***
«Мама не должна была умереть. Она этого не заслужила. Из прочитанного в книгах я узнала, что есть способы связаться с ней и даже встретиться, но лишь на короткое время. День мертвых… молитва какому-нибудь из богов смерти вместе с подношением и определенными заклинаниями… Это все не то! Она нужна мне всегда, а не какие-то жалкие пару мгновений! Теперь, когда я знаю ее историю… Все то, что она нам не рассказывала… Она уже умерла однажды, еще в детстве, и была возвращена к жизни, и то, в итоге оказалась обречена на жизнь в одиночестве, будучи окруженной ненавистью и страхом простых людей… Она заслуживала лучшего. Мы все этого заслужили. Я верну ее к жизни! Теперь я знаю, в чем заключается моя цель и долг. Теперь я, следующая после нее, та, кому сей титул передался по наследству, вольна решать, какой будет судьба… вольна управлять ей… отец станет таким, как прежде… у маленьких Хоши и Касу снова будет мама… да… я сделаю это… я смогу… и эти книги помогут мне. Так думала девочка, изучая всю необходимую ей информацию день и ночь. Теперь ее практически невозможно было увидеть без книжки в руке. Вот она сидит за партой в школе, не отрывая взгляда от лежащей перед книги и не обращая внимания на попадающие ей в голову бумажные шарики. Они летели со стороны сидящего на другой парте Эрика, чье лицо и взгляд выражали сейчас недоумение, нетерпение и некоторое раздражение. «Какого черта? Я всю перемену пытаюсь привлечь ее внимание. Я, конечно, знаю, что она может уходить с головой в чтение и ни на что не обращать внимание, но чтобы так?! Что с ней происходит? Это начинает пугать… — его невольно напрягало ее мрачное и в тоже время уж слишком серьезное выражение лица, а также возникшие под глазами темные, особенно выделяющиеся на бледной коже, синяки. «Может попробовать подойти…?— едва он подумал об этом, как в перед глазами встало ее искаженное болью и чуть ли ненавистью лицо с текущими по нему слезами. — Заткнись, Эрик! Твой отец бросил вас, а моя мама мертва! Это совершенно разные вещи! Твой папа еще может вернуться, а моя мама нет! Я больше никогда ее не увижу! Она никогда не вернется! — прозвучал в его голове ее сорвавшийся на крик голос. «И все же… я должен узнать, в чем дело. — Эрик встал из-за парты, перед этим бросив свой фирменный убийственный золотой взгляд из-под алой челки на всех тех, кто, как обычно, бросал оскорбления, дразнилки, и прочее, включая различные предметы, в сторону Локсар. — «Не смотрите, что я маленького роста. Сами знаете, каким я могу быть беспощадным, когда дело касается Нао. Только посмеете снова назвать ее ведьмой. Подойдя к ее парте сзади и наклонившись через плечо, он заглянул в книгу. На ее лице тут же отразилась досада. «Черт! Латынь. Нао хоть и учила меня этому языку, я все еще хромаю на обе ноги. А? Вижу знакомые слова. Душа… равноценный обмен… врата… возвращение к жизни…? — при последних словах его глаза в шоке расширились. — Нао… что ты… читаешь? — тихо, дрогнувшим от пробравшего его до глубины души страха, голосом, спросил он. Она не ответила и даже не отвела взгляда от этой страницы, смотря на нее, словно загипнотизированная. Его подрагивающая ладонь легла ей на плечо и слегка потрясла. никакой реакции. Прозвенел звонок и в класс зашла учительница. Эрику, к сожалению, пришлось сесть на свое место. Раньше они сидели вместе, но так как, по мнению учителя, он отвлекал ее от учебы, их рассадили. Он не обращал особого внимания на урок, с трудом понимая тему и происходящее в целом… белый как мел, держа дрожащими пальцами ручку, отчего буквы получались крайне неровными и