⁂ ⁂ ⁂
— интересно, он вообще стирает эту кофту? — раздаётся шёпот сзади. чонгук сильнее утыкается в тетрадь. — да уж, — отвечает второй голос, — бедняжки вроде него, наверное, не знают, что это такое, — противный смешок дополняет картину, и чонгук, который, казалось бы, уже должен был привыкнуть, чувствует, как по лицу ползёт румянец, вызванный чувством стыда. бедность. быть бедным — значит терпеть подобные насмешки изо дня в день. быть бедным — значит работать по вечерам и выходным, уделяя время учёбе только по ночам. быть бедным — значит выбирать, он или юнги сегодня позавтракает. быть бедным — значит штопать тонкое одеяло уже в пятый раз, потому что пока что его подработок не хватает, чтобы купить им новое. быть бедным — значит успокаивать малыша после того, как его в очередной раз дразнили в детском саду за то, над чем он не властен. быть бедным — значит стесняться себя где угодно, потому что чонгук не дурак и он знает, что выглядит хуже остальных. быть бедным — значит делать что угодно, лишь бы юнги был сытым и здоровым, даже если это приводит к тому, что стабильно несколько раз в неделю у него кровь идёт носом от переутомления. это утомляет. чонгук ощущает, как грусть и злость на то, как складывается его жизнь и жизнь маленького юнги рядом, снова затапливают его, поэтому ему приходится сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. — чон, — внезапно раздаётся голос преподавателя, и чонгук наконец-то обращает внимание на происходящее вокруг. другие студенты поглядывают на него, сидящего одного в дальней части аудитории, и он неосознанно сжимается, размышляя о том, чем может быть вызвано такое внимание. — будьте добры, решите задачу у доски, раз вы игнорируете возможность устного ответа, — стыд и волнение снова затапливают его, но чонгук, вздыхая, действительно встаёт со своего места, чтобы подойти к преподавателю и взять маркер, который тот любезно предлагает. очевидно, он ничего не знает и понятия не имеет, о какой задаче вообще шла речь, но лучше так, чем прослыть грубияном, если он, имея в запасе ничтожное количество времени на учёбу, всё ещё хочет остаться на своём бюджетном месте. это важно, ведь, если он его потеряет, ему придётся и вовсе бросить университет. ноги передвигаются как-то неохотно, и в глазах на секунду темнеет сразу после подъёма. чонгук несколько раз моргает, двигаясь к месту, где его ждёт преподаватель, однако темнота в глазах впервые никак не проходит, и пол начинает как-то подозрительно близко приближаться. когда чонгук понимает, что это не пол, а он сам теряет равновесие, его глаза уже закрываются, как бы он ни старался не допустить этого.⁂ ⁂ ⁂
яркий свет ослепляет, когда парень вновь открывает глаза. двигаться тяжело, и мысли в голове чонгука еле-еле шевелятся. — э, ребят, — неуверенно выкрикивает кто-то рядом. слышится звук выхода из какой-то глупой телефонной стрелялки, в которую играет половина потока. чонгук морщится, пытаясь разлепить тяжёлые веки, — он, кажется, пришёл в себя. чонгук осматривается, цепляя взглядом длинноногого парня на стуле рядом. тот улыбается, демонстрируя ямочки на лице, затем тут же становясь серьёзным и подрываясь к нему. — тебе нужно помочь, да? — чонгук не успевает ничего ответить, потому что долговязый парень уже хватает его за локоть, помогая принять сидячее положение. немного резковато, отчего чон морщится снова, ощущая лёгкую тошноту. — боже, джун-а, не дёргай его за руки, — отзывается парень, появившийся в проёме. чонгук осматривает их обоих, стоящих рядом, и не без недовольства узнаёт в них своих одногруппников. — как ты себя чувствуешь? — легко и без злости спрашивает тот же парень, обращаясь на этот раз к чонгуку. как он себя чувствует? кажется, щека побаливает — наверняка он приложился ею об пол. интересно, что скажет преподаватель. люди подумают, что он разыграл обморок, чтобы не выходить к доске? чонгук снова не успевает дать ответ, когда первый парень, джун-а, подходит ближе, заметно суетясь. — тяжело говорить? дать тебе воды? — он тут же протягивает чону небольшую бутылку. чонгук оторопело пялится на неё, пребывая в лёгком недоумении. — бога ради, джун, отойди от него, — раздаётся третий голос, и желание чонгука уйти растёт в геометрической прогрессии. — хоби, ты тоже, вы его напрягаете, — чонгук неловко жмётся к краю кушетки. третий парень довольно точно описал его ощущения, но тем не менее, это неудобно, потому что эти ребята были к нему добры. парень проходит в медицинский кабинет, держа дистанцию с чонгуком и в то же время разглядывая его с нескрываемым интересом. первое, что замечает чонгук в новом-новом парне — его волосы. тёмно-каштановые, очень пушистые и приятно блестящие даже под желтоватым светом ламп. наверняка они и на ощупь мягкие. волосы чонгука никогда не выглядели так, и это становится ещё одной причиной того, почему негодование поднимается по пищеводу, отзываясь неприятной болью. стойкое ощущение того, что он находится где-то, где не должен быть, с кем-то, кто никогда не оказался бы с ним в иных обстоятельствах, затапливает его. чонгук ощущает себя героем «тошноты» сартра, понимающим, как неправильно всё происходящее вокруг. третий парень вновь привлекает его внимание. он держится уверенно: об этом говорит его поза, прямая спина и взгляд карих глаз — тёмный, но не пугающий. его одежда выглядит хорошо выглаженной и чистой, а главное — совсем новой, что сразу отмечает чонгук, ведя взглядом вниз по фигуре парня перед ним. наверное, от него и пахнет вкусно. у таких ребят есть дорогие гели для душа и хорошие духи. чонгук чувствует зависть. когда он вновь приходит в себя и анализирует обстановку вокруг, быстро становится ясно, что он опять выпал из окружения на несколько минут: всё трое парней в кабинете смотрят на него. — он снова собирается упасть в обморок? — говорит второй, хоби, обращаясь ко всем одновременно. — господи, я надеюсь ты не собираешься опять упасть в обморок. — ага, — соглашается джун-а, неловко потирая ладонью затылок, — я, конечно, рад помочь и всё такое, но у меня вроде дохрена дел по учёбе и больше я столько тут сидеть не могу, — хоби рядом активно кивает, поддакивая. эта случайная фраза ударяет по чонгуку. — столько — это сколько? — он задаёт глупый вопрос, испуганно поднимаясь. все трое парней перед ним слегка напрягаются, так, будто он действительно сейчас упадёт. чонгук с запозданием понимает, что голова правда слегка кружится и что ему приходится придерживать самого себя, упираясь рукой в мягкую кушетку. никто не ответил на его вопрос. — сколько я здесь лежал? — ммм, — мычит самый высокий из новых знакомых, глядя на наручные часы. — часа три , полагаю? — всё внутри чонгука замирает. — не переживай! — добродушно проговаривает парень, вероятно, замечая, как бледнеет чонгуково лицо. — ты в обмороке провалялся пару минут, а потом, кажется, просто…заснул, — второй, хоби, кладёт ладонь на плечо друга, поддерживая его: — да, — кивает, — ты, должно быть, очень недосыпал в последнее время. они ожидают от него ответа, но всё, что чонгук, чувствующий, как паника усиливается, может выдавить — это короткое: — юнги, — и тут же хватается за голову, — боже, я не забрал юнги. — что? — парень, пришедший последним, очевидно, наблюдательнее друзей, потому что он, аккуратно подхватывая чона под локоть, сажает его назад, наблюдая за бледностью на покрытом потом лице. чонгук мгновенно раздражается, вскакивая с места и подбирая свой же рюкзак у кресла, на котором ранее сидел парень, наблюдавший за ним спящим. — погоди! кого ты не забрал? — моего юнги, — тихо шепчет чонгук, быстро понимая, что сказал и исправляясь: — моего младшего брата, — он вспоминает о том, что уже опаздывал на этой неделе дважды из-за работы, которую ему приходилось брать дополнительно. чимин, воспитатель в группе юнги, очень добрый и никогда не злится на это, заставляя чонгука безмерно нервничать каждый раз, но всему есть предел. он не просто задержался — он опоздал на два грёбанных часа. у них с юнги нет второго шанса — выпрут из этого детского сада посреди года, и они пропали. — это важно, да? — спрашивает джун-и. — звучит так, будто это важно. — конечно это важно, идиот! — тут же скорее шутливо, чем грубо, отвечает хоби, слегка толкая его к стене. но чонгуку нет дела до этого, потому что он, проверяя телефон, замечает пять пропущенных от контакта чимина: они обменялись номерами пару месяцев назад, чтобы чонгук в случае чего мог предупреждать его об очередной десятиминутной задержке. — я могу подбросить тебя, если хочешь, — спокойно раздаётся сбоку, и чонгук, как и два парня, затеявших маленькую драку рядом, резко разворачивает голову в сторону говорившего. — мне не сложно, а это и правда звучит как что-то важное, — словно оправдывается, замечая, как чонгук испуганно поджимается в ответ на его предложение. это ощущается, как стыд. у парней вроде него, думается чонгуку, наверняка крутая машина. чистая и аккуратная. чонгук не сидел в чистых и аккуратных машинах. он там ни к месту. чон зажмуривается всего на секунду. плевать. да, плевать. надо успеть забрать юнги — вот что по-настоящему важно сейчас. ему страшно и грустно, а чимин собирается