／(˃ᆺ˂)＼
Мальчики выросли вместе. Отец Сынмина часто пропадал на работе, характер которой не давал ему покоя, поэтому для мальчиков входит в привычку ночевать дома у Минхо. Несмотря на то, что они учатся в разных классах, они ходят в одну школу в одно и то же время. Они вместе играют. Сынмин даже доверяет маме Минхо иногда стирать плюшевую собаку, однако никогда не разрешал собственной матери. Они так близки, что Сынмин показал ему новый блестящий телефон-раскладушку, который отец подарил ему накануне. — Он сказал, что для меня важно научиться им пользоваться, — сказал Сынмин, — потому что однажды у меня будет много звонков. Все будут звонить мне. — Все? А что, если я захочу позвонить? — заныл Минхо, — с маминого телефона, потому что собственного у меня нет, — добавил он. — Не волнуйся, глупыш. Я позабочусь о том, чтобы люди знали, что ты очень важен для меня! — Сынмин хихикнул, — я запишу тебя как своего... брата! — Фу! — Минхо сморщил нос, — ни за что! У моей мамы не может быть двух любимчиков! Сынмин рассмеялся, но потом задумался. — Хорошо, а как насчет моего мужа? Ты всегда заставляешь меня быть мужем, когда мы играем в дочки-матери, теперь твоя очередь! — Ладно... но только когда мы станем взрослыми, — согласился старший, думая, что Сынмин с течением времени забудет об этом. — Хорошо. Я буду говорить людям, что ты мой муж, так что, когда ты будешь звонить по телефону, ты должен будешь сказать: «Ли Минхо, муж!» Хорошо? — Чудак! — Минхо набросился на Сынмина со своими кошачьими кулачками. — Хорошо!? — закричал Сынмин, явно не собираясь отступать, пока Минхо не согласится. — Ладно! — крикнул Минхо в ответ, — но если ты действительно попытаешься взять меня замуж, я тебя толкну!／(˃ᆺ˂)＼
Иногда они делят одну кровать. Собака Сынмина, которую по-дурацки звали Мон, затем сам Сынмин, рядом с ним Минхо, который прижимает к себе три плюшевые кошки — Суни, Дуни и Дори. На кровати немного тесновато, но мальчики справляются. В конце концов, в некоторые ночи Суни оказывается между ними, чтобы никто из кошек Минхо не упал. Когда они спят вместе, мать Минхо обычно рассказывает им одну и ту же сказку. Сынмин лежал и внимательно слушал, впитывая каждое слово и иногда хватаясь за руку Минхо под одеялом. — Однажды... — начинает его мать, наклоняясь. Однажды... Однажды... Однажды жила-была прекрасная принцесса в замке, который возвышался над облаками. Она жила со своей матерью — королевой, пока король путешествовал по неизведанному миру. Алое платье принцессы порвалось, а ей нужно было новое для бала! Она отправилась в город, чтобы узнать, может ли кто-нибудь помочь ей, перед уходом желая своей матери чудесного дня. Сначала она встретила старушку, которая по утрам продавала хлеб. Она ее поприветствовала и они быстро обменялись фразами. — Я не шью платья, но моя подруга с другой стороны дороги может помочь. У нее есть мастерская, где она чинит вещи, — сказала она, прежде чем продолжить, — ты была так мила со мной, маленькая принцесса, вот немного хлеба на дорогу, — принцесса поблагодарила женщину и пошла дальше, решив оставить хлеб на потом. Она пошла по дороге, пока не нашла лавку, где стояла молодая женщина и приветливо поздоровалась с ней. Принцесса быстро обменялась любезностями и спросила, может ли она починить ее алое платье, на что женщина ответила. — О, нет, я просто присматриваю за магазином своего сына. Фермер на окраине города попросил его починить сломанную тачку. Ты такая милая девочка, я уверена, что если ты попросишь его, он сможет что-нибудь придумать... Вот, милая маленькая принцесса, вот этот ящик с инструментами. Возьми его с собой. Принцесса взяла ящик с инструментами и направилась на окраину города, где фермер и мальчик продавщицы сидели с холодным чаем на крыльце фермерского дома. — Я не могу сшить платье. Я чиню вещи, я не шью, — сказал лавочник. Тут заговорил фермер. — Моя дочь может сшить тебе платье, она только что сбегала к дровосеку за дровами для костра. Вот — вот шаль, чтобы ты не замерзла по дороге к ней, маленькая принцесса, ведь солнце уже садится. Принцесса взяла шаль и поблагодарила, после чего отправилась в лес, надеясь быстро найти дом дровосека. Королева забеспокоилась, что принцессы нет дома весь день, и послала своего самого верного рыцаря найти ее. Принцесса быстро заблудилась, как только зашло солнце, и стала бесцельно бродить по лесу. Она заметила хижину у реки и, надеясь, что это дровосек, постучала в дверь. — Здравствуйте? — на пробу позвала она, — пожалуйста, не могли бы вы меня впустить? Уже так поздно, что я боюсь, что меня съедят! Ответа из хижины не последовало, и, заглянув внутрь, она обнаружила, что там пусто. — Здравствуйте? — раздался новый голос. Это не был голос рыцаря, скорее, это был красивый, высокий фейри, который был покрыт лианами и лохмотьями. — Привет! — воскликнула она. Принцесса сразу же обратила внимание на его внешность, но это ее не смутило, — о, тебе не холодно? — спросила она и, не зная обычаев фейри, протянула ему свою шаль. Он взял шаль и надел ее, поблагодарив за то, что она согрела его. — Не хочешь ли ты пойти со мной? — спросил он, — я знаю одно теплое место, где много людей. Это поможет вам продержаться до утра. — Было бы чудесно. Принцесса позволила фейри провести ее через темный лес, вкладывая свою ладонь в его, когда они вышли на скрытый деревьями луг, где было полно фейри и волшебных существ. Казалось, они наслаждались жизнью, но что-то было не так. — Почему нет музыки? — с любопытством спросила принцесса. — У нашего скрипача сломался колышек. Теперь он не может играть без нужных инструментов, чтобы починить его, — кто-то объяснил. И принцесса предлагает фейри свой набор инструментов. — Почему никто не ест? — спрашивает она, увидев стол, полный еды. — Фрукты слишком сладкие для сыра, который у нас есть, они не сочетаются, — объясняет кто-то другой. Тогда она делится своим хлебом и оставляет его на столе. Теперь, с хлебом и неизменной скрипкой, фейри могли танцевать и веселиться, пока солнце не взошло снова. Мужчина-фейри настоял, чтобы она переоделась в свое алое платье и присоединилась к ним. Она заметила корону на его голове — он тоже был королем! Король фейри! Король и принцесса танцевали, танцевали и танцевали до самого утра. К тому времени, как рыцарь нашел ее, алое платье принцессы было покрыто грязью. Он не поверил в ее фантастическую историю о встрече с фейри, но все же благополучно доставил домой. Ее мать была очень благодарна рыцарю, даже если принцесса пропустила свой бал. Хотя она больше никогда не видела короля фейри, не проходило и дня, чтобы она не думала о нем.／(˃ᆺ˂)＼
Минхо ненавидит свою работу. Ни прошло ни дня на этой работе, когда бы он ни мечтал о чем-то менее... Менее... — Эй, официант! Что это за хуйня?! Минхо тяжело вздохнул, натянув на лицо улыбку, и направился к столу к клиентам, которые прошедший час выносили ему мозги. Он отнес им еду около пяти минут назад и наивно надеялся, что его мучения сочтены. Но, конечно же, у жизни были другие планы. — Да, сэр. Чем могу вам помочь? — спросил он. — На что это похоже? — спросил мужчина. Минхо нерешительно оглядел стол, а затем посмотрел на еду. — Это похоже на жареную курицу, сэр. — Не умничай. — Я и не собирался. — Видишь это? Это волос, — он поднял волос, который были слишком длинным, чтобы принадлежать кому-то из кухонного персонала, и слишком светлыми, потому что, ну, это Южная Корея. Здесь нет натуральных блондинов. Минхо боковым зрением посмотрел на белокурую девушку, хихикающую рядом со своей подругой, и прочистил горло, наклонив голову. — Это волос, сэр. Как вы наблюдательны. — Эй, что за отношение, так нельзя обращаться с клиентами, не так ли? Иди и сделай нам другую порцию, — сказал мужчина, насмехаясь. — Почему я должен? Хм? Очевидно, что волосы были подброшены туда, — возразил Минхо. Он знал, что в глубине души его босс будет ворчать на него, говоря, что клиент всегда прав, но не в этом случае, а у Минхо уже почти закончилась смена. Он ни хрена не хотел терпеть подобного. — Подбросили? Ты называешь нас лжецами? — мужчина встал и оказалось, что он немного выше Минхо. Он пытался запугать его. Ох. Ох. Презрение Минхо к жизни в целом, но особенно к этой работе, проявилось в виде гнева. Гнева, от которого он закипал. — Именно так, сэр, — он сохранил свою дежурную улыбку, пристально глядя на мужчину, — не нужно быть гением, чтобы понять, что волос в жареной курице не принадлежит никому из нашего кухонного персонала. Может быть, в