И зазвучит детский смех в стенах проклятой студии

Провалы в памяти и знакомство с композитором. Когда дверь вновь закрылась за мной, мне оставалось только вздохнуть и произнести привычную фразу. Пройдя в глубь студии, я сразу же свернул в правый корридор и пошел дальше. Перешагнув трубу, которая подтекала в некоторых местах, я вышел на балкончик. Оглянувшись в поисках деталей, я заметил лежащий на стеллаже блокнотик. Взяв его в руки, мне не попалось ничего интересного. Это были какие-то детские зарисовки и всякая дребедень. Но блокнот я все равно положил в карман брюк. Вставив в генератор нужные детали, я запустил машину и сразу пошёл в сторону поднимающихся жалюзи. Именно тогда я услышал громкий детский голос около выхода, но подумал, что у меня едет крыша и не стал проверять. Сказать что я был в шоке, ничего не сказать. Когда ко мне через минут десять на встречу вышла, как мне показалось, четырнадцатилетняя девочка, уж довольно довольно высокая она, с чернильницей из комнаты для художников, пластинкой из той запертой комнаты, и «Иллюзией жизни» (надо заметить, что она пока шла, что-то смотрела в книге). Заметив меня, она только буркнула приветствие и ловко закрыв книгу, пошла к комнате с пьедисталами. К слову, я уже там был. Я последовал за ней. Мне стало интересно, что она будет делать. А она, разложив вещи по пьедисталам, пошла к мини-кинотеатру, вынимая из кармана рюкзака пару конфет в красной обёртке. Одну она протянула мне, но я отказался. Пожав плечами, она сама закинула одну в рот, фантик отправился в ближайшую мусорку, а остальные две карамельки (как я понял по этикетке) в карман. Мне было неловко начинать с ней говорить. Да и я точно не знал, на каком языке вести разговор. В ее лице я видел придельное спокойствие даже когда выскочила картонка Бенди. Ей не страшно. Хотя я заметил, что руки у нее подрагивают. После того, как мы пошли из кинотеатра, девочка сжимала в руках мягкую игрушку Бенди, от чего та забавно пищала. Это вызывало неподдельное удовольствие на лице ребёнка. Я тоже непроизвольно улыбнулся. –ты идёшь забирать гаечный ключ, я за шестерней. Понял?–получив мой кивок, девочка слабо улыбнулась.–какой молодец. Вперёд и с песней. А сама она ушла в сторону Чернильной машины. Я не перестаю удивляться. Пока я стоял и слушал удаляющиеся шаги, мне пришлось сдвинуться с места и пойти к последней нужной нам комнате. Меня в очередной раз прошиб холодок, когда я увидел труп Бориса. Я так и не смог понять, за что же его так.. Подойдя к операционному столу, я оперся одной ногой на поверхность, и вырвал ключ из грудной клетки волка, весь забрызгавшись чернилами. Гадость. Фыркнув, я вернулся в комнату с пьедисталами. Девочка находилась на входе в комнату и постукивала пальцами по дереву. Так мы вскоре и включили машину. Только после того, как погас свет, я решил заговорить. Было немного неловко, но все таки надо. –как тебя зовут?–придельно простой, но достаточно важный в такой ситуации вопрос. –Екатерина, для тебя Катька. Ну, можешь Тюльпаном обзывать. Мне не принципиально,–зивнув, ответила девчонка. Она спокойно посмотрела на меня. Голубые глаза скучающе глядели мне в лицо, не боясь.–а ты, Генри, да? Я кивнул. На том пока разговор закончился. Было желание узнать хотя бы немного больше, но судя по всему, настроения разговаривать у неё не было. Ещё раз оглянувшись назад, девчонка пошла к аппарату. Я за ней. Малая оказалась достаточно быстрой, что я её еле догнал. Мы пошли к Машине. Проход уже был заколочен а на полу были следы ног. Екатерина напряглась и сжала дрожащие руки в кулаки. На секунду мне показалось, что она вот вот расплачется. Ну, выглядит она так. Надо будет с ней потом поговорить. Я заметил у нее на правой кисти фиолетовую резинку. Осторожно похлопав ее по плечу (девочка на это лишь отмахнулась и буркнула, что все нормально), я перепрыгнул трубу с надписью «Не подходить», и жестом попросил ее остаться на месте. Она меня поняла и присела в угол близь бочки. Я подошёл к доскам. С жутким визгом на меня выскочил Бенди. Чернильный Демон попытался до меня дотянуться, но у него ничего не получилось. Я отпрянул от досок, при