Поиграем...

      «Уважаемые пассажиры, наш самолёт приземлится в аэропорту Хитроу через полчаса. Пожалуйста, вернитесь на свои места и убедитесь, что ваш багаж надежно закреплен на верхней полке. Приведите спинку кресла в вертикальное положение…»       Бодрый голос молоденькой стюардессы чётко заученными фразами вещает о предстоящей посадке. Ещё в начале полёта Имс непременно бы воспользовался случаем, чтобы прикинуться шлангом и попросить помочь ему с пресловутыми ремнями. Бортпроводница непременно бы согласилась, и, возможно, у Имса даже получилось выпросить номер её мобильного. У него никогда не было проблем с тем, чтобы очаровать кого бы то ни было, будь то парень или девушка, или французская пуделиха его приятельницы Мэллори. Даже парень Мэллори — Мол, как называли её близкие — Доминик души в Имсе не чаял.       Сейчас, за пару десятков минут перед посадкой, Имс не может думать о Мол или Доминике. Даже стюардесса, с которой он вовсю флиртовал ещё несколько часов назад, каким-то невероятным образом утратила в его глазах былую привлекательность. Он весь будто на иголках, нетерпеливо ёрзает в удобном кресле, нервно дёргая проклятый ремень, чтоб ему провалиться. Имс изо всех сил старается справиться с волнением, но совершенно очевидно, что получается не очень хорошо. Руки его дрожат, а пальцы совсем не слушаются.       «Пожалуйста, сложите раскладные столики перед посадкой», — продолжает мурлыкать бортпроводница.       Имс нервно пинает столик, но зловредная штуковина ни за что не желает возвращаться на своё законное место. Его сосед — мужчина средних лет, кажется, профессор Кембриджа, с которым Имс болтал половину пути из ЛА, — наклоняется вперёд, чтобы помочь справиться с противным столиком. Имс кивает ему в знак благодарности, делает глубокий вдох.       — Боишься приземляться? — пытается угадать профессор.       Если бы только всё было так просто, — думает Имс. Ему сейчас не хочется разговаривать. Он снова согласно кивает, пытаясь свести разговор на нет.       — В твоём возрасте я терпеть не мог летать, — признаётся профессор.       — А потом? — спрашивает Имс исключительно из вежливости. — Потом вы перестали бояться?       — Потом перестал. Со временем, — соглашается мужчина.       Имс поворачивает голову, из последних сил стараясь выглядеть заинтересованным.       — Почему перестали? Приходилось часто летать?       Профессор пожимает плечами, улыбается задумчиво и с нежностью.       — Просто однажды я познакомился с очень отважной девушкой и вскоре на ней женился. С тех пор мы летали только вместе.       — Но сегодня вы летите один, — замечает Имс, прежде чем понимает, что мог затронуть какую-то щекотливую тему. Он осекается на полуфразе. — Простите, наверное, это не моё дело.       Мужчина, к его облегчению, продолжает улыбаться. Он запускает руку во внутренний карман видавшего виды пиджака, достаёт мобильник и открывает галерею с фотографиями. Выбирает одну и показывает Имсу.       С большого экрана телефона на Имса смотрит приятная молодая женщина. У неё усталый вид, но на губах сияет счастливая, искренняя улыбка. На руках женщина держит малыша. Мальчик — судя по бледно-голубой шапочке — крепко спит на руках у матери, засунув в рот крошечных размеров кулачок.       — Мои жена и сын, — поясняет мужчина с такой гордостью, что у Имса внутри сразу приятно теплеет и немного что-то сжимается. Он ловит себя на том, что его губы растягиваются в бессознательной улыбке.       — Они очень красивые.       — Да, самые лучшие на свете, — соглашается мужчина. — Не могу дождаться, когда наконец встречусь с ними. Всё сильнее ненавижу проклятые командировки.       Имс понимающе хмыкает и отворачивается к окну. Крыло самолёта за толстым стеклом иллюминатора заметно накренилось. Самолёт заходит на посадку. У Имса тянет в животе и сердце колотится уже где-то в районе подбородка. Он не был дома с самого января, когда в последний раз прилетал из ЛА на Рождественские каникулы, а сейчас уже почти середина июля. Это ровно полгода с тех пор, как он в последний раз видел маму и отца, в последний раз видел Артура.       Артур — сводный брат Имса.  Если рассуждать с точки зрения кровной связи, то между ними её нет. Мать Артура вышла замуж за отца Имса, когда Артуру было десять, а Имсу, соответственно, двенадцать. Собственную родную мать Имс не помнит. Она ушла от них с отцом, когда ему едва исполнилось два года. Имс всё ещё тайком хранит её фотографию, но на этом всё. Теперь у него есть самая настоящая мама, которая любит его и ни за что не бросит. И сводный брат, который до сих пор Имса терпеть не может.       Не то чтобы у Артура не было для этого причин. Имс может быть той ещё занозой в заднице, он сам об этом прекрасно знает. На протяжении последних восьми лет он был занозой преимущественно в заднице Артура. В этой прекрасной, очаровательной, умопомрачительной…       Так, стоп!       Имс трясёт головой, откидывая с глаз чёлку и попутно прогоняя крамольные мыслишки. Последнее получается не сказать, что очень удачно. Имс обречённо рычит себе под нос, надеясь, что человек, сидящий рядом, этого не слышит.        Они приземляются в Хитроу, Имс заранее прощается с мужчиной и желает здоровья его жене и малышу. Мужчина отвечает широкой улыбкой. Глядя на него сейчас, Имс понимает, что он явно ошибся, предположив о его возрасте. Молодому профессору, скорее всего, не больше тридцати. Просто у него на протяжении всего полёта был слишком усталый и помятый вид. Теперь он возвращается туда, где его ждут и любят. Имс искренне счастлив за него.       Зона прилёта переполнена. Здесь шумно и немного душно, несмотря на то, что помещение достаточно большое, чтобы вместить такое количество народу. Мужчина — Имс так и не запомнил его имени — машет кому-то, высмотрев его в толпе.       — Вот и мой тесть, — бодро произносит он. — Тебя кто-нибудь встречает? Мы могли бы…       — Нет-нет, спасибо, — Имс качает головой и почти сразу же замечает среди встречающих маму.       Она отлично выглядит, как всегда, цветущая и улыбчивая. Призывно машет Имсу из толпы. Он улыбается ей в ответ, но глаза его лихорадочно блуждают, выискивая того, кого, по всем правилам, здесь не может оказаться. Не сказать, чтобы Имс действительно думал, что Артур приедет его встречать. Но, во всяком случае, он надеялся. Чёртов придурок.       — Твоя мама? — спрашивает профессор, протискиваясь вместе с Имсом сквозь толпу.       — Да, — соглашается Имс. — Не видел её шесть месяцев.       Судя по тому, как морщится лоб мужчины, Имс понимает, что выглядит не слишком исполненным радости от предстоящей встречи. Ему стыдно за это, но он ничего не может с собой поделать.       — Ты ожидал увидеть с ней ещё кого-то, верно?       — Что-то вроде того, — Имс понуро вздыхает, поправляя на плече ремень рюкзака с ручной кладью.       — Уверен, у неё просто были какие-то дела, — осторожно, но ободряюще говорит мужчина.       — У него, — уже без смущения поправляет Имс.       Профессор не удивляется. Между ними наощупь протискивается человек в черных очках. Толпа расступается перед ним, почтительно пропуская его вперёд.       —  Иногда каждый из нас бывает слеп, — вдруг произносит профессор почти шепотом, наклоняясь ближе к Имсу. — Просто присмотрись к нему как следует. Возможно, ты просто что-то упустил.       Имс невольно замирает на месте. Его толкает в плечо кто-то из прилетевших, но он не обращает на это внимания. Мысли в его голове беспорядочно мечутся, а сердце почему-то начинает стучать, как сумасшедшее.       —  Спасибо, — благодарит он мужчину. Толком ещё не понимает, за что именно, но что-то подсказывает Имсу, что этот человек прав.       Он обещает себе, что подумает над этим, как только вернётся домой с мамой.       Пожав друг другу руки, профессор и Имс прощаются ещё раз и расходятся по разным сторонам.       Мать крепко обнимает Имса, когда они выбираются из душной давки и стоят у ленты с багажом. Перестав чувствовать себя, как иваси с жестяной банке, Имс наконец вздыхает полной грудью.       — Поверить не могу, как сильно ты повзрослел за эти полгода, — произносит мама со слезами на глазах, ласково гладит Имса по взлохмаченным волосам.       Имс хватает огромных размеров сумку с ленты, улыбается широко и почти искренне.        —  Мне уже двадцать, наверняка, ты помнишь, — напоминает он шутливо.       Мама театрально прижимает ладони к раскрасневшимся от духоты щекам и комично округляет глаза, слегка подведённые тёмным карандашом.       — Неужели! Господи, подумать только. Восемь лет так незаметно пролетели. Артуру в феврале уже исполнилось восемнадцать.       — Я помню, — Имс тщательно старается изобразить беспечность. — Кстати, где он?       Улыбка его теперь так широка и фальшива, что у Имса начинает болеть лицо. Мать на его вопрос мгновенно скисает, машет рукой неопределённо и с явным раздражением.       — Как всегда, тусуется с этим Робертом и его кузиной, — выдаёт она почти брезгливо.       Вот как, значит. Теперь ещё и кузина. Прекрасно. Очаровательно, твою мать. Имс старательно притворяется, что его не трясёт от злости при упоминании грёбаного пижона Роберта Фишера. Для полного счастья ему не хватало ещё какой-то чёртовой девчонки.        — Что ещё за кузина? — интересуется он, потому что, блять, он просто не может не спросить. Да и чего в этом такого? В конечном итоге, Артур — его сводный брат. Имс имеет право быть в курсе того, что происходит в его жизни. Хотя бы на правах старшего.       Мать вздыхает, как Имсу кажется, обречённо и совсем вяло.       — Просто какая-то девушка, ничего особенного, но что-то в ней мне не нравится, — признаётся она с явной неохотой. Щёки её заливает смущённый румянец, прямо как часто бывает у их Артура. За восемь лет, прожитых вместе, Артур нередко так краснел в присутствии Имса, правда, преимущественно от злости. — Не могу дождаться, когда наконец Артур уедет вместе с тобой в ЛА, — виновато продолжает мать. —  Наверное, это совсем не по-матерински, но…       — Глупости, — обрывает её Имс. — Ты самая лучшая мама в мире, — говорит он, на этот раз совершенно искренне. Обнимает мать свободной рукой за хрупкие, худенькие плечи.        Мама понуро вздыхает и улыбается немного вымученно.       — Спасибо, дорогой. Ты даже не можешь себе представить, как мне важно слышать это от тебя.       — Не волнуйся. Однажды Артур тоже всё поймёт.       «Или я лично вколочу это в его глупую красивую башку собственными кулаками».       Последняя мысль остаётся невысказанной.       Роберт — одноклассник Артура. Теперь, к счастью, уже бывший. Он переехал с родителями в Лондон, и они с Артуром проучились вместе последние два года старшей школы. Его отец какой-то там магнат.  Имс познакомился с Робертом в прошлом году, во время летних каникул, и с первой секунды возненавидел этого ублюдка. Слишком уж нелепо ангельское у него лицо. Имсу оно не нравится, хотя он и не может отрицать, что юный Фишер красив, как молодое божество. На вкус Имса, пожалуй, даже слишком. У Роберта слишком синие глаза, слишком утончённые черты, слишком стройная фигура. И он слишком бесит Имса, с какой стороны ни глянь.       А теперь нарисовалась ещё и чёртова кузина. Вся эта семейка для Имса — словно бельмо на глазу. Больше всего на свете ему хочется сгрести Артура в охапку, швырнуть в самолёт и утащить отсюда как можно дальше. Или трахнуть паскудного Фишера на глазах у Артура, чтобы братишка перестал наконец на него молиться. Заодно и его кузину. И плевать, что Имс никогда её не видел. Она уже заочно бесит его до оскомины на зубах.       По приезду домой Имс отказывается от обеда и сразу отправляется на поиски Артура. И не только потому, что он дико по нему соскучился, хотя и поэтому тоже, чего скрывать. Однако, Имс полгода не был дома. Ему хочется, чтобы вечером, когда отец вернётся с работы, вся их семья собралась за ужином. Хочется поделиться с родителями — и с Артуром — своими достижениями в учёбе. Да, чёрт возьми, просто собрать их всех наконец за одним столом. Судя по понурому виду мамы, Артур в последнее время нечасто балует их с отцом своим драгоценным обществом. Имс намерен исправить этот досадный факт, чего бы ему это не стоило. Даже если ему придётся тащить Артура домой за шиворот.       Артур находится довольно быстро, хотя и методично сбрасывает все звонки Имса на его мобильный. Имс обнаруживает его в том самом парке, недалеко от их дома, где Артур и Роберт тусовались прошлым летом.       И какого, спрашивается, дьявола мама и папа воспитали Имса настоящим джентльменом? Имс мысленно задаётся этим вопросом, пока наблюдает со стороны, как девка кукольной наружности сидит на коленях у Артура и совершенно бесстыдно вылизывает его шею.       Сжимая кулаки до хруста, он делает себе пометку на будущее, уточнить у отца на всякий случай: действительно ли джентльменам так уж категорически возбраняется бить девчонок? Может, всё-таки разрешено, например, отвесить пинка под зад? Ну, хоть небольшого, просто, чтобы на место поставить и напомнить о правилах приличия.       — Привет, Имс, — здоровается Роберт, задрав голову. Щурит синие глазищи и прикрывается ладонью от солнца, светящего в лицо.       — Бобби. Как сам? — Имс намеренно использует уменьшительное на американский манер.        Роберт кривится недовольно, но в остальном делает вид, что не заметил. Подвигается на скамейке, освободив место между собой и Артуром.          — О, у меня все прекрасно, как всегда, спасибо. Присядешь?          Имс перекидывает зубочистку, которую стянул дома с кухонного стола, из одного уголка рта в другой,  бегло осматривается по сторонам. Мимо проходит пожилая пара, косится на парочку, лижущуюся на скамейке, осуждающе. К слову сказать, эта самая парочка продолжает Имса игнорировать, будто его здесь и нет вовсе.          — Я бы с удовольствием, вот только нам с Артуром пора домой. Родители ждут нас к ужину. Семья и всё такое, знаешь ли, — Имс делает вид, что задумался. — Хотя вряд ли ты знаешь. Твоему папаше всегда было плевать на свою семью. Скажи, Бобби, ты поэтому так прилип к Артуру? Тебя бесит, что есть в мире кто-то, кого родители на самом деле любят?          Не то чтобы Имс сейчас действительно гордился, что затронул такую скользкую тему, но выражение лица засранца Фишера определенно того стоит. Роберт покраснел, как варёный омар, даже глаза так же выпучил. Сидит злой, как чёрт, ловит воздух ртом, откуда не доносится ни звука. Имсу серьёзно кажется, что веснушки на его узком, аристократическом лице сейчас поджарятся и зашкварчат, как попкорн на раскалённой сковороде.         Артур продолжает делать вид, что не замечает прихода Имса, усиленно пихает свой язык девчонке в глотку. Та в ответ стонет так демонстративно, что у Имса челюсти сводит. И это даже не ревность с его стороны, скорее брезгливость и немного досада, но только совсем немного. Он решительно делает шаг в сторону скамейки и хватает девчонку за узкое запястье, тянет её с колен Артура, поставив на ноги и встряхнув, как тряпичную куклу.       — Э-эй, что за дерьмо? — обиженно тянет девчонка.       — Мама тебя не учила, милая, что нехорошо так вести себя в общественных местах? — шепчет Имс ей в ухо, подтянув к себе. Девчонка шипит, как злобная фурия, пытается выдрать тощую ручонку из крепкой чужой хватки.       Роберт на этот раз не выдерживает. Вскакивает на ноги, с намерением кинуться на их обидчика с кулаками. Имс хватает его за горло свободной рукой, сжимает не слишком сильно, но достаточно крепко, чтобы мальчишка тут же притих и застыл на месте.       — Не лезь, Бобби, мы тут сами разберёмся, — говорит Имс, не глядя на Роберта. — Мы ведь друг друга поняли, детка, не так ли? — проговаривает он в ухо девушке тихим, бархатистым басом.       К его удивлению, та вдруг резко меняет гнев на милость. Хватает второй рукой Имса за загривок и втягивает в глубокий поцелуй. Имс от удивления даже рот умудряется открыть, впуская чужой жадный язычок, на котором, как он неожиданно для себя воображает, ещё сохранился вкус Артуровых губ.       К слову сказать, сам Артур всё ещё сидит на скамейке, следит за всем происходящим тёмными, как спелые маслины, глазами. Не произносит при этом ни единого слова. Имсу только кажется, что до его слуха доносится глухое угрожающее рычание.       Наконец он приходит в себя, бросает горло Роберта и отталкивает девушку, и едва успевает увернуться от увесистого удара в челюсть. Артур стоит прямо перед ним, оттеснив назад свою девушку, — очевидно, теперь уже точно бывшую — дышит глубоко и шумно, гневно раздувая ноздри. Имсу сейчас как никогда сильно хочется поцеловать его, и это был бы точно не невинный братский поцелуй. С языком, жаром и всеми делами, да. Разумеется, он этого не делает.       — Вижу, ты наконец меня заметил, братишка, — нахально ухмыляется Имс Артуру в раскрасневшееся лицо.       Артур в ответ скрежещет зубами, сопит, как ёжик —  злющий и агрессивный.       — Малыш, пойдём отсюда, — капризно хнычет наглая девчонка, тянет Артура за руку.       Тот смотрит на тонкие пальцы, сжимающие его запястье, как на что-то жутко отвратительное и мерзкое. Разжимает их по одному, отшвырнув руку девушки от себя подальше.       — Никогда больше ко мне не прикасайся, — цедит сквозь стиснутые зубы.       — Да ладно, Артур. Это ведь был просто отвлекающий манёвр.       — Заткнись и пошла вон, Алина. Пока, Роберт. Ещё увидимся.       — Или нет, — фыркает Имс.       — Заглохни, — огрызается Артур.       В последний раз кинув на Имса нечитаемый взгляд, Артур разворачивается на пятках и размашистым шагом направляется в сторону выхода из парка. Имс, сам того не понимая, следует за ним, как щенок на привязи. Отлично. Вот вам и воспитательное мероприятие. Интересно только, почему он не чувствует себя гордым победителем? Скорее, побеждённым. Поверженным и отвергнутым. Не сказать, чтобы в этом чувстве между ним и Артуром было для Имса что-то новое.       Семейный ужин проходит, к искреннему изумлению Имса, в уютной, спокойной обстановке. Мама и папа по нему очень соскучились и даже не стараются это скрыть. С чего бы? Засыпают Имса вопросами по поводу учёбы, спрашивают о новых друзьях и деликатно не произносят ни слова о том, есть ли у него девушка, ну, или парень. Да, родители давно знают насчёт его ориентации. Имс сказал им, что ему нравятся представители обоих полов, ещё в шестнадцать.       Артур на протяжении всего ужина ведёт себя на удивление миролюбиво. Имс давно не видел его таким: домашним и умиротворённым. На мгновение ему даже кажется, что Артур успокоился и больше на него не злится. Однако, к тому моменту, когда все желают друг другу спокойной ночи и расходятся по комнатам, он понимает, что ничего подобного — Артур злится и ещё как. Вот только Имс не совсем понимает, на что конкретно: на то, что теперь благодаря Имсу у него больше нет девушки? на то, что Имс обидел бедняжку Роберта? или, может, на само существование Имса в принципе?  На его взгляд, последнее куда более очевидно, чем всё остальное.       Именно поэтому, когда мама и папа уходят в свою спальню на первом этаже, Имс плетётся на Артуром следом на второй, но проходит мимо собственной комнаты, следуя прямиком в комнату Артура.       Уже в дверях Артур разворачивается лицом к Имсу, смотрит на него в упор, сверкая тёмными, злыми глазами.       — Чего ты сюда притащился? — шипит он в лицо Имсу. — Двери перепутал? Дома надо чаще бывать. Твоя комната там.       Имс делает тихий, глубокий вдох. Артур сейчас стоит так близко к нему, что его лоб почти упирается в лоб Имса. Тёплое дыхание с оттенком десертного вина, выпитого за ужином, приятно и невероятно возбуждающе щекочет внезапно пересохшую кожу на губах. И снова Имсу страшно хочется поцеловать Артура, хотя он и знает, что вполне серьёзно рискует получить за это в зубы. Он стоит и пристально пялится на рот Артура, не в силах оторвать от него алчного взгляда.       Артур, видимо, что-то чувствует или замечает. Резко отпихивает Имса, с такой силой, что тот ударяется спиной о противоположную стену узкого коридора.       — Придурок, — выплёвывает Артур, захлопнув дверь комнаты прямо у Имса перед носом.       — Я тоже тебя люблю, зайка, — громко говорит Имс закрытой двери.       И нет, он не боится, что родители его услышат. За восемь лет они давно успели привыкнуть, что Имс и Артур живут как собака с кошкой. В их случае в роли кошки, скорее всего, выступает Имс. Он вечно дразнит вспыльчивого Артура, называет нарочито ласковыми словечками, старается прикоснуться к нему при любом удобном случае.       