следующий раз, когда вы захотите обмануть ресторан, вам не стоит брать волосы у вашей крашеной подружки. Сядьте, — сказал он, ошеломив мужчину так, что тот действительно сел. — Вы можете либо спокойно закончить свою трапезу и уйти, как и полагается всем посетителям ресторана, либо я могу принести вам чек и упаковать еду с собой. Что выберете, сэр? — Мы... — мужчина замялся, — мы останемся. — Отлично, сэр, — Минхо прочистил горло и оглядел стол, — могу я предложить кому-нибудь добавки? — быстрое покачивание головами дало Минхо понять, что теперь он свободен, что означало, что он может уйти, так как его смена официально закончилась. Официантка, которая недоверчиво смотрела на стол, быстро поблагодарила его. Он сбросил дурацкий крысиный фартук, запихал чаевые в старую маленькую сумку, и, наконец, вышел за дверь, попрощавшись с кухней и боссом. Лысый мужчина открыто курил сигары в помещении, несмотря на четкие знаки «Не курить в помещении». Свобода. Наконец-то, блять. Путь до своей квартиры был прохладным настолько, что Минхо мог видеть клубки пара, вырывающиеся изо его рта. Он крепко скрестил руки на груди. Он дрожит от низкой температуры, надеясь, что его собственного горячего дыхания хватит, чтобы согреть хотя бы губы на несколько секунд. Ему повезло, что квартира находится ближе всего к котельной здания. Летом это сущий ад, иногда так плохо, что он спит на крыше или в соседском доме, а не в своей собственной кровати, но зимой это просто спасение. Особенно, когда твоя квартира находится под землей. Минхо чувствует тепло, исходящее от подвального этажа. Он вздыхает с облегчением, сразу же сбрасывает с себя пальто, снимает сумку и держит ее в руке, пока вслепую ищет ключи, стоя перед дверью. Его сосед — Феликс, — высунул голову. — Она сегодня проверяла квартиры. — Черт! Серьезно? — Минхо поднял голову, прежде чем дернуть свою дверь. Она была не заперта, — черт! — Я убедился, что она ничего не взяла, — добавил Феликс. — Спасибо! Их домовладелица — миссис Ли, — была странной и недоверчивой женщиной. Очевидно, людям, живущим на верхних этажах, не приходилось сталкиваться с тем, что она беспорядочно входила и обыскивала их квартиры, будучи уверенной, что они колются или что-то еще столь же незаконное. Обычно кто-нибудь оставался дома, чтобы убедиться, что она не украла какую-нибудь мелочь, которая могла поместиться в ее сумочке — такое случалось достаточно часто. Минхо обычно приходилось самому подниматься наверх, чтобы поскандалить с ней и вернуть украденное. Это чертовски раздражало. Еще одна вещь, которая пополнила длинный список раздражающего дерьма, с которым Минхо приходилось сталкиваться ежедневно. — Кстати, Суни и Дори со мной, — сказал Феликс, снова появляясь в дверях и держа Дори на руках, — кое-кто начал раздражаться, что ее слишком долго оставляли одну. — Они мальчики, Ликс. — Что? — Феликс поднял глаза от кота, смущенный, — я-я знаю. — Ты сказал «она». — Я? — парень моргнул, — я думал, что сказал «он». Виноват. — Все нормально, Феликс. Спасибо. Где Дуни? — Дуни забрел в квартиру Йеджи. Она опять вырубилась на весь день, так что кот просто бродил вокруг. Я проследил, чтобы никто из них не подходил к котлу, не волнуйся. — Хорошо, — Минхо вздохнул и кивнул. Йеджи работала по ночам. Она никогда не говорила прямо, чем она занимается, но было очевидно по ее рваной спортивной сумке и спортивной одежде, которая никогда не была испачкана. Она уходила и возвращалась каждое утро, иногда с макияжем. Минхо требуется пять минут, чтобы раздеться до легинсов и старой, безразмерной майки для танцев и зажать сигарету между губами. На самом деле, он никогда ее не зажигает. Он сел за свой шаткий обеденный стол, просматривая нетронутую почту. Он знает, что не зажег сигарету, но все равно вдыхает. Он старается больше не курить, это вредно для него. Он знает это. — Нахуй, — бормочет он вслух, перебирая почту, большинство из которой — мусор. Конечно, это так. На самом деле, он ничего не заказывает — он слишком беден. И у него точно нет друзей, которые могли бы ему что-нибудь прислать. Счета, хлам, счета. Хлам. Барахло. Минхо вздыхает, небрежно выбрасывая почту в мусорное ведро, и останавливается только на письме, адресованном ему из больницы. Как он мог пропустить это? Он поднял его с самого верха кучи, поблагодарив за то, что оно чудом там оказалось, и прищурился. Должно быть, это были больничные счета его матери за месяц. Ему стало не по себе. Он не смог увидеться с ней в этом месяце, подрабатывал, где только мог, а поездка на поезде в центр города была слишком дорогой и долгой, у него не хватало времени. Он быстро открыл письмо, развернул бумагу, готовый поморщиться от больших цифр и провести следующие несколько часов, подсчитывая, сколько ему придется потратить на лечение, и прикидывая, когда он сможет в следующий раз увидеть свою мать. Вместо этого документ состоял из двух абзацев. Оно начиналось с его имени и предложения. Нам очень жаль сообщать вам, ... Что? Он читает, но не осознает. Он не может понять смысл того, что в них написано. Слишком много. Слишком мало. Слишком много пустых слов, не объясняющих ничего. Он кладет письмо на стойку и возвращается к обеденному столу, где выбросил разорванный конверт. Ли Минхо. Это было для него. Он снова проверил письмо. Это была его мать. Невозможно было не понять, о ком это письмо. И его содержание. Это фальшивые соболезнования — просто маска — способ больницы мягко попытаться поднять человеку настроение. Дать ему понять, что на один счет меньше, который он должен был оплатить. Он хочет сжечь письмо в руках, но не может. Он даже не может заставить себя заплакать. Он просто... измучен. — Мин? Феликс стоит в дверях, явно обеспокоенный реакцией Минхо на письмо. — Ничего страшного, Ликс, — прохрипел Минхо. Он дрожит. Очевидно, что он не хочет говорить об этом с ним, несмотря на то, что ему очень хочется. Он не хочет говорить конкретно с Феликсом. Они не близки. Минхо больше ни с кем не близок. Он не был таким с самого детства. Он слишком много работает, чтобы тратить время на тусовки. Даже с соседями, единственное, что у них есть общее — нищета. Они проводят так много времени вместе и в основном функционируют как один большой дом, потому что у них нет другого выбора. Ванная комната Йеджи не работает, поэтому она пользуется ванной Феликса. Феликс подрабатывает для остальных, чтобы заработать хоть немного денег, потому что он застрял здесь, хотя должен был вернуться в Австралию. Кроме него, есть еще три жильца — Ким Югём, у которого иногда хватает денег, чтобы купить вещи для всего этажа, например, пару вентиляторов, когда наступило лето и стало слишком жарко, чтобы спать в квартире, и им пришлось ночевать на крыше, Хан Джисон, дядя которого владел фермой, а брат был адвокатом, и Им Наён, женщина, которая, казалось, всегда работала. Как и Минхо, она постоянно перебивалась с одной работы на другую. В отличие от Минхо, ей наконец-то удалось устроиться в редакцию. — Иногда нужно врать в резюме. Ложь, которую невозможно отследить, — сказала она за ужином, доедая вторую тарелку, — для меня это было так: я была стажером в компании, которая разорилась из-за неудачных обстоятельств. Я сделала фальшивую запись прослушивания и все такое. Даже подруга помогла мне сфабриковать запись танца. В итоге мне не пришлось их показывать — они просто поверили мне, и я получила работу! Внешность помогает в жизни, если ты будешь контролировать свой характер, ты тоже сможешь куда-то пойти, я уверена! — адресовала она Минхо тогда. Так что да. Он не уверен, что хочет подружиться с мошенником, которого могут депортировать, а значит, вырвать из его окружения в любой момент. И он не хочет, чтобы они знали о его мертвой матери. Он не знает почему, но это заставляет его чувствовать себя слабым. Поэтому он делает то, что у него получается лучше всего. Он засовывает письмо в тумбочку и улучает момент, чтобы умыться и ополоснуть лицо. Он дает себе минуту, чтобы почувствовать стыд за то, что первое, о чем он думает, когда узнал о смерти матери, это то, что он не может никому сообщить об этом. Он будет слаб, если сообщит кому-нибудь. Он чувствует вину за то, что его мать должна теперь присматривать за сыном в такой унизительной ситуации, как эта. Практически без права на личную жизнь. Не потому, что он этого не хочет — просто сейчас это менее важно, чем безопасность. Он ни слова не говорит Феликсу об этом, когда выходит из ванной, вместо этого наполняя водой свой старый чайник. — Хочешь чай? — спрашивает Минхо. — Конечно. Я собирался поужинать пораньше, потому что Наён позвонила и сказала, что скоро будет дома. — Хорошо.／(˃ᆺ˂)＼
