Всё, что мы видим, часто бывает ненастоящим. Даже отражение в зеркале, сколько бы лет тому ни было.
Госпожа Фиала — обычная женщина средних лет с богатым жизненным опытом, — прежде и не мечтала, что однажды сможет работать няней в одной из самых богатых и сильных эфларских семей. Семье того самого Нортона Огнева, который вернулся на Эфлару после четырнадцати лет наказания и внезапно снова попал в высший РадоСвет, несмотря на все свои предыдущие преступления и проступки. Внезапно, потому что использовал он для этого свою родную дочь, о существовании которой ранее не было никому известно. Няня, прибывшая в Черновод лишь пару дней назад, ещё не успела познакомиться с этой девочкой, чьё имя оказалось на слуху у всех, кого интересовали самые шокирующие события последних дней. Честно говоря, она даже не представляла, как та выглядит и мыслит, но почему-то ожидала вновь увидеть ребёнка, похожего на известного и влиятельного отца. Нортон-младший и Дейла по мнению женщины были воистину идеальным примером, образом и подобием детей «того самого Огнева», которые стоили всех возложенных ожиданий. Сын — будущий наследник большого состояния и глава рода, имеющий большие шансы получить уважение во всех кругах эфларского общества и лишь приумножить всё, что нажил его отец. Дочь — теперь, оказывается, младшая — ничем не хуже своего брата. Но, конечно же, её возможности оказались ограничены из-за второй степени и, как следствие, отсутствия всамделишных крыльев. Впрочем, под присмотром той самой госпожи Мортиновой, известной на всю Эфлару, у девочки есть большие шансы на не менее успешное будущее, чем то, что все единогласно пророчат её брату. Василиса же, внезапно оказавшаяся на этой шахматной доске, стала настоящей чёрной лошадкой. Обладающая высшей степенью, Огнева-старшая резко перечеркнула все построенные планы, сделав будущее ещё более неизвестным и непредсказуемым. Теперь наследник — уже не наследник, а будущая тень более удачливой родственницы. А шансы Дейлы на успех так и вовсе стремительно приближаются к нулю… Точнее, всё было бы так, если бы няня не узнала из слухов, что господин Огнев якобы отчего-то недолюбливает свою старшую дочь. И недолюбливает настолько, что решил не давать ей стрелу и часовое имя. Думающая о предстоящем знакомстве с этой загадочной и необычной девочкой, Фиала решительно поднималась по каменным ступенькам Восточной башни, готовясь ко встрече с пока ещё незнакомым членом столь выдающейся семьи. Василиса Огнева… Имя это казалось простым. Гораздо проще, чем Нортон или Дейла. На фоне них — и вовсе почти плебейское, ничем не примечательное и выбивающееся среди тех, какие обычно дают в семьях высших часовщиков. А ещё абсолютно противоположное своей носительнице, если судить по тому, что произошло вчера в Лазурной Зале. Женщина также была наслышана о суде над тем самым Константином Лазаревым, с которым Огнев давно был не в ладах. Суде без всяких правил, абсолютно фальшивом и сфальсифицированном. А ведь когда-то, в более счастливые и светлые времена, они — мальчик Костя и тётушка Ала — жили на одной улице. Тогда многие знаменитые нынче взрослые были детьми, Лазарев лишь мечтал начать свой путь мастера часовых дел, а борьба за Ключи… никто и понятия тогда не имел о важности Часового Круга и об угрозе. Потому что никто не следил, а разрыв в сто семьдесят две минуты казался не таким уж критическим, чтобы искать решение сию же секунду. Так им всем позже твердили родители. Женщина дошла до деревянной двери и медленно постучала. Она специально выбрала именно такой способ, чтобы не напугать девочку, лишь недавно оказавшуюся на Эфларе, резким появлением из зеркала. Конечно, без ожиданий о том, что кто-то ответит на её стук. В конце концов, в такое время двойняшки ещё спали, а по мнению няни дети «того самого Огнева» не могли сильно отличаться между собой. Но как же она ошибалась… Первым, что госпожа Фиала увидела после того как вошла, были длинные и вьющиеся рыжие волосы, своим цветом похожие на жидкий огонь.***
