Взгляд в пустоту

Стив уже не мог вспомнить лицо соседки, вдовы Миссис Мелроу, которая прогоняла карауливших Стива у дома хулиганов, или лицо любимой учительницы по рисованию, но он мог точно вспомнить тот момент, когда в его груди появилась дыра и там зашевелилось что-то темное. Тогда мальчик с темными волосами впервые протянул ему руку и улыбнувшись произнёс: — Держу пари, тупица Оуен бежит жаловаться своему брату,— мальчик вытер кровь с разбитой губы и продолжил. — А его брат такой же придурок, так что, приятель, нам пора уходить. Стив берется за руку и встает, не отрывая взгляда от голубых глаз напротив. — Джеймс Барнс,— деловито сообщают голубые глаза и лукаво прищуриваются. — Но ты можешь звать меня Баки. И когда Баки смотрит на него и улыбается, Стив ощущает зуд в груди и чувствует, что тьма начинает вглядываться в Баки. Вваливаясь в квартиру, Стив первым делом аккуратно снимает со своей шеи руку Баки и дает ему скользнуть вдоль стены прямо на пол. Кровавый след на стене выделяется в голове Стива так ярко, что он неосознанно скалится. Зацепили. Придерживая Баки в сидячем положении, Стив наклоняется прямо к бледному лицу. — Бак, ты в норме? — голос хрипит, и Стив силой давит вырывающийся рык. Баки молчит, только смотрит в ответ и слегка приподнимает уголки губ, откидывая голову назад. Выглядит жутко, будто робот имитирует человеческие эмоции. Но Стиву совсем не страшно. Хлопнув Баки по плечу, Стив рывком встает, разминая плечи. Тело нещадно ломило, макушка головы надрывно пульсировала, а где-то в области желудка скручивался болезненный узел. Эти ублюдки носом землю роют, ищут без устали и отдыха, все в догонялки играют. Ну, ничего, Стив готов играть до тех пор, пока Баки все это не надоест, и он не скажет «хватит». Стив клянется, что тогда его уже ничего сдерживать не будет. Тони как-то сказал ему, что свобода дорогого стоит, но Баки, черт возьми, уже достаточно заплатил за право распоряжаться своей жизнью самостоятельно. Стив, в конце концов, за эту свободу жизнью рисковал и однажды умер. Разве мы это заслужили? Напоследок хрустнув шеей, Стив замер, отгоняя пульсацию в голове, прислушиваясь к тишине квартиры. В этом не было смысла, Баки бы ещё на подходе знал, если бы в квартире кто-то был, но Стив дал себе эту секундную передышку. Выдохнуть получилось с трудом, воздух выходил с хрипом, и Стив не удержал смешка, быстро наклонился и сгреб волосы Баки на загривке, зарываясь в макушку лицом. Как же хорошо. Стив вдохнул глубоко и жадно, крепче сжимая волосы в руке, на что получил рваный стон и теплое дыхание в область шеи. Стив в благодарность касается виска губами и почти не находит в себе силы оторваться от Баки, буквально заставляет себя расслабить хватку на волосах. — Потерпи, потерпи, Баки, я сейчас. — быстро, чтобы не передумать Стив слушает тишину и выскальзывает за дверь. Когда они пустились в бега, Стивом двигала эйфория, бешеная, неудержимая и такая сладкая, что казалось будто они находятся под толщей воды, за множеством стёкол и за мутным туманом в глазах. Только они вдвоём. Стиви и Баки. Баки. Его Баки рядом. Стив счастливо жмурится до черных пятен под веками, это все ещё не кажется реальным. Стива и сейчас бывает накрывает, сносит голову, но он держится, видит Бог, он правда держится. Ради Баки, конечно же, а ради кого еще? Одержимость всегда была рядом, ещё там, в их прошлой жизни, когда Стив был не тяжелее ящика с виски, а Баки улыбался так красиво и зазывающие, что становилось физически больно на него смотреть. Но Стив смотрел, сердце сжималось так сильно, но