Двое

Нормально ли ревновать друга к каждому, кто его касался? Нормально ли рычать от боли, когда он обрабатывает твои ссадины от очередной драки из-за него? Определённо нет. Максим это знал, но не мог ничего с собой поделать. Ему было до боли страшно потерять Брекоткина, было страшно, что их и без того хрупкая дружба распадётся. А Дима только вздыхал и кивал на все извинения Ярицы за очередную сцену драки. Что же поделать теперь, не бросать ведь его, в конце концов. Тем более, что Дима и сам привязался к Максиму за столь долгое время их дружбы. Да, они просто боялись признать очевидные вещи. Да и кто признается себе в том, что ты влюбился в друга, если ты мужчина, живёшь в России, и вообще-то состоишь в «счастливом» браке? Конечно, Ярица уже давно развёлся со своей женой. Да и женились они, видимо, под кайфом, потому что никакой любви между ними не было, а потому уже спустя месяц после шумной свадьбы они развелись и больше не общались. А вот у Брекоткина всё было не так просто. Дима не любил врать, от этого ему становилось противно. Поэтому каждый вечер, приходя с работы домой он только кивал на слова жены «я люблю тебя» и запирался в кабинете, объясняя такое поведение тем, что ужасно устаёт на работе и не хочет портить ей настроение. Долго ли он сможет придумывать глупые отмазки - Брекоткин не знает. Но лучше уж так, пусть и больно врать, больно целовать жену в губы, зная, что он представляет вместо неё его. Максим как всегда пунктуален - за двадцать минут до сбора всей команды уже сидит в гримёрке и сам наносит на себя румяна, скрывая бледную кожу. – Привет. - Дима заходит в гримёрную и слабо улыбается, подходя к другу. - Ты сегодня как всегда рано. – Привет. - Ярица улыбается и тут же убирает от лица кисть, словно ничего не было. - Да, не хотелось задерживаться дома. Повисла тишина. Неловкая, ужасно давящая на уши. – А я с женой поругался. - Пожимает плечами Брекоткин и садится на стул напротив Максима, закидывая ногу на ногу. - Поэтому и приехал пораньше. А так.. не очень люблю ранние приходы. – Я знаю. - взволнованно говорит Ярица и закусывает губу. - Всмысле.. хм, и что же, с концами рассорились? – Надеюсь, что нет. - соврал Дима и прикрыл глаза, скрестив руки на груди. - Позлится и успокоится. – Да, надеемся. - Максим отворачивается к зеркалу. - А что же, совсем сильно? Из-за чего хоть? Брекоткин задумчиво закусывает губу и открывает глаза. Стоит ли рассказывать об этом Ярице, стоит ли давать ему надежды? Чего Брекоткин хочет от друга? – Назвал её другим именем, когда целовал. Максим глупо хлопает ресницами и поворачивается к Диме и вопросительно вскидывает брови. – Серьёзно? Что же за злополучное имя? – Максим. И снова тишина. Теперь она была тяжёлой, невыносимой. Температура в комнате явно поднялась на пару градусов, хотя казалось бы, к чему такое напряжённое молчание? Всего лишь история из жизни, но похоже, история, которая сейчас решит всё для них. – Максим? - переспрашивает Ярица и неуверенно улыбается. - Неужели? – Да. Представь, какой был крик. Прямо во время поцелуя взять и назвать чужим именем. – Да уж.. Неужели представлял себе какого-нибудь Максима? Брекоткин не выдерживает и встаёт со стула, подходя к Ярице максимально близко. – Прекрати валять дурака, прошу тебя. - Он вздыхает и кладёт руку на щеку Максима, осторожно поглаживая большим пальцем. - Представлял. Тебя. И сегодня, и каждый божий день с того момента, как мы познакомились. Максим взволнованно выдыхает и закусывает губу, чуть подаваясь вперёд. – Правда?.. – Самая отвратительная, но да. - Дима кивает и приближается к лицу Ярицы, глядя на его искусанные губы. - Ты пользуешься гигиеничкой? Снова неловкая пауза. – Нет. Мне нравится чувствовать пощипывание, когда я ем что-нибудь солёное. – Мазохист. – Да. Короткий диалог снова заканчивается тишиной. Дима не решается поцеловать Максима, словно боится спугнуть его. – Дим, позволишь вопрос? – Конечно. – Ты и вправду в меня влюблён? Брекоткин смотрит в глаза, полные надежды и волнения. – Да. - выдыхает Дима и кивает. - Но я не влюблён, я люблю тебя. Это что-то большее. Ярица кивает и приподнимается со стула, касаясь губ Брекоткина своими. Целоваться с Ярицей оказалось не очень приятно - обветренные, искусанные и сухие губы царапаются, не дают сосредоточиться на поцелуе. Дима отстраняется и недовольно хмурится, рассматривая лицо Максима. – У меня в кармане лежит гигиеничка. Возьми и используй, умоляю тебя. Иначе не будем целоваться, пока губы не заживут. Ярица спешно достаёт из кармана чужого пиджака помаду и быстро проводит ей по губам, снова потянувшись за поцелуем. – Спасибо. - коротко улыбается Брекоткин и теперь сам целует Максима, осторожно обвивая его шею руками и прикрывая глаза. Нормально ли ревновать Диму к каждому, кто его касался? Нормально ли рычать от боли, когда он обрабатывает твои ссадины от очередной драки из-за него? Пожалуй, да. Теперь да.