рассказать обо всём директору. — пожалуйста, — вырывается изо рта чонгука прежде, чем он успевает обдумать, что именно скажет, — если тебе не сложно, пожалуйста. это недалеко, — продолжает, опасаясь, что парень передумает, — я могу заплатить тебе, — начинает рыться в кармане рюкзака и пытается найти хотя бы немного денег. он никогда не носит деньги нигде больше, потому что знает, с каким трудом они достаются, и потерять их, глупо выронив где-нибудь из кармана штанов, когда он куда-нибудь садится, было бы слишком. поэтому, когда он не находит их, он понимает, что с собой их точно нет. чонгук чувствует, как румянец стыда поднимается по его шее к самому лицу. рука неловко выползает из кармана на молнии, повисая рядом с туловищем. — потом, — тихо добавляет он. никто не произносит ни слова в течение пары секунд, когда третий парень наконец подаёт голос: — не нужно мне платить, всё нормально, — чонгук удивляется, — я рад помочь. чонгук следует к машине за её хозяином, который шагает перед ним, впрочем, не отходя действительно далеко. перед тем, как они вместе вышли, ему пришлось наблюдать за тем, как тепло он прощается со своими друзьями, потом пришлось и самому нелепо попрощаться с ними, ведь те первые с ним заговорили, легко улыбаясь. машина и правда хорошая — белая и большая, пускай и не выглядит совсем новой. за ней точно ухаживают, и чонгук с ужасом осматривает свои грязные порванные кроссовки перед тем, как перекинуть ноги через дверь машины и поставить их прямо на чистый ковёр. парень протягивает ему телефон с открытым приложением навигатора, и чонгук, готовый к этому, быстро вводит адрес детского сада юнги, получая только кивок в ответ. они едут в тишине, и, наверное, это напрягало бы чонгука, если бы его голова не была так занята мыслями о том, что юнги где-то там один и чонгук — худший старший брат на всём свете. в смысле, очевидно, юнги там точно не один — с ним как минимум чимин, но чонгук знает, что юнги наверняка страшно и неудобно, что он не чувствует себя в безопасности ни с кем, кроме него, потому как детский сад, каким бы хорошим ни был чимин, — это место, где юнги постоянно переживает стресс из-за тупых нападок детей. ему так неуютно там, и чонгук оставил его там на два лишних часа. — меня зовут тэхён, — внезапно раздаётся сбоку, и чонгук снова отвлекается от того, чем нагрузился, поворачиваясь к человеку на водительском месте. тэхёну. — ты очень переживаешь, — спокойно продолжает тот, — не нужно, — звучит уверенно, но снова за секунду зажигает в чонгуке огонь негодования. не нужно. тэхён мягко поворачивает на дороге, и чонгук начинает узнавать местность, хоть на улице уже и темнеет. — мы скоро будем там. — я знаю, — сдержанно отвечает чонгук, кивая. — спасибо, — добавляет, чтобы, несмотря на лёгкую злость, быть вежливым по отношению к парню, который и правда сделал много. они снова молчат, и тэхён пару раз отводит глаза от дороги на чонгука, постукивая по рулю. — ты не скажешь, как тебя зовут? — аккуратно произносит через пару минут. чонгуковы глаза распахиваются в удивлении. он не знает, как его зовут? все, кто смеётся над ним или когда-либо слышали, как над ним смеются другие, знают, как его зовут. — чон чонгук, — отвечает, всё ещё глядя на тэхёна. — ты…меня не знаешь? — неуверенно спрашивает, опасаясь, что вопрос звучит странно. брови тэхёна действительно взмывают вверх, будто встречный вопрос удивил его, но это выглядит так, словно у эмоции тэхёна скорее приятный оттенок. — а должен? — без грубости произносит в ответ, просто спрашивает. — нет, нет, — суетливо отвечает чонгук, хватаясь за рюкзак на коленях. — просто многие знают, поэтому я… — не знает, как продолжить, — вот, — тэхён кивает в ответ, мягко, будто что-то понимает. интересно, если бы правда понимал, общался бы с ним так же? тихо и спокойно. приятно, будто чонгук совсем не позорный «бедняжка». машина вдруг останавливается, и все мысли чонгука разом выбивает из головы, когда он, распахивая дверь, замечает, как на коленях чимина, сидящего на лавочке возле главного входа, сидит маленький комочек — его брат, укутанный в кофту, которую чонгук точно не давал ему с собой. — юнги! — коротко выкривает он, видя, как мальчик тут же поднимает голову и на его обеспокоенном лице отражается радость. маленький тут же спрыгивает с колен чимина, плечи которого заметно расслабляются, и, быстро перебирая маленькими ножками, спешит в сторону старшего. — гу! — кричит, спотыкаясь, и всё равно бежит. — гу! я так испугался! — кидается в руки чонгука, и тот тут же поднимает его, обнимая. чонгук просто опоздал, но так испугался сам, что теперь чувствует себя так, будто их разлучили на долгие месяцы. — я подумал, что что-то случилось, а потом мальчишки сказали, что ты бросил меня, — юнги ёрзает в его руках, маленькими ручками цепляясь за байку чонгука, — и я совсем испугался, — чонгук крепче сжимает брата, вдыхая запах его волос. они не пахнут никаким хорошим шампунем — они с юнги вообще делят один флакон на двоих, и он всегда разный, потому что чонгук всегда берёт тот, что по акции, но юнги в свои неполные шесть всё ещё пахнет, как просто ребёнок: что-то слегка молочное и сладкое. — глупости, — с лёгкой отдышкой от беспокойства говорит чонгук ему в лоб, — какие глупости, — старший замечает, как к ним медленно, стараясь не нарушать воссоединение, подходит чимин. он не выглядит злым или напряжённым, снова, и по какой-то причине это заставляет чонгука чувствовать себя ещё более виноватым. — я бы никогда не бросил тебя, малыш, — улыбается чимину, но всё ещё сконцентрирован на маленьком мальчике в своих руках. начинает легко покачивать его, — в университете кое-что случилось, и я сильно задержался, прости меня, — чувствует, как юнги кивает ему в шею, — больше так не буду, обещаю, — снова маленький кивок, и чонгука наконец-то отпускает. юнги не злится и чимин, видимо, тоже. всё хорошо, он успел. чонгук тут же переводит обеспокоенный взгляд на воспитателя. — прости меня, — стараясь выразить всё своё сожаление, произносит чон, покачивая юнги на руках, — мне так жаль, кое-что правда случилось, — чимин поднимает руку, пытаясь остановить его ладонью, повёрнутой к нему, но чонгук, чувствуя себя ужасно, продолжает, — и я не увидел, как ты звонил, хотя ты набирал аж пять раз, мне очень жаль, — юнги как-то внезапно дёргается на его руках, так, будто его что-то удивило на короткую секунду, но чонгук не обращает на это внимания. — чонгук, — останавливает его чимин, улыбаясь и поглядывая на малыша, — всё хорошо. я знаю, что у тебя точно были какие-то причины, — он поджимает губы, и чонгук чувствует, что сейчас будет произнесено что-то, что ему не понравится, — по правде говоря, у нас кое-что тоже случилось сегодня, так что я немножко виноват перед вами, ребята, — чонгук напрягается, ожидая, пока воспитатель продолжит. — один из мальчиков сегодня дёрнул юнги за свитер, и у него буквально образовалась дырка на месте стыка рукава, — чимин показывает на своё плечо, — поэтому я надел на него свою запасную кофту, чтобы было не так холодно сейчас, — чонгук обеспокоенно кивает. свитер порвался — это проблема, но ничего такого, с чем они не сталкивались бы раньше. он зашьёт. — жаль, что я не успел заметить их возню раньше, — с искренним сожалением произносит чимин. — пустяки, — чонгук улыбается, кивая, — это не проблема, не переживай, — уверяет, стараясь выглядеть как можно спокойнее. хотя юнги нужно в чём-то идти домой, и вот это настоящая беда — в дырявом свитере ему будет холодно. чонгук мог бы дать ему свою кофту, но он не может позволить себе заболеть. он вздыхает, решаясь: — можно мы вернём её завтра? — неловко переминается с ноги на ногу, вновь чувствуя себя попрошайкой, но это для юнги, так что можно вытерпеть что угодно. — пожалуйста. я постираю её! на улице прохладно, хочу, чтобы малыш был в тепле, пока мы будем идти к дому, — чонгук с беспокойством замечает на лице чимина что-то, что сразу признаёт за недовольство, но затем понимает — это замешательство. чимин чем-то озадачен, и чонгук пытается понять, чем, когда сзади раздаётся голос, об обладателе которого он успел забыть, окрылённый встречей с братом и занятый разговором с воспитателем: — нет нужды, — чонгук оборачивается, цепляя взглядом подошедшего тэхёна, который всё это время стоял, упёршись в корпус машины. он не уехал. надо же, он не уехал. чонгук переводит взгляд на заинтересованно дёрнувшегося юнги в руках и понимает, почему тот подскочил парой минут ранее: наверное, он заметил тэхёна позади, но не стал спрашивать, зная, что разговор других людей прерывать невежливо — чонгук учил его этому. — я же подвезу вас, — как само собой разумеющееся, уверенно говорит тэхён. — правда? — неверяще спрашивает чонгук, слегка подкидывая малыша на руках, чтобы взять его поудобнее. тот, очевидно прислушиваясь, откидывает голову на его плечо. — конечно, — тэхён смотрит ему в глаза, и чонгук ощущает, как краснеет, сам не знает почему. чимин сбоку кашляет. — это здорово, — кивает тэхёну, слегка кланяясь и представляясь. тэхён делает то же самое в ответ. — позаботься о них в таком случае, — тэхён что-то отвечает, но чонгук не