Минхо не узнает и половины людей, пришедших на похороны матери. Неужели он настолько отстал от жизни? Однако все, кажется, знают, кто он такой, и от этого ему становится еще хуже. Он не может уловить ни одного разговора — он только слышит небольшие перешептывания по кафе, пока он опустошенно смотрит на рюмку с соджу — он не хочет напиваться прямо сейчас. У него было такое же выражение лица, когда он смотрел на фотографию своей матери, окруженную цветами, с зажженными свечами. — Все говорили, что ты похож на свою мать, дорогой, но теперь это скорее проклятие, чем благословение, не так ли? — говорит ему милая пожилая женщина. Он смутно узнает ее лицо, но Минхо не может вспомнить, откуда. — Наверное, да, — это все, на что его хватает. Он прищуривается. Подождите... он ведь откуда-то знает ее, не так ли? — Я видела тебя каждое воскресенье, после церкви, в пекарне... — подсказала она, и Минхо понял, что действительно знает эту старую женщину. — О, — пробормотал он, кивая, — точно. — Знаешь, твоя мать никогда не оплачивала, — напомнила женщина. — Э-э...? — Минхо выглядел явно озадаченным, — тогда почему ты позволила нам возвращаться в пекарню? — Я разрешила ей. Я знала, что вы... страдаете, вот и все, — сказала она жестко, — было бы неплохо, если бы мне отплатили разок или два, но я же не настаивала... Ты же знаешь, как это бывает. Ты помогаешь кому-то и ждешь помощи взамен, а потом вдруг ты становишься плохим парнем. Минхо не понимал. — Мне жаль? — О, ничего, дорогой. Я просто немного... ну, я никогда не хотела проявлять неуважение к мертвым, но, дорогой, я уверена, что ты прекрасно знаешь, каким неуважительным человеком была твоя мать при жизни... — Убирайся, — слова выскользнули изо рта Минхо прежде, чем он смог остановить себя. Глаза женщины расширились, и она неловко рассмеялась. — Прости? — Я сказал, убирайся. Я не хочу, чтобы ты присутствовала на похоронах моей матери. — Дорогой, я думаю, это немного... — Нет... нет. Зачем ты вообще сюда пришла? Чтобы попросить меня оплатить ее несуществующий долг? Пошла, блять, вон! — прикрикнул довольно сдержанно Минхо. Настолько сдержанно, как смог. Она пристально посмотрела на него, но потом взяла себя в руки. — Ну... ну... я... я... наверное, я пойду, — она кивнула, сглатывая явную нервозность. Минхо понял, что только что проявил неуважение к старшему человек в присутствии множества людей. Но ему было плевать.／(˃ᆺ˂)＼
Наконец он сидит в кафе в полном одиночестве, не в силах ничего есть. Он знает, что его мать хотела бы, чтобы он хорошо питался, но он просто так устал... — Ну, что ж. Я полагал, что мы встретимся при других обстоятельствах... и, в общем, это я буду выглядеть так, будто хочу напиться до беспамятства. Голос звучит... подозрительно знакомо. Минхо поднимает глаза и видит высокого мужчину в черном костюме, склонившего голову и устремившего взгляд на Минхо. Он был стройным, подтянутым, у него были большие глаза, прямой, но слегка широкий нос... тонкие губы... Подождите... — Сынмин? — Ты уже забыл своего лучшего друга? — Сынмин с легким смешком сел напротив Минхо и вздохнул, — я знаю, что прошло много времени... — Нет, я не забыл, моя мама тоже была в каком-то роде твоей мамой, я просто... — Минхо был ошеломлен. Он не знал, что сказать, — я не думал, что когда-нибудь увижу тебя снова, — тихо признался он. — Я бы никогда не позволил этому случиться, — успокоил его Сынмин, — мы можем потерять связь, конечно, но я бы сделал все, чтобы мы встретились хотя бы еще один раз, хорошо? — Еще один раз перед чем? — с легким смешком сказал Минхо, глядя на рюмку соджу, которую еще не выпил. — Еще раз перед каждым разом, — сказал Сынмин, и Минхо не смог удержаться от смеха, прикрыв рот рукой. — Ловко. Очень ловко. — Я хотел увидеть улыбку на твоем лице. — Ты слишком мил для меня. Между ними повисает неловкое молчание. Такое, какое бывает при воссоединении. Когда никто не знает, что сказать. Они не расстались на плохой или неловкой ноте, они просто... потеряли связь. И, учитывая все вышесказанное, это было не самое лучшее место для полноценного воссоединения. Сынмин и Минхо знали это. — Эй, может, ты... хочешь посидеть после? — спросил Сынмин, — может, у тебя дома? Минхо пожевал губу. Он не хотел, чтобы его друг детства видел, где он сейчас живет. Он не хотел, чтобы Сынмин думал о нем так. Это казалось почти... неловким. — Конечно... но... Почему бы нам не посидеть у тебя? — нерешительно спросил Минхо, — я бы пустил к себе, но я просто... устроил беспорядок... ну, ты понимаешь, — он неопределенно указал жестом на место вокруг них, надеясь, что Сынмин поймет, что его неубедительная ложь прикрывает истинную причину того, почему он не хочет, чтобы тот приходил к нему. — Конечно. Думаю... можно, — сказал Сынмин с улыбкой. Минхо улыбнулся в ответ. Он выпил рюмку соджу и вышел вслед за другом из похоронного кафе.／(˃ᆺ˂)＼
Сынмин был пиздецки богатым. Первое, что бросилось Минхо в глаза — мраморные полы. Он также заметил, как пусто здесь было. — Извини за это, я делал ремонт, — Сынмин пренебрежительно махнул рукой, — я искал новую мебель, и ты меня знаешь, детка. Я всегда был немного перфекционистом. — М-м-м... — Минхо кивает, оглядываясь вокруг, и тихонько напевает, — это... мило и... много. Честно говоря, я на мгновение подумал, что ты привел меня в юридическую фирму или что-то в этом роде, — сказал он, на что Сынмин рассмеялся. — Нет, детка, в юридических фирмах обычно стелют ковровое покрытие. И я говорю не про дерьмовый пушистый ковер из магазина. Это для того, чтобы клиенты чувствовали себя комфортнее. В случае, если дело касается того типа дел, где они, ну, знаешь, пытаются содрать больше денег, — Сынмин хмыкнул, — хочешь чего-нибудь? Соджу? Вино? Воды? Чай? — О... нет... — Минхо сделал паузу, — соджу, пожалуйста, — быстро передумал он. Странно, Сынмин был почти таким же, и в то же время сильно изменился с тех пор, как Минхо видел его в последний раз. Это дезориентировало. Как будто персонажа из первой книги трилогии сравнивают с ним же из третьей. Это совершенно другая личность, но носит то же имя. — Сейчас принесу соджу, — сказал Сынмин и пошел прочь. Минхо бодро последовал за ним, с трудом снимая обувь. Он заметил, что Сынмин не стал этого делать в собственном доме. Странно. — Так... Ты... — Минхо пытался найти тему для разговора, но не мог подобрать слов, прежде чем он наконец озвучил одну из своих единственных связных мыслей. — К слову, что ты делал на похоронах моей матери? Он понял, насколько обвинительно это прозвучало, как только вопрос сорвался с его губ. Минхо почувствовал, как жар поднимается к его щекам, когда он осознал, что только что сказал. Сынмин, к счастью, никак на это не отреагировал и пожал плечами, открыл холодильник, чтобы взять бутылку соджу, достал из соседнего ящика рюмки и поставил их на большой стол в центре кухни. — Ты сам описал мой приход лучше всего. Она будто меня вырастила, — сказал он, возившись с крышкой, медленно снимая пластик и открывая бутылку. Затем он помедлил, держа ее так, словно собирался налить соджу в рюмки, но не спешил делать этого, — а что? — спросил он, — я не должен был... делать этого? — Нет! — Минхо быстро покачал головой, — боже, нет. Я рад, что ты пришел. Боже, если бы тебя там не было, я бы вернулся и избил бы к чертям эту старуху... — он прервался, вздохнув, — как ты вообще узнал? Я получил письмо из больницы! Они даже не удосужились позвонить мне! Я поспешил собрать все за неделю в свой выходной... — А, — Сынмин наклонил голову назад, — теперь понятно, почему мой отец говорил, что видел тебя в церкви. Я подумал, что это странно, никто из нас давно туда не ходил, — сказал он, — отец рассказал мне про похороны. — Ах, — Минхо кивнул, — я встретил его. Вероятно, он видел новость в бюллетене, — сказал Минхо, коротко кивнув. — Так... какую старуху ты собирался избить? — с любопытством спросил Сынмин, наливая алкоголь в рюмки и пододвигая одну из них Минхо. — О боже! — застонал Минхо. Теперь, когда он остался наедине с Сынмином, он не задумываясь выпил рюмку — ему не нужно было ни перед кем выставлять себя на всеобщее обозрение. Он поставил стакан на стойку и выдохнул, — я бы убил ее, если бы мог! Какую надо иметь наглость, чтобы приходить на похороны и просить денег! — разочарованно сказал Минхо. Сынмин сохраняет спокойствие