неразборчивыми, он вспоминал изображение человека на той страницы, гигантские врата, а также слова «равноценный обмен» и «возвращение к жизни». «Равноценный обмен… Я знаю это слово с тех пор, как начал изучать книги отца и пробудил в себе магию… Нао также не раз вбивала мне его в голову… Если хочешь что-то получить, надо сперва отдать нечто равноценное… плата зависит от того, что ты хочешь получить. Чем нужно заплатить, чтобы вернуть кого-то к жизни? Эта мысль не давала мне покоя. Надо за ней проследить и убедиться, что это не то, о чем я думаю.***
По всем окрестностям школы разлетелся звонок, после которого дети и подростки выбежали из здания во двор, направляясь каждый в свою сторону. Среди разговаривающих, смеющихся, идущих группами или по двое ребят особенно выделялась одна парочка. Мальчик и девочка лет десяти. Первая держала в одной руке книгу, а во второй школьную сумку. Она не отрывала взгляда от открытой на новой странице книге, что, однако, не мешало ей уворачиваться от всех тех, кто пытался толкнуть ее в плечо или спину. Эрик же заглядывал то одной, то с другой стороны, отчаянно вспоминая все уроки латыни, дабы понять и все остальное пугающее содержимое этих страниц. — Нао, а что ты читаешь? — придав своему голосу любопытный тон, спросил он, вновь приблизившись к ней и положив ладонь на плечо, спросил он. Зная о ее застенчивости, которую она каждый раз пыталась скрыть, он нарочно наклонился особенно близко к ее лицу и сжал пальцами плечо, хоть их из-за этого и начало морозить. — Это что-то важное? Давай почитаем вместе! Буду рад узнать что-то новое. — Прости, Эрик, но ты пока еще не дорос до чтения таких книг. — Каким-то жутким, механическим голосом ответила она. «В смысле не дорос?! Это кто здесь, по твоему, мелкий?! Я тут желание учиться изъявляю, а ты обзываешься?! — в своей привычной манере, не сдержавшись, раскричался он, привлекая внимание окружающих. «Смейтесь-смейтесь. Знали бы вы, какого выглядеть малолеткой, особенно рядом с девочкой. Да, не люблю я молоко и что с того? Это все дурацкие гены. Не удивлюсь, если от придурка отца. — возмущался он про себя, обиженно надув щеки. Но через секунду он слегка успокоился и порозовел, когда ладонь Локсар легла ему на макушку, привычным движением растрепав алые волосы, но даже это движение, а также последующие слова были будто на автомате. — Успокойся, Эрик. Не кипятись. Я не это имела ввиду. Успеешь ты еще вырасти, в том числе, в росте. Меня твой рост никогда не беспокоил. — С этими словами она пошла дальше, оставив его позади. Мальчик хмуро смотрел ей вслед, не обращая внимания на смех и шуточки проходящих мимо ребят. «Может поговорить об этом с мамой? Уж она то должна знать, что происходит с Нао. Заодно попрошу приготовить ее любимые блюда. Наверняка в этом еще виновата ее жажда, о которой она рассказывала. Нао умная, но в тоже время порой такая дурочка. — С этими мыслями он побежал вслед за Локсар, чей силуэт почти скрылся вдали. — Эй, меня подожди!***
— Приятного аппетита! — хором произнесли сидящие за столом дети и хозяйка дома, мать одного из них. — Я приготовила твои любимые блюда, а также добавила в них то, о чем ты меня просила. Надеюсь, это хоть поднимет тебе настроение. — Ласково улыбнулась Эйлин, наблюдая за тем, как девочка медленно жует, попутно читая лежащую рядом с ней книгу. — Тебе нравится? — Да. Спасибо за еду. — Тихо ответила та, беря в руки тарелку и вставая из-за стола. — Можно я поем в комнате? — Да… конечно, милая. — Эйлин знала, почему Нао время от времени предпочитает есть одна, в основном, когда в ее еде присутствует