Эта звёздная ночь выдалась беспокойной. Василиса, задумчиво закусив губу, глядела на тени, скользящие по высоким зелёным стенам. Иногда за окном её башни пролетали птицы, громко хлопая крыльями. Если не было птиц, то уже ветер нарушал тишину, мрачно завывая за витражными стёклами. Изредка до Восточной Башни доносился и шум прибоя. Но ничего из этого, такого тревожащего и обычного одновременно, не могло отвлечь Огневу от её навязчивых мыслей и движений хрупких пальцев, сминающих ткань белой ночной рубашки. Хотя шансы были, например, у Времени. Но не того Времени, которое Эфларус, а у того, что течёт в стенах этого замка… В прошлой жизни, в Змиулане, она слышала, как Время замка отсчитывает секунды. Позже, когда сама стала Временем, слышала тиканье часов почти везде и… на самом деле, это многое могло сказать о замке, о доме… о любом сооружении в принципе. Ассил, сжавшись в уютном бархатном кресле, безмолвно наблюдала за ней из тёмного угла в другом конце Зелёной Комнаты. Она знала, что Огнева сейчас не обратит на неё и каплю своего драгоценного внимания, но продолжала сидеть на месте, силясь не издавать никакого шума. — Серебряный, Бронзовый и Золотой, — тихо пробормотала Бывшее Время, повернувшись на другой бок и уткнувшись лицом в мягкую подушку. — Будут соперничать между собой… — она прижала бледные пальцы к сухим губам, задумчиво глядя в пустоту и будто бы пытаясь себя успокоить, используя давно знакомый стишок как колыбельную. Когда-то ей это помогало. Вот только если вспомнить, было это лет двести назад — в те самые времена, когда её сердце было охвачено жутчайшей апатией. Тогда её пальцы ещё нервно дёргали золотой медальон на шее, но сейчас такового с ней не наблюдалось, а потому приходилось использовать другие методы. — Железный откроет цветения тайну, Расколотый Замок укажет Хрустальный. — Не сдержалась эррантия и продолжила тихо, очень нерешительно. Вышло это автоматически. Пожалуй, повторять этот стих в голове — а иногда и вслух — стало уже своеобразным ритуалом… Её глаза блеснули на лунном свету, а руки дрогнули, цепляясь за твёрдые подлокотники. — Рубиновый Ключ все секреты расскажет. — Медленно кивнула, поднявшись на постели. Длинные пряди тут же упали на лицо, застилая взор. Василиса быстро откинула их за спину, тихо фыркнув. — А Чёрный — путь к самому сердцу укажет. На этом моменте девичьи пальцы опустились вниз и машинально коснулись груди. Там, где билось ещё юное сердце — живое, а не хрустальное, — заставляя алую кровь Огневых гореть и циркулировать по телу. — Да как ты можешь мне говорить нечто подобное после того, что ты сделала? Ты… бессердечная! Бывшее Время вздрогнула, стоило воспоминанию, подобно чёртику из красочной табакерки, выскочить из тёмных закоулков памяти. Подобные моменты обычно заставляли её нервничать. Прежде, чаще всего, хваталась за медальон… Но в этот раз девочка лишь тяжело вздохнула и потёрла пальцами напряжённую переносицу. Она перестала любить Лиссу уже очень давно, уверенно признавая ту по-настоящему плохой родительницей. Подарки от таких принимать не хочется, а хранить их у себя сотни лет — тем более. Медальон вовсе не был незаменимой вещью или чем-то, с чем было бы тяжко расстаться. По крайней мере, Бывшее Время никогда не воспринимала его именно так. Но почему-то… Почему-то Василиса упрямо продолжала его беречь и всегда носить на своей шее, используя как аксессуар или тиккер, в зависимости от случая. Возможно, потому что он в далёком прошлом так нравился её ребёнку, который почему-то не реагировал так бурно на другие подобные «безделушки»… Ассил, ощутив резкую смену атмосферы и настроения в комнате, рывком поднялась с места и распахнула оконные ставни, впуская в Зелёную Комнату свежий прохладный воздух. Затем она медленно забралась в постель рядом с Огневой, пристально глядя на неё проницательными синими глазами. Василиса медленно перевела на неё свой взгляд, полный печальной ностальгии. — Что? — с тихим хрипом спросила она, облизнув сухие губы. В горле снова образовался необъяснимый комок. — Ты не хочешь поговорить о чём-то? — собеседница повела плечами, удобнее устраиваясь на