он все равно бы не смог отвести взгляд даже под дулом пистолета. И однажды Стив болезненно осознал, что если он не будет с Баки, то и Баки не будет ни с кем. Пока это желание только формировалось, Стив правда пытался подавить его. Потом случилась война и Баки ушел, оглянувшись напоследок и так обещающе улыбнулся, что Стив все понял – он пропал, страшно и бесповоротно. И в тот же день Стив, кажется, умер. Конечно, сыворотка доктора Эрскин возродила Стива и, как он там сказал? Сыворотка развивает всё, что внутри и от неё, хорошее становится великим, плохое — ужасным. Стив в полной мере ощутил правдивость этих слов. Вместе с ним возродилось и желание, острое и болезненное, ярко-алое и родное. Теперь тьма в груди не пряталась, она нашла Баки и упивалась его восхищением. Да, Стив теперь большой и сильный, он защитит Баки, защитит от всего на свете, но не от самого себя. Стива так повело, что осознал он себя лежащим на Баки, когда зацеловывал синяки у него на животе. Капитанская палатка была не очень большой, а подобие кровати было узким и рассчитанным явно на одного человека. Но Стиву было плевать, Стив слушал хриплый смех и задыхался от любви. Впервые чувствуя себя так, будто он вздохнул полной грудью, в голове прояснилось, и Стив уже не ощущал себя сторонним наблюдателем, он был рядом здесь и сейчас. Баки ласково зарывался в его волосы, довольно щурился и все нашептывал: — Я здесь, Стиви. Здесь, рядом, Стив, Стив, ты меня вытащил. Вытащил. Баки повторял его имя как в бреду, а Стив не мог оторваться от его шеи с упоением слизывал запах и вгрызался куда-то в загривок. Метки, свои метки она ставил куда только мог дотянутся, а Баки подставлял шею, плечи, внутреннюю часть бедра и все что-то говорил, прерываясь тихими стонами. Баки горел и задыхался, Стив вжимал его в себя так сильно, что на его теле появлялись новые синяки, но Баки, казалось, было мало. Он подмахивал и скреб спину Стива, сам пытался накрыться его телом от внешнего мира и в конце плакал, но всегда очень тихо, чтобы только Стив его слышал. После Аццано от Баки исходил запах смерти, Стив вдыхал его так глубоко, что на кончике языка оседал вкус земли. Родной запах пробивался сквозь эту вонь рывками и когда Стиву удавалось его уловить, то он тут же падал, ноги больше не держали, а в голове набатом бьётся мог не успеть не найти не удержать. Он укрывался глубоко в лесу или в темной подворотне, падал на колени и протяжно выл, по-животному хрипло и по-человечески больно. После таких приступов тьма брала контроль, и Стив начинал тенью скользить за Баки. Он все ещё был отличным капитаном на заданиях, все ещё мощной боевой единицей, но как только выдавалась минута, он тут же появлялся у него за спиной. Особенно в пабах, после плена улыбка Баки уже не была такой светлой как раньше (только не для Стива), но она все ещё притягивала людей. Хмельной друг мог по своей натуре улыбнутся незнакомцу, а тот принимал это за приглашение ровно до того момента, как Стив не задвигал Баки за спину, поджав губы. Он смотрел с таким холодом в глазах, что незнакомцы обычно вздрагивали и вываливались на улицу, скорее унося ноги. Страшное выражение лица Баки не видел, оно длилось всего секунду и вовсе ему не предназначалось. Стив разворачивался и скользил рукой по его бедру, лицо Баки озаряет та самая обещающая улыбка. Стив знал, она была для него, всегда только для него. Когда они оказывались скрытыми от чужих глаз, Стив аккуратно прижимает Баки к стене, сцеловывает улыбку с его лица и упивается маленьким счастливыми звуками, которые издает Баки. — Больше не ходи без меня никуда. — Стив шепчет это Баки в ухо, удобнее перехватывая его бедро и с силой толкаясь вперед. Баки смеется и тут же стонет, когда член внутри него особенно сильно вдавливает его в стену. — Я знал…ах-мм..