заменитель крови или сама кровь, поскольку в этот момент ее внешность несколько меняется, отражая ее настоящую сущность. Но куда больше пугал этот ее взгляд и поведение в последнее время. — Нао! — Эрик встал со стула, собираясь уже бежать за ней, но Эйлин остановила его, положив на плечо руку. — Дай ей немного времени, милый. Не каждый сможет выдержать такую потерю. Нао даст тебе знать, когда ей понадобится твоя поддержка и помощь. — По глазам матери Эрик видел, что она, как и он, очень беспокоится об ушедшей в себя девочке. «Может рассказать ей о своих наблюдениях… прямо сейчас? Или может быть позже…? Не хочу ее тревожить столь пугающей информацией. Может я все неправильно понял? Нао знает, что у нее есть я и мама, и не станет жертвовать собой, верно? — с этими мыслями он не заметил, как подошел к комнате, где она теперь жила и осторожно приоткрыл дверь. Девочка лежала на кровати, упершись головой в подушку и держа перед собой в руках книгу. «Все, что я мог, это наблюдать за ней, раз за разом пытаясь хоть как то отвлечь или поднять настроение. Эрик корчит забавные рожи, показывает одну за другой ее любимые книги, трясет за плечо, трогает волосы, но Наоми на все это никак не реагирует, продолжая сидеть, скрестив ноги и закрыв глаза. «Но она словно ушла в свой внутренний мир и не собиралась в ближайшее время из него возвращаться.***
«Это невероятно. Возвращение в мир живых насовсем возможно. Это сложно и далеко не каждому под силу, но возможна! Одна эта мысль делала меня несказанно счастливой. Впервые за последние дни я смогла искренне улыбнуться. — Наоми сидела под деревом, прижав к груди книгу, ощущая ускорившееся от столь охвативших ее радости, надежды и и нетерпения биение сердца. Смотрящие в небо разноцветные глаза блестели от выступивших в них слез. — «Совсем скоро все будет как прежде. Мама снова будет рядом. Я наконец смогу отдохнуть и снова проводить время с Эриком. Я должна перед ним извиниться. В частности, за те жестокие слова. Он всегда помогал мне, был моим героем. После того, как верну маму к жизни, отплачу ему и его матери за добро. Верну им отца и мужа. Но сперва… надо как то рассказать об этом Эрику. Надеюсь, он поймет и поддержит меня. С этими мыслями девочка встала, отряхнув подол платья, и решительным шагом направилась в сторону дома, дабы вызвать его на этот разговор. «Он был первым, кто узнал об этом. И он же был тем, кто стал меня отговаривать… Утро было пасмурным и безветренным. От земли тянуло душным, влажным теплом, тучи, сгрудившиеся над крышей близстоящего дома, опять предвещали дождь. Эрик нахмурился, тронул носком ботинка поникший на краю тропинки белесый цветок. Ощущение внутри было… гадкое, не похожее ни на что. Чувство пустоты не давало покоя мальчику. Уже несколько дней, что Наоми находилась вместе с ним под одной крышей после гибели её мамы, смутная тревога не покидала его, и он постоянно прокручивал в голове их последний разговор на повышенных тонах, о катастрофической разности их ситуаций. А также ее странное и пугающее его поведение подруги в последние дни. И ведь все началось с той… ссоры, если это так можно назвать. «А ведь я всего лишь хотел ее поддержать… так, как умел… я не так хорош в этом, как Нацу, лучший друг ее младшей сестры. Я не раз видел, как он умудрялся успокоить ее. Словами, действиями… он даже пел ей колыбельную своей матери! А я и этого не могу… но я правда старался. Я ненавижу видеть Наоми такой. Я просто хотел хоть немного ее успокоить. Верил в сказанные мной тогда слова… но это было не то, что она хотела услышать. Да и что говорить — тем днём