постели. — Ну, если тебе это нужно… Обычно сильных мира сего волнует много разных вещей, не так ли? Гораздо проще будет, если поделиться своими переживаниями. Бывшее Время тихо хмыкнула, медленно качая головой. Такой способ начать диалог очень её рассмешил. Синие глаза девочки заблестели от прилива веселья. — Ну так что? — Ассил заинтересованно наклонила голову, уже приготовившись слушать настоящее откровение от тысячелетнего мудрого Духа. — А ещё сильные мира сего никогда и ни за что не открывают кому-то свою душу. Особенно собственным эррантиям. — Огнева тихо хмыкнула, поднимаясь с постели. Через всю комнату она двинулась к окну и села на широкий подоконник. Корабли и дриадэры в порту близь Черновода уже давно сложили свои разноцветные паруса, остановившись в укромной бухте. — Мы обе знаем, что такое определение меня… во многом неверно. — Затерянная недовольно сморщила нос. — Я была настоящей, пока ты не заменила меня в этой временной параллели. И это изменение потянуло за собой всё остальное. Даты, к примеру. — Это называется «изменить ветвь вероятности». — Василиса цокнула языком и закатила глаза, не готовая слушать возможные упрёки наивной себя из прошлого. Будь она сейчас в более хорошем настроении — непременно щёлкнула бы девчонку по носу. — И, к слову говоря, тебе не в чем меня винить. Я спасла тебя от незавидной участи, оказавшись тогда в Рубиновой Комнате. Думаешь, стань ты Временем, то чувствовала бы себя лучше, чем сейчас? — Но ты не спасла меня от себя. — Разве я хуже, чем тысячелетнее прозябание в Расколотом Замке с кучей работы и отдельным местом на чьих-то похоронах? — синие глаза вспыхнули с толикой возмущения и обиды. Сама отлично знает ответ на свой вопрос: нет, не хуже. Но как объяснить это наивному и одновременно с этим сложному подростку, который ещё пару месяцев назад существовал, писал собственную историю и оступался, постепенно извлекая жизненные уроки, а сейчас не представляет собой ничего, кроме сгустка времени в телесной оболочке, невидимого для всех, кроме одного человека? Василиса сглотнула и целиком погрузилась в ностальгию, пытаясь отвлечься. Ассил уже поднялась с постели, собираясь исчезнуть и отдохнуть, как внезапно Дух сменила апатию на милость. — Раз уж ты так хочешь о чём-то поговорить… задай мне один любой вопрос, какой только пожелаешь. — Она вздохнула, продолжая глядеть в тёмно-синее небо за окном, покрытое тысячами ярких звёзд. Ну или, скорее, на тьму между ними. — Но знай, что я отвечу только в том случае, если посчитаю его действительно интересным, ценным и стоящим моего внимания. Дерзай. Эррантия сразу же замерла на месте, будто восковая статуя. Мысли в голове быстро закрутились, уподобляясь маленьким шестерёнкам. Какой же вопрос ей следует задать самой себе из будущего? Следует ли Ассил спросить о каких-то личных воспоминаниях, которые она видела благодаря Эфларусу, но не сумела прочувствовать или понять? Или об Эфларе и правлении целой планетой, куче обязанностей и большой ответственности? Огнева, быть может, согласится рассказать что-то о Зодчем Круге, пусть и с неприязнью в голосе? Конечно же, перед этим создав нагнетающую драматичную паузу… А может… Мог бы быть какой-то правильный конкретный вопрос, который ей следовало задать? Или Бывшее Время окажется настолько милостивой в эту ночь, что спокойно и размеренно ответит на любой из них, даже окажись тот не правильным? По крайней мере, Василиса дала ей время подумать, не торопила и спокойно глядела в окно, за которым мир даже в ночное время жил своей жизнью. — Эм… — Ассил нерешительно промямлила. Огнева тут же, почти молниеносно, повернулась к ней. Синие глаза заблестели с каким-то осуждением, губы сжались в тонкую полоску. На секунду даже показалось, что вместо Василисы в комнате внезапно оказалась Чёрная Королева. Затерянная сглотнула и выпрямила спину, набираясь уверенности. — Я не знаю, правильный ли это вопрос, но… Ты помнишь, что случилось после того, как ты умерла? Бывшее Время замерла, собираясь дать ответ, мгновение помолчала и отрицательно покачала головой. — Нет. — Прохрипела