сцену в кабинете директора и пощёчину мамы. Лишь бы быть там. Антон в одиночестве идёт домой и курит сигарету. Слишком часто он радуется тому, что не нужно идти с сестрой. Жестоко. Но сейчас выкурить сигарету является самим блаженством. Постоянно он расслаблялся. Даже на секунду кажется, что забывает о существовании Ромы. — Хэй, милок, — на него смотрит не особо молодая женщина, но ещё не старуха. — помоги пожалуйста, — она кивает на коробку. — сестре отвезти собиралась, а спину прихватило, донести до машины. — Ладно? Он подходит и берёт. В такие моменты ему кажется, что сейчас его запихнут в большущий чёрный джип и убьют. Но каждый раз он видит еле работающую ладу. Разочарование. Парень кладёт коробку в багажник и смотрит на женщину. Она кивает. — Спасибо большое, — она хлопает ему по щеке. — просто тут практически на окраине деревне, там где город ближайший начинается больницу нормальную сделали, по настоящему то больница городская, но тут на машине от силы минут двадцать, но я точно то не знаю. Наконец-то о спине может скажут больше, чем «молодеть надо», хамы! В нашей, вот той, шараге нет нормальных врачей, чтобы порванные коленки хотя бы йодом обработали. Только справки выписывать и могут. Короче, в городе там сестра… Антон стоит, улыбается и выслушивает всю родословную этой женщины. Самое смешное то, что он запомнил имя её бабушки (Люба), а её так и не узнал. Ко всему она так тараторит. Сейчас Антону кажется, что он попал в какой-то альтернативный мир. В ушах звенит. Тяжело дышится. Он хмурится, кивает женщине и уходит. Она машет. Бесплатный психолог Антон Петров. Звучит херово. Парень смотрит на свой дом. Почему-то от его вида он задыхается ещё сильнее. Да, оставлять сестру один на один с этими монстрами нельзя. Но он это постоянно делает. Хуевый из него вышел брат. Антон разворачивается и бредёт в уже знакомую сторону. Доходит до знакомого дома, не своего, но по частоте посещения, скоро станет. Антон стучит в дверь. — Ой, Тоша? — женщина по-доброму улыбается. — к Роме пришёл? Проходи, я обед делаю, раз выходной все-таки что-нибудь свеженькое скашеварить можно, да? А ты как? Бледный такой, зима замучила? — Она дотрагивается до его подборка пальцами, — холодный совсем, — хмурится женщина, почему-то сейчас она очень похожа на Рому. Антона аж на смех пробирает. Он пытается не засмеяться, но прыскает в кулак. — Я сказала что-то смешное? — возмущённо спрашивает женщина. — Простите, нет, просто, — Антон улыбается. — вы сейчас так Рому напомнили, что не удержался. Он постоянно за что-нибудь меня с таким выражением лица отчитывает, — парень чешет затылок, застенчиво отводит взгляд. Но женщина тоже начинает смеяться. — Не знала, — на её лице отражается умиротворение. — я то думала он только в отца пошёл. — Видимо, нет, — Антон кусает губу. — сам в шоке. — Губы обветрил? — она бросает угрюмый взгляд. — пойдем-ка со мной. Антон не понимает как оказывается на кухне, как ему намазали губы гигиеничкой, и почему ему накладывают кушать. — Ромы нет дома? — Да, — она грустно пожимает плечами. — уковылял куда-то, надеюсь вернётся раньше, чем остынет. — Ничего, могу съесть и за него, — поедая съедобный супчик хмыкает Антон. — Ешь, — фыркает женщина. — а поговорить я сама могу, — она красиво смеётся после этих слов, но что-то в каждом её действии присутствует печальное. Словно каждое её движение омрачено. Она выглядит такой одинокой. Это поражает Антона. — Расскажите что-нибудь интересное о Роме, — парень все-таки говорит, жуя. — потом чтоб стебать можно было. Женщина хихикает. — Ну, чтоб стебать не скажу, — она наклоняет голову. — а так… большая часть детства была мрачной, такое за едой не рассказывают, только за водкой и не чокаясь, — она хмурится и становится ещё мрачнее. Она ставит чашку чая перед Антоном. Накладывает какой-то салатик. Его реально решили откормить. Но почему-то это вкуснее, чем дома. Может, потому что у него уже давно в каждом