обращает внимания, озадаченно ставя юнги на ноги. тэхён замечает, как он тормозит, и чонгук с ещё большим удивлением наблюдает, как тот садится на корточки перед его братом, протягивая к нему руки. — давай-ка снимем это, хорошо? — тэхён говорит это мягко и с такой добротой в голосе, что в сердце чонгука что-то трескается. однако юнги, коротко шмыгая носом, отодвигается от тэхёна, резко цепляясь за ногу старшего. — хочу, чтобы гу снял, — поясняет, смущаясь, — не ты, — все трое взрослых удивляются, но всего на секунду. чонгук ожидал чего-то подобного, просто потому что как никто другой знает своего брата, чимин наверняка привык, находясь с юнги пять дней в неделю, а тэхён просто обладает поразительной способностью быстро приходить в себя — чонгук уже крепко в этом убедился. тэхён отодвигает руки от малыша, приподнимая их в жесте «сдаюсь» и коротко улыбаясь. — конечно, — кивает, — хорошо, — смотрит на чонгука, без вопросов уступая ему. чонгук присаживается, следуя примеру тэхёна, и мальчик тут же с готовностью подаётся вперёд, вставая ближе к его рукам, которые неспеша стягивают легко сползающую кофту воспитателя. — вот так, — самому себе мягко приговаривает чонгук и, видя, как где-то сверху на это улыбается чимин, смущается, поглядывая на тэхёна. тот просто смотрит на них, будто впитывая то, что происходит, затем переводит взгляд на чонгука, и тот, смущаясь ещё больше, отворачивается. юнги наконец вылезает из чужой кофты и тянет ладошки по направлению к вещи в руках брата — чонгук понимает, что тот, видимо, хочет вернуть её сам. — спасибо большое, чимин-ши, — чётко выговаривает мальчик, протягивая тёмную кофту назад, воспитателю, который на эту фразу улыбается ещё шире — его глаза почти скрываются во время этой широкой улыбки. — конечно, маленький, — отвечает тот и треплет его по голове. чонгук наблюдает за тем, как юнги коротко улыбается, но очень быстро уходит от прикосновения, словно время, на протяжении которого он может позволить другому человеку касаться его, проходит. малыш пододвигается назад, к нему, с интересом оглядывая тэхёна рядом. они прощаются, и чонгук старается вложить в своё «до свидания» так много благодарной теплоты, как может, хотя чимин, чувствуя это, отмахивается и говорит, что ему не терпится увидеть их завтра утром. затем уже втроём — чонгук, юнги в его порядком уставших руках и тэхён — они усаживаются в машину. юнги заинтересованно оглядывает салон автомобиля, и всю его сонливость, которую чонгук мог наблюдать раньше, как рукой снимает. кажется, ему интересно всё, что здесь есть: кнопки на приборной панели, рычаг передач, огромный руль (юнги крутил руль машины — игрушечный, конечно — только раз в жизни, когда чонгук сводил его на детскую машинку в торговый центр. ту самую, которая за монетку начинает покачиваться и издавать весёлые звуки. чонгук знал, что это не обещанные на тот день рождения заветные аттракционы, но денег у них тогда было ещё меньше, и ему было так стыдно за это, но юнги выглядел счастливым: много смеялся, звал старшего, чтобы тот обязательно смотрел, как он веселится и как машинка подскакивает, изображая повороты. чонгук тогда подумал, что способен убить ради счастья этого малыша). тэхён внимательно смотрит на дорогу, вглядываясь в темноту, но чонгук, поглядывающий на него с лёгким смущением, замечает, как тот кидает короткие взгляды на младшего в его руках. на пару минут чонгук отвлекается, размышляя о том, что возить так детей вообще-то нельзя и они явно нарушили правило дорожного движения. безопаснее юнги было бы в детском кресле, но нет ничего удивительного в том, что у тэхёна его нет, так что нужно просто довольствоваться тем, что они в тепле и совсем скоро будут дома, куда быстрее, чем если бы он просто вёл юнги пешком. возможно, у них останется время на то, чтобы придумать какой-нибудь ужин для них с юнги до того, как второй отключится: малыш мог быть довольно активным, но если засыпал, то это происходило быстро и наверняка. чонгук наблюдает за тем, как юнги, коротко взглянув на водителя, потянулся маленькими пальчиками к кнопке, которая, судя по рисунку на ней, предназначалась для регулирования громкости музыки в автомобиле. малыш аккуратно погладил её пальцем, чему-то улыбаясь. — хочешь включить музыку? — участливо спросил тэхён, взглянув на юнги, который, впрочем, тут же убрал руку с панели. стоит отдать тэхёну должное: парень был очень внимателен к тому, что происходило вокруг. чонгуку какое-то время действительно пришлось учиться этому, чтобы подмечать всё, что происходит с юнги. когда мальчик был совсем крохой и когда они остались одни, он не мог в полной мере выражать все свои эмоции или даже нужды, так что старшему нужно было замечать всё и быстро. — нет, — уверенно ответил юнги, отрицательно мотая головой в подтверждение своих слов. чонгука это всегда поражало. они живут вдвоём уже три года после того, как отец бросил их одних, и связь между ними была по-настоящему особенной, хоть чонгук и чувствовал себя по-глупому слащаво, когда думал об этом так. они всегда были вместе и всегда цеплялись друг за друга в радостях и бедах. чонгук был готов сделать что угодно, чтобы у мальчика было всё, в чём он может нуждаться, даже если это означало, что ему нужно отдать свои золотые годы университетской жизни. наверное, эта связь, их близость и стала причиной, по которой юнги, будучи необычно умным мальчиком для своего возраста, щепетильно относился к посторонним людям, находящимся вокруг. малыш не очень доверяет новым людям в своём окружении и всегда тянется к брату, будто никто больше не представляет фигуры, в которой он может быть уверен. он не особо любил, когда незнакомцы трогали его, но не мог заснуть или проснуться окончательно, пока чонгук не уделял ему немного времени, обнимая и гладя по голове. мальчик был таким мягким с ним и таким осторожным с остальными — это заставляло что-то в чонгуке теплеть. — нет? — раздаётся удивлённый голос тэхёна. чонгук видит, как и на его лице отражается искреннее удивление, и это забавляет его и заставляет улыбнуться. приятно видеть, как кто-то реагирует на малыша так тепло, принимая его маленькие детские странности. — нет, — снова повторяет юнги, откидываясь спиной на грудь чонгука. старший ловит взгляд тэхёна на себе и неловко улыбается ему, приобнимая брата. тэхён улыбается в ответ, и чонгук опускает взгляд. становится непривычно от того, как комфортно он начинает чувствовать себя в его обществе, ведь у чонгука, в общем-то, нет друзей. — она светится, — как-то застенчиво раздаётся от юнги, и он кивает на кнопочку. чонгук и сам смотрит на неё. она правда мерцает, фиолетовым, и старший вспоминает, что юнги очень любит этот цвет. — о, — довольно протягивает тэхён, — тебе нравится, что она светится? — юнги кивает, и тэхён снова широко улыбается ему. — мне тоже, — он слегка наклоняется в сторону юнги, хоть и не отрывает взгляда от дороги, произнося это как-то по-шпионски, словно доверяет юнги секрет. малыш обхватывает ручками широкие ладони чонгука, заинтересованно подаваясь вперёд. — фиолетовый — мой любимый цвет. — правда? — с лёгким недоверием, всё ещё совсем детским, спрашивает юнги. — ага, — спокойно отвечает тэхён. — мои друзья даже шутят насчёт этого, когда я привожу их к себе в комнату, наполненную кучей всего фиолетового, — чонгук не уверен, насколько всё, что тэхён рассказывает, правда, но звучит это достаточно легко, чтобы юнги на его коленках расслабился. пару минут они молчат, но затем малыш неожиданно спрашивает: — ты приводишь своих друзей домой? — мальчик звучит озадаченно. тэхён пожимает плечами. — ну да, только иногда, — терпеливо поясняет, — когда мы хотим отдохнуть вместе или вроде того. — гу вот совсем никого не приводит, — неожиданно говорит юнги, и чонгук с ужасом широко открывает глаза, понимая, что разговор идёт совсем не туда и он снова стремительно краснеет. — наверное, у него друзей нет, — о боже, думает чонгук, о боже. острое ощущение собственной неполноценности вновь посещает его, и чонгук с опаской, чувствуя, как он напуган, смотрит на тэхёна, боясь увидеть на его лице насмешку или презрение. лицо тэхёна ничего не выражает, и это словно пугает чонгука в разы больше, чем возможные издевательства. — у меня вот тоже нет, — продолжает малыш, отворачиваясь. тонкие пальчики скользят по стеклу автомобиля, оставляя разводы, но чонгук не способен уделить этому внимание: ему жарко и неуютно, он хочет выпрыгнуть из салона автомобиля, — но со мной не очень хотят дружить, — заключает юнги, заставляя чонгука вздрогнуть от той ошеломительной грусти, которую он ощущает, — а вот с чонгуком должны. — думаешь? — тихо спрашивает тэхён. — да, — уверенно отвечает маленький, — гу очень хороший. он обо мне заботится, — чонгук закрывает глаза, потому что чувствует, как в них начинает нестерпимо жечь. только не расплакаться, это будет слишком для сегодняшнего вечера, странного по всем возможным параметрам. открывая глаза и отмечая, как в салоне стало тихо, чонгук первым делом глядит на юнги, разумеется, имея возможность рассмотреть только его макушку сверху. оставляет аккуратный поцелуй на волосах, который юнги принимает, прижимаясь ближе, и смотрит на тэхёна. тот смотрит на него в ответ. — да, — твёрдо произносит в ответ на слова юнги, и тот поворачивает маленькую голову в сторону водительского кресла, — это точно. они расстаются очень неловко: тэхён спокойно произносит слова прощания, уделяя особое внимание юнги (тот очень вежливо прощается, не забывая поблагодарить его), а затем прощается с самим чонгуком. когда они только садились в машину, уже после того, как забрали мальчика, чонгук отчётливо ощутил желание заплатить тэхёну, даже если тот отказывался: он оказал им огромную услугу, подвёз не только к детскому саду, но и назад, и для чонгука, не получавшего помощи уже неизвестно сколько, — за исключением случаев с чимином, закрывавшим глаза на его короткие опоздания, — это стоило необычайно много. но, когда он выбрался из салона, придерживая заметно уставшего юнги, сил совсем не осталось — его словно выжали, пропустили через блендер после услышанного. так что он не стал предлагать денег, просто поблагодарил тэхёна ещё раз, откладывая это в долгий ящик и надеясь, что он будет достаточно смелым, чтобы подойти к тэхёну в университете и заплатить, когда он будет чувствовать себя лучше. тэхён улыбнулся в ответ, и чонгуку захотелось улыбнуться тоже.⁂ ⁂ ⁂