она непривычно озадаченным голосом. — Понимаю, что тебе интересно, что случилось тогда в Рубиновой Комнате, и почему Безвременье вдруг поменяло нас местами, предоставив мне выбор. Но, поверь мне, я почти ничего не помню. Правда. Может, сначала какие-то воспоминания с предположениями и остались у неё в голове. Но затем, когда запустилась цепочка событий с отцом, «первыми» знакомствами и часовым посвящением, всё как-то быстро исчезло, не оставив следа. Будто это больше ничего не значило. В одном Василиса была уверена точно — для того, чтобы узнать хотя бы часть ответов, ей нужно будет обязательно встретиться и побеседовать с Эфларусом. Да, увы, даже в этой жизни ей не обойтись без помощи этого загадочного старика. Хотя, конечно же, для тысячелетнего Духа этот старик не такой уж и загадочный, даже наоборот. — Это всё, что тебе интересно узнать? — Ты говорила, что я могу задать только один вопрос. — Затерянная честно напомнила, закусив губу. Огнева на её слова задумчиво покивала, слезла с подоконника и вернулась в постель, у самой кровати едва не споткнувшись об угол небольшого столика. Это заставило её на секунду замереть на месте, издать тихое болезненное шипение и вдруг опомниться. — Ах да, Ассил. — Василиса резко подняла голову вверх, преодолевая лёгкую боль и тяжесть. Синие глаза вновь опасно заблестели. В этот момент она вновь так напоминала собой Чёрную Королеву… — Никогда не мямли. Эррантия уже хотела было что-то ответить, но Бывшее Время быстро отвернулась, накрывшись одеялом. Лимит на разговоры сегодня, видимо, был исчерпан. Перед тем, как исчезнуть из комнаты, Ассил успела увидеть едва заметное ярко-голубое свечение, появившееся под одеялом. Это случилось снова…***
Василиса не уверена, что знает, как должны проходить «первые» знакомства. С Огневыми всё было легко, уже почти привычно — в конце концов, немного похоже на то, как она знакомилась с ними в другой параллели отца. Марк и Мортинова тоже не доставили особых проблем, заранее продуманный сценарий сделал своё дело. Ник и Драгоций… Ник и Драгоций это табу, от которого кровь стыла в жилах. Отдельная тема, пошатнувшая её нервную систему сильнее любого разговора с отцом. Но то было вчера. А сегодня утром в Зелёную Комнату наведалась госпожа Фиала, к встрече с которой Огнева оказалась… абсолютно не готова. Конечно, в их с Ассил плане няня фигурировала с самого начала — игнорировать её просто не получилось бы, — но Бывшее Время искренне считала, что женщина является тем самым «лишним звеном», из-за которого лодка с её счастливым будущим может мгновенно пойти ко дну. Как быстро профессиональная няня сможет определить, что с одной из её подопечных что-то не так? Как быстро она заметит, что старшая дочь Огнева иногда ведёт себя слишком странно и взросло для подростка? Как быстро госпожа Фиала успеет… «Взбесить меня». — Василиса скрыла нахмуренные брови за чёлкой, а поджатые губы — за чашкой ароматного чая. Синие глаза, быть может, и засверкали бы от гнева, если бы Ассил прежде не добавила в чай специальное зелье, чтобы контролировать и нейтрализовывать внезапные всплески часодейства. А ведь начиналось всё достаточно неплохо. Огнева пыталась мило улыбаться, учтиво кивать и делать вид, будто обычные слова няни были для неё чем-то новым и неизведанным. Конечно же, это было не так. Но что не сделаешь ради того, чтобы успешно отыграть роль хорошей девочки и расположить столь наблюдательную особу к себе? Затем потянулись бесконечной чередой сравнения с двойняшками, вопросы об отце и советы, показавшиеся Василисе абсолютно нелепыми. И вот уже нож иногда «случайно» скрипит по тарелке, а чашка с чаем мелко дрожит от того, что бледные пальцы сжимают её слишком сильно. Когда ты подросток — ты делишь всё на чёрное и белое, стремишься поглотить всевозможные знания и смело смотреть в будущее. Кажется, что огромная часть мира зависит только от тебя и от твоих амбиций, которые уже давно льются через край. Потому что все вокруг твердят, что вы все — особенные. Ты — особенный. Будущее за тобой, и ничто этого не изменит. Когда