этом чуть не завалился, и рванул к выходу. Игрок побежала за мной, что-то недовольно бурча. Корридоры начали затапливаться чернилами. С каждой секундой было все сложнее продвигаться. Мы выбежали в корридор с дверью на улицу. Она была немного приоткрыта и оттуда лил мягкий золотистый свет. Я сразу сеганул к двери. Надежды не было. Девочка же остановилась и стала смотреть куда то. Крикнув её, я тоже остановился. Все же, она пошла за мной. И когда до двери оставалось пару метров, пол не провалился и мы не упали вниз. А наоборот, мы вылетели как пробка от шампанского на улицу. На свежий воздух. На улицу. Был ясный день. –НИХУ- –раздалось сзади меня. Я бы тоже хотел выругаться. Никого не было, однако этого мне было достаточно. Свобода? Неужели? После столького времени скитаний по этой проклятой студии.. На лице появилась улыбка, глаза заслезились. А потом сзади я услышал крик. *** И вновь чернильная студия не хочет отпускать своих жертв. Никто не уйдёт от власти этого проклятия. Все будут обречены. (‹загадочное хихиканье автора›) Когда Штейн и Степченкова поднялись на ноги, то мужчина откачал чернила, пока девочка оглядывалась по сторонам и потирала ушибленную спину. Скорчив недовольное лицо, девочка заплела из половины волос высокий небольшой хвостик. Отойдя от места, откуда они упали, Тюльпан подошла к Генри, и они пошли дальше. По пути, девочка сетовала на жизнь и жаловалась Штейну, какая жизнь какашка, какой Джоуи ганд..н и как у нее болит спина. Мужчина лишь мог грустно улыбнуться. —— Чернила стекали по стенам, оставляя грязные разводы. Тусклый свет свечей отбрасывал тени, что забавно плясали от дуновения ветерка. Безумный композитор сидел перед пентаграммой и шепотом произносил свои молитвы и просьбы. Поджав колени больше, дрожащими от напряжения руками Лоуренс поправил свечи и оглянулся. Ничего. Абсолютно. Но уже через минуту откуда-то со стороны послышались тяжёлые шаги и в комнату ввалился он. Все сразу покрылось чернильной паутиной. Свист заполнил комнату. Лоуренс схватился за голову и прошептал что-то. Было невыносимо, даже встать получилось с трудом. Демон с презрением кинул взгляд на своего пророка, который подорвался с пола и немного отошёл от своего лорда. Стало слышно прирывистое дыхание Семми, который в панике оглядывался и опирался рукой об стену. В этот раз ему совсем плохо. –хватит притворяться что тебе нехорошо и пытаться вызвать мою жалость. Сегодня я тебя трогать не стану, у нас проблема. И она не маленькая. Музыкант издал какой-то звук, похожий на вздох в перемешку со стоном. После, подумав, мужчина поднял голову на демона, и удивленно мыкнул. Демон же отвернулся, то ли осматриваясь, то ли не желая смотреть на своего пророка. Чернильная паутина обволакивала стены, заглушая свет от ламп и свечей. –что на этот раз, мой Л-лорд?–заикнувшись, выпалил Семми, встав ровно. Голова немного прошла, позволяя нормально держаться на ногах. –новый игрок. И она явно предоставит нам проблем.–во время этих слов раздалось грозное рычание. –ох, Лорд, эти глупые люди не выживают иногда даже до лифта. Не стоит так волноваться..–композитор попытался немного успокоить Бенди. –я в этом так как ты не уверен.–рыкнул Демон, подходя ближе. Сем опять схватился за голову.–в любом случае, надо от нее избавиться. И эту задачу я кладу на тебя. Не справишься, пиняй на себя. Ты знаешь. —— Я проснулась позже, чем Генри. Последнее, что я помню, это пентаграмма и видения. Их было три. Первое это была невысокая девочка. Её образ я помню смутно. Судя по всему, она что-то говорила. Однако даже по обстановка я не смогла понять что именно. Вторым стало отчётливое видение, как мы с моими подругами по дачебежим куда-то. А третье промелькнуло так быстро, что я даже разглядеть ничего не успела. Только чья-то рука и жуткая сверкающая улыбка. Генри с беспокойством смотрел на меня, но я поднялась и заверила его, что все хорошо. Он выдохнул и подобрал топор. Я грустно посмотрела на гробы, стоящие в комнате и пошла за Штейном. Мужчина шел чуть впереди, да и мне не особо хотелось догонять его. Мне надо все обдумать. Сняв джинсовку, я завязала ее на поясе и задев телефон рукой, вспомнила. Но не сейчас. Чуть позже. Мы вышли в большое помещение, чуть дальше стояли ещё два гроба, на полке лежал диктофон с записью Семми Лоуренса. Генри долго вспоминал, кто это может быть. Я же догадалась сразу. Эх, Семён, Семён. Лох ты педальный конечно. Пройдя затопленный чернилами корридор, мы увидели черную фигуру (автор не рассист!!). –Эй, привет? Не могли бы вы нам помочь?