и собранность, лишь расширившиеся глаза выдают его. — Деньги, хм? — Она... Боже! Помнишь женщину, которая держала пекарню неподалеку? — спросил Минхо, качая головой, — та, к которой мама всегда брала меня с собой на завтрак? — Ким Джиа? — вспомнил Сынмин. — Да! Госпожа Ким! — Минхо щелкнул пальцами, выдвигая рюмку вперед, пока Сынмин молча наполнил ее, — она пришла и сказала мне, что то, что я похож на свою мать, было проклятием — что, черт возьми? Я выгляжу милым благодаря матери... Сынмин слегка усмехнулся, подперев подбородок кулаком и облокотившись на стойку, кивнул, слушая. — А потом! А потом она начала нести всякую чушь про то, что «о, знаешь, я не хочу проявлять неуважение к мертвым, но твоя мама была неуважительным человеком при жизни, разве это имеет значение? Было бы неплохо получить оплату! Хотя я знала, что вам приходилось трудно — и я активно предлагала еду вам обоим, и знала, что вероятность того, что вы вернете деньги, была невелика!» В конце концов, я не был тупым добрым самаритянином! Потому что, блядь! Уважай старших, да? — насмехался Минхо, пригубив свою рюмку и размахивая рукой, — Мин! В наши дни старших просто не уважают. И я точно не уважаю блядскую бабку, которая плохо отзывается о моей матери, как только она умерла. Кем она себя возомнила? — сплюнул Минхо. Ух ты, он был гораздо злее, чем думал изначально. Возможно, дело было в том, что он не мог справиться со всем этим. Со стрессом. С печалью. Он молча передал свою рюмку обратно Сынмину, который смотрел на стену. — Не возражаешь, если я тебя немного приторможу? С алкоголем. — Вовсе нет. Я уже выпил немного на похоронах перед этим, а завтра у меня работа, так что, — Минхо вздохнул, схватившись за волосы. — У тебя работа на следующий день после похорон матери? — спросил Сынмин, широко раскрыв глаза. — Ага. — Почему? — Сынмин наклонил голову, как щенок. Минхо не смог удержаться от смеха. — Я... Я предполагаю, что ты не работал в сфере обслуживания? — спросил Минхо, наклонив голову. Сынмин, казалось, задумался, но в итоге покачал головой. Минхо вздохнул. — Позволь мне перефразировать. Я полагаю, ты не официант? — О. Нет. — Да. Это капитализм для тебя, детка. Я не могу взять выходной в любом случае, я никого не предупредил за две недели до этого. — Но... — Сынмин нахмурил брови, как будто не совсем понимая, — это чушь. Минхо вздохнул. — Ох, Сын... — пробормотал он, закатывая глаза. Он понял, что его друг никогда не сталкивался с подобными проблемами, — да. Все именно так и происходит. — Это чушь, — упорно повторил Сынмин. Минхо был не в настроении объяснять другу несовершенства системы. — Да, — согласился он со вздохом. Сынмин, похоже, заметил, что Минхо раздражает это, поэтому сменил тему. — Я не думаю, что ты действительно хочешь убить Ким Джиа, — Сынмин усмехнулся и покачал головой. — Кто знает, может, и хочу, — сказал Минхо, фыркнув. — Правда? — спросил Сынмин, внимательно наблюдая за Минхо. Нет. Очевидно, что нет. Он просто говорил от злости. Но то, как пристально смотрел на него Сынмин... с суженными глазами... Это вызвало дрожь по позвоночнику Минхо. — Да ладно, Сын, — Минхо снова сменил тему, — налей мне еще. Сынмин разразился смехом, настолько неожиданным, что Минхо вздрогнул, а затем послушался и снова наполнил рюмку другого. Минхо слегка вздрогнул, осознав, как ему стало неожиданно холодно. — Ты в порядке? — Сынмин заметил, что тот дрожит, и протянул ему рюмку. — Да, только немного замерз. — Правда? — Сынмин огляделся, — странно. Я включил отопление. — Все в порядке. Я буду в порядке, — Минхо отмахнулся от него, потянувшись за рюмкой и выпив ее, — алкоголь должен согревать, верно? — Давай я принесу тебе свитер, — Сынмин отошел от кухонного стойки, ненадолго исчезнув в коридоре. Минхо воспользовался случаем, чтобы поглазеть на низко висящие кухонные светильники. Господи, да тут как в ресторане. Сколько этот дом стоил? Сынмин вернулся с алым свитером, гримасничая. — Прости, что он такой... дерзкий. Это не совсем мой стиль, так что можешь оставить его себе, если хочешь. Минхо взял его, заметив, что Сынмин держит бирки в руке. Должно быть, он только что снял их. Это был красивый вязаный алый свитер, немного великоватый, но материал был настолько мягким в руках Минхо, что казалось, будто он щупает роскошное одеяло, а не предмет одежды. — Ты уверен? — спросил Минхо, скептически глядя на Сынмина. — Конечно. Я его не носил. Он лежал в моем шкафу, и я определенно не покупал его недавно, — Сынмин пожал плечами, положив одну руку на стойку, а другую — в карман костюма. — Кроме того... — сказал Сынмин, — алый — твой цвет.／(˃ᆺ˂)＼
На следующий день у Минхо разрывалась голова от боли. Это не помешает ему выйти на работу. Однако он очень жалеет, что не может носить солнечные очки на работе. Господи Иисусе. Вентилятор в ресторане жареной курицы работал громче обычного, отбивая ритм, который, казалось, существовал только для того, чтобы вывести Минхо из себя. Свет тоже был ярче. У него раскалывалась голова. Тем не менее, он улыбался, перенося подносы со стола на стол, вытирая их, принимая заказы и пытаясь разобраться в своих закорючках, извиняясь параллельно перед поварами, пытавшимися прочитать его чертовы заказы. Сегодня он действительно ничего не мог делать хорошо. Все стало настолько плохо, что менеджеру пришлось отправить его домой пораньше. Он использовал тупую, но всегда работающую отговорку — плохое самочувствие. Затем, в качестве еще более неубедительной отговорки, что у него только что умерла мать. Он получил почти что сочувствующий взгляд и разрешение уйти. Минхо вздохнул, беззаботно скинул фартук и бросил его на скамейку в подсобке, расстегнул рабочую рубашку и сложил ее, после чего засунул в сумку, надев простую футболку. Ему нужно было пойти домой и переодеться в джинсы, а потом, раз уж он рано ушел, не мешало бы купить продукты. Он ненадолго задумался, вспоминая женщину на похоронах. Как он был зол на нее. Если честно, он до сих пор в ярости. ...но извинения не помешают. Особенно потому, что ее булочки с фасолью были вкусными. Что, если однажды он случайно захочет их попробовать? На всякий случай он должен загладить свою вину. Он все равно пройдет мимо нее по дороге в продуктовый магазин, не помешает просто заскочить и поздороваться. Он принял решение, пока шел обратно домой, проклиная себя за отсутствие пальто и дрожа от холода. Он остановился у котельной, пытаясь согреться. — Мин? — Феликс высунул голову. — Привет, Феликс, — поприветствовал Минхо, быстро потирая руки. — Холодно на улице? — Очень. Зима же, — говорит Минхо с придыханием, пытаясь согреться. — М-м-м... — Феликс кивает. Минхо наконец-то согрелся настолько, что может идти в квартиру, что он и делает. Он быстро снимает рабочие штаны и прыгает под одеяло. Хорошо. Небольшое изменение в планах. Полчаса сна, чтобы согреться. Затем он посетит пекарню. Он тихо прорычал сквозь зубы, пытаясь согреться, и простонал, засунув руки между бедер. Боже! Его руки были особенно ледяными!／(˃ᆺ˂)＼
Он отправился в пекарню как полагается — легинсы, джинсы, майка, кофта с длинным рукавом, пальто, старый шарф и шапочка-бини. Он бодро шагает по улице в основном потому, что остался с наполовину заряженным телефоном и не хочет доставать его, чтобы выяснить, где на самом деле находится пекарня. Ему это и не нужно, в любом случае. Он должен просто вспомнить. Он был там достаточное количество раз в детстве. У него уходит пять лишних минут хождения вверх и вниз по одной и той же улице, но в конце концов он нашёл ее. Хотя... пекарня кажется... темнее, чем он помнит. Он ничего не видит, кроме витрин. Может быть, пекарня уже закрыта. Было бы жаль, но пекарни часто закрываются в начале дня. Нет... что-то здесь странное. Минхо не может понять, что именно. Вывеска на окне гласит, что булочная закрыта, но дверь слегка приоткрыта. Улица пуста, и все нутро Минхо подсказывает ему, что нужно бежать. Он замечает на земле обертку — похоже, от кекса. Рядом валяются крошки, а также визитная карточка старой пекарни. Минхо узнает ее со времен своего детства, когда пекарня использовала фиолетовый и коричневый цвета для своего логотипа вместо розового и коричневого. — Госпожа Ким? — позвал Минхо, надеясь, что она услышит его через щель входной двери, — это Минхо, — он опустился на колени и поднял карточку, изучая ее. Развернув ее, он увидел, что номер пекарни был зачеркнут. Карточка выглядела потрепанной. Она определенно была старой. — Госпожа Ким? — снова попробовал Минхо, выпрямился и выдохнул, сглатывая тревогу, нарастающую в животе. Он осторожно взялся за ручку двери, поморщившись от холода, и открыл ее. Разница в освещении дезориентировала. Из-за снега на улице было так светло, что у Минхо болели глаза. Но здесь свет даже не горел, отбрасывая странную серую тень на все вокруг. Здесь пахло свежей выпечкой, так что не похоже, что она могла быть закрыта. — Миссис Ким? — он прищурился, увидев знакомую женщину за прилавком. Ну, не полностью. Она была скрыта в тени, но он мог различить ее фигуру, сидящую за прилавком. — Я здесь не для того, чтобы что-то купить, простите, — начал он, медленно идя вперед, — я знаю, что вы закрыты, я просто хотел зайти и извиниться за свою вспышку гнева на похоронах матери... Я... я не хотел быть грубым. Просто у меня было много проблем... — оборвал он себя, прищурившись. Не похоже, что она двигается. ...