ты Дух и тебе уже за сто, а то и за двести, — мир постепенно тускнеет и уже вскоре не кажется чем-либо, кроме серого «ничего», пластинкой играющего фоном и разбавляющего медленно текущее бытие. Ты обладаешь огромной библиотекой, каждый текст в которой был прочитан от корки до корки. И тебе уже почти всё равно. Но что, когда ты Великий Дух, который уже тысячу лет правит этим самым миром? Девочка тяжело вздыхает и недовольно причмокивает губами, когда няня, не переставая о чём-то говорить, решает поправить зелёные бархатные шторы. И тут сложно сказать, чем она недовольна больше — надоедливой женщиной или выводами, к которым разум приводит её практически под руку. Когда тебе тысяча лет — начинаешь понимать Астрагора и Эфларуса. Начинаешь понимать, почему один — особа слишком раздражительная, а другой — особа, замки напополам громящая. И если прежде серым был мир, то теперь — люди. А для Великих Духов это критично, потому что убивает совесть. Точнее то, что от неё осталось. И как бы Василиса нынче не презирала собственную бабушку, в чём-то Нерейва оказалась всё-таки права. Великие Духи это всегда чудовища, которым всё мало и которые желают только одного — насытиться чем-то настолько, чтобы захлебнуться. А все чудовища, как известно из сказок, созданы только из одного. Из тьмы, что затаилась между самыми яркими звёздами. Огнева тихо цокает языком и качает головой, возвращаясь к настоящему. Ведь сколько бы она ни думала о прошлом — ничего уже не исправить. А винить себя за то, что уже случилось, но как бы не случилось — слишком глупо и слишком по-детски. Себя — нельзя. А других… Об этих «других» она не думает. — Госпожа Фиала, — девочка с тихим звоном отставляет в сторону опустевшую чашку и поднимает на женщину безразличные глаза — на которые, впрочем, никто обычно не смотрит. — У меня есть вопрос к вам. — Да, юная госпожа? — няня заинтересованно оглядывается на неё, пока продолжает поправлять шторы из тёмно-зелёного бархата. — Отчего взрослые так сильно любят сравнивать детей? — Василиса едва заметно приподнимает уголки губ в ухмылке, одновременно с тем будто бы невинно наклоняя голову к плечу. Хотя на самом деле, она — как любая другая мать — и сама знает ответ на этот нелёгкий вопрос. Дети — это продолжение бесконечной череды различных категорий, в которых взрослые обожают соревноваться друг с другом за приз, понятный только взрослым. Отдельный пункт, в котором отсутствуют почтение и знание личных границ, зато нелепого хвастовства и гордыни здесь навалом. Дети — это почти новая премия, которую по телевизору транслируют каждый день, а не год. Выдача пустых лотерейных билетов, в которые каждый родитель впишет числа сам. Вот только, естественно, правильных чисел ни у кого нет. Дети — это будущие награды и почести, гордые улыбки и платки, влажные от солёных и наигранных слёз родителей, которым только это и нужно. Дети… Как показала многолетняя практика, дети — это тоже фронт. — Не знаю, юная госпожа. — Няня пожимает плечами так размеренно и малозаметно, будто эта тема не имеет к ней никакого отношения. Василису это невероятно забавит — причём настолько, что её пальцы перестают со злости наносить какой-никакой, но всё-таки ущерб фарфоровой посуде. — Что же… тогда я пойду. Наверняка юный господин Ляхтич, как вы его называете, уже меня ждёт. — Огнева тихо хмыкает, заправляет выпавшую прядь волос за ухо и поднимается со стула, направляясь к небольшой двери. — Доброго дня. Когда дверь Зелёной Комнаты тихо скрипнула, закрываясь за её спиной, Бывшее Время неторопливо проложила маршрут обратный тому, по какому Елена вчера привела её сюда «впервые». Девочка абсолютно никуда не спешила, потому что специально вышла в коридоры за полчаса до назначенного времени. Так она сможет и отдохнуть от Фиалы, и подготовиться к очередному разговору с Марком, которому хватит даже пары привычных высокомерных словечек, чтобы вышибить воздух из её лёгких. Потому что для него, не помнящего прошлую жизнь, не было ничего. А для Василисы… Для Василисы Огневой было всё. Всё, что она могла взять, не испытывая мук совести.***