— эй! — кто-то за спиной чонгука, двигающегося по столовой к одному из выходов, настойчиво зовёт кого-то уже в третий раз. — эй! парень…который… упал в обморок недавно? — чонгук с ужасом останавливается, оборачиваясь и натыкаясь взглядом на бегущего к нему парня — хоби. тот приближается с заметной отдышкой, опираясь на чонгуково плечо и сгибаясь, прижимая вторую руку к животу. кажется, он выдохся. — ох, боже, — чонгук осматривается по сторонам, думая о том, что все смотрят на них и хоби наносит своему имиджу непоправимый вред, — тебя пока догонишь — умрёшь, типа, совсем, — выпрямляется, смахивая чёлку со лба. — мы хотели позвать тебя к нам за столик, — парень улыбается, а чонгук замирает, поражённый тем, что он произнёс, — а ты так ускорился. чонгук невпопад кивает, пока его собеседник говорит. его день начался с юнги, который во сне ударил его по лицу, разбудив на полчаса раньше положенного. чонгуку пришлось встать, потому что он вряд ли заснул бы. лишние полчаса были, вообще-то, уместны: он успел зашить свитер юнги и приготовил ему что-то получше просто надоевшего риса, хотя сам он позавтракать снова не успел. это становилось критичным — его голодание. поэтому, после того, как он разбудил малыша, полежав с ним парочку лишних минут, чонгук решил, что сегодня может позволить себе взять небольшой университетский обед. только вот цены почему-то подняли — по-крайней мере, чонгук помнил, что когда-то они были ниже. это совсем невовремя, потому что уже стоя возле кассы чонгук вспомнил, что сейчас начало месяца, им с юнги нужно закупиться продуктами, а ещё в голове всё ещё крутится мысль об этом дурацком одеяле, из-за которого маленький юнги периодически мёрзнет по утрам. чонгуку стало жаль денег, которые он медленно пересчитывал в очереди, игнорируя жидкие смешки сзади, поэтому он снова принял решение: ничего не покупать, не есть и быстро уйти из столовой, пока это не стало реальной причиной для новой насмешки, которую он наверняка проигнорирует. поэтому сейчас ему стало особенно неловко. — давай, — его подтягивают куда-то, и чонгук молчаливо и удивлённо следует за ним, — идём, пока джун не съел все мои крекеры, — недовольно ворчит хоби. чонгук замечает стол, за которым сидят джун, тэхён и ещё один парень, которого он не знает. они о чём-то переговариваются, первый и последний, тэхён же не активничает в разговоре и быстро замечает их с хоби, оглядывает чонгука, которому мгновенно становится неудобно: сегодня утром они слегка опаздывали, потому что юнги капризничал во время чистки зубов, поэтому он буквально натянул первое, что нашёл, — вчерашнюю одежду. на байке, кажется, было старое пятно от пасты. все друзья тэхёна выглядят, как группа друзей, сошедших со страниц книг, в которых они, несомненно, являются главными героями: свежие и красивые, в чистой и новой одежде. чонгуку неловко за себя, и он обеспокоенно прикрывает рукой то место на рукаве, в котором заметил злосчастное пятнышко. они подходят ближе, чонгук всё ещё обеспокоенно жмётся сзади, но ребята за столом, те, что громко разговаривают, не замечают их, продолжая какой-то шутливый спор. хоби отвлекается, ввязываясь в него и забывая о чонгуке, стремительно краснеющем и стоящем посреди столовой, возле чужого столика, как идиот. — дайте чонгуку сесть, придурки, — раздаётся голос тэхёна, заставляющий чонгука резко поднять голову в его сторону. честно признаться, он переживал о том, что тэхён проигнорирует его, может даже показательно, потому что одна — две — поездки не делают их друзьями, но он и его друзья всё ещё неожиданно дружелюбны по отношению к нему, хотя чонгук не ощущает уверенности в том, хорошо ли это. разговор за столом тем временем неожиданно прерывается. — чонгук? — переспрашивает джун. — почему ты знаешь его имя, а я нет? — а мы нет, — поправляет его хоби. — я бы тоже вам своё имя не доверил, — говорит незнакомый парень, ворча и помешивая трубочкой что-то, что должно быть молочным коктейлем. — мы буквально лучшие друзья, — флегматично замечает джун, на что его собеседник только окидывает его недовольным взглядом, наблюдая, как его коктейль кочует в руки джуна. — парни, — вновь обращает на себя внимание тэхён, и чонгук не без благодарности, наблюдает за тем, как они все слегка сдвигаются в сторону, освобождая место для него. он присаживается между хоби и незнакомым парнем, напротив тэхёна и джуна, быстро оглядывая их и упираясь взглядом в область воротника тэхёна, который, слегка махая рукой, привлекает его внимание. — это сокджин, — чонгук поворачивает голову в сторону, и парень рядом кивает ему, снова возвращаясь к своему обеду, — его ты не видел, — поясняет тэхён, — намджуна и хосока ты уже знаешь, — продолжает. — не повезло тебе, парень, — говорит сокджин, но в его словах чонгук совсем не чувствует настоящей злости или грубости. наверное, для него это способ указать на то, как они на самом деле ему дороги. может, он такой человек. — ауч, — драматично вздыхает хосок, — ты холодный, и я аннулирую твоё приглашение к себе на день рождения, — они с намджуном дают друг другу пять. чонгук с интересом слушает их, забывая о неловкости и собственной неуместности — даже пятно на байке не смущает его. парни рядом ведут себя так, будто они знакомы уже долгие годы, наверное, они очень близки, и чонгука это привлекает. ему почему-то представляется, как они вместе вылезают из каких-нибудь типичных студенческих проблем, которые обошли его самого стороной из-за того, что он буквально всё время проводит на работе или с юнги. чонгуку вспоминаются все глупые комиксы про друзей, которые он читал, когда был младше. — ты сделал мне одолжение, хоби, — деловито замечает сокджин, — освободил мне вечер субботы, — их разговор забавляет чонгука, и он, не удержавшись, улыбается, тут же ощущая, как ему хочется спрятать эту улыбку, чтобы не смутить почти незнакомых ребят. он поднимает голову, и тэхён ловит его взгляд. чонгук робеет, глядя на него. тэхён внимательно оглядывает его, но без напряжения, просто смотрит, будто запоминая детали. на секунду чонгуку начинает казаться, что он смотрит вовсе не на него — он оглядывается за спину, чтобы проверить, нет ли кого позади, коротко и аккуратно, стараясь не делать резких движений. возвращая взгляд, он видит, как тэхён улыбается. не так, как улыбался его брату, — тепло и ненавязчиво, а просто вежливо, но всё ещё достаточно мягко, чтобы чонгук не подумал о том, что эту улыбку он из себя выдавил. странные переглядывания заканчивает громкий смех хосока сбоку, который, в припадке веселья, буквально заваливается на чонгуково плечо. тот краснеет. похожая привычка есть и у его юнги: когда ему особенно весело, он будто смеётся всем телом, часто полностью заваливаясь на чонгука. мысли о брате расслабляют его, и чонгук вновь занят оглядыванием сидящих перед ним людей, когда его внимание снова привлекает хосок, на этот раз вопросом, адресованным ему самому: — чонгук, а ты не хочешь прийти в субботу? посидеть с нами? — легко спрашивает, пока чонгук оторопело наблюдает за его губами ещё после слов «а ты не хочешь» — ему кажется, словно он слышит совсем не то, что хосок действительно говорит. его приглашают на посиделки? в узкий круг друзей? он нерешительно смотрит на тэхёна — он кажется ему самым близким человеком здесь, пускай это и абсурд. тот смотрит на него, будто он был готов, что чонгук обратится именно к нему, и легонько кивает в подбадривающей манере. намджун громко потягивает коктейль через трубочку. — нет, — нерешительно отвечает чонгук, чувствуя себя потерянным. хоби рядом щурится, и чонгук видит, как сокджин поворачивает голову в его сторону, плохо скрывая удивление. невпопад, пока чонгук вспоминает о том, что суббота — это, так удачно, его первый выходной за несколько месяцев, вспоминаются слова юнги о том, что у него нет друзей, — то есть, я не могу, — тут же добавляет, колеблясь и потирая шею. хосок