Один бег на двоих

— Ха-хайджи, по-подожди! — содрогается Курахара, сильнее сжимая плечи любовника. Киесе целует уголок губ, проводит языком по подбородку и кусает. Он двигает внутри Какеру двумя пальцами, игриво задевая простату. Второй рукой сжимает сосок, оттягивает, крутит, доводит до исступления. Какеру томно выдыхает, яростно отвечает на поцелуй, оставляя яркие полосы на плечах. — Нет времени больше ждать, — сипло произносит у уха Какеру Хайджи, меняя внутри пальцы на толстый член. — Я скучал. Курахара выгибается, глубже насаживается на член и стонет прямо в губы любимого, незамедлительно накрывая их. Какеру любит это чувство наполненности, он любит находиться в объятиях Хайджи, любит его целовать, касаться, трогать и любит думать о нём во время пробежки. Хайджи его путеводная звезда. Он — ослепительный свет, за которым хочется угнаться. Хочется всегда быть рядом и никогда не отпускать. Крепко держать за руку. Хайджи его бег, его скорость и сердце. Он его всё. И пусть, когда они впервые встретились, Какеру не хотел иметь с ним ничего общего. Считал его мечту и идеи абсурдными, много спорил и противился. Он достаточно долго не мог понять этого странного парня, каждый раз поражаясь его самоотдаче и тому, как он отдавался своему делу. Все в команде звали его демоном, видимо, не напрасно. Какеру почти сдался. Во время пробежки в его голове постоянно крутились одни и те же слова: «Ты любишь бегать?» Такой простой вопрос, но в тот момент Какеру не смог дать на него должный ответ. Когда он только начал свыкаться с недостижимой мечтой о марафоне Хаконэ, Хайджи свалился от усталости. Именно в тот момент Кураха смерился окончательно и даже начал помогать остальным, отдавая в это всего себя. У него неплохо получалось. Они прошли длинный путь, множество препятствий. И преодолели всё вместе. Марафон Хаконэ становился всё ближе к ним. Надежда на победу была уже не простым звуком. Какеру всегда жил бегом. Бег для него был всем. Словно глоток жизни. Глоток свежего воздуха. Он становился с ним одним целым. Он растворялся в нём. И больше ничего не имело значение. Вот только карамельные глаза не хотели покидать его. Хайджи медленно, но верно настигал все его мысли. Какеру начал ловить себя на мысли, что влюблён. На марафоне Хаконэ, когда он перед бегом разговаривал по телефону с Киесеи тот сказал: «Для меня ты величайший бегун. Стань сильнее, Какеру!» Курахара решил, что точно признается ему в любви. Какеру бежал, словно ветер. Он бежал, рассекая преграды перед собой, ни на что не отвлекаясь и никого не видя. Бежал так быстро, что сам не осознавал этого. Он бежал так, будто пытался добиться иного измерения. Перед глазами была только дорога и поставленная цель. Какеру смог преодолеть свой предел. Он был словно метеор. Когда он добежал, его не волновало уже ничего, даже побитый рекорд ушёл на второй план. Все мысли были заняты лишь одним, он должен встретить Хайджи, увидеть его первым, когда тот прибежит, срывая ленту. Так и произошло. Как для Хайджи Какеру величайший бегун, так и для Какеру, Хайджи — само воплощение бега. Какеру прошептал слова любви, когда поймал Хайджи: « — Встретив тебя, мне полюбился бег ещё сильнее. И, Хайджи, я люблю тебя, как парень может любить парня!» Эта была их победа. Победа в марафоне, и победа в любви. Они начали встречаться в тот же день после признания. Для обоих это было впервые. У них горели щёки, потели руки, когда они переплетали пальцы. И это всё было так непривычно, но так правильно. Первый поцелуй был неумелым, неловким; они бились носами, зубами, смущающее смеясь, а потом всё вновь повторялось. Хайджи ненадолго положили в больницу. Кураха каждый день навещал его, приносил много фруктов и просто сидел до вечера, рассказывая как прошёл день и тренировка, попутно спрашивая про колено. Когда Хайджи выписали, он закончил учёбу, снял квартиру, неподалёку от колледжа, и решил устроиться туда тренером. Какеру частенько приходил к нему домой после тренировки, оставался на ночь. Некотрые из его вещей уже были в квартире Киесе. В их отношениях были взлёты и падения. Они редко ссорились, но часто спорили по мелочам. Они были словно женатая тридцать лет парочка. И их любовь крепла с каждым днём. … Года быстро пролетели. Какеру перешёл на четвёртый курс. Усиленно тренировался и с каждым разом улучшал своё время во время бега. Хайджи дали команду новичков, и он готовился всеми силами, дабы их довести до самого конца. — О чём ты задумался? — кусает в шею Какеру, Хайджи. — Мм? — и резко проталкивается, чётко проходя головкой по простате. — Мгм! Помедленнее, Х-хайджи! — жмурится Курахара, сжимая пальцы на ногах. — Не могу, ты слишком приятно сжимаешь меня. Киесе кладет ногу Курахары на плечо, целует каждый палец и кусает икру. Он почти выходит из дырочки, заходя под другим углом, до конца. Какеру видит звёзды перед глазами, довольную улыбку Хайджи и тает, теряясь в ощущениях. Теряясь в чувствах. — Сегодня собираемся с ребятами напоследок в «Бамбуковом стебле»! — Ты серьёзно говоришь мне это сейчас? — недоуменно поджимает губы Какеру. — Тебе нормально трахая меня говорить такое? Какеру убирает ногу с плеча любимого, толкает его на кровать и садится сверху. Он проводит рукой по его стволу члена, по головке, смахивая смазку, и насаживается с тихим вздохом. Хайджи довольно лыбится, в его карамельных глазах чёртики играют, он сжимает ягодицы Какеру и тянется к лицу, кусая нижнюю губу. — Это тебе маленькая месть, — тихо вздыхая, произносит Хайджи, проталкиваясь по самые яица в любимого. — Какой же ты… ах, за-засранец! Они оба любят бег. Оба живут им. И оба считают бег смыслом жизни. Точно так же, как и друг друга.