Её хрупкая фигурка сжалась в углу сидения напротив, укрывшись в небольшой тени. И привычно ухмыляющемуся Маркусу, пожалуй, это бы даже польстило, если бы он был причиной. Но, конечно же, дело было совсем не в нём, а в этом чёртовом рисунке горного замка, увиденном ещё вчера. По какой-то неясной для него причине, Огнева все прошедшие полчаса уделяла внимание исключительно своему эскизу, прорабатывая мелкие детали и безо всяких раздумий игнорируя сидящего напротив Златоключника. Она даже вставила рисунок в свой дневник с тёмно-синей обложкой. Так некоторые «гении» обычно игнорируют приближающуюся Смерть. Быть может, и сидят они напротив Смерти так же — опустив глаза в какую-то бесполезную бумажку, поджимая губы и вертя в пальцах карандаш, который уже давно стоило бы наточить. И плевать, что стрела в ладони уже блестит, а слова опасного эфера уже вертятся на языке у того, кого Костлявая выбрала для исполнения своей воли. В любом случае, старшая дочь Огнева — ходячий труп, сколько бы она возможно ни верила в то, что после успешного исполнения плана папаша просто запрёт её в Черноводе. Маркус уверен, что такого не будет. Что госпожа Мортинова не допустит того, чтобы***
Очнулась она уже на берегу, мокрая и продрогшая, словно беспомощный котёнок. Василиса огляделась, абсолютно не узнавая местность. Скорее всего, Огнева умудрилась упасть в один из притоков Хрусталеньки, а затем течение чудом вынесло её на берег. «Слишком много чудес». — Девочка неприязненно хмыкнула, отплёвываясь и откашливаясь от воды, пытаясь подняться на ноги, а затем полностью оценить своё нынешнее, явно плачевное положение. Красивое платье превратилось в обрывки ткани, держащиеся на теле с помощью «доброго слова». Пучок волос на голове давно рассыпался, а в некоторых местах пряди очень сильно спутались, и Бывшему Времени едва удалось осторожно распутать их пальцами. Обувь тоже пострадала, ноги были промокшими насквозь. Лицо, руки и живот — да что там, всё тело сразу! — оказались покрыты неглубокими царапинами. Ещё, видимо, в какой-то момент девочка умудрилась до крови прокусить нижнюю губу, посиневшую от долгого нахождения тела под водой. Изнутри горла будто прошлись наждачкой, а ноги едва удерживали Огневу в вертикальном положении. Впрочем, совсем недолго. Вновь оказавшись на коленях, Василиса тяжело вздохнула и помотала головой, презирая себя за проявленную слабость. Конечно, стрелу на неё не направляли уже давно — больше пары столетий так точно. Вот адреналин и забурлил в крови, спровоцировав её на предсказуемый и, казалось, единственный выход из ситуации. Но она бросила Марка. Пусть не одного, а с Ассил. Всё равно бросила, оставив один на один с несколькими десятками фиров и лютов, вооружёнными до зубов. А теперь и вовсе потеряла связь с ними обоими, ещё и умудрилась пострадать. Хотя, впрочем, это подтвердило их с Ассил опасения. Пока Огнева не внесла особых изменений в историю — время для этого ещё настанет, — судьбоносные моменты из прошлой жизни всё равно происходили, просто в другом ключе. К примеру, тогда она вместе с Драгоцием и Фрезер искупалась, сбегая из Черновода. Сейчас же Бывшее Время тоже упала в водоём, совершая побег с моста над Хрусталенькой. А это значит… Это значит, что вот-вот засияет ещё одна судьбоносная точка, самая ближайшая. Встреча с Лиссой-Клементиной. Встреча с матерью, которую Огнева уже давным-давно таковой не считала. Потому что матери не продают своих детей. Рыжеволосая быстро моргнула, когда услышала треск веток сбоку от себя. Из-за широкого дуба выглянула маленькая девочка. В глаза сразу бросились длинные тёмно-золотые волосы «незнакомки» и утончённые черты лица. Из-за её спины выглядывали полупрозрачные крылья — целых шесть штук. Юное лицо феечки исказилось от замешательства. Впрочем, сама Василиса тут же отразила её эмоцию. — Ты кто? — изобразила удивление, разглядывая малышку прищуренными синими глазами, подобными её собственным. Боль в теле уже не ощущалась такой резкой и раздражающей. Зато предстоящая беседа — вполне. — Не ты, а вы, моя