кивает так, будто ожидает, что он пояснит, и чонгуку становится неудобно, поэтому продолжает он тихо, стесняясь того, что собирается сказать: — мой младший брат, — прерывается, — я не могу его оставить, особенно в субботу, — какое-то время они все молчат, затем хосок понятливо мычит, будто размышляя над чем-то. — приходи с ним, — весело заключает намджун, воруя из пачки — наверняка, пачки хосока — крекер, за что тут же получает по рукам от владельца. чонгук чувствует, как его сердце разгоняется. — это разве твой праздник? — звучит со стороны сокджина, мгновенно ударяя чонгука о твёрдую землю. верно. они не друзья, это странно, и теперь он чувствует себя непроходимым идиотом просто потому что на секунду порадовался странному предложению, даже если знал, что ему слишком неудобно его принять. что-то отразилось на его лице, видимо, потому что следующее, что он слышит — это твёрдый голос тэхёна: — полегче, — они вновь встречаются взглядами, хотя тэхён на этот раз отводит свой первым. — верно, не будь грубым, — внезапно говорит хосок, и сокджин лишь неопределённо пожимает плечами, как бы говоря «окей». чонгука это не расслабляет. — джун-и подкинул отличную идею! никто не будет против, ты можешь приводить малыша к нам, — чонгук опускает взгляд, серьёзно сомневаясь. — мы будем вести себя цивилизованно, не парься, — добавляет намджун и на этот раз в подтверждение его слов кивает сам тэхён. — по правде говоря, нам постоянно приходилось тусить с двоюродной сестрой хоби в прошлом семестре, так что мы зона, абсолютно безопасная для детей, — уверенно заявляет, отвлекаясь на то, чтобы потягивать коктейль через пожёванную трубочку. — ты же чуть не подрался с ней, — словно сомневаясь, подаёт голос сокджин. — и мы не говорим об этом, джин, — деловито отзеркаливает намджун. — она обыграла меня в монополию, — поясняет с напускным спокойствием, смотря на чонгука. тот кивает непонятно зачем, ощущая странную радость от того, что ему тоже уделили внимание. в это время хосок поглаживает намджуна по плечу, будто успокаивая. — почему ты вообще так озабочен этим? — прищуриваясь, спрашивает сокджин. — сейчас прямо взорвёшься. — потому что невозможно обыграть джун-и в монополию, — отвечает за намджуна хосок, пока чонгук с приоткрытым ртом вертит головой от одного говорящего к другому. — я уверен, что это была не её первая игра, — тихо и обиженно произносит намджун. — точно первая, — уверенно говорит хосок в ответ. тэхён посмеивается, и это словно придаёт смелости чонгуку, который пускай и не смеётся, но слегка улыбается, хотя в полной мере и не понимает, о чём говорят парни. намджун выставляет руку вперёд, останавливая хосока и поджимая губы в драматичной манере, так, словно ему тяжело об этом говорить, будто они обсуждают чью-то смерть, а не проигранный раунд в настольной игре, в которую самому чонгуку, к слову, не приходилось играть. ребята переговариваются дальше до тех пор, пока перерыв не заканчивается. чонгук только слушает и никогда не говорит, ощущая лёгкое покалывание в районе груди — оказывается, провести с кем-то большой перерыв — очень приятно. мысли о том, что он рядом с тэхёном и его друзьями смотрится странно всё ещё мельтешат где-то далеко, на фоне, но он на удивление легко не концентрируется на них, слушая рассуждения намджуна о том, что невозможно услышать правила игры в монополию впервые и обыграть его в один и тот же день. кажется, они доходят до настоящих математических расчётов на этот счёт на каком-то оборванном куске бумаги, который хосок выуживает из своего рюкзака, когда звонок заставляет их разойтись. чонгук не питает больших надежд насчёт будущих встреч и поэтому озадаченно смотрит на тэхёна, когда тот, стоя рядом с хосоком, внезапно уточняет его присутствие в субботу перед тем, как разойтись. — я не знаю, — неуверенно, поправляя лямки старого рюкзака, отвечает он. — пожалуйста, приходи, — говорит хосок, уверенно улыбаясь ему. — будет весело. — и приводи с собой юнги, — внезапно добавляет тэхён. — он раз двадцать сказал нам о том, что твой брат очень славный, — говорит намджун, вставая позади. чонгук застывает, глядя на тэхёна, который неуверенно и мягко улыбается ему, напоминая о недавнем вечере. это многое значит для него — то, что тэхён хорошо отзывался о малыше. — я устал это слышать, — продолжает парень. эта фраза пугает чонгука: ему начинает казаться, что он уже утомил их всех, даже не приложив к этому рук, но намджун вдруг очаровательно улыбается, добавляя: — поэтому я продам хосока, чтобы увидеть его своими глазами, — чонгук смущённо улыбается под возмущённый крик хосока. они расходятся, и чонгук обещает подумать над их предложением. ⁂ ⁂ ⁂ следующие пару дней вплоть до субботы они проводят, вместе сидя за обедами и иногда пересекаясь в коридорах. чонгук никогда не подходит первым, смущённый и озадаченный внезапно обретённой компанией новых знакомых, но те сами находят его: зовут в столовой, чтобы он подошёл к ним, подходят в коридорах между парами, даже садятся вместе с ним на лекциях. (за общими обедами чонгук всё ещё избегал покупки еды, пока тэхён, спокойный и мягкий, не подтолкнул свой поднос к нему, упирая в его локоть. — я не хочу, — тихо говорит в ответ на взгляд чонгука, которым он уткнулся в его лицо, нахмурившись, — это всё равно не мой любимый вкус йогурта, — тэхён слабо улыбнулся ему, снова легко толкая поднос и задевая руку чонгука. это было ложью — чонгук наверняка это знал, наблюдая, как тэхён уплетает этот йогурт каждый день. в любом другом случае он был бы слишком смущён, чтобы принять «подачку» тэхёна, но что-то в том, как он предложил ему разделить обед, в том, как смотрел, стараясь успокоить, и в том, как тихо всё это происходило — словно тэхён понимал, как сильно чонгук не хотел привлекать к себе такое внимание, возымело свой эффект. чонгук пылал ушами, когда тэхён, улыбаясь и наблюдая за тем, как он активно уплетает вишнёвый йогурт, подал ему салфетку, чтобы чонгук вытер каплю, которая попала ему аж на щёку) перешёптывания, которые чонгук слышит, стоит кому-то из них — или всем сразу — подсесть к нему, заставляют его краснеть и ощущать стыд, но парни либо делают вид, что не слышат уколов от людей сзади, либо действительно не замечают. чонгук чувствует радость. поэтому, когда юнги, после короткого разговора о ситуации и о том, как стоит себя вести, с энтузиазмом принял новость о том, что чонгук собирается познакомить его со своими новыми друзьями, старший ощутил, как его затопило удовлетворение. — почему мы идём в магазин, гу? — малыш дёргает его за рукав той руки, которой чонгук держит его за руку, аккуратно ведя за собой. на улице в эту субботу тепло, солнечные лучи мягко касаются его лица, и маленький пребывает в хорошем настроении. — твой друг живёт там? — это детское предположение вызывает у старшего улыбку, и он слегка дёргает юнги за маленькую ручку, заставляя того коротко посмеяться. — нет, но у него день рождения, — терпеливо поясняет чонгук. — значит, нам нужно купить подарок, — юнги как-то совсем по-взрослому мычит, и чонгук видит, как он пытается поправить маленький рюкзачок за плечами, не справляясь. старший помогает ему поправить шлейку, а затем пропускает того вперёд, открывая перед ним массивную дверь магазина. это простой магазин, вроде тех, где ты можешь найти много довольно дешёвых товаров, часто в одном ценовом диапазоне, — удобно, когда ты не располагаешь большим количеством денег, но хочешь купить что-то для дома. хосок часто говорил что-то о растениях: как он любит их, как много их у него дома, как он растит каждое из них. в четверг за обедом он рассказал всем, что недавно разбил горшок одного из горячо любимых им цветков, случайно смахнув его с рабочего стола, и что сейчас бедное растение ютится в широкой кружке, потому что хосок внезапно обнаружил, что свободных горшков у него нет. пока чонгук слушал задорный рассказ хосока, который каждые пару минут прерывал намджун, ворующий у него морковные палочки с подноса, он внезапно понял, что мог бы подарить хосоку новый горшок. это подарок-ничего, чувствуется, как сущая мелочь, но чонгук хотя бы знает, что хосоку он будет нужен. они с юнги проводят минут десять в поисках отдела для садоводства в огромном магазине, а когда наконец находят, чонгук замирает перед огромным стеллажом с самыми разными горшками. опираясь на предположение о том, что горшок нужен небольшой, ведь цветок временно поместился в кружке, чонгук отсеивает половину из них, начиная усиленно рассматривать небольшой рядок с маленькими горшками. — вот этот красивый, — юнги тычет пальцем по направлению к светло-фиолетовому, расписанному цветами горшку, но чонгук, обращая внимания на ценник, огорчается, обнаруживая, что этот горшок видимо из самых дорогих, может, сделан из чего-то особенного или это из-за росписи. во всяком случае, если они купят его, то чонгуку не хватит на пакетик и шоколад — большую и увесистую плитку, которую он решил купить, как дополнение к их с юнги подарку. — нужно выбрать что-то подешевле, малыш, — спокойно произносит чонгук, стараясь контролировать лёгкое огорчение. юнги понятливо кивает — сказанное чонгуком совсем не вызывает