persephone

      — Аид, увидев цветущую красоту Персефоны, решил немедля похитить её. С этой целью он упросил богиню Земли Гею вырастить цветок необычайной красоты...       — То есть он решил ее просто украсть? — до этого тихий Рома приподнялся, перебив рассказ Антона.       Они сидели недалеко от дома Петрова, среди редких деревьев, что возвышались над ними огромной стеной и дальше переходили в темную дремучую тайгу.       Голова Ромки покоилась на ногах Антона, пока тот ненавязчиво перебирал его темные волосы тонкими пальцами. Никто ничего против не имел, такое времяпрепровождение уже стало традицией в их небольшой компании. Они не помнили когда именно это все началось, просто в какой-то момент Антон притащил на их встречу интересную книжку о приключениях Капитана Гранта и предложил ее прочитать, а Ромка не стал возражать.       Поначалу, от скуки, он засыпал ещё на первых десяти страницах, но спустя неделю быстро привык и уже охотно вслушивался в мягкий и вкрадчивый голос Антона.       И вот совсем недавно Петров выцепил в местной библиотеке старую потрепанную книжку о мифах древней Греции. Книга действительно выглядела изношенной: кое-где порванная, она едва не рассыпалась в руках парня, но Антон буквально светился от счастья и без умолку трещал о ней до тех, пор пока Пятифан все же не попросил ему ее прочитать.       Библиотека в их небольшом поселке была страшно обветшалой постройкой ещё времён первой пятилетки. Многие жители даже не догадывались о ее существовании, что было видно по огромным слоям пыли на книжных полках и отсутствием хоть какого-то порядка на стеллажах. Антон же научился видеть в этом некую эстетику и днями напролет засиживался там, от чего Ромке частенько приходилось провожать его в потёмках домой.       — Ага, — вздохнул Антон. — Вряд ли богиня плодородия добровольно захотела бы провести всю свою жизнь в подземном царстве, — светловолосый чуть сильнее сжал книгу в руках и растянул губы в лёгкой улыбке, глядя на то, как вдали верхушки могучих елей покачивались в лучах предзакатного солнца.       Ромка же задумчиво глядел в небо и выглядел совершенно умиротворённым. Но почему-то в воздухе все же витало едва заметное напряжение. Оно алыми ниточками вплеталось в прохладный осенний воздух и не давало сделать лишнего вдоха.       Между ними повисла тишина. Каждый думал о своём, прокручивая в голове события давно минувшего дня. Вдали послышался гул моторов — рабочие возвращались по домам, а это значило, что время перевалило за шесть часов вечера. Пятифан глубоко вздохнул и тихо пробормотал в надежде, что Антон не услышит:       — Он наверное ее любил и у него выбора не было.       — Как это? — удивлённо поинтересовался Антон, опуская взгляд и смотря прямо в темные глаза.       — В том-то и дело, что эта твоя добрая богиня не захотела бы быть с плохим Аидом.       Антон хихикнул, не потому что Пятифан сказал, что-то смешное, а потому что Ромка всё никак не мог запомнить имена большинства героев из книжек, что читал ему Петров. Но вскоре он наткнулся на взгляд карих глаз, что буравил его. На дне тёмных зрачков плескалось что-то отдалённо напоминающее отчаянье.       — Ну почему же? — растерянно начал Антон — Он, для начала, мог бы нормально с ней познакомиться. Кто это сразу крадёт того, кого даже толком не знает?       Губы Пятифана сначала растянулись в улыбке, а после он вообще захохотал, смотря на слегка взъерошенного, но серьезного Петрова.       — То есть, нужно сначала познакомиться, а потом уже воровать? — весело полюбопытствовал парень.       — Да, — ляпнул Антон, смотря куда-то в сторону, только бы скрыть смущение, что краснотой разлилось на его щеках. Лишь потом он понял, что сказал. Его глаза расширились и он поспешил исправиться, — то есть, нет. Я вообще не это хотел сказать, — нахохлился светловолосый. — Иди ты, только меня путаешь.       — Я-то? — Ромку все больше и больше забавляла эта ситуация. Былая неловкость ушла, будто бы ее и не было, а в темных глазах сейчас плясали смешинки.       Смущённый Антон, в лучах закатного солнца выглядел поистине волшебно. Пятифанову вдруг очень сильно захотелось его обнять, стянуть резинку, что туго держала волосы Антона в неаккуратном пучке, запутать руку в блондинистых волосах и вдохнуть запах чистоты, апельсинов и уюта, которыми пах только Петров. Этот запах возвращал парня в детство, где отец всегда был рядом, а мама субботними утрами пекла самые вкусные пироги. Возвращал в место, где он чувствовал себя дома. Антон был апрелем, танцующим у костра рука об руку с долгожданным спокойствием.       — Ну не я же, — проворчал парень, но так же улыбнулся Пятифану. — Я вел к тому, что даже у самых плохих людей должен быть шанс на свой счастливый конец. — И что, даже у Аида есть шанс? — Даже у Аида.       Рома смотрел в небесные глаза напротив, пытаясь выцепить там хоть намек на ложь, но видел лишь гипнотическое спокойствие и уверенность в своих словах. Какое-то странное чувство царапнуло когтями грудную клетку и сдавило горло, от чего стало труднее дышать. Из раздумий их вывел голос антоновой мамы. Они оба синхронно вздрогнули и неловко отвели свои взгляды друг от друга, будто то бы находя в своих действиях что-то стыдное.       — Мальчики, пора закругляться. Скоро уже темнеть начнёт.       Тетя Карина стояла на пороге дома, облаченная в свой неизменно белый фартук и уперев руки в бока. С годами она привыкла к их дружбе, хотя поначалу настаивала, чтобы ее сын не общался с местной гопотой. По прошествии времени женщина даже приняла Рому, как собственного сына, искренне переживая, когда тот в силу своего характера умудрялся попадать в передряги.       Их решающий разговор состоялся одним зимним утром год назад, когда Рома, по привычке, зашёл за Антоном по пути в школу. В доме было необычно тихо, а двери ему открыла тетя Карина и жестом, без лишних слов, попросила зайти.       Они сидели на кухне: Рома сверлил взглядом оконную раму, покрытую толстым слоем зимней изморози, а мама Антона стояла напротив, оперевшись на столешницу. В воздухе повисла не уютная тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов в коридоре. Первой эту тишину нарушила женщина. Она тяжело вздохнула, сложив руки на груди, и строго обратилась к Пятифану:       — Ты же понимаешь, что я не в сильном восторге от того, что мой сын водит дружбу с тобой.       Рома даже слегка вздрогнул от ледяного тона этой женщины. Сейчас она походила на непроглядную сибирскую зиму, в то время как Антон был воплощением весны и теплого апреля. По спине парня пробежали мурашки и он, почти что, ощутил этот контраст на своей коже.       — Понимаю, — твердо изрёк Рома.       — И ты понимаешь, что будь моя воля, он бы и на километр к вашей шайке не подошёл, — она заправила свои темные волосы за ухо и устремила усталый взгляд прямо на заснеженное окно. — Но я слишком уважаю интересы своего сына, поэтому и завела с тобой этот разговор. Больше там разговаривать не с кем.       Рома понимающе кивнул. Действительно, в их компании зачастую разговоры за чашкой чая не велись. Единственным с кем можно было поговорить был Бяша, да и тот, больше поддакивал, чем озвучивал своих мысли. Парень хмыкнул и наконец спросил:       — Я понимаю всё, но к чему вы решили завести этот разговор?       — К тому, что если ты, хоть немного дорожишь дружбой с Антоном, то никогда не будешь подвергать его опасности, — она сжала пальцами стол до побеления костяшек. — Мне все равно что вы делаете и в какие дела влезаете, но не впутывайте туда моего сына.       Пятифан немного отшатнулся, но все же сумел сохранить на своем лице невозмутимое выражение. Конечно же он это понимал. Понимал, что Антону явно не подходят все эти разборки и драки за гаражами, не подходит дешевое пойло и стремные забегаловки. Даже сбитые костяшки и шрамы, которыми так кичатся остальные мальчишки на его мягкой коже выглядели клеймом. Эти метки хотелось скорее убрать, стереть, и никогда больше не допускать их появления.       — Я… — начал Рома, но их обоих отвлек звук шагов на лестнице. На кухню вошёл заспанный и взъерошенный Антон, ещё не до конца осознавший суть происходящего. Он уставился на маму и друга удивлёнными глазами, стараясь понять — сон это или реальность, а после тихо спросил:       — А что тут, извините, происходит?       Женщина так и застыла посреди кухни, не зная, что и ответить, но ситуацию в своих руки взял Рома:       — Да я пришел к тебе раньше нужного, — он неловко хохотнул. — Вот тетя Карина и предложила посидеть на кухне и выпить чаю, пока ты не проснешься, — женщина на такую реплику лишь кивнула и с неким уважением посмотрела на Ромку.       — А где чай? — шутливо поинтересовался Антон, глядя на совершенно пустой стол.       — Ты это, не задавай лишних вопросов, — проронил Ромка, ловко разворачивая и подталкивая светловолосого в направлении лестницы на второй этаж. — И вообще, ты бы уже собирался, там такой лютый мороз, что мы и опоздать можем.       Когда Антоновы шаги утихли Рома наконец развернулся к женщине. Та стояла все на том же месте, но смотрела на Пятифанова совершенно другим взглядом, более теплым. Он так же растянул губы в лёгкой улыбке, но в ту же секунду серьезно произнёс:       — Я буду лучше, обещаю, — Карина одобряюще кивнула.       