Артур в свою очередь вспыхивает мгновенно, как сухая спичка. Злится и плюётся ядом. И только одному Имсу известно, что все эти ласкательные в адрес Артура — вовсе никакие не подъёбки, и тактильность Имса по отношению к сводному братишке совсем не нарочитая. Просто рядом с Артуром у него стремительно развивается странное сенсорное голодание. Имс категорически не в состоянии запретить себе прикасаться, трогать, иногда шутливо щёлкать по носу, иногда потрепать за смуглую щёку, на которой, он знает, образуется глубокая ямочка, когда Артур улыбается. Вот только ни одна из его улыбок до сих пор не была адресована бедному влюблённому Имсу.       Это причиняет боль. Всегда причиняло. Поэтому Имс продолжает «дёргать Артура за косички», чтобы вывести его хоть на какие-то эмоции. Пускай этими эмоциями будет даже злость и раздражение.       Имс продолжает стоять перед закрытой дверью, как какая-то гипсовая статуя. Привычная зубочистка в зубах уже измочалена в труху, а ведь он только что взял её со стола, когда ужин был закончен. В комнате слышится тихая возня, скрип и наконец щелчок. Судя по всему, Артур отправился принимать душ. Вот только какого чёрта он тогда заперся в ванной, если не ждёт, что Имс ввалится к нему без приглашения?       Странное предвкушение вдруг накатывает с такой силой, что Имс не в состоянии ему сопротивляться. Он тихонько, стараясь не шуметь, приоткрывает дверь и проскальзывает в полутёмную комнату Артура. Из-за двери ванной слышится шум льющейся воды. Имс знает, что Артур любит поплескаться в душе подольше. Знает в основном потому, что этот самый душ у них один на двоих.        Он подходит к кровати Артура и падает на неё с размаху, вальяжно развалившись на клетчатом тёмном покрывале.  Хватает с прикроватной тумбочки какой-то журнал. Им оказывается сборник кроссвордов судоку. Серьёзно? Арти, что за стариковские замашки у юного восемнадцатилетнего Казановы?        Имс тихонько посмеивается себе под нос, отшвырнув в сторону журнал. Берёт в руки мобильник Артура, но тот предсказуемо оказывается заблокирован. Кто б сомневался. Его Артур всегда, с самого детства, был безнадёжно помешан на контроле.       Вернув телефон на место, Имс уже собирается подняться с кровати, чтобы порыться на книжных полках в поисках годного чтива, как его внимание привлекает приоткрытый ящик тумбочки. Он воровато озирается, прислушавшись к движению за дверями ванной. Душ всё ещё шумит. Очевидно, Артур намеренно решил израсходовать весь запас горячей воды, чтобы не оставить ничего Имсу. С него сбудется, чисто из вредности Артур вполне способен такое вытворить. Не то чтобы Имс прежде никогда не делал ничего подобного сам.       Потянув за ручку, Имс вытягивает ящик, пытается заглянуть внутрь, но не видно ни черта, в комнате слишком слабое освещение.       — Чёрт, — ругается он шёпотом и тянет сильнее. Расшатавшиеся от времени направляющие сдают свои позиции, колёсики соскальзывают и ящичек падает на пол и на ногу Имса с глухим стуком.       — Блять! Блять, блять…       Имс мечется. Нога пульсирует и болит. Он лихорадочно швыряет ящик на кровать, по пути вываливая половину содержимого на прикроватный коврик. И… Ох, чёрт, да ну на фиг-то. Он чувствует, как ладони его потеют и становятся неприятно скользкими. По спине пробегает холодок, а в животе зарождается слабый жар.       Охваченный благоговейным трепетом, Имс роняет пятую точку обратно на край кровати, принимается осторожно перебирать коробочки, выпавшие из ящика. Среди них находится продолговатый пластиковый футляр. Имс открывает его, сжимает в руке силиконовый член, почти натуральных размеров и расцветки.       — О, Арти, — тянет глумливо и пакостно. Нечаянно что-то нажимает на ручке, и устройство начинает вибрировать у Имса в руках.       Имс от неожиданности роняет его на пол и пинает пяткой. Теперь вибратор продолжает глухо, монотонно жужжать, но уже где-то далеко под кроватью Артура, а она у него немаленькая.  Имс собирается спуститься на пол, чтобы достать проклятую штуковину, пока Артур не вышел из ванной и не засунул её Имсу… куда-нибудь.       Н-да, вот об этом думать сейчас точно не стоило. Имс чувствует, как тепло приливает к его лицу, стекает вниз по шее, груди, заставляя затвердеть от возбуждения горошины сосков и, блять, не только их. Он крепко зажмуривает глаза и несколько секунд пытается отдышаться, но ни черта подобного не выходит.       Будь оно неладно, это живое воображение, которое моментально начинает подкидывать Имсу образы, преимущественно малоинтеллектуальные. Артур, расхристанный и взмокший, раскинувшийся на постели. Смуглая, карамельная кожа красиво и притягательно контрастирует с кипенно-белыми простынями. Одна рука Артура у него между ног, толкает игрушку вглубь тесного, горячего тела, а вторая потирает твёрдый, блестящий от смазки член.       — Вот же чёрт, — стонет Имс обречённо, едва не кончив в штаны от одной только этой мысли.       Он и раньше нередко фантазировал об Артуре в подобном ключе, но никогда ещё его мечты не были настолько близки к реальности. Имс всегда считал, что Артур натурал, а тут, оказывается, вон оно как вышло.       Сделав пару глубоких вздохов, Имс открывает глаза и опускается на колени перед кроватью. И нет, не для того, чтобы подрочить, хотя в данный момент впору так и сделать. Член в его штанах так напряжён, что больно упирается в грубую ширинку. Имс сухо сглатывает и насилу сдерживает стон. Шарит рукой под кроватью, но чёртов вибратор улетел слишком далеко.       Он собирается залезть под кровать, как вдруг его взгляд натыкается на ещё одну коробочку. На ней изображена прозрачная анальная пробка среднего размера. Имс поднимает коробочку и собирается в неё заглянуть, но по весу тут же определяет, что в ней пусто. На всякий случай он всё же открывает её, только для того, чтобы убедиться в своей правоте. Ох, ты ж, твою мать… На этот раз Имс не может сдержать глухой, хриплый стон.       Он кладёт коробочку обратно в ящик, так и лежащий на кровати вместе с содержимым неопрятной кучей, становится кверху задом в поисках грёбаной вредной штуковины. Дверь ванной открывается, и в комнату входит Артур.       — Какого дьявола ты тут делаешь?       Прекрасно. Вот и приплыли, блять. Мысли Имса мечутся в голове, как перепуганные лисицы. Чёртов вибратор наконец-то попадает ему под руку. Имс не находит ничего лучше, кроме как подняться с пола и помахать в воздухе искусственным членом прямо перед физиономией Артура, пылающей от стыда и гнева.       — Пришёл одолжить у тебя это, — выдаёт он с совершенно идиотской улыбкой.       На этот раз Имс не успевает увернуться от кулака, летящего ему прямиком в лицо. Левую скулу обжигает жгучей болью — Артур забыл снять серебряное кольцо-печатку, которое их отец подарил ему на прошлое Рождество. У самого Имса есть точно такое же кольцо.       — Блять, Арти… — восклицает Имс громким шёпотом. Не хватало ещё перебудить весь дом.       Взбесившемуся Артуру, очевидно, прямо сейчас совершенно похрен, что там пытается сказать Имс. Он жаждет мести за своё унижение. Вот только Имс вовсе не считает, что у Артура есть причины чувствовать себя униженным. Скорее, горячим и сексуальным до чертей. Теперь ещё более сексуальным, чем Артур виделся ему до сих пор.       Второй удар приходится Имсу по нижней губе. Имс роняет грёбаный вибратор, который тут же снова возвращается под кровать, когда Артур опрокидывает Имса на пол и поджимает его под себя, как слабого слепого котёнка.       И да, хотя Имс гораздо крупнее Артура, — он мускулистый и более широкий, в то время как Артур жилистый и стройный — первые несколько секунд он ни хрена не может сделать. Потому что это, блять, Артур… Почти голый, ещё толком не обсохший после душа, одетый в одни только тугие боксёры. Артур прижимает Имса к полу, зажав его горло худым предплечьем, а бедный возбуждённый до кругов перед глазами Имс только лежит, тяжело дышит и таращится на него совсем поплывшим взглядом.       Голова его окончательно перестаёт соображать в тот момент, когда тело решает сделать очередную глупость. Имс хватает Артура за шею одной рукой и впивается разбитыми в кровь губами в этот одурительный рот. Сразу запускает в него язык, воспользовавшись временным замешательством младшего. И будь он проклят, чёрт возьми, если в какой-то момент Артур ему не отвечает. Имс голову может дать на отсечение, что слышит слабый стон, вырывающийся из его груди.       Но вдруг острые зубки вонзаются в его саднящую нижнюю губу. Во рту Имса становится совсем солоно от крови. Он рывком сбрасывает Артура с себя, только для того, чтобы подмять его и прижать к полу всем своим, гораздо более внушительным весом.       — Слезь с меня, паскудина, — шипит Артур, злющий, как змейка — маленькая и ядовитая.         — Не слезу, — отвечает Имс, у которого, кажется, мозги окончательно поджарились.       Потому что в то время, как одна его рука крепко-накрепко сжимает запястья Артура у него над головой, вторая уже вовсю шарит по гладкой мальчишечьей груди, пересчитывает рёбра, лихорадочно оглаживает выступающие тазовые косточки. Тянется к широкой резинке Артуровых боксёров, в которых — о-боже-да, Имс это чувствует — всё вполне даже здорово стоит. У Имса почти окончательно сносит крышу от этой мысли.       — Перестань брыкаться, детка. Ты же знаешь, что я всё равно сильнее, — выдыхает он, не узнавая собственный голос. Он хриплый и низкий, и какой-то звериный, хищный. Опасный.       Артур, похоже, тоже что-то такое замечает, потому что он вдруг расслабляется под Имсом. Напряжённые, натянутые как канаты, мышцы становятся мягкими и податливыми. Артур сорвано дышит ртом, опускает пушистые чёрные ресницы. Имс видит, как по раскрасневшейся щеке катится одинокая слеза. В животе у него вдруг становится больно, а к горлу подкатывает горький, неприятный ком. Имс мгновенно сдувается, как воздушный шарик. Хотя какой уж тут шарик, если честно. Скорее гондон использованный.       И, чёрт, это действительно больно — осознавать, что он причинил настоящую боль Артуру. Гораздо больнее, чем даже жить с ним под одним потолком, любить его, засранца, и знать наверняка, что он никогда не будет принадлежать Имсу.       Имс не совсем понимает, что он делает. Осознаёт только, что его губы, как в каком-то сне, сцеловывают слёзы с чужих смуглых, горящих щёк.       — Арти, лапушка, прости, прости, — судорожно шепчет Имс между поцелуями.       И наконец Артур словно просыпается. Он под Имсом снова весь, как натянутая струна. Имс прекращает осыпать поцелуями мокрое от слёз лицо. Ожидает, что его сейчас же сбросят, но этого не происходит.       — Имс, посмотри на меня, — требует Артур осипшим голосом.       Только спустя несколько секунд до Имса доходит, что его собственные глаза крепко зажмурены.       — Имс, — снова зовёт Артур.       Имс открывает глаза, сразу сталкивается с потемневшим, тяжёлым взглядом. Но в нём больше нет гнева, только осторожное любопытство, возбуждение — о, господи, да! — и что-то ещё, что Имсу пока не удаётся идентифицировать.            — Если это очередная твоя издёвка, то тебе лучше сейчас же уйти, — предупреждает Артур уже почти совсем спокойно.       Если бы не твёрдая, как камень, выпуклость, которая по-прежнему упирается Имсу прямиком в горящий пах, то он бы решил, что Артуру на самом деле всё равно.       — А если нет? — спрашивает он совсем охрипшим голосом. Насилу борется с желанием снова малодушно закрыть глаза, но в последний момент решает этого не делать.       И надо сказать — не зря, потому как теперь он может видеть выражение лица Артура. Артур улыбается, широко и открыто. Улыбается ЕМУ, чёрт возьми. На гладких, ещё толком не знающих утренней щетины, щеках появляются ямочки. Имс готов за них весь мир швырнуть к ногам Артура.       — Тогда можете трахнуть меня, мистер Имс, — выдаёт Артур. Слизывает кровь Имса с собственной припухшей от их единственного поцелуя, нижней губы.       И это — о, боги! — выглядит так грязно, и сладко… И какого, спрашивается, хрена Имс нацепил на себя всю эту одежду? Дома вполне можно было ограничиться спортивными штанами и старой футболкой.       Речевой аппарат Имса на время теряет связь с мозговым центром. Имс поднимается с распластанного на полу Артура, садится рядом и начинает лихорадочно выдираться из одежды. И да, он всё ещё помнит о той пустой коробочке, которая сейчас валяется на широкой кровати и не даёт Имсу покоя.       Точнее, не сама коробочка его так беспокоит, а её содержимое, которое по всем правилам должно находиться в ней, но его там нет. А это может означать только одно…       — Господи, — шепчет Артур, уставившись на Имса во все глаза, когда тот отшвыривает наконец пресловутую рубашку.       — Нравится то, что ты видишь, пупсик? — не может не поддразнить Имс.       — Ещё как, — соглашается Артур, не стесняясь. Садится рядом с Имсом на полу и прослеживает мягкими подушечками пальцев контуры новой татуировки у Имса на рёбрах. Потом спускается к той, что находится ниже, на животе.       Имс издаёт сдавленный звук — нечто среднее между стоном и глухим рычанием.       — Ты стал ещё больше за эти полгода, — констатирует Артур с искренним восторгом. Щупает длинными пальцами крепкий бицепс.       Имс не может себя заставить не улыбаться. У него пылают щёки и уши, а сердце, кажется, колотится где-то в горле.       — Красивый, — говорит Артур, откинувшись назад на локти.       — Это ты красивый, — спорит Имс. Выбирается из тесных джинсов.       