Вырывая из одиночества

Постоянное одиночество. Томоко перевернулась на другой бок, прижимая к груди подушку и устало закрывая глаза. Четвертый час ночи, скоро уже будильник на телефоне противно запищит, требуя вставать. Сон все не шел, прогоняемый множеством порождаемых тьмой ночи мыслей. Надоело постоянно быть одной. Надоело постоянно быть незаметной, когда другие люди видят вместо тебя пустое место. Надоело это ощущение – что ты везде и всегда лишняя. Что ты не нужна. Тяжелый вздох и очередная попытка провалиться в спасительный сон. - Мой напит… - Выпила. Прости. Томоки осекся, когда сестра его перебила. Кажется ли ему, или она еще более мрачная, чем обычно? Синяки под глазами будто стали еще больше, расфокусированный взгляд отстраненно наблюдает за цветной картинкой на телевизоре, о завтраке она и вовсе забыла – надкушенный бутерброд так и остался лежать на столе. Абсолютно не раскаивается – но почему - то у него отпало ярое желание восстанавливать справедливость привычным методом. Проворчав что – то под нос, он опускается за стол и принимается за завтрак. Будет он еще время на нее тратить. - Одиноко, - тихо произносит она. Томоки отвлекается от еды, поднимая на нее вопросительный взгляд. – Что? Вздрогнув, она просыпается от плена собственных мыслей при звуках его голоса. Изумрудно - блеклые глаза натыкаются на брата – и, пролепетав под нос «ничего», спешно срывается с места. - Мам, я ушла! – кричит она, подхватывая сумку. Через несколько секунд входная дверь дома захлопнулась за ее спиной. - Дура, – Вздыхает Томоки, выбрасывая ее слова из головы и возвращаясь к завтраку. Не получается – мысли невольно возвращаются к этому. Слишком усталый голос, слишком пустой. Слишком много в нем запрятанной глубоко внутри ее сердца боли. Настоящей боли, а не того показушного нытья про то, что все прочие девушки потаскухи и прочее. Мысли не покидают его весь день, ни на уроках, ни на занятиях в клубе. Внизу хлопает входная дверь, слышится голос припозднившегося брата. Томоко скосила взгляд на часы – порядочно задержался. В мыслях проскальзывает уже привычное - «небось с потаскухами гулял» - и она возвращает свое внимание к экрану монитора, уже не слыша удивленного голоса мамы и сердито – смущенного брата. Не слыша шагов по лестнице и стука о дверной косяк. Лишь когда Томоки нагло переступает через порог комнаты, распахнув дверь, она вздрагивает и разворачивается на стуле, собираясь огрызнуться и вытолкать его из комнаты. Не может. Внимание девушки привлекает небольшой комок в руках брата, который отвел взгляд в сторону и что – то говорит. Опять дурой обозвал наверное – Томоко пропускает это мимо ушей, несмело протянув руку и касаясь пальцами белоснежной шерсти. Небольшой котенок просыпается от невесомого прикосновения, смешно зевая. Изумрудные – как и у нее – глаза еще немного сонно смотрят на девушку. Подавшись вперед спустя мгновение, котенок неожиданно лизнул ее палец. - Бери, дура, - пробормотал брат, буквально впихнув его в руки Томоко, - говорят, коты прогоняют одиночество. Бережно взяв его в руки и прижав к груди, она поднимает непонимающий взгляд на Томоки. Однако в нем видна и благодарность. Провалившись в трясину одиночества и пустоты, она уже потеряла надежду выбраться. А он сейчас разжег в ее душе искру той самой надежды. Пытается помочь ей, вытащить. Окончательно смутившись, он бормочет еще что – то и уходит из комнаты. Но слышит за закрытой дверью слова благодарности. На душе у обоих – неожиданно легко. Она поняла, что не одинока в этом мире. Он – потому что помог своей любимой старшей сестренке.