* * *
Учитель любил её хвалить, иногда за какие-то мелочи. Даже глупости, на самом деле. То, что приманила кота, которого ловили несколько часов к ряду. То, что была внимательна к старику-заказчику, который попросил прополоть грядки. То, что единственная из команды додумалась взять с собой аптечку... Сначала куноичи думала, что это потому, что она девочка. Простая вежливость или сентиментальность старшего мужчины по отношению к детям. Многие так делали. Мальчишек он не хвалил. Не гладил по голове. Не щурился ласково на попытки разговора. Не касался кратко локтя во время объяснений ката. Не был излишне добр. А потом, после одного задания, когда Наруто и Саске побрели по домам, он задержался. — Сакура, хотел с тобой поговорить. Пройдёмся? — Конечно, Какаши-сенсей, — послушно согласилась она, как и полагается хорошей ученице. Они неторопливо шагали по переплетениям улиц. Тогда, от раскалённого полуденного солнца, у девочки немного болела голова. Было душно. Пока она изредка отпивала остатки воды из бутылки, учитель рассказывал что-то о дополнительных тренировках по контролю и медицинских курсах. Розоволосая и не заметила, как они забрели в незнакомый ей район. — Ох, прости, задумался и по привычке пришёл к себе домой, — хохотнул тогда Хатаке, взъерошив себе волосы. — Зайдёшь? Ласковый серый взгляд встретился с растерянным зелёным. Отчего-то Харуно, отмечая сосредоточенность человека напротив, смутилась. — Мне уже надо домой, — нашлось оправдание, — я обещала сегодня помочь родителям. Спасибо за советы, сенсей. — Конечно-конечно, беги, — улыбка застыла в уголках его глаз, когда он легко прошёлся ладонью по её волосам. Уже удаляясь, обернувшись, она отметила, что мужчина смотрит ей вслед.* * *
Задание по поиску мусора на дне небольшого пруда пришлось на один из самых жарких июльских дней. Воздух потяжелел от солнечных лучей, что нагревали пыльные дорожки Конохи до непереносимых температур. Генины, подрумяненные загаром, полдня ныряли в прохладную воду, цепляя всё, что удавалось нащупать в мутной воде. В основном попадались коряги или покрытые ржавчиной потерянные кунаи да сюрикены. Но были и необычные находки. Оплётка гарды почти полностью истлела, а лак, защищавший ножны, облез. Попытка вынуть клинок, с трудом, но вышла удачной. — Надо же, ты поймала танто, — тихо донеслось из-за плеча девочки. — Похож на форменный АНБУ. Занятно. Пока мальчишки продолжали, переругиваясь, кидаться друг в друга водорослями, розоволосая сидела на берегу около сваленной добычи. — Как он мог оказаться на дне? — кончики бледных пальцев робко дотронулись до когда-то острого клинка. Покрытый хлопьями ржавчины металл был шероховатым на ощупь. — Слишком много вариантов, — хмыкнул мужчина. — Скорей всего кто-то пролюбил во время тренировки. Так бывает с форменными вещами. Сакура шмыгнула носом. Намокшие волосы, потемнев от воды, липли к спине, плечам и лицу. Она хотела было уже отложить внезапную находку и собрать растрёпанные локоны, как её опередили. Пальцы сенсея казались горячими, когда очертили девичью скулу. Пока она растерянно моргала, он легко сплёл ей косу. — С-спасибо, — лицо опалило жаром. Ответом послужил уже знакомый ласковый взгляд, сосредоточенный на ней. Почему-то захотелось завернуться в полотенце, чтобы спрятать красный купальник подальше. — Ну что ты, — сенсей плавным движением поправил ей сползшую лямку, — я ничего такого не сделал. Кивнув, девочка вскочила со своего места и вернулась к двум другим членам их отряда. На берег она старалась не оглядываться.* * *
— ... и сколько раз тебя просить, Рин, не беги в атаку! — руки, сжимавшие её плечи, казалось, могли оставить синяки. Очередной выход за пределы селения ввязал Седьмую команду в неприятности. Нукенин не был сильным, но мальчишки валялись неподалёку, страдая от истощения. Сакура же почти закончила бинтовать себе руку. — С-сенсей, — испуганно сглотнула она, — кто такая Рин? Хатаке моргнул, будто приходя в себя, и медленно разжал пальцы. Он какое-то время вглядывался в лицо напротив, а потом, встряхнув головой, рвано вздохнул. — Никто, я оговорился, — когда он открыл глаза, то в них снова была застывшая улыбка, — давай помогу. Перехватив бинт, мужчина завязал аккуратный узелок, обрезая излишек материала кунаем. Быстро и точно. Он не сразу отпустил её руку, мягко, но крепко держа запястье. Движение, которым он заправил локон ей за ухо, было кратким. — Я позабочусь о тебе, — выдохнул он со своим извечным ласковым взглядом. — Ты будешь в порядке. Сакура не знала, куда ей смотреть, чтобы не видеть его глаза. Девочка чувствовала себя неуютно, пусть и руки наставника были тёплые.* * *
Она ничего не могла с собой поделать. Слёзы рвались из груди будто сами по себе, выворачивая горло. Ей было страшно, стыдно и невыносимо обидно. Страшно за покинувшего селение Саске-куна. Стыдно за раны мальчишек, что сорвались за ним следом. Обидно за собственную слабость. — Я так и знал, — тихий голос прервал самоуничижение. Тёплые ладони опустились ей на плечи. — Какаши-сен... — она не смогла договорить, так как мозолистые пальцы зарылись ей в волосы, заставив споткнуться на полуслове. — Первым ушёл Учиха и довёл тебя этим до слёз, — выдохнули в розовую макушку. — Ничего не меняется. — Ч-что? — попыталась было девочка, но её не услышали. Хатаке будто говорил сам с собой. Руки его пробежались по её, теперь уже, коротким волосам. — Я несправедливо тебя игнорировал всё это время, — ей последний раз огладили затылок, отстраняясь. — Надо будет тобой уже заняться. На следующее утро, стучась в дверь Госпожи Пятой Хокаге, девочка всё ещё чувствовала следы на своей коже от чужого прикосновения. Хатаке Какаши был силён. Но она почему-то не хотела с ним тренироваться.* * *
Они почти два года не виделись толком. Наставница продыху ей не давала, занимая каждую свободную минуту то тренировками, то практикой, то заданиями. Лишь изредка Сакура натыкалась на ласковый серый взгляд с застывшей в зрачке улыбкой. Хатаке мог кивнуть, провожая её глазами, когда она проходила мимо. Куноичи не понимала, отчего ей с ним неуютно. Почему она сбегает, стоит завидеть в толпе серебристые волосы и тёмно-синюю маску. А сенсей и не спрашивал. Молчал. Но теперь, в свои шестнадцать, Харуно Сакура не переносила, когда её гладили по голове. И совсем не могла понять — почему?