О, да, самых тесных, которые у него только есть. Даже считая Артура натуралом, он не мог удержаться, чтобы не порисоваться перед ним своей упругой, подтянутой задницей. Имс вдруг чувствует себя глупой, неопытной девчонкой. Вот только неопытные девчонки не сходят с ума от мысли, что у младшего сводного братишки прямо сейчас в задницу вставлена анальная пробка. От возбуждения и предвкушения у Имса начинает кружиться голова.       Артур поднимается с пола, тихонько при этом стонет. Имса это только убеждает в том, что он прав относительно присутствия в чьей-то умопомрачительной попке инородного предмета. Он твёрдо намерен заменить этот безжизненный кусок силикона живым, горячим, пульсирующим членом.       — У тебя есть… — пытается спросить Имс, но тут же осекается, когда видит взгляд Артура.       Братишка сидит на краю постели и во все глаза пялится на пах Имса. Имс тут же вспоминает, что под джинсами у него не было никакого белья.       — Э-э… — глубокомысленно тянет Артур. Имс почти уверен, что Артуру нравится то, на что он сейчас смотрит, но в то же время тот выглядит слегка напуганным.       — Не бойся, детка, он тебя не обидит. Я за этим лично прослежу.       — Придурок, — Артур закатывает глаза, он взгляд его как магнитом притягивается обратно к стоящему члену Имса. — Ну и монстр, — шепчет он, очевидно, в основном для себя, чем для Имсовых ушей.       — А то ты раньше его не видел, — посмеивается Имс и медленно, но верно подбирается к Артуру.       Артур пятится от него по постели к изголовью. Он всё ещё не снял свои трусы. Имс упирается в твёрдый матрас ладонями и коленями. Ползёт следом за Артуром, ощущает себя почти львом, загнавшим в угол молодую антилопу.       Подобравшись ближе, он наклоняется и тянет зубами за резинку боксёров Артура — подбородок его тут же упирается в насквозь увлажнившуюся ткань в том месте, где находится головка колом стоящего члена. Артур испуганно вздрагивает и тихонько стонет.       — Конечно, видел, — говорит раздражённо, — но не в таком состоянии.       Имс отпускает резинку трусов Артура и садится на пятки между его ног.       — Арти, а тебя уже трахал кто-нибудь? Ну, в смысле, я о парнях говорю.       — Я понял, идиотина, что не о девчонках, — огрызается Артур, хватается за край трусов и сдёргивает с себя одним рывком. Тут же похабно и надсадно стонет.       Имс, не отрываясь, таращится на прозрачную фиолетовую пробку, которая торчит из растянутой дырочки Артура между худыми, но вполне кругленькими ягодицами. Член Артура — красивый, идеально ровный, и совсем немаленький, между прочим — гордо стоит по стойке смирно. При виде всего этого великолепия рот Имса почему-то мгновенно заполняется слюной, а собственная мужественность радостно дёргается в неприкрытом паху.       — Нравится то, что ты видишь? — дразнит его Артур. Призывно ведёт бёдрами, тихо, но развязно стонет, и мозг Имса быстренько делает ему ручкой.       — Ты такая грязная шлюшка, любовь моя, — шепчет Имс, кидается на Артура, как голодный хищник на еду. — Так ты ответишь мне, солнце, кто-нибудь уже сорвал твой девственный бутон? Распечатал эту пещеру о семи печатей?       Навалившись на Артура всем весом, Имс жадно лапает его везде, куда дотягиваются руки. Тычется носом Артуру подмышки, вдыхая самый возбуждающий аромат, который ему только доводилось ощущать. Артур под ним стонет и ржёт одновременно.       — Какой на хрен бутон, долбоёб? Ты чего, эротических романов начитался?       — Вообще-то, это были никакие не романы, а немецкое порно, — обиженно сообщает Имс. Кусает Артура в изгиб между шеей и плечом и тут же широко зализывает укус. — И ты так мне и не ответил, между прочим.       Артур перестаёт постанывать, приподнимается на локтях, упираясь ими в мягкую подушку.       — Тебе обязательно нужно это услышать? — спрашивает он почти рассерженно. — Ты ведь не знал. Понятия не имел, верно, о том, что я на тебя с двенадцати лет дрочу? — голос Артура повышается и он вовремя снижает громкость. Имс напрочь лишился дара речи. Просто нависает над Артуром и совершенно идиотским образом хлопает глазами. — Мне не нужны другие парни, — вновь продолжает Артур, кажется, не замечая замешательства сводного брата. — Девчонки тоже ничего, сойдёт. И я подумал, если я не могу получить тебя, то никакой другой парень мне не нужен. Уж лучше искусственным членом себя трахать. Вот, — Артур падает обратно на подушку и закрывает руками смущённое порозовевшее лицо. — Как-то так. Ты, наверное, решишь, что я жалкий влюблённый остолоп. Можешь не говорить, я и сам об этом знаю.       — На счёт остолопа ты прав на все сто, лапушка, — соглашается Имс, у которого от иррациональной радости всё внутри переворачивается вверх тормашками. —  Но ты точно никакой не жалкий. Иначе я бы не был в тебя влюблён с самого первого дня, когда увидел.       Артур не убирает руки от глаз. Громко и ни разу не палевно шмыгает носом.       — Эй, детка, ну ты чего? — Имс кидается к нему. — Боже, горе ты моё, — шепчет сорвано, целует Артура в живот, кусает, вылизывает бархатистую кожу, которая кажется на вкус такой одуряющей, что Имса от этого ведёт неимоверно.       Артур под его поцелуями извивается и тихонько хнычет. Выгибается и подставляется под ласки.  Имс спускается ниже, его рот застывает в нескольких сантиметрах от блестящей, текущей головки члена Артура. Он наклоняется и легонько дует на неё. Артур вздрагивает и резко подскакивает, едва не скинув Имса с себя и со своей постели.       — Нет, Имс. Ох, чёрт, прости, — извиняется он смущённо. Видимо, обескураженный, ни хрена уже не понимающий Имс выглядит — идиот идиотом. Артур тянется к нему, накрыв ладонью его разгорячённую щёку. — Я просто… Просто хочу тебя… в себе, — выдавливает он, преодолевая стыд и смущение. — А если ты сейчас мне попытаешься отсосать, я сразу кончу.       — Детка, тебе восемнадцать, — напоминает Имс, чувствуя, что теперь он улыбается, как дурак. — Твой рефрактерный период…       — Я знаю, — обрывает Артур. — Но… бля, — он вздыхает глубоко и рвано. — Я хочу, чтобы это было так. Всегда хотел. Я столько об этом фантазировал, ты даже представить себе не можешь.       Имс криво ухмыляется.       — Ещё как могу, — приподнявшись выше, он начинает заново выцеловывать кожу Артура, ласкает языком нежное местечко за торчащим розовым ушком, и Артур мурлычет благодарно в ответ на ласку. — Какое же ты солнышко, — бормочет вконец поплывший Имс, прижимаясь разбитым ртом к мягким, податливым губам. — Люблю… Как же я тебя люблю, Артур!         Громко всхлипнув, Артур тянется к растерзанному ящичку, который сейчас стоит поверх прикроватной тумбочки. Что-то там находит и суёт в ладонь Имсу.       — Сейчас, — с трудом проговаривает он в поцелуй. —  Давай сейчас, Имс. Я хочу.       Имс поднимает голову и смотрит на тюбик со смазкой в своей руке. Потом возвращает взгляд Артуру.       — Ты уверен? — спрашивает он, просто на всякий случай.       Артур снова закатывает глаза.       — Нет, блять, я сейчас вырублю тебя тубусом от вибратора и сбегу в лес.       В любой другой момент Имс непременно бы нашёлся, чем ответить на язвительную шутку, но сейчас он для этого слишком возбуждён. Он тянется вниз свободной рукой. Собственный член его плотно прижимается к бедру Артура, покрытому короткими, мягкими волосками. Имс старается не делать резких движений, чтобы не кончить раньше времени.       Нашарив между разведённых стройных ног Артура резиновую пробку, Имс прикасается к ней почти с благоговением.       — Ох, ты ж, блять, — выдыхает он Артуру в рот и надавливает на пробку.       Артура под ним словно прошивает током. Он начинает стонать уже совсем не тихо, и Имс понимает, что в заднице у Артура не просто пробка, а ещё и стимулятор простаты на таких же батарейках, как и дилдо, отдыхающий сейчас под кроватью.       — Тихо, малыш, тихо, сейчас всё будет, — уговаривает Имс. Ему приходится зажать ладонью рот Артура, и это так дико возбуждает, что он тут же позорно чуть не спускает Артуру на напряжённое бедро. — Чёрт, я сегодня умру на тебе, сладкий, — бубнит он. Хватает края пробки и тянет медленно и осторожно. Швыряет её на кровать, даже не потрудившись выключить, и срывает зубами колпачок с тюбика. — Я чист, клянусь. Перед отъездом проверялся, — обещает Имс, но Артуру, похоже, не до этого.       Выдавив смазку на пальцы, Имс тянется рукой к разработанному входу Артура, нежно обводит раскрытую дырочку кончиком большого пальца, слегка проталкивает его внутрь. Второй рукой продолжает зажимать рот Артура. Тот лежит, дышит, как испуганный зверёк. Имс пытается поймать взгляд Артура, но глаза его совсем шальные. Они закатываются наверх под полуопущенными веками. Артур выглядит так, будто вот-вот отключится прямо под Имсом.       — Эй, сахарочек, — окликает Имс, убрав руку от рта Артура, легонько шлёпает его по щеке. — На меня смотри, — Артур подчиняется, хотя и с очевидным трудом. — Сейчас, любовь моя, я буду тебя трахать, — сообщает Имс почти самодовольно.       Артур кивает, как китайский болванчик, глупо хлопает слипшимися, длиннющими ресницами. Имс размазывает по сверхчувствительному члену скользкий лубрикант, тихо матерясь себе под нос.       — Я попаду за тебя в ад, ты ведь знаешь, сладкий? — не столько спрашивает Артура, сколько напоминает самому себе и медленно толкается в растянутую пробкой дырочку.       Не то от боли, не то от наслаждения, но Артур снова вскрикивает. Имс закрывает ему рот, на этот раз поцелуем, потому что из его собственного рта так и рвётся наружу неконтролируемый стон. Внутри Артур такой горячий и тесный, что у Имса тут же сводит судорогой низ живота, яйца поджимаются и скручиваются пальцы на ногах. Он опускает руку, чтобы подхватить колено Артура, и входит наконец-то на всю длину.       Артур выгибает спину, дышит быстро-быстро Имсу в рот, таращится на него затуманенными тёмными глазищами. Чёрный зрачок почти полностью закрывает собой шоколадную радужку. У него распухли губы, щеки и оттопыренные ушки заливает лихорадочный пятнистый румянец. Ничего прекраснее в своей жизни Имс ещё не видел.       Он замирает на пару секунд, позволяя Артуру привыкнуть к ощущениям, справиться с приступом первой боли. С его лба пот стекает градом, капает крупными каплями на лоб Артура, исчезая в его взмокших, тёмных волосах.       — Ты в порядке? — спрашивает Имс. Артур снова кивает, не произнося ни звука. — Скажи это, детка. Я должен знать наверняка.       — Всё хорошо… Хорошо. Двигайся, пожалуйста, Имс…       — Всё, что захочешь, любовь моя, — соглашается Имс, двигает на пробу бёдрами. Позвоночник сразу словно током прошивает от дикого удовольствия.       Артур под ним извивается и стонет. Очевидно, что надолго их обоих сегодня не хватит. Ничего, успокаивает себя Имс, это не страшно. У них ещё будет много-много дней и ночей. Скоро закончится лето, и Артур улетит вместе с Имсом в Штаты. В другой момент Имс бы улыбался этой мысли, как шальной, но сейчас всё, что он может, — это не орать в голос.       Ему так хорошо, что его всего колотит от удовольствия. Он начинает двигаться быстрее. Артур горячечно его подбадривает, шепчет в ухо всякую глупую чушь, вроде «ох-блять-имс-да» или «быстрее-мать-твою-боже-как-хорошо». Очень скоро толчки Имса становятся беспорядочными и излишне резкими. Он придерживает Артура теперь уже под оба колена, чтобы тот не бился головой об изголовье. Практически складывает его гибкое тело пополам, но Артуру, очевидно, вполне удобно. Во всяком случае, выглядит он очень даже довольным, и Имс счастлив, как никогда в жизни. Да, он знает, что гореть ему за это в Геенне огненной, но это будет потом, а сейчас у него есть Артур — горячий и стонущий от наслаждения, потому что Имс его трахает. Только его личный, собственный Артур, так вот.       — Имс… Имс, я сейчас… — хнычет Артур. Он задыхается и краснеет, и дрожит не меньше, чем сам Имс.       — Кончи для меня, детка, — просит Имс, сунув руку между ними и сжав текущий член Артура ладонью, влажной от пота. Его бёдра дёргаются, а внизу живота волнами расползаются сладкие судороги, пока Имс долго кончает внутрь, наполняя тесное тело своим освобождением. Приходится снова прижаться губами к истерзанному рту Артура, чтобы не орать в голос.       Артур больно кусает Имса за саднящую губу, впивается длинными пальцами в его татуированные плечи. Имс чувствует, как набухает и пульсирует толчками член Артура в его руке. Он не может заставить себя пошевелиться, придавив хрупкого мальчишку к пружинистому матрасу. Имс надеется только на то, что они не создавали достаточно шума для того, чтобы разбудить родителей.       — Имс. Имс, слезь с меня, ты тяжёлый, как бегемот, — стонет распластанный по постели Артур.       Имс неохотно скатывается с него и падает рядом, стараясь восстановить дыхание. Артур с минуту или больше так и лежит в позе морской звезды. На его животе беспорядок, как и на руке Имса. Имс хотел бы сейчас сесть и понаблюдать, как из Артура вытекает его сперма, но он сдерживает порыв. Не хочет совсем смутить или, чего доброго, спугнуть.       — Ты ведь уже занимался этим раньше? — вдруг спрашивает Артур, выдернув Имса из потока ленивых размышлений.       Имс приподнимается на локте, лицом к Артуру, чтобы тут же столкнуться с  внимательным, пытливым взглядом. Артур подозрительно щурится, но не торопит его с ответом.       — О чём именно ты сейчас спрашиваешь, Артур?       — Ты понял, о чём я спрашиваю. Не прикидывайся недалёким, Имс, тебе это не идёт.       — Если ты говоришь о сексе в принципе, то очевидно, что да, я этим занимался. Мне, вообще-то, уже двадцать, не забыл?        Имс сам морщится от неприятного чувства дежавю, но старается в данный момент поменьше думать о маме. Сперва ему нужно выяснить, что же именно происходит между ним и Артуром здесь и сейчас.       — Я говорю не просто о сексе, а о том, что мы делали сейчас, — выдаёт Артур немного раздражённо и отводит взгляд.       Имсу вдруг становится жизненно необходимо увидеть его глаза. Он берёт его за подбородок тремя пальцами и поворачивает лицом к себе.       — Арти, — зовёт он, потому что Артур опустил глаза и не смотрит на него. — Малыш, посмотри сюда, — Артур подчиняется, хотя и явно неохотно. — Я не стану врать тебе, что у меня этого не было. Это было, всего однажды. И мы оба были пьяны. Я не слишком хорошо помню всё, что там происходило. И мы с этим парнем  больше никогда не встречались, если тебе вдруг интересно.       В основном всё это правда, за исключением того, что Имс прекрасно помнит весь процесс. Они с Энди познакомились на какой-то вечеринке и напились до синих соплей. Энди был старше Имса на три года. Они закрылись в хозяйской спальне — это был дом двоюродной сестры однокурсницы Имса — и разобрали друг друга на части. Секс был беспорядочным и грубым. Энди постоянно подстрекал Имса, чтобы тот не нежничал и драл его сильнее. В итоге, на утро Имса обозвали грязным извращенцем, потому что выяснилось, что задница Энди пострадала куда серьёзнее, чем предполагалось изначально. Больше они никогда не виделись. Не то чтобы Имс сильно переживал по этому поводу.       — Что будет дальше? Я имею в виду, между тобой и мной, — спрашивает Имс, потому что Артур продолжает молчать. Только сверлит Имсу дыру в черепе этими своими оленьими глазищами.       И по всем правилам это именно Имс должен отвечать на подобный вопрос, потому что это ведь он тут старший и опытный. Последнее, конечно, слишком громко сказано, но это сейчас неважно. Важно то, что Артур по-прежнему молчит, а у Имса уже сердце не на месте. Оно колотится, как у трусливого зайчишки, и, кажется, вот-вот готово выпрыгнуть через рот.       Наконец Артур глубоко и неровно вздыхает. Ложится рядом с Имсом и сворачивается клубком, прижавшись спиной к его груди и животу.       — Останься со мной на ночь.       — Ты же понимаешь, детка, что нам не стоит этого делать. Пока не стоит.       — Почему? — Артур опять садится, впивается в Имса упрямым взглядом. Имсу очень сложно это вынести на самом деле, но он должен. Потому что он ведь здесь старший, да.       — Арти… — начинает он, пытается подтянуть Артура к себе, обхватив его запястье, но Артур шарахается в сторону.       — Я не маленький, — фыркает он злобно. — Не нужно со мной так. Просто скажи. Ты волнуешься, что родители нас застукают? Тебе до сих пор не всё равно?       Обречённо вздохнув, Имс валится спиной обратно на постель, закрывает лицо ладонями. Он никогда прежде не был в отношениях, но всегда знал, что это сложно. Только вот насколько могут оказаться сложными отношения с человеком, который, ко всему прочему, является твоим сводным младшим братом?             — Мы не можем так поступить с ними, Артур. Только не сейчас.  Может быть, позже, после того, как оба закончим универ, мы…       — Отец знает, что я влюблён в тебя, — вдруг обрывает его Артур.       Имс поднимает голову и понимает, что глупо таращится на него, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег.       — Что? — переспрашивает он, потому что, блять, это совсем уже не смешно.       — Что слышал, — огрызается Артур раздражённо. — Я рассказал ему ещё в тот день, когда решил, что хочу называть его папой. Посчитал, что это должно быть правильно.       — Артур, тебе тогда было тринадцать, — напоминает Имс, принимая вертикальное положение. От волнения он не знает, куда деть руки. Начинает нервно накручивать на палец кончик покрывала Артуровой кровати.          — И что? Ну, было. Возможно, поэтому отец тогда не схватил тебя в охапку и не утащил от меня подальше. Он даже дал мне разрешение называть его своим отцом. Наверное, думал, что всё само пройдёт, что это просто гормоны. Но ни хрена подобного. Ничего не прошло. Стало только хуже.       Имс слышит рядом с собой тихий, судорожный всхлип, прекращает терзать несчастное покрывало и смотрит на Артура. Тот отводит взгляд, пристально пялится на собственные руки. Очень красивые руки, с узкими, узловатыми запястьями и длинными, сильными пальцами. Имс берёт обе ладони Артура в свои, ласково проводит подушечками пальцев по внутренним сторонам, прокручивает печатку на среднем пальце правой руки. Артур шмыгает носом, роняя на предплечье Имса горячую, тяжёлую слезинку. Похоже, у кого-то тут сегодня глаза на мокром месте.       — Неужели я и правда был так плох, лапушка, что ты даже прослезился? — ласково поддразнивает он Артура, сгребая его со спины в медвежьи объятия.       Артур сперва упрямо брыкается, но быстро сдаётся. Собственно, Имс и не сомневался, что так будет. Он зарывается носом во взъерошенные каштановые волосы у Артура на затылке, в наслаждением вдыхает одуряющий запах свежести вперемешку с сексом и чем-то, характерным только лично для Артура.       — Прекрати паясничать, я тут тебе, вообще-то, душу изливаю, — ворчит Артур тихо и совсем не злобно. Но, тем не менее, мстительно кусает Имса за предплечье.       Имс тихо посмеивается, тянет свободной рукой Артура за волосы на затылке, заставляя запрокинуть голову назад. Втягивает его в грязный, совершенно бесстыдный поцелуй с языком, зубами и звериным рычанием.       — Пойду, возьму пижаму, — шепчет он в рот совсем поплывшему от грубой ласки Артуру. — Если что, маме с папой скажем, что смотрели фильм на ноутбуке и уснули.       Артур разворачивается к Имсу лицом, смотрит на него придирчиво, прикасается большим пальцем к разбитой и, очевидно, уже распухшей губе. Потом указывает взглядом на место, где на скуле Имса красуется глубокая, болезненная ссадина.       — Думаю, они точно нам поверят, — говорит он беспечно. И снова улыбается. От вида ямочек на щеках Артура у Имса бабочки порхают в животе.       — Так и будет, — соглашается он. — Сперва подрались, потом помирились. Мы мальчишки. Ты ведь не жалеешь, что у тебя сводный брат, а не сестрёнка? М, Арти? — запустив руку Артуру поперёк живота, Имс собирает остатки свернувшейся спермы, которая ещё не успела окончательно засохнуть и превратиться в неприятную плёнку. Подносит пальцы к своему лицу и, недолго думая, суёт их в рот. Артур кривится брезгливо.       — Господи, ты животное, Имс. Это отвратительно, — восклицает он.       — Привыкай, пупсик, — подмигивает Имс. — Тебе скоро жить с этим животным в одной тесной комнатке в общаге, —  звонко чмокнув его в ухо, Имс не успевает увернуться от пинка, пока слезает с кровати, чтобы отправиться за своей пижамой.       — Я как-нибудь с этим смирюсь, — улыбается Артур ему вслед. — Ты ведь моё животное. И я тебя люблю.       Имс застывает в дверях их общей ванной, только для того, чтобы кинуться обратно в постель к Артуру и подмять его под себя. Начинает осыпать поцелуями его лицо. Возможно, пижаме придётся ещё немного подождать.