уголке дома стоит атмосфера надвигающейся войны. — Он похож на отца, правда, — она забывается, говоря это. — тот, ещё до той проклятой войны и службы, смотрел на меня холодно-холодно. По-началу думала, что он меня по особому ненавидит. А потом он мне в чувствах признался, хорошее было время. Война меняет людей. И большинство вовсе не в лучшую сторону. — К сожалению, — бормочет Антон, грустно глядя на женщину. — Боже, о чем я говорю за едой? — она вздыхает. — Кошмар. Просто… Я правда очень люблю, и его, и Рому. Пусть тот ушёл, и слава богу, что ушёл. Вот ты в кого-нибудь влюблён? Женщина улыбается, упирается щекой в ладонь, пристально наблюдает за тем, как Антон краснеет. — Интересно, какая она, — хмыкает женщина. Антону как на зло лезут совсем не те фразы на язык. Но в чем он уверен так в том, что вкус в любви у них схожий. — Ни в кого я не влюблён, — возмущённо фыркает парень. — Ага, — смеётся женщина. — Можно не очень хороший вопрос? — краснея, спрашивает Антон. — Какой? — она нарочито серьёзно сводит брови. — Как к вам обращаться, просто вы мне так имени и не сказали? — ему очень стыдно спрашивать такое уже при какой встрече... — Мартой просто зови меня, — серьёзность растворяется с её лица. — просто Марта. Антон допивает чай. Марта о чём-то увлечённо рассказывает. Касается гораздо более простых тем, чем были. — Ой, хочешь покажу детские фотки Ромы? — она протягивает тарелку с аккуратно нарезанным яблоком. Антон уже думает, как и почему здесь оказался. Его накормили, напоили, рассказали историй, а теперь он сидит и смеётся. Потому что те редкие чёрно-белые фотки что есть оказались до жути смешными. К концу множества исторических Антон сидел уткнувшись в свои колени и умирая от смеха. По коридору раздаются шаги, женщина прячет альбом, хитро улыбается, сама давясь смехом. — Че здесь происходит? — он хмурится. Антон поднимает на него взгляд и начинает смеяться ещё сильнее. — Мам,— протягивает парень. — Что? — она изображает строгость. — я ничего не знаю. — Ммм, — Рома снова смотрит на Антона. Подходит к нему, хватает за шиворот. — А как-то по нежнее? — возмущается он. — Так во время секса говорят, а не сейчас, — явно злясь шипит парень. Он закрывает дверь своей комнаты. — Зачем приперся? — парень хмурится. Атмосфера у него вообще не дружелюбная. Холодная, жестокая. Напоминает запах рук, после складывания и раскладывания автомата Калашникова. Он зависает над парнем. Хорошее настроение Антона куда-то сдуло. — Что с настроением? — спрашивает Антон. — Ничего нового, — хмыкает он. — просто я заебался, тяжёлый день, пришёл домой, а тут, истеричка с каким-нибудь загоном. Остатки веселья, как рукой сняло. Антон напрягается. Делает шаг назад, но Рома хватает его за плечи. Сильно сжимает. — Так, че пришёл? — он непонятно давит. — Ром, — спокойно говорит Антон, но на самом деле весь сжимается. — пусти. Бесишься, я уйду. Мне достаточно скандалов дома. С тобой я сраться не собираюсь. — Страшно? — с непонятной иронией спрашивает Рома. Он со всей силой протягивает к себе парня и обнимает его. Антон утыкается ему в грудь. От него пахнет алкоголем. Понятно. Пьян. — Зачем напился? — пытаясь, хотя бы для одного единого вздоха, вырваться ворчит парень. — Потому что устал, — он прижимает парня к себе сильнее. — устал до безумия. А ты теперь терпи, потому что я не смогу тебя отпустить. — Звучит хуево. — Потому что так и есть, — Рома утыкается холодными носом в шею парня. Вдыхает запах сигарет. — Ведешь себя по-пидорски, — тихо говорит Антон. — Да, и? — сейчас слышно, как заплетается его язык. — Антон, успокойся уже со своим пидорством. Мне нужно обнять тебя. Я че сразу гей? Сам иди на хуй. Просто мне нужно. Мне просто нужен ты. — Ты сам себе противоречишь, — выдыхает Антон, сжимая пальцами его футболку. — Да. Рома тяжело дышит. Этот момент ещё страннее всех прошлых. Почему все так сложно? Рома до боли крепко его сжимает. Резко он отстраняется. Смотрит