и не похоже, что она дышит. — ...Миссис Ким? — зовет он, застыв на месте. Он не уверен, что хочет идти вперед. Она держит буханку хлеба, что кажется ему странным, теперь, когда он может полностью ее рассмотреть. В ее руке также торчит что-то еще, но он не может разобрать. — Миссис Ким? — паника начинает просачиваться в его голос, он нервно оглядывается по сторонам, чувствуя подступающую тошноту. Он делает еще несколько шагов вперед, прежде чем задохнуться. Она ничего не держала. Это было что-то в ее руке. Гвоздь. В ее, блять, ладони. — Миссис....? — Минхо не может поверить в то, что он способен говорить. Его глаза расширены от ужасающей картины. Он закрыл рот рукой, пытаясь остановить тошноту. Она определенно не дышит. Теперь, когда он может ясно видеть, что происходит, он в ужасе. Женщина смотрела мимо него мертвым взглядом, неловко сгорбившись. Кровь все еще была свежей и, похоже, пролилась на прилавок под ней. Это были... крошки от кекса? Похоже, кто-то разломал хлеб или кекс и запихнул ей в рот, смешивая крошки с кровью на прилавке. Минхо поперхнулся, быстро отводя взгляд. Не блюй, не блюй, не блюй, не блюй... Он дрожащей рукой достал телефон из кармана. Минхо едва смог включить его. Это заняло у него слишком много времени. Он даже уронил его, выругавшись. Когда ему наконец удалось набрать номер полиции, он наконец уловил запах гнилой капусты, которой была покрыта выпечка. Когда запах ударил ему в нос, он уже не мог остановиться. Его вырвало.／(˃ᆺ˂)＼
— Понятно. Дверь была открыта, когда ты вошел? — Да, — последние несколько часов Минхо не слышал ничего, кроме повторяющихся вопросов. Он едва смог остановить рвоту, но, по крайней мере, детектив, похоже, сжалился над ним и дал ему одеяло. Не то, чтобы это... действительно помогло. — Извини, — начал офицер по имени Со Чанбин, быстро записывая что-то в блокнот, — я знаю, что это слишком, и ты только что стал свидетелем чего-то очень, очень травмирующего... есть ли кто-нибудь, кому ты можешь позвонить, чтобы тебя забрали и отвели домой? Ты упомянул, что шел сюда пешком? — спросил он, глядя на часы, — нам нужно задать еще несколько вопросов, и мы хотели бы знать твой номер телефона, чтобы снова связаться. — Точно. Эх... — Минхо пустым взглядом уставился на часы на стене. У Феликса и Джисона нет прав. Ему не нужно, чтобы его босс или кто-то из коллег забирал его. Слишком много вопросов. У Наён дерьмовая машина, но она работает сверхурочно и будет дома не раньше десяти. Единственный вариант — Сынмин. — Д-да. У меня есть кое-кто, — он сглотнул, пытаясь сосредоточиться на телефоне. Блять, неужели он еще сильнее разбил экран, когда уронил его? Он даже не заметил. На экране были трещины, которые, похоже, повредили сенсор. — Блять, — выругался он. — Все в порядке, не торопись, — сказал Чанбин. — Дело не в этом, — хотя Минхо тоже сильно дрожал, что не помогало, — прости, можно воспользоваться твоим телефоном? — О, да, конечно, — сказал Чанбин, разблокировав свой телефон и передав его другому. ...Минхо не запомнил номер телефона Сынмина. Черт. Он сохранен в его телефоне. Вместо этого Минхо открыл гугл и набрал «Ким Сынмин». Сразу же высветилось лицо Сынмина. Господи. Минхо уставился на мгновение, затем моргнул и начал прокручивать страницу, легко найдя номер его компании. Он вздохнул и нажал на него. Гудок... Еще один... — Алло? — Здравствуйте, — Минхо вздохнул, — могу я поговорить с Ким Сынмином? Мужчина на другой линии, казалось, собирался рассмеяться над прямотой и абсурдностью вопроса, но вместо этого подавил смех. — Простите? — Это Ли Минхо. Я спрашиваю, могу ли я поговорить с Ким Сынмином? — попытался он снова, уже раздражаясь. — У господина Ли назначена встреча... — Нет, у меня есть номер его личного телефона, но я уронил телефон и он сломался. — Многие люди звонят, пытаясь попасть на прием к господину Киму как можно скорее, вы уж извините, но я не верю... — Это его муж, Ли Минхо, — Минхо схватился за переносицу. Если Сынмин действительно установил для него эту защиту на его деловой линии, он его убьет. Он поблагодарит его, но потом убьет. Секретарь, казалось, замолчал, но потом заговорил снова. — Родился в 1998 году, 25 октября? Какого хрена Сынмин записал его день рождения? — Да. — Хорошо, одну минуту, сэр, мои извинения. Минхо прижал к себе одеяло и посмотрел на Чанбина, который, казалось, забавлял этот разговор. — Ты замужем? — спросил он, на что Минхо покачал головой. — Мин? — Сынмин выглядел удивленным, — знаешь, когда я вносил это в протокол... я не думал, что ты когда-нибудь этим воспользуешься. — О, да, кстати, за это я тебя точно убью, — зарычал Минхо, а затем посмотрел на детектива, — вообще-то, нет. Фигура речи. Лучший друг детства. Чанбин издал смешок и кивнул. — С кем ты разговариваешь? — спросил Сынмин. — С детективом из отдела убийств, — отшутился Минхо. — Что? Мин, ты кого-то убил? Кто-то пытался убить тебя? О боже... — Нет! Нет, нет. Успокойся. Успокойся, мать твою. Ты можешь меня забрать? — сказал Минхо, вздохнув и закрыв глаза, — дерьмово об этом просить, когда мы только-только восстановили связь. Я знаю, но у меня нет знакомых с машиной... Да-а, я не очень хорошо себя чувствую. Минхо кажется, что он ведет себя неестественно нормально, если принять во внимание все остальное. Если отбросить тот факт, что его все еще трясет, а еще его сильно тошнит... и что он может смотреть только на одну часть пекарни, не зажмуриваясь. — Да, конечно, — Минхо смог разобрать звук шарканья за телефоном, — Хёнджин, отмени встречу, которую я назначил на вечер. Я не приду. Минхо выжидает мгновение, прежде чем Сынмин снова обращается к нему, звуки раздаются чуть дальше от телефона. — Где ты? — В пекарне госпожи Ким, — сказал Минхо, нахмурившись. Ему не нравилось, что Сынмин откладывает встречу, чтобы забрать его. — Хорошо. Я уже еду. — Хорошо. Пока. Он передал телефон обратно Чанбину, который сразу убрал его в карман. — Значит, сам Ким Сынмин — твой друг детства? — Да, — Минхо пожал плечами, — мы росли как братья. Он просто шутит надо мной, потому что может. Детектив выглядел так, будто хотел что-то сказать, но воздержался, вместо этого переключившись на другую тему. — Похоже, он знал, кто такая миссис Ким, — он жестом указал на Ким Джиа. Вернее, на труп, и Минхо пришлось сдержаться, чтобы не посмотреть. — Да. Моя мама часто водила нас в ее пекарню. Мы с мамой получали много еды здесь бесплатно, потому что мы не... ну... были не так хорошо обеспечены, — на этих словах он немного дернулся, чувствуя себя неловко, — я вообще-то пришел сюда, чтобы извиниться. — Извиниться? — спросил Чанбин, подняв бровь, — за то, что тебе давали бесплатную выпечку? — Нет! Нет, — Минхо слегка хихикнул, — вчера были похороны моей мамы. И я просто... она подошла ко мне, намекая на ужасные вещи о моей матери, и что она хочет, чтобы я вернул ей долг. Но я как бы... я взорвался, я думаю. Попросил ее уйти, — признался он. — Ну... она, конечно, не очень сообразительная, не так ли? — сказала одна из полицейских, глядя на Чанбина, — даже убийца, похоже, так думает. Прибил ее руку к буханке хлеба, вместо того, чтобы просто заставить ее схватить его перед смертью. — Блять! — выругался Минхо, закрывая глаза, стараясь не думать о том, что мертвое тело женщины было расположено как какая-то кукла, — ты можешь, блять, не делать этого? — огрызнулся он, на всякий случай поднося ко рту новенький пакет с блевотиной. — Эй, эй... ты в порядке, — детектив Со обхватил его руку другой, поглядывая на свою коллегу. Минхо не мог с этим справиться.／(˃ᆺ˂)＼
