***
Харучие прекрасно помнит тот день, когда его мир рухнул. День, когда Майки сломал его, уничтожил, разбил на мелкие осколки. И тогда, будучи ребенком, что днями напролет сидит в больничной палате, Санзу чувствовал себя совершенно брошенным, ненужным никому в этом мире. Врачи лишь печально качали головой, говорили, что шрамов может и не быть, но для этого маленькому Хару надо было молчать, и это ему проблемой не казалось — он даже есть не мог. Однако когда спустя несколько дней пришла сестра в сопровождении Такеоми… Внутри Харучие что-то окончательно сломалось. Стоило ему услышать эти жалкие извинения, как гнев, такой мерзкий, накрывающий с головой до красной пелены в глазах, буквально сорвал с мальчишки все тормоза. И тогда ему было плевать, что уголки рта адски болят, что по подбородку стекает кровь — он кричал. Кричал, как он их ненавидит, проклинал и гнал прочь, словно пытаясь оттолкнуть от себя последних близких людей. И у него это вышло — больше брат и сестра не приходили, Санзу остался один. Вроде ему десять лет, но Хару уже и не знал, что дальше делать и как жить, а фамилия Акаши теперь ассоциировалась с чем-то мерзким, неправильным и чужим. Наверно, тогда хрупкая личность мальчишки и разделилась на «Санзу» и «Акаши». Последнего же он похоронил, закопал с головой, чтобы больше никогда не вспоминать. Каждый день всё больше вводил Санзу в отчаяние, пока на пороге палаты не появился он. Майки пришел спустя неделю, один, без Шиничиро. И тогда, когда средний Сано, единственный, кто пришел после «семьи», спросил Хару о его самочувствии, а после и начал просто общаться… Наверно, в тот момент Харучие решил, что больше ему никто не нужен будет, все близкие люди, друзья, даже Баджи, не пришли к нему, а Маджиро, который и причинил Санзу боль… вот он, сидит рядом, осторожно треплет по руке и успокаивает, говоря, что все будет хорошо… И Хару верит, верит безоговорочно, вовсе забывая, что именно этот мальчишка со светлыми непослушными волосами и черными, как непроглядная тьма, глазами, его как раз и сломал, разрушив будущее. Нормальное будущее. Но Санзу не важно, годы шли, а он все больше и больше отдавал себя Майки, своему королю. И сам не заметил, как, дурак, влюбился. Это была столь искренняя любовь, что Хару и не думал, что это нечто неправильное, однако вокруг Сано всегда было много людей, друзей, они всегда были для него куда… дороже. И будучи пятнадцатилетним мальчишкой, он только и мог, что с восхищением смотреть на своего обожаемого Майки, но подойти не мог. Сано часто ловил на себе эти взгляды, но просто ещё не понимал, что Хару уже всецело принадлежит ему, только прикажи, и он уже будет у твоих ног. Санзу знал, как дороги ему друзья, поэтому и не думал, что он сможет подойти хоть на шаг ближе. Однако все в этой жизни меняется. За годы в Свастонах Хару привык видеть в Майки чуть ли не солнце, что своей улыбкой согревало буквально изнутри. Однако буквально за пару лет король начал терять своих приближенных, и тогда Санзу вновь увидел того, кто когда-то давно сломал его изнутри. Маджиро Сано, что мертвым взглядом после утери самых дорогих ему людей смотрит на Хару, который случайно оказался рядом. И «этот» Майки заставил его буквально дрожать, но вовсе не от страха. Харучие никогда не испытывал подобного, сердце билось словно бешенное, ноги подкашивались, а губы сами расплывались в нездоровой улыбке. Да, это тот самый король, которого так полюбил Хару, это тот самый король, ради которого Санзу готов на все, что угодно. И когда Маджиро остался совсем один… Санзу преклонил перед ним колено, что стало словно спусковым крючком. Прошли годы, и Сано стал словно куклой, а Харучие начал его беречь, как самое ценное сокровище в этом мире. Делал всё, чтоб на него обратили внимание, исполнял любые приказы, что казались и вовсе безумными, даже ради того, чтобы перебороть страх смерти начал закидываться этими чертовымт таблетками. Но его не видели, вернее, видели, но лишь как слугу или инструмент. И лишь годам к двадцати семи, когда Бонтен уже стал чуть ли не вторым правительством Японии, Санзу решился. Буквально выпалил, стоя на коленях перед Майки и смотря на него широко распахнутыми аквамариновыми глазами, в которых теперь открыто читалось больное обожание. — Нет. Хару, уже слишком поздно, мне жаль. Только и услышал Санзу, что в очередной раз надломило его изнутри. Но меньше любить короля он не стал, просто теперь эта отвергнутая любовь пожирала изнутри, словно червь. И от этого на душе только больнее становилось. Однако сколько бы раз Маджиро не разрушал мир Хару, все всегда можно было вернуть на круги своя. До одного чертового вечера. Тогда, в ужасе смотря на Майки, что стоит на крыше, Харучие понял, что это конец. И ему на секунду показалось, что Сано нашел его взглядом среди толпы и посмотрел четко на него. Но понять это было невозможно, слишком далеко, чтобы увидеть, стоял Маджиро… Слишком далеко, чтобы спасти. И единственное, что успел сделать Санзу, так это в ужасе выкрикнуть имя короля перед тем, как тот сделал последний шаг в своей жизни. Харучие несколько минут стоял в оцепенении, когда толпа перепуганных зевак столпились вокруг истерзанного тела Майки. Санзу казалось, что это нереально, что это сон, так не могло случиться… Однако он все же подошел к Маджиро и буквально упал рядом с ним на колени, не веря в то, что смысл жизни исчез, умер вместе с единственной любовью. — Так вот… Почему ты сказал, что поздно… Хах… Ты уже все тогда ещё решил, да?.. Надрывающимся от боли голосом прошептал Хару, осторожно приподнимая бледное тельце и прижимая его к себе.***
Когда-то давно Хару сказал, что умрет вместе с Майки. Конечно, тогда члены верхушки Бонтена не восприняли это всерьёз, однако… — По крайней мере он не мучался… Тяжело произнес Ран, присев на корточки рядом с мрачным Риндо перед бездыханным телом Хару. Ему и впрямь было невыносимо смотреть на тело человека, которого он уже мог смело назвать другом. Выстрел в висок, моментальная смерть, никакого страха… Однако вся картина заставила старшего из братьев быстро вытереть одинокую слезу. Харучие умер в своей квартире, прижимая к себе единственного любимого человека. Умер, с лёгкой улыбкой обнимая Майки.