дорогая, — наставительно молвила Клементина, слегка скривив губы. — Я — фея. И я, между прочим, намного тебя старше. Огнева, конечно же, посмотрела на неё со скептицизмом в глазах и со снисходительной типичной «Огневской» усмешкой. Мол, «да-да, конечно же я тебе верю». Но та вдруг обернулась седой старушкой в букольках, в крохотной шляпке и с маленьким кружевным зонтиком. Выглядело это всё, если быть честной, не очень. — Ретро, — тем не менее многозначительно произнесла старушка, причмокнув тонкими губами. — Но позволь мне быть в том виде, в каком я захочу… — И собеседница вновь предстала нахальной худой девчонкой в простом платьице и с шестью крылышками за спиной. — Тебе не кажется, что так нам будет легче общаться? — Пожалуй. — Василиса почти безразлично пожала плечами, а затем опустила взгляд на свой внешний вид. Фея тихо цокнула языком, взмахнула ладонью — и все последствия падения дочери Нортона исчезли, будто их никогда не было. — Что же… Меня зовут… — Я знаю, кто ты, Василиса Огнева! — недовольно перебила маленькая фея. Клементина подскочила на месте, словно и в правду была такой же маленькой вспыльчивой девчонкой, соответствуя выбранному внешнему облику. Вокруг неё сияющей россыпью брызнули большие и маленькие сапфиры причудливо ярко-синего цвета. Бывшее Время напряжённо пригляделась к этому действу, но ничего не сказала — лишь слегка поджала побледневшие губы. — Не имею привычки разговаривать с незнакомыми людьми, — продолжила фея, будто бы невзначай пиная один драгоценный камушек кончиком ботинка. — И тебе не советую, дорогая. Поэтому представлюсь… Меня зовут фея Клементина. — Очень приятно. — Василиса скрестила руки на груди, натягивая на лицо лёгкую улыбку. Едва ли это было «очень приятно». Её мать, очевидно, имела трудности со слышанием других людей и самооценкой, ведь иначе подобную вспыльчивость и горделивость в разговоре с девочкой-подростком объяснить было нельзя. Поэтому этот разговор, скорее, станет для Огневой одним из самых неприятных за последнее время. — Я советница при дворе Белой Королевы, — не стала медлить Клементина, продолжая принимать важный вид. — И у меня к тебе, Василиса, есть несколько вопросов. — И вы точно придворная? — Бывшее Время прищурилась, вновь опуская взгляд на яркие камушки. Клементина, будто и не заметив этого, важно кивнула. — Мне стало известно, что ты направляешься в замок к Белой Королеве. Это так? — в синих глазах феечки впервые блеснуло что-то кроме недовольства. Заинтересованность. — Я направляюсь на Чарования. — Василиса спокойно пожала плечами, поправляя юбку платья. — Но если Чарования проводятся в замке Белой Королевы, тогда, пожалуй, вы будете правы. Сейчас, из-за смены фраз в диалоге, Огневой уже удалось избежать короткого экскурса в виде лекции о Даре Камней и, быть может, самой абсурдной фразы её матери. — Ты можешь мне доверять, Василиса. — Значит, Чарования… Зачем? — Хочу выиграть. — Василиса тихо хмыкнула. — А ещё… ещё я хочу пройти посвящение. — Да? — произнесла фея, потеряв всякий интерес. Её взгляд стал холодным и почти колючим. — Разве ты идёшь не за Ключом? — Я иду за победой и за посвящением. — Настойчиво повторила девочка, слегка нахмурившись. — Угу, — произнесла фея, окидывая Василису пытливым, но вместе с тем слегка скучающим взглядом. — Но неужели ты не хочешь получить Ключ? — Конечно, не хочу, — Огнева не выдержала и неловко хмыкнула, пожав плечами. Её синие глаза слегка засверкали. — Зачем он мне? Клементина удивлённо вскинула брови, недоверчиво хмыкнув и скривившись. На её личике читалось явное изумление пополам с раздражением. И Бывшее Время не знала, какая эмоция нравилась ей больше. — Да ты хоть знаешь, дорогая, что сулит тебе обладание Ключом?! — Нет, — «честно» призналась Василиса, отыгрывая роль дурочки. Ведь откуда ей — девочке, попавшей на Эфлару лишь день назад, — было об этом знать? — Мама миа, — сказала фея и закатила глаза. Далее раздражённая Клементина поведала всю основную информацию, которую её собеседница, конечно же, и так уже знала. Бывшее Время слушала фею вполуха, отчего-то