Когда Сынмин забрал его, поездка до квартиры Минхо прошла в тишине. В основном потому, что Ли высунулся из окна, словно собака, чувствуя вновь подкатывающую тошноту. — Ты не возражаешь, если я провожу тебя до... — Ты можешь остаться на ночь? — прервал его Минхо. — О, — Сынмин выглядит удивленным, но быстро паркуется, — конечно. Да. Минхо не нравится, как легко Сынмин вторгся в его жизнь, но он не отталкивает его. Сейчас ему нужен комфорт. Сынмин направляется к главному входу в многоквартирный дом. Минхо неловко стоит в стороне. — Что? — спрашивает Сынмин, растерянно глядя на собеседника. — Я не тут живу, — сказал Минхо, стоя у бетонных ступеней, ведущих на цокольный этаж. — О, прости. Я просто подумал... — Все в порядке, — Минхо отмахнулся и начал спускаться по ступенькам. Сынмин осторожно последовал за ним. Ли почувствовал, как стыд поднимается по его щекам, так как первое, о чем он подумал, это о том, что туфли Сынмина запачкались. Он открыл дверь, и его обдало жаром, исходящим из котельной. Боже, он и не подозревал, насколько замерз. — Ого, отопление, должно быть, дорогое, — прокомментировал Сынмин, с усмешкой поправляя воротник, — у тебя все время проставлена такая высокая температура? — У нас здесь нет отопления, — просто ответил Минхо, открывая свою дверь. Сынмин, казалось, хотел задать еще несколько вопросов, но не стал этого делать, сосредоточившись на незнакомце, державшем кота в коридоре. — Привет, — сказал он. Феликс не ответил, неуверенно глядя на Минхо. — Он нормальный, Ёнбок. Он ничего не сделает, — пообещал Минхо. Он называл Феликса корейским именем только в присутствии других, чтобы они не узнали, что тот иностранец. — Хорошо? — Феликс медленно опустил Дори на землю. Кот громко мяукнул, направляясь к новоприбывшим, и потерся о ногу Сынмина. — О, — Сынмин хмыкнул, присел и погладил Дори, — и кто же эта милаш? — Дори, — сказал Минхо, глядя на Сынмина. — Как твоя игр... — Да, — Минхо оборвал его, взгляд стал жестким. — Если есть Дори, то, полагаю, есть и Дуни? — Да. Это он спал у котельной, — сказал Минхо, — Суни, вероятно, устроился на моей кровати. — Суни? — нахмурился Сынмин, — я не помню никакого Суни. — У меня их было три, идиот. — Ха, — Сынмин пожал плечами и поднялся. Минхо открыл дверь в свою квартиру и замер. Он и забыл, насколько... маленькой она была. Даже клаустрофобно маленькой. Его кровать стояла рядом с кухонной плитой, а обеденный стол был едва ли достаточно большим для двоих, но все равно был завален почтой и счетами. — Добро пожаловать, — сказал он, запихивая свой вещевой мешочек под кровать и освобождая постель от грязной одежды. У него не было времени на стирку. — Здесь... мило. Причудливо мило. Боже. Минхо хотелось сморщиться. — Все в порядке. Я знаю, что живу в дерьме, — пробормотал он, снимая пальто и ботинки, бросая ключи на гору почты на обеденном столе. — Я не думаю, что это... — Боже, не лги мне, Ким Сынмин. — Я не лгу. Ты думаешь, что это дерьмо. А я нет. Минхо оглянулся на него, а затем вниз, на то место, где он только что сбросил пальто. Он все еще дрожал. — Боже. Хорошо. Хорошо. Э-э. — Поедим? — предложил Сынмин. — Еда, — Минхо кивнул, потянувшись к раковине. Проблема отсутствия отопления заключалась в том, что иногда в котельной становилось слишком жарко, и требовалось несколько часов, чтобы хоть что-то остыло. Он без раздумий коснулся ручки раковины, собираясь помыть тарелку и быстро что-нибудь приготовить, но вместо этого вскрикнул от ощущения горячего металла на своей руке и тут же отпрянул. — Блять! — Мин, ты в порядке!? — Черт... я... я в порядке! Я в порядке. Минхо схватил свое старое кухонное полотенце и приложил его к руке, чтобы облегчить боль, вздохнув. — Черт... Я... Я думаю, нам лучше заказать. — Тебе нужно... — Сынмин обеспокоенно посмотрел на его руку, — по крайней мере, дай мне взглянуть, ладно? — Нет, Сынмин, я буду в порядке, — Минхо вздохнул, садясь на стул, на котором он обычно сидел за обеденным столом на кухне. Сынмин обеспокоенно наблюдал за ним. — Еда, — сказал Минхо, перенаправляя внимание другого. — О-о-о. Точно. Еда, — Сынмин задумался на мгновение, доставая свой телефон, — нездоровая пища обычно помогает мне... хочешь пончиков? — спросил Сынмин. — Ты что, блять, шутишь? — огрызается Минхо. — О, черт, — до Сынмина дошло, что Минхо сейчас не будет есть никакую выпечку, — блять, Мин, мне так жаль. Ты прав. Никакой нездоровой пищи. Жареное мясо? — вместо этого попробовал он, широко раскрыв глаза. С тревогой пожевав нижнюю губу, Минхо вздохнул, глядя на свою руку. — Жареное мясо звучит здорово, — пробормотал Минхо. — Хорошо. Я закажу жареное мясо и картофель. Оладьи из говядины и прочее... — Хорошо. Они сидят в тишине, пока парень делает заказ, после чего Сынмин снова заговорил. — Адрес? — О, точно, подвальные квартиры не отображаются, тебе нужно отметить холл или квартиру сверху и объяснить это в описании, — сказал Минхо, раскрывая ладонь для телефона. — Э-э, — Сынмин медленно передал телефон, сморщив нос, — в твоей жилплощади столько нарушений... — Да, именно поэтому я могу себе ее позволить, — Минхо прервал его, сосредоточившись на написании адреса, указывая необходимую информацию в дополнительных примечаниях. Он передал телефон обратно. Сынмин перечитал то, что написал Минхо перед тем, как отправить заказ, и выдохнул. — Твоя работа должна оплачиваться лучше. — Хм. — Как долго ты там работаешь? — Хм, — Минхо задумался на мгновение, — два с половиной... нет, три года? — Тебе едва платят по минимуму, и ты живешь от зарплаты до зарплаты, — сказал Сынмин, широко раскрыв глаза. Минхо пожимает плечами, тянется к своей смятой пачке сигарет на обеденном столе, берет одну и кладет ее между губами. Пачка табака продолжала падать на стол с конца. Очевидно, недостаточно упакованная. Минхо заметил несколько клочков, прежде чем взять зажигалку, прикурить и вздохнуть. Он посмотрел вверх. — Не мог бы ты открыть окно? — Здесь нет окна... — Есть одно, — указал Минхо, — не открывай его полностью, там холодно. Просто. Ну, знаешь, приоткрой его. Это поможет не превратиться в гребаный котел. И дым будет выветриваться. Было видно, что Сынмин хочет что-то сказать в ответ. Возможно, что-то простое, вроде «не кури, это решит одну из наших проблем», но он все равно открыл окно, совсем чуть-чуть, как велел Минхо, удивляясь тому, какое оно маленькое. Оно было похоже на окно, которое ставят в ванной. А не на единственное окно во всей квартире. Сынмин взглянул на Минхо, который смотрел на свой разбитый телефон, удивляясь трещине на экране. Он быстро сфотографировал окно, а затем, оглядевшись вокруг, увеличил изображение крана и сфотографировал его тоже. Также, возможно, он сфотографировал и Минхо. — Как ты сломал свой телефон? — спрашивает Сынмин, убирая собственный, накидывая куртку и садясь на край чужой кровати. — Хм? — Минхо поднял голову, — о-о... Я..., — он вздохнул, — вообще-то. Когда я нашел... ну, ты знаешь. Миссис... — он отвернулся, сглотнув, — меня сильно трясло. Помнишь, как меня раньше трясло в школе? Вот так. Я уронил свой телефон. К тому времени у него уже была пара трещин на экране, и он не очень... хорошо функционировал, так что, думаю, это была последняя капля. — Хм... Минхо вздохнул. — У меня где-то есть старый раскладной телефон, мне просто нужно... — Нет, — Сынмин покачал головой. Он достал свой телефон и набрал кого-то, прижав трубку к уху. — Алло? Минхо узнал голос, прозвучавший ранее. Это... секретарь? Секретарь? Грубый мужчина. — Да, Хёнджин, — со вздохом сказал Сынмин, проверяя время, — как думаешь, салон Samsung еще открыт? Сынмин сделал паузу, прежде чем продолжить. — Мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу. Я напишу тебе подробности, но ты можешь начать свой путь немедленно? Он вздохнул и покачал головой. — Нет, я разберусь с этим. Я всем сказал, что это срочно. Они не должны лезть не в свое дело, а если будут, ты можешь передать им, что я хотел бы увидеть их лично. Все ясно? — Сынмин хмыкнул, — хорошо. Спасибо. Это все, — он повесил трубку и посмотрел на Минхо. — Тебе нужен компьютер? — Что? — спросил Минхо, а потом рассмеялся, — Сын, у меня нет места для компьютера. Или денег. — У тебя есть место для ноутбука. А у меня есть деньги, — ответил Сынмин, набирая текст на своем телефоне и убирая его в карман, — на самом деле, мне все равно, что ты скажешь. Я знаю, что ты будешь упрямится. Я помню, что у тебя был компьютер, но я не вижу его здесь, так что я заменю его, — сказал Сынмин. — Что... но... — Минхо вытаращился на него