знал, что ты придешь, ты же не оставишь меня, правда, Стиви? —  он сжимает голову Стива и заставляет смотреть прямо в глаза.  — Нет, Боже, конечно, нет, Бак, я никогда тебя не оставлю. — с придыханием отвечает ему Стив и не может отвести глаз, кожа Баки горит под его руками. Взгляд у Баки темный и шальной, но Стив прекрасно видит там страх. Он засел там так глубоко после плена, что порой туманил ясный взгляд голубых глаз, заставляет уходить глубоко в себя. Баки боится потеряться точно так же, как Стив боится потерять его. Поэтому Стив решает, что никогда больше не покинет Баки, пока смерть не разлучит их. Но, на взгляд Стива, за ними слишком быстро пришли. Когда Баки падает, остатки души Стива он забирает с собой. Вместо чего-то человеческого, теперь в нем осталась лишь тьма. Тьма, что теперь не питается от Баки, чьё поле зрения он не заполняет своим присутствием. Теперь тьма может видеть только врагов и в конце концов решает, что идти на миссию, со смертельно опасным исходом – это их спасение. Поэтому, после пробуждения, когда Стив находит Баки, такого же сломанного, и с такой же огромной дырой в груди, это теперь все, на чем он может сосредоточится, о чем может думать и желать. Стив неспешно поднимается обратно в квартиру, в груди зудит, и он улыбается. Баки дернулся, когда дверь скрипнула, и Стив удивился, неужели не слышал, как он шел? Шаги Стива Баки бы точно ни с чьими другими не спутал. А потом Баки трет глаз кулаком и давится зевком. Стив подавляет собственный зевок и разочаровано понимает, что они чертовски устали. Два суперсолдата могут долго убегать, но даже машины не вечны и им тоже нужен отдых. Стив аккуратно придерживает Баки за талию и поднимает вдоль стены, когда они сравнялись ростом, Стив прикасается лбом ко лбу Баки и прикрывает глаза, слушает его дыхание и чувствует, как тьма в груди довольно вибрирует. он рядом рядом рядом Баки смотрит на него, взгляд уставший и очень холодный, Стив почти ощущает контраст тепла его тела и льда в глазах. Стив облизывает пересохшие губы и подхватывает Баки за руку. - Пойдем, нам нужен хороший душ. А потом в кровать, Бак, я так устал. Стив придерживает друга и ведет их в душ. Он сбрасывает вещи прямо на пол, повозившись с ремешками спец костюма Баки, Стив скидывает и его вещи. Баки дает себя раздеть, молчаливо передав командование Стиву. Включив воду Стив встает под душ за спину Баки и не сдерживает стона. Как же приятно все это дерьмо с себя смыть. Но когда он чувствует, что темнота начинает скрести длинными когтями по груди, Стив переводит взгляд на спину Баки. Смотрит на огромный и уже лиловый синяк на ребрах, на множество порезов прямо на плече и его ведет. Он припадает губами прямо к свежему порезу, Стив лижет корочку, и она поддается, на языке вкус крови ощущается само собой разумеющимся, и он прикрывает глаза. Стив мог бы поспорить, что его кровь почти сладкая на вкус. Баки только поворачивает голову и смотрит на Стива, взгляд его становится мутным и пустым, но уголки губ все же поднимаются, и Баки чуть прогибает спину. Его дыхание учащается, когда Стив сжимает руками талию и широко лижет царапину. Тьма урчит и этот звук эхом отдается в голове Стива, и он ощущает, будто сам его издает. Руки сжимают талию крепче, а потом нежно давят вдоль позвоночника и останавливаются прямо на пояснице, рисуя