я впервые столкнулся со смертью лицом к лицу, как и Нао, и её реакция была… естественной. Я же просто был в шоке и с трудом верил… осознавал тот факт, что ее матери… подруги моей мамы… и просто хорошего человека, больше нет. Эрик идет за Наоми, привычно убрав руки в карманы шорт, хмуро смотря ей в спину. Перед его глазами всплыло ее освещенное искренней улыбкой лицо и сияющие каким-то жутким, чуть ли не безумным блеском, глаза. «За эти дни я размышлял больше, чем за всё то время, что не знал Наоми. И размышления эти больно ранили что-то сокровенное внутри… Я вспомнил слова мамы, что всё хорошо, что папа вернётся, что она не умрёт… Теперь они казались мне зыбкими и лишёнными уверенности. Что-то было не так в ее улыбке и глазах в тот момент… Плюс еще странное поведение Нао… Мне все это чертовски не нравится. Почему она все время думает обо мне как о ничего не понимающем и глупом ребенке?! «Я больше не рисковал спрашивать ее о чем-либо. Мама говорит, она ведет себя так потому, что плохо справляется с утратой. Но ничто до этого момента не могло поднять ей настроение. Ни мои шутки, ни разговоры, ни прогулки, ни еще что-либо. Он опустил взгляд на ее свисающую вдоль тела ладонь и его рука сама собой потянулась к ней. Ее безвольные бледные пальцы вздрогнули, как и она сама, когда его теплая ладонь обхватила их. «Черт… это действительно больно… чувствовать себя таким беспомощным и неспособным разделить тяжесть горя. Я ведь действительно не понимаю ее. Как бы я себя чувствовал, если бы моей мамы не стало…? Еще и отца неизвестно где черти носят… Он сказал, что уходит на миссию. А может она уже давно закончилась и он просто решил от нас отдохнуть пару годиков? Знал бы он, как скучает по нему мама… И я… Или он не возвращается потому что… его уже нет…? Эрик тряхнул головой, сжал свободную руку в кулак. Если расклеется сам, то его дорогой подруге придётся гораздо сложнее. Ему нельзя было впадать в грусть, кто же тогда будет вытягивать с серости и хоть как-то подбодрить тусклую Наоми? К тому же, он верил, что всё наладится… Девочка вела его к висящим во дворе качелям, ставшим одной из наиболее часто мелькающих в их общих воспоминаниях деталей. Обычно лежащие на спине прямым каскадом, за исключением обрамляющих лицо, длиной до груди, прядей, волосы растрепаны и разметаны по спине. Они казались безжизненными, покачиваясь во время каждого ее шага. Она больше ничего не хотела, даже разговаривать со своим другом. Ничего, кроме желания увидеть свою мать снова. Её родную мать, которая подарила девочке темную сторону демона, которая помогала справляться с проблемами магии и учила сдерживать жажду, убили… Наоми никак не могла смириться с потерей… но и не могла забыть. Эрик поспешил за ней, силясь задавить растущую тревогу. Наоми шла, смотря себе под ноги, ощущая, как мокрая трава щекочет щиколотки. Переступала медленно, отвоёвывая каждый шаг у тоски, словно цепями сковавшей не только её дух, но и тело. Прислушивалась к шелесту за спиной — шёл ли Эрик за ней? Конечно шёл, в этом сомневаться, к счастью, не приходилось. Он, её преданный рыцарь всегда с ней, со своей дамой… Всегда её защищал… В любую трудную минуту… Чувство вины зудело в горле несказанным «прости» — за пренебрежение попыткой поддержать, за сломанную в порыве бессильной злобы фигурку, за свои, хоть и правдивые, но жестокие слова. И за грядущий разговор, который Эрику наверняка очень не понравится. Но, проведя бессонную ночь в нелёгких раздумьях, Наоми приняла окончательное решение, и даже если её друг будет против, она не отступит. В конце концов, он должен быть