Часть 1
15 июня 2022 г. в 16:56
Великий герцог Пол Атрейдес засыпает у него на плече.
Теплая тяжесть привалившегося к нему тела ощущается для Гурни физическим воплощением его ноши, и он принимает ее как привык, с ответственным вниманием, вдыхая через раз и наложив вето на другое движение.
В пещере, ставшей им пристанищем на палящий безжалостным солнцем день, совсем тихо — первый дозор только ушел, унеся с собой гул разговоров и бытовые звуки — их проводники не тратили редкую возможность отдыха попусту.
Правильным решением, достойным опыта и мудрости Гурни, было разбудить Пола, обеспечив возможность проснуться без болей в шее и плечах им обоим. Но Пол, щекой к нему прижавшийся, тихо вздыхает во сне и ерзает, притираясь ближе, и безмятежная расслабленность юного герцога становится для Гурни расстрельным приговором. Он не может разрушить его покой, Пол много пережил за последние сутки, и задача Гурни обеспечить своему герцогу отдых хотя бы на пару часов, раз с обеспечением безопасности он облажался.
— Тебе повезло. Быть избранником Лисан-аль-Гаиба, если Усул правда послан нам извне — большая честь.
Гурни нужна вся его выдержка, чтобы не вздрогнуть. Он — мастер войны — не может услышать шагов ребенка, пусть Чани, кажется, намеренно ступала тише, уважая чужой сон. Бессмысленно. Гурни плечом чувствует, как напрягается Пол, видит, как вздрагивают его веки. Сейчас он поднимется, с сожалением думает Гурни, истоки этого чувства старательно игнорирующий.
Великий герцог Пол Атрейдес — избалованный, непредсказуемый ребенок, скрывающий свою истинную ведьмину сущность за мечтательным пологом вдумчивого взгляда. Гурни всегда это знал — юный мастер рос под его присмотром — но даже спустя столько лет Пол оказывается способным вывести Гурни из равновесия. Разбуженный Чани, Пол своего положения не меняет, для остального мира еще мирно спящий на плече Гурни.
Гурни думает, что Пол Атрейдес станет его смертью. Пауза затягивается, и ему нужно дать ответ, раз Чани напрямую обращается к нему. Гурни легко сходится с людьми, и объяснить нюансы их (исключительно деловых) отношений с Полом ему не составит труда.
Избранник.
Гурни усмехается. Было ли это слово последствием небогатого словарного запаса, или Чани нарочно подобрала это слово? В любом случае, пояснения необходимы, чтобы избежать недопониманий в дальнейшем.
— Я не его избранник, — на лице Чани отражается сомнение, и Гурни поясняет, — я служу ему.
Да, это правильные слова. Герцог Пол — Гурни, привыкший Пола звать «молодым господином», каждый раз о его титул спотыкается, и в груди начинает фантомом ныть незатягивающаяся рана скорби — ему господин, тот, кому по воле Гурни принадлежит его, Гурни, жизнь.
— Он сражается как ты и поет твои песни. Едва ли это участь слуги, — говорит Чани, и Гурни задается вопросом идентичности понятия служения в их культурах. Чани слишком умна для своего же блага. Гурни бы пожал плечами, если бы вес Пола не успокаивал его рубленных движений.
— Я был его учителем. Научить его сражаться лучше, чем сражаюсь я, было моей обязанностью. Музыке он захотел учиться сам.
Теперь Чани смотрит на него так, словно пытается понять, шутит он или нет. Когда убеждается, что не шутит, она продолжает, ничуть не смущаясь:
— Значит не ты его избранник, а он твой. Ему повезло, что ты хороший учитель.
Пол вздыхает чуть громче обычного. Смеётся, думает Гурни, твердо теперь решивший напомнить великому герцогу, что не так давно он был щенком, которого Гурни валял по тренировочному залу.
И всё-таки, было в словах Чани что-то, заставляющее опасное чувство тлеть в клетке межреберья с новой силой.
Может быть, слова Чани не так уж далеки от истины. Гурни свою участь избрал сам, и сам, опьяненный свободой, отдал её в руки Атрейдесов. Свое время, свою верность, свою кровь, раз уж ей придают такое большое значение на Арракисе, и — теперь, разглядывая кудрявую макушку Пола, Гурни готов признать — свою любовь.
Гурни хорош в словах — он умеет складывать их в баллады, тянущие струны душ слушателей. Искусством полемики он овладел в совершенстве, но сейчас, под внимательным взглядом синих-на-синем глаз, теряет способность объяснить простым языком разницу между понятиями.
— Нет, — в конце концов говорит Гурни, по-наставнически ворчливый и строгий, — полагаю, в нашей культуре между «слугой» и «избранником» больше разницы, чем в вашей. На галакте слово «избранник» несет в себе романтический подтекст.
Чани кивает. Её легко читать — сейчас она задумалась, наверняка сопоставляя новую информацию с уже изученной ей.
— В таком случае Усулу очень повезло со слугой. Нужно быть храбрым воином, чтобы в своем служении игнорировать гнев ведьмы-матери.
Гурни нужно мгновение, чтобы понять, о чем говорит Чани. Найти глазами Джессику не составляет труда, она тоже готовится ко сну и на них не смотрит. Если бы Гурни не знал ее так давно, он бы ничего не заподозрил: бесстрастное выражение лица и спокойствие плавных движений. Но та сила, которая ощущается мечем, зависшим над беззащитной шеей, тонкими иглами колет чутье и приказывает быть осторожным.
— Вы, чужаки, не смотрите на смысл слов по-другому, вы просто слепы. Я шла сказать тебе, что если бы ведьмы умели бы отправлять своих недругов к Шай-Хулуду одним взглядом, ты бы был уже нежилец. Но, кажется, я плохо понимаю ваше суждение.
Чани встает, и самодовольная усмешка выдает её ехидство. Гурни сказать нечего, и она это хорошо знает и не ждет от него благодарностей за предупреждение, когда уходит в свой угол.
— Избранник, а? Мне нравится.
Тихий голос Пола отдает вибрацией в бок Гурни и звучит глухо из-за того, что он все еще прижимается щекой к его плечу.
Что-то в Гурни с треском ломается, рушится с грохотом и прорывается на поверхность ломанной усмешкой, уязвимой и напряженной.
— Как вам будет угодно, мой герцог.
— А я думал, ты романтик. Не можешь назвать меня по имени в такой момент.
Гурни замирает, едва слышащий из-за шума крови в ушах.
— Пол, — произносит он едва слышно, будто звук его голоса может разрушить все. Это простое движение губ, он даже не уверен, что находит в себе достаточно силы, чтобы дать волю голосу.
Пол удовлетворенно вздыхает, и возится, устраиваясь удобнее, все еще рядом, тепло к теплу. Гурни меняет положение, подстраиваясь, выхватывает едва тронувшую губы Пола улыбку.
— Мы поговорим, когда будет время.
Ответом ему служит еще один вздох и шепот, который он кожей чувствует больше, чем слышит: «дай себе отдых, Гурни».
Леди Джессика точно убьет его, но Гурни Халлек умрет счастливым человеком.