пальцами маленькие круги. Стиву хочется погубить его. Баки, казалось, тоже это чувствует, а потому складывает руки на стену и прислоняется к ней лбом, еще сильнее прогибаясь в спине. Стив благодарно целует его в шею, заправляя отросшие волосы за ухо и шепчет имя. — Баки. И Баки скулит, очень тихо, ведь это только для Стива, уж он то услышит. Есть пределы человеческих сил, и силы Стива заканчивались прямо над стыком плеча и шеи у Баки. Одной рукой он мягко расставляет ноги Баки чуть шире, другой ощупывает дырку. Она все ещё вся влажная и разъебанная с прошлого раза, Стив вдавливает сразу два пальца и умело скручивает пальцы, надавливая на мягкий бугорок. Баки вздрагивает и тихо стонет, его живот вздымается в отчаянном дыхании, он оглядывается через плечо прямо на Стива и сладко улыбается. Стив улыбается в ответ, будто бы не замечая пустоты в голубых глазах. Пустота слишком часто сквозит в глазах Баки, но Стив знает, что за ней есть что-то ещё, просто надо немного времени, и Стив даст ему все время этого мира. — Такой красивый, весь только для меня, Баки, такой…— Стив замолкает и снова целует Баки в лопатку. Он хочет сказать живой, дышащий, здесь, рядом со мной, но слова почему-то не складываются, он побережет их. Знает, что когда-нибудь скажет, просто не сейчас. Сейчас есть только тихие любимые звуки Стива, которые издает Баки, его затвердевшие соски, пухлые бедра и задница, которая сама насаживается на член. Стив с силой сжимает его бедра, сильнее вдавливая себя в знакомое тепло, затем откидывает волосы Баки и в животном порыве кусает его за загривок. Баки стонет сильнее, выгибается, хватая Стива сзади за волосы, он отрывает его рот от себя, чтобы впиться зубами в опухшие губы Стива. Их губы красные и на языке вкус крови, Стив почти урчит, лизнув Баки в рот. сладко сладко сладко Стиву хочется разрыдаться сейчас, хочется проглотить Баки целиком, без остатка, окончательно стать одним целым. Он понимает, что ему просто недостаточно находится рядом, надо больше, сильнее, ближе. — Стиви. Мягко шепчет Баки в губы Стива, даря ещё один поцелуй, почти невесомый, но вяжущий рот. Это почти заставляет Стива замереть. Баки давно его так не называл, на самом деле, Баки давно вообще не разговаривал. Он подавляет всхлип, и все, что срывается с его губ, это имя Баки. Он шепчет его снова и снова, это мольба. Мольба о чем? Стив не знает, он уже ничего не знает. Грудь зудит сильнее, только тепло тела Баки кажется ему знакомым, его маленькие тихие звуки, шёпот на грани слышимости и ощутимый контраст мягкой кожи с безжизненным металлом левой руки. Когда Стив толкается в последний раз, заполоняя Баки до краев, он аккуратно выходит, поддерживая полностью обмякшее тело, вымывает из него свое освобождение. Метки расцветают на Баки багряными цветами, это заставляет Стива удовлетворённо напевать, хотя он и знает, что это максимум на день, но ничего не мешает сделать ещё больше меток. Пока Стив вытирает их обоих, Баки только довольно жмурится, полностью оставив это дело ему. Кровать встречает их громким скрипом, но для Стива сейчас не существует никаких других звуков, кроме тихого дыхания Баки, тот приоткрывает глаза, внимательно смотрит на Стива и опять шепчет: — Ты со мной до конца? Стив кивает и мягко целует его губы, замечая в глазах Баки старый затаившийся страх. — Мы встретим один конец, Баки. Вместе, — таким же шёпотом отвечает Стив и придвигается ближе, нежно прижавшись своим лбом ко лбу Баки. — Я ни за что тебя не оставлю. В этот раз он готов поклясться, что видит во взгляде Баки надежду.