у него ступора или удивления — и уже через пару секунд указывает на другой горшок — жёлто-зелёный, с небольшими оранжевыми вкраплениями. он пластмассовый, но выглядит очень даже красиво и ярко, под стать резвому хосоку с его любовью к насыщенным цветам, которую чонгук выявил уже на третий день знакомства, наблюдая за его разнообразным гардеробом. — ты молодец, юнги, — хвалит младшего, поглаживая его по мягким волосам, — этот нам подойдёт, — юнги улыбается, довольный тем, что помог старшему, и они, по дороге выбирая ещё и красивый подарочный пакетик, достаточно широкий, чтобы в него поместился округлый горшок, двигаются к кассе. нужный адрес ему сбросил тэхён, и дом хосока они находят с помощью навигатора. пару минут чонгук нервно топчется на пороге, пока юнги занят разглядыванием собственной ладони. затем малыш, не ощущая метаний старшего брата, ощутимо пихает его в ногу. — почему мы не идём? — спрашивает слегка недовольно, но не капризно. — идём, — на выдохе произносит чонгук, потирая ладошку, свободную от ручки подарочного пакета, о штаны. чонгук чувствует волнение, и он соврал бы, если бы сказал, что не боится, что сейчас, стоит ему позвонить в дверь, ребята рассмеются ему в лицо («ты действительно пришёл»). он старался выбрать что-то поприличнее для брата: юнги одет в свою единственную белую рубашечку, которую чонгук достаёт по особым случаям вроде утренника или ежегодной фотографии в детском саду, на нём самые новые штаны, которые у него есть, а ещё чонгук постарался и вымыл его ботинки. юнги выглядит безупречно, под стать милому мальчишке в одежде, подходящей для праздника. а чонгук — нет. у него нет рубашек, поэтому он одет в свою обычную толстовку, которую каждый из ребят видел несколько раз. на нём старые чёрные джинсы, широкие, заставляющие его чувствовать себя неуклюжим. его кроссовки держатся «на соплях». чонгуку не нравится думать, что внешность что-то решает. ему хотелось бы, чтобы это было неважно. для кого-то то, как он выглядит, наверняка не имеет значения, но правда в том, что это всегда те люди, которые могут позволить себе выглядеть по-разному. в плохой день — надеть старую футболку, не помыть голову, забыть использовать одеколон; в хороший — прогуляться по торговому центру, надеть новую кофту, показать всем новый кулон, купленный втридорога. у чонгука выбора нет, поэтому он не понаслышке знает, что внешность означает многое. — гу, я нажимаю, — юнги обращается к нему так, словно последние несколько минут только и делал, что пытался дозваться брата, пока тот, занятый размышлениями и тревогой, игнорировал его. чонгук не успевает ответить: крохотный палец юнги жмёт на дверной звонок, и по ту сторону двери слышится приглушённая трель звонка. чонгук обеспокоенно поправляет на плечах юнги рубашечку, затем приглаживает собственные волосы, резко отдёргивая руку, когда дверь шумно распахивается. — чонгук! — хосок выглядит ошалело-радостным и довольным, ярко улыбаясь. — ты пришёл! — глубже в доме слышится возня и смех. — привет, — чонгук слегка смущённо здоровается, удивлённый тем, в каком хорошем настроении пребывает именинник, кивая. хосоковы глаза опускаются ниже, а затем чонгук видит, как в них взрываются галактики. — ты должно быть юнги, — тепло произносит хосок, присаживаясь на корточки. он протягивает малышу кулачок, ожидая что тот отобьёт его, но юнги аккуратно отталкивает руку хосока ладошкой, а затем слегка кланяется, формально и вежливо. чонгук опасается, что это вызовет недоумение у хосока, но тот, поднимая голову на него, смотрит восторженно, затем возвращая на юнги взгляд, которым обычно смотрят на котят в подборке видео на ютубе. — я хосок, — чонгук видит, как в коридор вваливаются намджун с джином. тэхёна почему-то не видно. — но друзья зовут меня хоби, — юнги кивает, переминаясь с ноги на ногу. — тогда я пока что буду говорить хосок, — по-взрослому произносит, цепляясь за ногу чонгука. старший лишь поглаживает его по голове, наблюдая за знакомством. хосок удивляется, но по-доброму и ненадолго, вновь улыбаясь, — может быть потом мы станем друзьями, — чонгук и сам смеётся, не сумев сдержаться. юнги озадаченно поднимает голову, находя его взгляд, будто спрашивая, что смешного он сделал, ведь поведение чонгука для него — главный показатель, с помощью которого можно анализировать окружающую среду. но чонгук лишь треплет его по голове, затем, легко переходя касанием на маленький носик, тыкает в него, вызывая у малыша улыбку. — какой милашка, — произносит намджун, опираясь на хосока, чтобы выглянуть вперёд, на юнги. чонгук наблюдает, как младший слегка улыбается, но крепче сжимает его ногу, наверняка озадаченный таким неожиданным вниманием от незнакомцев. старший кладёт тёплую ладонь на его плечико, пытаясь показать, что юнги не о чем переживать и что он никуда не уходит. — ты меня сейчас завалишь, — недовольно бурчит хосок, сбрасывая намджуновы руки с себя — тот слишком занят вежливой беседой с юнги (она в основном состоит из его завываний на тему того, какой юнги милашка), — и я упаду, — сокджин, образовавшийся рядом, специально пихает хосока по коленке в этот момент, тот смешно заваливается вперёд и с громким «эй», бьёт его по ноге в ответ. пока они шуточно бранятся, а намджун всё ещё на удивление сильно отвлечён юнги, который уже начал увлечённо рассказывать ему о том, что ему снилось (чонгук слушал об этом уже раза три за сегодня), чонгук, поднимая голову, видит, как к намджуну сбоку подходит тэхён. и чонгук отвлекается. от щебечущего снизу юнги, от умилительных словечек, которыми намджун показывает, что слушает малыша, от всё ещё в шутку ругающихся хосока и сокджина, который уже перешёл в оборонительную позицию. отвлекается на тэхёна. он выглядит очень спокойно и расслабленно, вполне обычно: на нём нет особой одежды и его волосы не уложены как-то не как всегда — и по какой-то причине это для чонгука становится сигналом к тому, что ему можно выдохнуть, расслабиться. — давайте впустим их уже, — чонгук смущённо отмирает, когда тэхён начинает говорить, — хосок, в самом деле, — он останавливает хосока, который назойливо пытается обнять активно отпирающегося сокджина, хватая его за предплечье. хосок мгновенно отвлекается и, извиняясь, пропускает их в дом. чонгук заходит последним, после юнги, который, увлечённый рассматриванием всего вокруг, даже не замечает, что старший брат задерживается сзади. в коридоре остаются он и тэхён, закрывающий за ними дверь. — привет, — тэхён тихо здоровается первым, подходя ближе к чонгуку и параллельно откидывая ключ на низкий столик возле двери с кучей хлама на нём. — привет, — чонгук осторожно шепчет в ответ, почему-то воодушевляясь, словно он маленький ребёнок, тот же юнги, который радуется, когда взрослый обращает на него внимание. то, как много значения он придаёт действиям и поведению тэхёна, немного странно, но чонгук словно ощущает странную благодарность, которая заставляет его хотеть тянуться к старшему. — юнги замечательно выглядит, — чонгук, слегка смущённо избегавший прямого пересечения взглядами до этого момента, резко поднимает голову, вглядываясь в лицо тэхёна, который всё ещё расслабленно стоит, опираясь на стену, но теперь ещё и улыбается. чонгук не может определить, что именно он чувствует, но это вдруг так приятно и тепло. его рот приоткрывается, но слова так и не вылетают, потому что не знает, что сказать. — очень нарядный, — тихо продолжает тэхён. и вдруг подходит ближе, аккуратно подхватывая его пальцами за рукав, не касаясь кожи. это даже не прикосновение, так, лёгкое взаимодействие, но чонгук задерживает дыхание, особенно сильно удивляясь, когда к происходящему добавляется тихий голос тэхёна: — ты молодец, — дёргает за рукав ещё раз, будто пытается сконцентрировать внимание чонгука, который, чувствуя, как лицо пылает, смотрит ниже лица напротив. — гу! — из темноты внезапно вылетает юнги, и чонгук отскакивает от тэхёна как ошпаренный, кидая на него пару взглядов. — куда ты делся, гу? — тэхён отходит ещё дальше, чтобы дать малышу возможность подойти ближе. — давай, — маленький тянет чонгука, схватив за ладонь, — я без тебя не пойду, — чонгук улыбается. — конечно, — не сопротивляется, идёт глубже в дом за младшим, — давай скорее подарим хосоку наш подарок, да? — юнги отвечает не сразу, поэтому чонгук, пользуясь этим, мимолётно оглядывается, чтобы увидеть, как тэхён, улыбаясь, идёт за ними. — можно подарок подарю я, гу? — спрашивает мальчик, останавливаясь. — конечно, — снова повторяет чонгук. — ты ведь знаешь, что нужно будет сказать, да? — юнги мычит, как бы отвечая «да», и тянет ручку к подарку в руке чонгука, который старший без промедления передаёт малышу, мельком заглядывая внутрь, чтобы убедиться, что всё в порядке. в проходе, замечая небольшой стол с кучей закусок перед диваном и флажочки на стене (на каждом из них по английской букве, в итоге складывается большое «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ»), чонгук теряется, пока юнги куда увереннее проходит вперёд, пряча подарочный пакет за спиной. хосок усиленно изображает, что ничего не видит, когда малыш щурится, чтобы понять, видит ли он подарок, который