Никто.

Однажды у неё было имя. Однажды она была кем-то. Но всё это осталось в далёком прошлом, заключённом в клетку, погребённом под пылью и кровью. А что сейчас? Обыкновенный ребёнок, каких есть тысячи. Вернее даже сказать, были. Девочка посмотрела на своих сокамерников, ведь иначе, чем тюрьмой, назвать это было нельзя. Все они были в одинаковом, некогда белом, рванье, с одинаковыми сальными нечёсанными швелюрами и с чёлками, закрывающими глаза. Она ненавидела эти чёлки, ведь глаза были чуть ли не единственным, что выдавало в них остатки личностей. Иногда заключённая с трудом боролась с желанием подойти и поднять их чёлки и взглянуть им прямо в глаза. И в тоже время ужасно боялась того, что может в них увидеть. Это не собрание сильных, но ведь и совесть слабых не чиста. Сейчас они были для неё просто жертвами, как и она сама. Она не хотела знать правды. Пусть всё остаётся так, как есть. А какие вообще у неё глаза? Ответ пришёл мгновенно: голубые! Нет...нет, не голубые. Кажется, карие. Или же зелёные? Девочка сжала губы в безуспешной попытке вспомнить. В клетках не было луж, что уж говорить о зеркалах. Она давно не видела себя. До сих пор ли она тот человек? Ведь она находится здесь уже...а действительно, сколько? Сколько уже она торчит в этой ловушке?! Осознав, что даже этого не припоминает, малышка падала во всё большее отчаяние. Нет, она ведь не могла забыть, не могла! Она всё та же, она помнит. Помнит, кто она! Она...она... Мысли убегали от неё, словно номы, которых пытались словить. Но, в отличие от маленьких конусов, поймать их всё никак не выходило. Ну же. Где она жила? Кто был с ней? Как её звали? —С-с-с...,—просипела кроха, пытаясь произнести своё имя и вновь терпя поражение. Теперь это напоминало попытку вспомнить прекрасный сон, что улетучивался сразу после пробуждения, оставляя только серость и размытые фрагменты, никак не желающие собираться воедино. После нескольких минут погони за буквами, девочка сдалась, как и сдалась, когда попала сюда. Нет у неё больше ни имени, ни личности, ничего нет. Обычный кусок мяса, на который плевать абсолютно всем и о чём исчезновении никто не станет грустить. Девочка упала на колени и разрыдалась, на что никто не обратил внимания, словно в подтверждение её мыслей. А когда слёзы высохли, в голове осталась только одно слово: Никто.