–Генри ускорил шаг насколько это возможно. –Гад чернож..пый! А ну выходи, покажи нам свою силушку богатырскую!–ох уж этот русский юмор. Семми на секунду обернулся и посмотрел на нас, а после свалил в стену. Фокусник хр..нов. Генри укоризненно посмотрел на меня, а я только сделала лицо дурочка и пока он пошел к панели, приготовилась щёлкнуть первый рычажок. Потом мужчина ушел обратно включать механизм, а я встала около самовостанавливающейся картонки Бенди. Зыркнув наверх, я увидела немного банок с супом и оторвавшись от стены, полезла за ними. Только с божьей помощью этот чертов стеллаж не упал на меня, но зато я смогла стянуть банки три. Довольная собой, я опять посмотрела на картонку. А после полезла за телефоном. Вернулся Генри. Он только удручённо вздохнул и пошёл открывать ворота. В общем, так мы и вышли в главный холл музыкального департамента. Стояла гробовая тишина и было темновато. Дёрнув рычаг, художник крепко сжал топор в руках, и на него выпозл искатель. А потом ещё. Ловко разобравшись с ними (разбирался Штейн, малую оставили смотреть), мы с Генри зашли наверх. Там была будка с проектором, а судя по записи, будка Нормана Полка, студейного киномеханика. Я расстроилась ещё больше. Мы вернулись вниз и пошли к офису Лоуренса. Там прорвало трубу и проход затопило. Штейн, еле добравшись до диктофона, нажал на кнопку воспроизведения. Я невольно улыбнулась, слушая чуть хриплое нытье Уолли по поводу нежелания парниши, что бы на него ругался Семми, но потом нам надо было искать ключи. В этот момент, пока Генри пошёл за ними, я рванула в корридор, в котором мы впервые видели Лоуренса. Там были банки с беконным супом, которые я же и стащила, и я подобрала одну. Посмотрев на срок годности, я вздохнула и вернулась к Генриху, который уже слушал запись композитора. Меня, как молодую, попросили запомнить эту комбинацию. Ну, я и запомнила. Идя по пути к залу звукозаписи, я бубнила себе под нос названия инструментов, из которых состоял пароль. Я попросилась у мужчины пустить меня поиграть на инструментах, и скрепя сердцем и зубами он разрешил. *** А пока мистер «давай лучше я» разбирался с искателями, которые выползли бог знает откуда и зачем, Тюльпан оглядывалась наверх. Композитор наблюдал за ними, ровно держа спину. Какая цаца, нет слов. Ну, сейчас эта цаца таких п..здюлей получит. Хитро улыбнувшись, Степченкова пару раз подкинула банку в руке, при этом чуть не выронив её. Лоуренс дурачок, ведь следил не за шмакодявкой, а за аниматором, который с ловкостью кошки (и грацией картошки) расправлялся с чудищами. За что, собственно, под громкий выкрик «лови аптечку» и громогласный смех, получил банкой в хлебало. Громкий вскрик (скорее от испуга) заставил Штейна отвлечься от последнего искателя. Хотя тот сам уже уполз в чернильную лужу, не желая повторять учесть товарищей. Лоуренс завалился на пол и немного приподняв маску, стал потирать лицо. Голова разболелась вновь, так ещё и на маске появилась вмятинка. Весело хихикая, Катя подошла к Генри и потащила его на выход из комнаты, пообещав, что все объяснит потом. А за собой громко хлопнула дверью. –так что это было?–Штейн в удивлении посмотрел на нее, а то только улыбнулась. –да так, просто Семми стал сталкером, за что получил банку супа в лицо.–злорадно хмылясь, выпалила на одном дыхании Степч, зыркнув на Штейна. Мужчина обречённо вздохнул и спустился в мед пункт. Девочка же крикнула что бы тот подождал её и побежала в одну из комнат для художников. Украв оттуда листок бумаги с приколом, девочка вернулась к Штейну и показала ему. Мужчина только посмеялся. –Джоуи бы точно такого не оценил. Ладно, пошли,–мужчина махнул рукой, приглашая ребенка идти за ним. Хах. Джоуи бы такого не оценил.. Конец 2.1 главы