благодарен ей за такое честное откровение. Наоми остановились под деревом, собираясь с мыслями. Всё же, этот столь тяжёлый разговор может всё изменить… Эрик на удивление терпеливо ждал, когда с ним наконец объяснятся. И она, пригладив шелковистые синие волосы и выпрямив спину, взглянула на него через плечо и на одном дыхании торжественно проговорила: — Я верну маму к жизни. Лицо мальчика сначала удивлённо вытянулось, а потом на него словно набежала тень, глаза беспокойно заблестели. Эрик не мог поверить своим ушам. Он моргнул, нервно облизнув губы, и тревога внутри окрепла, пустила корни глубже, рождая страх. «Нет! О чем она, черт возьми, говорит?! Неужели мои страшные догадки оказались правдивыми? Нет… нет, нет, нет… Она что, забыла о равноценном обмене?! Она делает огромную ошибку! — Наоми… — слабо вырвалось из него. Она поморщилась и отвернулась. Наоми знала, что он будет против, но пустота так сильно больно впилась своими ледяными когтями, что иначе она не могла. — Это окончательное решение. И сейчас мне пора домой. Эрик заступил ей дорогу. Он никогда не считал себя пугливым, но сейчас внутри всё дрожало и переворачивалось от ощущения неправильности, если позволить подруге так просто уйти. — Подожди, Наоми. Разве подобное… не опасно? Не запрещено? Она раздражённо фыркнула. — Да, это факт, но… Не плевать ли, если на кону дорогого тебе человека? — Я… — Эрик осторожно сжал ладонями её плечи. Он старался говорить спокойно, не давая волю эмоциям.— понимаю. «На сей раз я все сделаю правильно. Я должен остановить Наоми. Ради ее же блага. — Но разве твоя мама обрадовалась бы, узнав, чем ты рискуешь, пусть и ради неё? А вдруг с тобой что-нибудь случится, то как же твой отец? Сёстры? И… — он запнулся, отводя взгляд, — я? Если… если тебе невыносимо и больно, просто дай мне свою руку. Ты не одна. Эй?.. Наоми опустила голову и мелко задрожала, сжав руки в кулаки. «Я предполагала, что он будет меня отговаривать, но не сходу! Неужели он до сих пор считает, что я настолько глупа и слаба?! Злость горячей волной взметнулась по венам и вырвалась криком: — Ничего ты не понимаешь, Эрик! Если ты опять сравниваешь бросившего тебя отца и мою умершую мать, то лучше не говори ничего! Я ухожу! Она выпуталась из его рук и приготовилась броситься прочь. Эрик всхлипнул, сжал зубы и схватил её за запястье. Сердце в груди бешено колотилось от нехорошего предчувствия, словно готовое выпрыгнуть, и он упрямо потянул подругу назад. Локсар тут же вцепилась в его руку второй, пытаясь разжать его пальцы и освободиться, дергаясь, что есть сил. Но он продолжал ее держать. В уголках ее глаз выступили слезы. — Нет, Наоми, пожалуйста!.. Но она вырвала запястье в то же мгновение и, задыхаясь, прокричала снова: — Отпусти! Что ты себе позволяешь?! Думаешь, раз именно ты отговариваешь меня, то значит я так просто тебя послушаю?! Но ты никогда не заменишь мне семью! — ее голос зазвенел у него в ушах, повторяясь эхом. Эрик вздрогнул и застыл с протянутой вперёд ладонью. На секунду ему показалось, словно мир вокруг остекленел, покрылся сеткой трещин и лопнул, усыпав всё осколками. — Ч-что?.. — мальчик еще долго стоял, вытянув перед собой руку, смотря на то место, где совсем недавно стояла его подруга, всем своим видом напоминая брошенную своим хозяином собаку. Сжав руку в кулак и резким движением утерев выступившие на зажмуренных глазах слезы, он развернулся и побежал обратно в сторону дома. «Вот так мы в тот день и расстались. И ещё через несколько я втянула в это сестру, нашла нужную книгу и заклинание, за которое мы заплатим самую высокую цену.