юнги так хочет подарить сам. лёгкое прикосновение к спине — тэхёновой рукой — выводит его из небольшого транса. — проходи, — аккуратно и без грубости. не «ты мешаешь мне пройти, поэтому давай быстрее», а «не волнуйся, всё хорошо, поэтому давай быстрее». чонгук смотрит на него, слегка оборачивая голову назад, а затем делает шаг вперёд, губы складываются в неловкую полуулыбку. сокджин молча указывает ему на место на диване, и чонгук робко присаживается, сразу же подхватывая на колени юнги, который льнёт к нему всем телом, удерживая пакет на своих коленках и ёрзая: чонгук точно знает, что мальчику уже не терпится вручить его хосоку. словно читая его мысли, намджун произносит: — раз уж все собрались, как насчёт того, чтобы начать вручать подарки? — никто не отвечает, но каждый из ребят начинает как-то по-особому суетливо копаться в своих рюкзаках и сумках возле дивана или ножек стульев. намджун продолжает: — боюсь, что, если хоби выпьет перед тем, как я вручу ему подарок, он начнёт плакать, увидев его, — хосок сбоку прыскает от смеха. — ты подарил мне надувной костюм курицы в прошлый раз, — рядом слышится намджуново «пф, и что?», — если я и буду плакать, то от радости, что я пережил вручение очередного подарка от тебя, — чонгук знает, что это глупость по тому, как хосок с обожанием смотрит на каждого из друзей, как горят его глаза, когда он всё равно тянется в сторону намджуна, с интересом разглядывая упаковку в его руках. каждый из присутствующих по очереди дарит хосоку свой подарок. намджун вручает ему целую коллекцию каких-то комиксов, которые, как оказывается, хосок искал долгих полгода («я так надеялся, что ты не сможешь купить их до своего дня рождения, бро»), тэхён с тёплой улыбкой протягивает ему мягкую игрушку — огромную панду, но когда хосок, повертев её в руках, выясняет, что это на самом деле рюкзачок в виде панды, набитый сладостями, его радости нет предела («ты всё время говоришь, что твой рюкзак скучный»), сокджин же смущённо-молчаливо — будто чонгук вообще ожидал когда-нибудь увидеть его таким — протягивает хосоку браслетик из разноцветных бусинок-подвесочек, почти треть из которых в виде сердечек. хосок сгребает его в объятья быстрее, чем сокджин успевает сообразить и защититься от ударной волны («я знал, я знал, что ты на самом деле мягкое облако внутри!» и «ради бога, хосок, слезь с меня! я вообще нашёл этот браслет по дороге сюда, ясно» и громкое на выдохе «ты что, сделал его сам?». красное лицо сокджина послужило лучшим ответом для растаявшего хосока). но особое внимание все уделяют маленькому юнги, который спрыгивает с колен чонгука, чтобы подойти ближе к месту, где сидел хосок, но всё так же держит брата за ладонь, которую чонгук с готовностью ему предоставил, заметив, как тот шарит маленькой ручкой в поиске его поддержки. — с днём рождения! — с лёгким, но заметным волнением, произносит малыш, передавая пакет хосоку. — это от нас с гу, — поясняет, пока хосок улыбается шире, чем когда-либо на памяти чонгука. старший тихо поглаживает волнующегося малыша по спине и, поднимая голову, видит, как этот жест взглядом ловит тэхён. это вдруг заставляет его улыбнуться и осторожно потянуть юнги на себя — тот, не препятствуя, опирается спинкой о чонгуковы колени, потной ладошкой сжимая его руку. — ему понравится, — тихо шепчет ему чонгук, хотя сам ощущает то же волнение, что и юнги. вдруг, подарок окажется недостаточно хорош? все подарили что-то особенное, что-то красивое, потому что все знают хосока, а они — нет. но ведь чонгук сейчас — старший брат, тот, в ком маленький юнги, пока что многого непонимающий, несмотря на поразительную сообразительность, ищет помощи и поддержки. — точно понравится, малыш, — юнги ещё раз сжимает пальчиками его руку, и чонгук легко целует его в висок. намджун сбоку притворяется, что падает в обморок, хватаясь за сердце. чонгук улыбается. — боже мой! — восклицает хосок, вертя их горшочек в руках. — он идеален для моих цветов, юнги! — малыш радостно хихикает, и чонгук ощущает, как его затапливают радость и удовлетворение. он ищет взглядом тэхёна, непроизвольно, просто так, и видит, что тот уже смотрит на них с юнги. его взгляд задерживается на чонгуке и он улыбается широко и открыто, слегка наклоняя голову к плечу. чонгук, как приворожённый, наблюдает за тем, как мягкие пряди у лица тэхёна падают в ту же сторону. — как ты нашёл его? — хосок спрашивает, отодвигая горшок на вытянутых руках, чтобы лучше рассмотреть. юнги немного смущается, потому что все разглядывают его, поэтому чонгук легонько дотрагивается до его бока. малыш же воспринимает вопрос слишком буквально. — сразу мы выбрали другой, — и чонгук, словно шестым чувством, ощущает, что что-то не так, — но гу сказал, что нам нужен какой-нибудь подешевле, поэтому я нашёл этот. чонгуковы глаза впиваются в ковёр под его ногами, и он чувствует, как пузырь, надувавшийся внутри уже очень давно, лопается так оглушительно, что ему становится тяжело дышать. никто не говорит ни слова, и от этого становится только хуже: чонгук тревожно, испытывая неописуемую горечь во рту, скользит взглядом от одного замолчавшего человека за столом к другому — никто не отвечает на его взгляд. стыд. и паника. вот, что он ощущает, отпихивая юнги в сторону. чонгук понимал, знал наверняка, что им тут не место. ему тут не место. и вдруг возомнил, что может прийти. чтобы что? в очередной раз показать, какой он глупый и бедный, неспособный купить нормальный подарок, выглядеть так же хорошо, как остальные, те, кто даже не стараются, чувствовать себя так же свежо и бодро? намджун протягивает к нему руку, когда чонгук встаёт с задушенным «мне надо в уборную». — гу, подожди, — восклицает юнги, хватая его за ногу. он напуган внезапной сменой настроения в комнате — чонгук видит, чонгук знает, он ведь был с ним рядом всю его жизнь, но он просто не может сейчас успокоить юнги. он не может успокоиться сам, чувствуя себя так, будто он летит вниз в темноте и никак не может приземлиться. хотя, может, только что это и было самым жёстким приземлением в его жизни. тебе здесь не место. — гу, я хочу с тобой, — юнги не отстаёт, не давая ему пройти, и чонгук случайно цепляется за край стола, скидывая что-то. старший отрицательно машет головой, чувствуя, как тяжело ему дышать, а затем отцепляет руки малыша от своих штанов. — гу, я пойду с тобой, — юнги, кажется, скоро расплачется. а чонгук чувствует, как нить, натянутая до предела, рвётся. — я же сказал нет! — на крик он переходит неосознанно, не ощущая грани. чонгук отцепляет маленькие ладони, которые крепко держались за его ногу, и всё это происходит так резко и быстро, что юнги, не удержавшись под напором встряски, валится на пол. чонгука это не останавливает, ничего внутри вообще не задето падением малыша: — дай мне уйти спокойно хоть раз! я разве прошу о многом? это ведь не так сложно — дать мне отойти одному хотя бы на минуту, пока все остальные я уделяю только тебе! — чонгук громко дышит, взбешённый, и юнги, маленький юнги, сжимающий ручки в кулачки и всё ещё сидящий на полу, начинает плакать, сильно, роняя крупные слёзы, которые он пытается остановить дрожащими от плача руками. чонгук видит, как со своего места поднимается тэхён. — нет, — дёргаясь в сторону малыша, говорит чонгук. отчаяние и раскаяние приходят на смену гневу, вспышки которого он до этого момента не замечал. чонгук подаётся вперёд. — нет, юнги, я не… — юнги всхлипывает, — я не это имел в виду, я не хотел, — никто больше, кроме малыша на полу, которого чонгук довёл сам, не имеет значения. он может представить полные презрения взгляды сокджина, намджуна или даже хосока, но ему плевать, пока юнги чувствует себя так, — иди сюда, малыш, — чонгук тянет к нему руки, легонько кивая и чувствуя, как в собственных глазах начинает скапливаться влага. — иди ко мне, ну же, пожалуйста. и юнги идёт. но не к нему, чонгуку, в руки. малыш слегка наклоняется назад, а затем, ощущая спиной, что тэхён стоит позади, резко разворачивается, кидаясь в его руки, которые тот с готовностью распахнул. впервые в жизни, думается чонгуку с болью. впервые в жизни маленький юнги ищет защиты не у него. впервые в жизни он сам причина, по которой юнги нужна защита. и это уничтожает его до самого конца. чонгук не чувствует, как сам начинает плакать, зато, словно через толщу воды, пребывая в шоке, слышит слова тэхёна: — сокджин, доведи его до ванны и помоги ему умыться, — строго и чётко. сокджин быстро, словно он был готов к этому ещё до того, как тэхён попросил, встаёт, оказываясь рядом и аккуратно подталкивая его куда-то, где, вероятно, располагается ванная комната. там сокджин действительно помогает ему умыться, почти всё делая самостоятельно: ополаскивает его лицо, помогая ему наклониться над небольшим умывальником, вытирает его полотенцем, затем протирая заднюю часть шеи, где прядки волос слегка вспотели и стали неприятно-мокрыми. чонгук не говорит ни слова, но на его лице, видимо, написано, что-то такое, что заставляет сокджина заговорить: — ничего страшного, — тихо произносит, всё ещё занимаясь волосами чонгука, который внезапно чувствует себя таким разморённым и уставшим, будто эта