Рома быстро поднялся, отгоняя назойливые воспоминания. Он отряхнул штаны от мусора и протянул руку Антону, помогая ему подняться. Уже начинало вечереть и холодный октябрьский ветерок пробирался за край их воротников, заставляя кожу покрыться мурашками. Осень в этом году выдалась довольно изменчивой барышней: дни были тёплыми, а вот от пронизывающего холода по ночам не спасал даже дополнительный слой теплых одеял, заботливо принесённый мамой.       Вместе они дошли до деревянной калитки, что вела к дому Петрова и остановились. Антон отстранённо теребил в руках книгу, закусив губу. Рома прекрасно знал, что этот жест сохранился у Петрова ещё со средней школы и означал он, что парень чем-то довольно-таки сильно обеспокоен. Он хотел уже было спросить, но Антон опередил его:       — С тобой что-то не так, — тяжело изрек светловолосый, все ещё не поднимая взгляд на Рому.       Пятифан даже растерялся от такого напора, не зная что и ответить. Он долго смотрел на Антона нечитаемым взглядом.       — С чего это такие мысли? — еле слышно спросил парень, опираясь на хлипкий забор. — Со мной всё отлично, всё та же жизнь, всё те же заскоки, — усмехнулся Пятифан       — Ром, мы знакомы так давно, а ты так и не научился мне врать, — вздохнул Антон и наконец поднял глаза. Он смотрит на Пятифана с таким придурочным беспокойством, что Рому буквально выворачивает от осознания, что он действительно кому-то нужен. И эта мысль бьёт его прямо в грудную клетку.       — А ты волнуешься что ли? — спросил Рома, растягивая губы в подобии улыбки, мол, смотри, я в полнейшем порядке.       — Да нет, чисто из любопытства спрашиваю, — съязвил Антон, — мы же друг другу чужие люди, что это я в самом деле.       Петров смешно фыркнул и щёлкнул замком на калитке, готовясь идти в сторону дома. Ему не дают сделать ни шагу, потому что сзади на него всем немалым весом наваливается Ромка, прижимаясь к его спине и выдыхает прямо в чужое ухо:       — Бля, заяц, все нормально, веришь?       Антону кажется, что температура вокруг поднимается на несколько градусов, потому что ему вдруг становится невыносимо жарко, а кончики ушей и щеки буквально пылают. Он еле заметно сопротивляется, пытаясь показать, что он все ещё обижен на друга, но Пятифан держит крепко, лишая возможности даже шевельнуться. Кажется, что ситуация ни чуть не смущает самого Рому, потому что он совершенно невозмутимо продолжает:       — Ну не злись, — шепнул темноволосый куда-то в шею Антона, заставляя того вздрогнуть от ощущения мурашек, что прошлись по всей спине. — Я сам ещё не всё до конца осознал. Обещаю, что расскажу тебе позже. Идёт?       — Идёт, — тихо фыркнул Антон, не находя в себе силы даже пошевелиться. — Просто беспокоюсь, как бы ты такой взбалмошный, херни никакой не натворил.       Ромка бегло огянулся и, удостоверившись, что никого поблизости нет, разворачивает и притягивает Антона в объятья. Блондин привстает на носочки и утыкается носом Пятифану куда-то в район ключиц, вдыхая родной запах дешёвых сигарет вперемешку с запахом свежести и хвои.       — Да никуда я не денусь, мне тебя ещё в понедельник в школу провожать, — игриво кинул Ромка, тут же ойкая, потому что ладонь Антона хлопает прямо по его спине.       — Иди ты, — смущённо выпалил Петров прямо в куртку Ромы.       — Куда?       — Домой иди, скоро темнеть начнёт. Не хочу чтобы ты сам по этому лесу шатался, — ответил Антон, но сам не сдвинулся ни на шаг, оставась в объятиях темноволосого.       — Все таки шанс есть? — спонтанно задал вопрос Пятифан, нарушая царившее между ними молчание.       — Ты о чем? — с явным непониманием переспросил Антон, отстраняясь от Ромы. Он неловко глянул на свои руки и сделал несколько шагов к калитке.       Солнце почти скрывается за горизонтом, окрашивая небо в ярко розовый цвет с примесью лавандового и жёлтого. Рома смотрит на то, как последние лучи красиво играют на лице Антона. Он совершенно не вписывается в осень. Петров выдаётся ему чистым зелёным цветом, пахнущим спокойствием и уютом. Он вдруг четко осознает: он — влюблен. И это его нисколечки не пугает. Рома вдруг отмирает и широко улыбается:       — Не бери в голову, заяц. Спокойной ночи, — весело проговорил парень и, подмигнув Антону, скрылся за темными силуэтами деревьев.       Уже сидя в своей комнате ночью и соединяя звезды незамысловатыми серыми линиями, Антон вдруг осознал смысл его слов. Он тихо смеётся, спрятав смущённое лицо в ладонях и выдыхает в темноту еле слышимое:       — Шанс есть всегда.