на него полузакрытыми глазами, хватает за живот и вместе с ним валится на кровать. Рома оказывается со спины. Утыкается в шею. Антон в шоке. Хорошо, что больница рядом нормальная есть. А то его здесь с инфарктом не вылечат. — Ром? — тихо спрашивает парень. Тот только сильнее прижимает его к себе. — Да что с тобой такое? Рома немного отстраняется. Дрожащими от огромного количества залитого в него алкоголя стягивает часть рубашки парня и кусает его за плечо. До крови. Антон сжимается. Больно. Парень слизывает кровь. — Ты, блять, вампиром себя возомнил? — голос вообще не получается твердым, писк какой-то. — Ненавижу тебя, — и с новой силой прижимает к себе парня. — не могу, за что ты на мою голову. Как я тебя ненавижу. Зачем ты пришёл? Я блять даже напился.. А ты теперь и здесь. — У тебя уже белка? — Антон пытается вырваться. — Нет, — чётко отвечает парень. — а может и да. Похуй, — он отпускает парня. Переворачивается на спину, закрывает глаза рукой. — Всё равно ты мразь полоумная, — шипит он. Антон растеряно смотрит на пьяного парня. Потом минуту пытается разобраться в замке, но открывает и уходит. Улыбается, прощается с мамой Ромы. Это было страшно. Неприятно. Пугающе. И такое ужасающие отчаяние в голосе Ромы… но этот укус. Боже. Что это было. Сердце Антона отбивает чечётку. Слишком странно. То как он стянул часть рубашки, как сначала прикоснулся губами, словно пытаясь избежать, но при этом всё же поцеловать, как укусил. Это было... Антон краснеет от мыслей, которые лезут ему в голову. Ещё часами он стоит перед зеркалом в ванной и рассматривает еле видный след. Прикасается к нему и встречается с собой растерянными взглядами.

***

Рома кладёт руку на плечо Антона. Тот дёргается всем телом. Бросает настороженный взгляд. Худшие подозрения подтверждаются. Рома выдыхает. Надо завязывать с алкоголем. Он видит только недоверие. Поджимает губы. — Я нихуя не помню, — виновато говорит он. — но мама сказала, что ты вчера был. Прости, если напугал. — Все в порядке, — Антон отводит взгляд. — просто если у тебя в планах напиться в дребезги, можешь предупреждать? Я не буду к тебе пьяному приближаться. — Блять, что я такого сделал? — парень откидывает голову и трет переносицу. — Ничего, — слишком быстро отвечает он. — если ты по пьяни меня просто ненавидишь, то и приближаться не надо? — Ненавижу? — переспрашивает парень. — Уже второй раз говоришь, — Антон пожимает плечами. — но Бог же троицу любит, так что ждём-с. — Антон, — протягивает Рома. — Что? — устало спрашивает парень. — у меня, если что, жизнь тоже не сладкая, я до сих пытаюсь понять, что моя подруга детства пропала, у меня крышу сносит, нет, блять, Ром я не собираюсь выслушивать сейчас твои печали и терпеть хуевое отношение ко мне. Иди нахуй. Эти слова кажутся Антону правильными. Но кого они ранят больше, непонятно. — Антон, — Рома хватает его за руку, — подожди. — Я просто не хочу, чтобы ты подходил ко мне по пьяни. — Хорошо. Рома почувствовал, как ту территорию в пространстве Антона, которую он тщательно отвоевывал снова пропала. Он дёргается, напрягается и постоянно следит за ним глазами. Оказывается, вот как просто возненавидеть алкоголь. Что он, блять, сделал такого? Почему всё, что он пытается сделать постоянно он сам же и портит? Почему он просто не может позволить любить? Антон пытался вести себя как раньше, но не мог. Как-то осознание, насколько парень сильный, пугало его. Он всё вспоминал как легко тот сжал его. Антон даже пошевелиться способен не был, как бы не вырывался. Да, он хотел объятий. Но он не хотел, чтобы вместе с этим на него выливали гору отчаяния, с которой он теперь ничего не может сделать. Смотрит на обычного холодного Ромку и видит бессильный пьяный взгляд. Рука автоматически касается плеча. Может эта влюблённость – ошибка? Может не надо? Антон тяжело выдыхает. Сжимает плечо. С печалью наблюдает за парнем. Хочется быть рядом. Есть в нём что-то сильнее рук.