круглыми глазами, — я не... — Да, да. Неважно. Что, если ты захочешь найти новую работу? Как ты собираешься это сделать, заполняя резюме на телефоне, а? Тебе не помешал бы ноутбук, — сказал Сынмин, отмахнувшись, — кроме того, я уже написал своему помощнику, Хёнджин покупает его для меня прямо сейчас. Он завезет все как можно скорее. Минхо открыл рот и так же быстро закрыл его, чтобы сигарета не выпала. — Сынмин, какого хуя? — спросил он, взяв сигарету между двумя пальцами, затягиваясь, прежде чем отнять ее от губ. — Если ты вернешь все, я буду в бешенстве, — пробормотал Сынмин, подойдя к Минхо и проведя пальцами по его волосам, а затем осторожно откинув его голову назад. Глаза Минхо расширились, и теперь он был еще больше шокирован действиями друга. — Не возвращай ничего из этого, понял? Позволь мне позаботиться о тебе, Минхо, — мягко сказал Сынмин, не отрывая взгляд от шоколадных омутов. Минхо обычно не любил, когда к нему прикасались. С Сынмином это было необычно. Минхо чувствовал, как плавится от его прикосновений. — Эй, подожди, — глаза Минхо расширились, — ты, ублюдок. То, что ты можешь говорить неформально с кем угодно, не значит, что ты можешь также поступать со мной! Я твой хён! На это Сынмин рассмеялся, покачал головой и отстранился, аккуратно отцепив пальцы от волос Минхо. — Прости, хён. Ты прав. Его телефон пискнул, и он достал его из кармана пиджака, а затем посмотрел на него и щелкнул языком. — Еда здесь, — сказал он. — Хм? — Минхо встал, затушив конец сигареты о верхнюю часть давно пустой банки из-под газировки, опустил ее внутрь и вздохнул, — хорошо. Я схожу, — он быстро надел пальто и кроссовки, взял в руку телефон Сынмина и вышел в коридор, стараясь быстро миновать котельную. Он увидел курьера, который неловко стоял на улице с сумкой в руках и озирался по сторонам. Минхо помахал ему рукой, слегка дрожа. Бедняге, должно быть, холодно. — Эй! — позвал он. Мужчина повертел головой по сторонам, поднимая сумку. — Ким Сынмин? — Это мой заказ, — Минхо кивнул, протягивая телефон. Курьер молча передал пакет, на прощание поклонившись, после чего Минхо направился обратно вниз. — Еда на месте. Чувствуй себя как дома на полу. Будь осторожен, Дуни и Дори попытаются съесть все, что смогут. — На... полу? — спросил Сынмин, подняв брови, — но у тебя есть стол. — Который завален счетами и почтой, — сказал Минхо, откладывая еду и скидывая пальто. Он понял, что Сынмин на самом деле не... сидел в его квартире, и это вызвало у него странное, необъяснимое чувство тревоги и страха. — О, э... — он прочистил горло, — прости. Думаю, ты прав, — он огляделся вокруг, пытаясь найти решение. — А, мы можем использовать подушки на стульях и положить их на пол? — предложил он, — и использовать стул как стол. Похоже, Сынмину эта идея понравилась больше, чем просто... есть на полу, поэтому Минхо согласился. — Хорошо. Давай так и сделаем, — Сынмин кивнул, и они провели несколько минут, перемещаясь по квартире, пытаясь устроиться как можно удобнее. Они ели молча, пока Минхо копался в жареной картошке, осознавая, насколько он голоден. Боже. — Мне кажется, что я веду себя слишком нормально для человека, который просто... Ну, ты понимаешь. В голове промелькнули образы госпожи Ким, и он заставил себя не думать ни о чем другом, чтобы продолжать есть, не желая, чтобы его снова вырвало. — Это шок. Возможно, — сказал Сынмин, — если уж на то пошло, я не думаю, что ты ведешь себя нормально. Мне кажется, ты уже давно не ведешь себя нормально, Мин, — пробормотал он. — Ты увидел меня совсем недавно, спустя... сколько, пару лет? Несколько? — Минхо насмешливо хмыкнул, — ты больше не знаешь, что для меня нормально, а что — нет. — Я... — Сынмин покачал головой, — мне кажется, ты считаешь такую жизнь нормальной. Это не должно быть нормальным ни для кого. — Не должно быть. Но это так, — Минхо покачал головой, — это моя обычная жизнь. Ким Сынмин, тщательно подбирай свои последующие слова. Сынмин открыл рот, потом закрыл. — Я думаю... тебе стало удобно просто выживать. И мне больно видеть тебя таким, Мин. Потому что на тебя все навалилось. Смерть матери... а потом... вау, ты становишься свидетелем того, чего никто никогда не должен видеть. Это ранит тебя больше, чем других, — пробормотал Сынмин. Минхо сглотнул желчь, поднимающуюся при упоминании о смерти госпожи Ким. — Хватит, — слабо сказал он. — Я остановлюсь, — пообещал Сынмин, — просто знай, что ты мне небезразличен, хорошо? И я хочу для тебя лучшего. — О? Откуда тебе знать, что для меня лучше? — с насмешкой сказал Минхо, выныривая из своего тошнотворного состояния, — заткнись, Сын, — сказал он негромко, — ты моложе меня. Тот, похоже, понял, что он сказал это в шутливом тоне, к счастью, потому что рассмеялся, а затем взял один из говяжьих блинчиков своими палочками и поднес его ко рту. — И? В конце концов, мы женаты, — сказал Сынмин со злобной ухмылкой. — О боже, — простонал Минхо, — кстати, я это терпеть не мог. Как зовут того парня? Хёнджин? Какого черта он точно знал, что делать? — Потому что я не врал, когда сказал, что запишу это в протокол! — надувшись, сказал Сынмин, — я думал, это мило, — он заметил, что Дори уже некоторое время месит лапками его торс, и нерешительно откинулся назад. Несколько минут кот возился вокруг него, после чего удобно устроился на животе Сынмина, свернувшись калачиком и завиляв хвостом, словно предупреждая. «Не смей двигаться, мерзкий человечишка. Я нашла достаточно хорошее местечко для своего сна.» — Теперь все твои сотрудники будут думать, что я твой муж. — Они решили, что в моей жизни кто-то есть, когда отец упомянул тебя сразу после совещания, а я ушел, ни сказав ни слова. То, что мы «женаты», в их глазах ничего не меняет, — с усмешкой сказал Сынмин, закатывая глаза. — В твоей жизни кто-то есть? — Минхо рассмеялся, — Сынмин. Ты холост. — Я буду честен, — сказал Сынмин со смехом, — я не хочу быть твоим другом. Мин, мы слишком давно знаем друг друга для этого. Дай мне шанс. Честный шанс, пожалуйста. — Ты... хочешь пригласить меня на свидание? — спросил Минхо, несколько раз моргнув, не веря своим ушам. — Да. Может быть, на несколько свидание. Всего... три? Может быть? Посмотрим, куда они нас приведут? У нас уже такие близкие отношения, пожалуйста, просто... — Сынмин прервал себя, уже видя взгляд Минхо. Он не собирался принимать признание Сынмина. — Прости, Сын. Это... Это не то, что я хочу... Возможно... возможно, если бы мы оба были богаты и знамениты, я бы задумался об этом. Я не тот человек, которого можно держать в списке знакомств. — Нет, нет, это был простой вопрос, все в порядке, ты не должен мне ничего объяснять... — Нет, Сынмин, пожалуйста, — Минхо улыбается своей доброй улыбкой, — я бы согласился, хорошо? Я бы очень хотел. Но я просто... Я не могу сейчас. Моя жизнь — сплошная черная полоса, которой не видно конца, — выдохнул он, — я не говорю, что встречаться с тобой было бы пополнением в злополучную копилку неудач, боже, нет, я просто... Мне было бы очень трудно вырваться из всего этого, понимаешь? Он заметил, как Сынмин сначала нахмурился, как будто тот считал себя тем самым несчастьем, о котором говорил Минхо, но потом успокоился. Минхо пожевал губу и продолжил. — А у тебя... у тебя целая компания. И ты находишься на виду у всех... ты хоть понимаешь это? Это не ты и не я. Если бы дело было только в нас... возможно, мой ответ был бы другим, — Минхо уставился на Сынмина, пытаясь оценить его реакцию. — Если бы это были... только мы... Все было бы по-другому? — Сынмин повторил вопрос, наклонив голову. — То есть... возможно? — сказал Минхо, смущенный его тоном, — я не знаю... ты просто... Ты собираешься спросить что-то радикальное прямо сейчас. Драматическое. Что-то, что заставит мою жизнь измениться... — Ты будешь любить меня больше, если я убью ради тебя? — спросил Сынмин, наклонив голову, как будто он был серьезен. Дори по-прежнему уютно свернулась калачиком на его животе. — Ч... Что? Почему ты об этом спрашиваешь? — спросил Минхо, нахмурив брови, — особенно после сегодняшнего дня? — Я... — Сынмин хихикнул, — это была плохая шутка, — признал он, — прости. — Э-э... угу, — Минхо вздохнул, наблюдая за своим котом. Спустя минуту тишины он подхватил Дори и поставил его на пол. — Я... я хочу лечь спать. Ты не против остаться здесь? Я знаю, что моя кровать не очень большая, но я просто... мне нужно немного комфорта, я думаю, — прошептал тихо Минхо, — как когда мы были маленькими. Глаза Сынмина на мгновение заискрили, как