продолжая разглядывать лежащие на берегу драгоценные камни, которых за время разговора стало ещё больше. Что-то было не так… — О чём ты думаешь? — заинтересовалась «фрейлина», закончив свой рассказ. — Ни о чём. — Василиса невинно поправила выпавшую из пучка рыжую прядь. — Ну что ж… Кому бы вы не доверили Ключи, надеюсь, у них всё получится. Клементина в изумлении вскинула брови. Вокруг неё снова рассыпались какие-то камушки — девочка не приглядывалась — видимо, означающие удивление: — Но разве ты не хотела бы стать Ключницей, Василиса Огнева? — тихо спросила она. — Это может сделать любой юный часовщик! Если на посвящении ты загадаешь желание стать Ключницей, то никто тебе не откажет! — Вы и сами понимаете, что вокруг очень много более достойных этому часовщиков. К тому же, более подготовленных, чем я. — Бывшее Время тихо фыркнула, прикрыв глаза. Она уже знала, что сейчас начнётся. — Надо же, какая эгоистка! — сказала Клементина и быстро покачала головой, недовольно хлопнув ладонями. Василиса нахмурилась и скрестила руки на груди. Синие глаза зло засверкали. Сначала Огнева пыталась, как и в прошлой жизни, поступить как маленькая девочка. Она яро доказывала то, что эгоисткой не является, но фее было плевать. И тогда… Тогда что-то внутри девочки взорвалось, оставив много ярких пылающих искр. — Эгоистка здесь только вы! — Бывшее Время недовольно прошипела, сощурив глаза. Оторопевшая «фрейлина» едва удержалась на ногах от такого заявления. — Вы кучу времени плевать хотели на поиск достойных Ключников, а теперь хотите, чтобы к спасению вашей планеты присоединилась девочка, оказавшаяся на Эфларе всего день назад? Мне кажется, вы не в своём уме, дорогая. — Она поджала губы. — Всего доброго. Василиса недовольно фыркнула, развернулась на каблуках и потопала по прямой дорожке, которая рано или поздно должна была вывести её назад — к мосту над рекой Хрусталенькой. Она чувствовала, что мать в образе маленькой феечки пристально смотрела ей вслед.***
Вечером того же дня Василиса уже была в Чародоле, в одном из домиков для отдыхающих в Малом Дубе. В другой комнате тихо читал книгу Маркус, после заварушки на мосту оставшийся почти в целости и сохранности, лишь с парой царапин и незначительными ушибами. Ассил, сидящая на кровати перед Бывшим Временем, быстро пересказала ей всё, что произошло после того, как Огнева бросилась бежать. Девочка в ответ поведала о том, как изменился разговор с Лиссой-Клементиной, а затем вдруг снова стала задумчивой и подняла на эррантию любопытный взгляд. — Напомни… Нам же снились вещие сны? Ассил кивнула, вспоминая сон с огненной лестницей, а позже ещё несколько вещих сновидений. Василиса задумчиво кивнула, спустя секунду недовольно ударив ногой ножку низкого столика. — Огнева! — оторопело прокричал Марк из другой комнаты. — Ты что там творишь? — Ничего! — быстро ответила она, шипя от лёгкой боли в ноге. Ложь. Очередная за это время, за которую уже не стыдно. Здесь не «ничего», здесь целое «всё». Раньше Василиса всегда думала, что видела вещие сны из-за того, что её избрало Безвременье на роль Времени. Будто это некая благодать от высшей силы, с Лиссой никак не связанная. Вот только… У Лиссы было два дара. Дар Камней и Дар видения вероятностей будущего. Огнева рассуждала об этом ещё минуту, а затем… Затем осознание настигло её подобно удару финским ножом в самое сердце. Она ошибалась. И ошибалась так глупо, что будь она подростком, а не тысячелетним Духом — честно, разрыдалась бы. Но слёз из-за прожитой тысячи лет уже не было. Была правда. Да, как Бывшее Время и думала, мать её продала. Но Астрагор дал ей в подарок не Дар видения вероятностей, который был бы выгоден ему самому для того, чтобы Белка подтвердила Нортону слова о ТОМ САМОМ МОМЕНТЕ. Этот дар у Лиссы уже был, и по крови он передался Василисе, пусть и в очень искажённом варианте. Мать продала её не за что-то неизвестное, как Огнева наивно полагала ранее, веря в призрачные доказательства, чужие мантиссы и заметки прадеда в его глупой книжонке. Мать продала её за горстку красивых драгоценных камушков.