будто он хотел отказаться, но вместо этого он улыбнулся. — Конечно, Минхо. Конечно. Я только дождусь Хёнджина, а ты готовься ко сну. Точно. Минхо почти забыл о звонке Сынмина. — Когда он придет? — спросил Минхо. — Он должен быть здесь в течение ближайших двадцати минут, если ты не против? — сказал Сынмин. — Вполне нормально, — с улыбкой сказал Минхо, — ты не против встретить его на улице? Я хочу переодеться в пижаму... — Конечно. Давай, — Сынмин кивнул, и Минхо направился в ванную, где переоделся в майку и футболку с длинными рукавами, пока Сынмин ждал в коридоре. Затем он услышал, как дверь в прихожую открылась и закрылась. Наверное, Хёнджин. Ему стало интересно, как выглядит Хёнджин? Он услышал негромкие голоса и еще один хлопок двери. Сынмин вернулся внутрь с парой пакетов Samsung в руках, на что Минхо вздохнул. — Не похоже на один телефон. — Я сказал, телефон и ноутбук, — сказал Сынмин с ухмылкой. — Я также не думаю, что это просто телефон и ноутбук, — пробормотал Минхо, закатывая глаза. — Я немного раскошелился. Считай, что... — Сынмин наклонил голову, — восполняю пропущенные рождества и дни рождения. Теперь ты не можешь от этого отказаться, — сказал он, протягивая подарки. Минхо вздохнул, огляделся по сторонам и взял пакеты, проглотив свою гордость, когда заглянул внутрь. Он мог видеть коробку с ноутбуком и коробку с телефоном. Но остальные вещи... Он нахмурился. — Сын, мне действительно не нужны наушники... или умные часы. Да ладно, это, наверное, сотни долларов, я не смогу вернуть тебе деньги за это... — Так и не надо, — Сынмин не оставлял попыток возразить. Минхо выдохнул. — Но... — Не надо, — повторил Сынмин, пожимая плечами, — мне это не нужно. Я не хочу, чтобы ты это делал. Считай, что это... мой язык любви. Я признаюсь тебе в любви, Ли Минхо. Минхо чувствовал, что в этих словах был скрытый смысл, но он не мог заставить себя хотя бы попытаться напрямую противостоять Сынмину. Он уже не был таким конфликтным, как раньше, и это в сочетании с тем, что Сынмин знал, как раздвинуть его границы... ...в общем, он просто слишком устал, чтобы спорить. — Хорошо, — мягко сказал Минхо, сдаваясь, — я тоже тебя люблю, — пробормотал он, — мы можем теперь пойти спать? — Хорошо. Ты, наверное, устал, — пробормотал Сынмин. — У меня есть... треники, которые ты можешь надеть...? — Все в порядке. Я могу обойтись одними боксерами... — Хорошо. — Круто. Это было немного неловко. Они — двое взрослых мужчин, делят постель, которая была у Минхо с подросткового возраста. Немного тесновато, но они справляются. Сынмин обхватил Минхо руками, а старший зарылся лицом в его грудь. Их ноги спутались друг с другом. Оба, наконец, удобно устроились под одеялом. И только тогда, действительно... у Минхо начали слезиться глаза. Он не плачет — нет. Это было бы неловко. Унизительно. В любом случае, у него нет времени на слезы. Но это напоминает ему о многих ночах, когда они были маленькими. Как они любили сворачиваться вместе в постели, окруженные плюшевыми игрушками, пока мама Минхо рассказывала им сказку... Сказка... — Ты помнишь ту сказку, которую мама рассказывала нам в детстве? — медленно спросил Минхо приглушенным голосом. — Да. А что? — Сынмин нежно играл с волосами Минхо, пропуская шелковые пряди сквозь пальцы. — Думаешь, ты сможешь рассказать мне? Сынмин вздохнул и хмыкнул. — Да. Я мог бы. Посмотрим, — он задумался на несколько секунд, а затем начал. — Как она их начинала? — Однажды жила-была прекрасная принцесса... — Верно. Прости. Жила-была прекрасная принцесса, — начал Сынмин, — и ее замок возвышался над облаками. Король путешествовал по неизведанным землям, исследуя новые миры, поэтому принцесса оставалась во дворце с королевой, своей матерью. Минхо быстро смахнул слезу и закрыл глаза, наслаждаясь знакомой историей, позволяя забыться в объятиях Сынмина. — Принцесса устраивала бал. Для него было выбрано красивое алое платье, но оно порвалось накануне вечером, — пробормотал Сынмин, — она отправилась в город, чтобы починить его, перед этим прощаясь с матерью. Он продолжил. — Сначала она встретила старушку, которая продавала хлеб... — Пропусти эту часть, — прервал его Минхо. — Что? — Сынмин был немного удивлен. — Пропусти. Пожалуйста, — Минхо поднял глаза на друга, и Сынмин в тусклом свете единственной лампы, которая все еще горела, увидел, что Минхо плачет. — Хорошо, — пробормотал Сынмин, — я пропущу это. Не волнуйся, — он нежно погладил Минхо по щеке, отчего тот почти растаял от его прикосновения. Сынмин прочистил горло и продолжил. — Принцесса пошла по дороге, где наткнулась на лавку инструментов. На входе стояла женщина, приветствуя ее. Принцесса быстро обменялась любезностями и спросила, может ли она починить ее алое платье. Женщина на это покачала головой, — тихо шептал Сынмин, — о, нет, я присматриваю за лавкой сына. Фермер на окраине попросил его починить тачку. Но ты такая милая девушка. Я уверена, что если ты попросишь его, он починит твое платье. Она протянула принцессе ящик с инструментами. Вот. Девочка, возьми его с собой. Так она пошла дальше. Минхо тихонько хихикнул и зевнул. — Принцесса отнесла ящик с инструментами фермеру и мальчику, который сказал, что не сможет починить платье принцессы. Но тут фермер в разговор вмешался фермер. Моя дочь может починить твое платье. Она у дровосеков. Вот шаль, чтобы ты не замерзла, маленькая принцесса. Будь осторожна, уже поздно. — Принцесса направилась в лес, но быстро потерялась и не смогла найти дом дровосека, — Сынмин сделал небольшую паузу, как бы размышляя, прежде чем продолжить, — она нашла хижину, постучала в дверь и умоляла впустить ее, пока кто-нибудь из диких животных не нашел ее. Она встретила высокого и с заостренными ушами мужчину. Это был фейри. «Стоп», — подумал Минхо, нахмурившись. — «Разве ты не пропустил часть?» — Поскольку фейри был плохо приспособлен к холоду, она дала ему свою шаль и, не зная обычаев фейри, упросила его принять ее. Он так и сделал, поблагодарив ее за то, что она его согрела, — продолжил Сынмин, — он пригласил ее пойти с ним на ночь, сказав, что знает место, где люди могут согреться. И она позволила ему привести себя на скрытый луг, полный фейри и волшебных существ. «Рыцарь», — подумал Минхо. — «Сынмин забыл о рыцаре.» — Похоже, все были расстроены, — сказал Сынмин, — принцесса спросила, почему нет музыки. Фейри сказала ей, что у их скрипача сломался колышек, и она предложила набор инструментов, чтобы починить его. Ей предложили отведать фруктов... — Эй, — Минхо нахмурился, — так не пойдет. — Я должен был изменить это, — сказал Сынмин, — у нее нет сейчас с собой хлеба, как в оригинале, помнишь? — Я... я полагаю да...? — скептически сказал Минхо, нахмурившись. Он просто сказал пропустить эту сцену специально. Не то чтобы принцесса не могла иметь при себе хлеб. — Могу я продолжить? — спросил Сынмин, ни капли не раздражаясь. Казалось, его забавляет, как Минхо беспокоится за изменения, которые он внес. — Я... Да. Прости. Это просто детская сказка... Не знаю, почему я так расстроился из-за нее. — Хм... — Сынмин глубоко вздохнул, прижимая Минхо к своей груди, и продолжил. — Ее угостили фруктами, которые были на столе, — начал снова Сынмин, — не зная, что никогда не следует брать еду у фейри. Она ела и пила все, что давали ей фейри. Принцесса танцевала с ними в своем алом платье... А когда встало солнце, она ушла искать короля, которого встретила в хижине. Минхо нахмурился, но ничего не сказал. — Она попросила его отвезти ее домой, но он отказался, — говорит Сынмин, — теперь она принадлежала ему и являлась королевой фейри, если сама того желала. — Мне не очень нравится такой финал, — сразу же сказал Минхо. — Я должен был внести поправки из-за изменений, не так ли? — Я думаю, что ты просто нездоровый мудак. — Ха, — Сынмин закатил глаза и уставился на Минхо. Их лица находились на расстоянии менее дюйма друг от друга. Выражение лица Минхо стало более серьезным, когда он приблизился к собеседнику. Сынмин, казалось, тоже колебался. Минхо было достаточно того, что они оба замешкались. Он прочистил горло и посмотрел вниз. — Прости, не мог бы ты... выключить лампу? Ты ближе. — О, — Сынмин не скрывал разочарования в своем голосе, — да. Прости. После того, как свет погас, они некоторое время лежали в тишине. Глаза Минхо были широко открыты, так как Сынмин все еще обнимал его. Почему он не упомянул рыцаря в своей истории? Это была глупая мелочь, которая беспокоила Минхо, но... ...почему принцесса не была спасена?