внезапная истерика выжала из него все соки, — никто не будет на тебя злиться, чонгук. — я, — хрипит чонгук в ответ, — я буду злиться, — дрожащие руки, которые ему не удаётся контролировать, цепляются за кремовую байку сокджина. — мне так жаль, — голос ломается, и чонгук просто не знает, что ему делать и что сказать, чтобы выразить силу раскаяния, которое плещется внутри него, — мне очень жаль, я не хотел, — сокджин вдруг обнимает его, притягивая к себе за шею рукой с всё тем же полотенцем. объятие получается странное: чонгук сидит на бортике ванной, а сокджин стоит, поэтому младший просто утыкается текущим носом ему в байку, но этого вполне хватает, чтобы он, не ощущавший опоры перед собой даже в виде объятий так давно, позорно разревелся снова. кажется, его гладят по голове. когда сокджин снова помогает ему умыться и они выходят, хосок и намджун становятся первыми, кого чонгук замечает, боязливо сжимаясь в проходе. намджун сидит на диване, перебирая собственные пальцы, а хосок шагает туда-сюда, уже несколько раз проходя мимо одного и того же горшка с большим цветком, стоящим на полу. его ненавидят. но вместо обвинений или криков, чонгук вдруг слышит обеспокоенное «как ты?» от хосока и «я уже думал идти к вам, парни» от намджуна. сокджин придерживает его за плечо, продвигая вперёд, и чонгук не успевает сообразить, что ответить, когда дверь, до этого закрытая, с лёгким скрипом приоткрывается и оттуда, из темноты, показывается голова тэхёна. — он уснул, — тэхён будто бы ни к кому конкретному не обращается, но смотрит точно на чонгука, и тот быстро двигается в его сторону, ускользая из-под хватки сокджина. тэхён открывает перед ним дверь, морщась, когда она скрипит. чонгуку плевать, что она скрипит. он тихо заходит, медля, и видит маленького юнги, который лежит на широкой кровати, скрючившись, словно стараясь занимать меньше места. чонгук смотрит на него минуту или две, и за это время малыш вздрагивает во сне дважды. — какой же я мудак, — тихо произносит, поднимая глаза к потолку, потому что ощущает, что вот-вот снова заплачет. тэхён не отвечает на это, но зато тихо шепчет другое: — ложись к нему, — кивает на кровать с заранее откинутым одеялом, — он звал тебя, — чонгук чувствует, как его сердце рвётся на тысячи кусков, и тэхён, видимо, замечает эту смену в выражении его лица: подходит к нему, аккуратно пододвигая ближе к себе за локоть. чонгук запоздало реагирует на это действие, будучи неспособным отвести взгляд от брата сразу. тэхён снимает с него байку, медленно, помогая ему просунуть голову через область воротника и не задеть уши — почему-то от этого проявления заботы чонгуку хочется плакать только больше. а ещё тэхён сам расправляет на нём задравшуюся футболку, и чонгук, чувствуя себя неловким ребёнком-неумехой, не находит в себе сил взглянуть тэхёну в лицо. тэхён подводит его к той стороне большой кровати, где одеяло подготовлено для того, чтобы кто-нибудь мог сразу лечь под него, и буквально укладывает чонгука самостоятельно, аккуратно подталкивая его и держа тёплую ладонь на его спине. чонгук сразу же поворачивается набок, его взгляд фокусируется медленно, и он чувствует себя откровенно плохо, но мгновенно находит юнги и так аккуратно, как только может, поглаживает его дрожащей ладонью по мягким тёмным волосам. маленький подаётся навстречу прикосновению, бессознательно, просто потому что это привычка, и чонгук еле-еле подавляет всхлип. и тэхён вдруг ложится напротив. чонгук замечает это до того, как действительно видит, потому что кровать с другой стороны ощутимо прогибается. только затем лицо тэхёна — обыкновенно-спокойное, без осуждения на нём — видится где-то сзади, за юнги. — тебе нужно поспать, чонгук, — когда тэхён произносит его имя, рука чонгука непроизвольно вздрагивает, — ты устал, — чонгуку до смерти хочется возразить, но он действительно ощущает такую невообразимую усталость, что просто проглатывает эти слова, — пожалуйста, чонгук, спи. — он самое дорогое, что у меня есть, — чонгук отвечает, особо не задумываясь о том, что говорит, — и предать его доверие для меня — самое страшное, — рука в волосах юнги останавливается, потому что дрожит из-за пережитого так сильно, что продолжать движение невозможно. вместо поглаживаний чонгук просто кладёт её на маленькое плечо, пододвигаясь ближе к сопящему малышу, — я не прощу себя за это, — хочется добавить ещё так много, о том, что он знает, как сильно маленький юнги нуждается в нём, как тяжело ему не понимать, почему им приходится так сильно экономить на всём, что есть у его сверстников, но поток мыслей вдруг останавливается. потому что чонгук чувствует уверенное прикосновение к своей руке. тэхёновы пальцы осторожно ведут вверх по его запястью, затем медленно, но твёрдо, касаются самой ладони, переворачивая её так, чтобы в итоге переплестись с пальцами чонгука, который затем чувствует, как тэхён приподнимает руку и подносит её к себе. а затем чонгук с трепетом ощущает, как тэхён касается губами тыльной стороны его ладони. невесомо, но всё ещё ощутимо-мягко, задерживаясь на несколько секунд. никто и никогда не касался так чонгука. — но ты не предал его доверие, чонгук, — тэхён всё ещё держит чонгукову руку ближе к себе, что, на самом деле, неудобно, потому что чонгуку приходится слегка подаваться вперёд, сама рука не совсем аккуратно задевает юнги, но чонгуку не хочется прекращать происходящее — он млеет под мягким прикосновением тэхёна, — ты очень устал и ты не виноват, что всего оказалось так много, — теперь он поглаживает руку чонгука, и тот ощущает, что это убаюкивает его всё больше и больше. вероятно, это именно тот успокаивающий эффект, на который тэхён рассчитывал, — ты такой молодец, ты так хорошо справляешься, заботишься о юнги, — продолжает, пока чонгук ощущает, как моргать становится тяжелее, а глаза всё больше закрываются, — я думаю, что я не встречал ни одного человека, похожего на тебя своей силой. в затуманенной голове чонгука проносится только:я завистливый и глупый я всегда чувствую себя недостойным я хуже всех, кого ты можешь встретить
но последнее, что он слышит, это тэхёново: — пожалуйста, спи, чонгук. всё хорошо, — и реальность совсем теряется.⁂ ⁂ ⁂
sleeping at last — light (заставляет меня рыдать каждый раз) ill give u everything i have ill teach u everything i know i promise ill do better ill always hold u close but ill learn to let u go i promise ill do better
когда чонгук просыпается, первым, что он ощущает, становится необычная тяжесть век — их сложно открыть, потому что они опухли, а всё лицо словно онемело. чонгуку требуется пару минут, чтобы понять спросонья, почему он чувствует себя так странно-разбито, хуже, чем обычно, когда он не высыпается или не ужинает, а затем воспоминания накрывают его и рука тут же уходит в сторону, шарит по кровати там, где предположительно лежит юнги. но рядом пусто, и это заставляет чонгука распахнуть глаза. приподнимаясь на локтях, чувствуя тревогу и беспокойство, чонгук осматривается, отмечая, что на кровати также нет и тэхёна, хотя, когда гук засыпал, тэхён точно был рядом. держал его за руку. чонгук встаёт с кровати, хватая свою байку. вероятно, он производит слишком много шума — в конце концов, он даже не знает, который сейчас час. может быть он разбудит всех, и к чувству стыда за вчерашнее, то, что ребята не должны были видеть, то, чего вообще не должно было случиться, только не с ним и не с юнги, добавится ещё и вина за нарушенный сон. но всё это легко отходит на второй план, потому что первостепенная задача сейчас — найти маленького юнги. найти и обнять, и не отпускать. чонгук замирает у двери, с рукой, занесённой над дверной ручкой, потому что слышит разговоры — судя по всему, это хосок и сокджин — и робкий смех, еле слышный, но маленького мгновения хватает, чтобы узнать в нём маленькие смешки его малыша. это заставляет чонгука взволнованно, а оттого резко, дёрнуть дверь на себя, открывая. кухня и небольшая гостиная, в которой они проводили время вчера и в которой сейчас расположились намджун (он сидит за столом, хотя его голова опущена, вероятно, он досыпает), хосок и сокджин (они оба стоят у плиты, что-то готовят, хотя одна тарелка с готовым завтраком уже стоит на столе — перед юнги), тэхён (чонгук краем глаза ловит то, как он откладывает свой телефон, в котором читал что-то до этого, и тут же поворачивает голову в его сторону) и юнги, сразу же замирает, словно чонгук убивает всю атмосферу уюта, которая здесь была. но чонгуку плевать, потому что он крепко цепляется глазами за малыша, который сидит на высоком стуле, замерев и глядя на старшего. его рубашку сменили, хотя засыпал он точно в ней, чонгук помнит. теперь маленький одет в какую-то широкую майку, пусть та и не принадлежит никому из парней, очевидно — тогда юнги бы из неё просто вывалился. его щёки румяные и выглядит он свежим, будто накануне ничего не случилось. маленькая ручка держит палочки над тарелкой, из которой слегка заметен идущий пар, и чонгук чувствует, как где-то внутри него что-то расслабляется: юнги хорошо и вкусно завтракает. чонгук внимательно рассматривает его лицо, замечая, как оно, совсем маленькое и невинное, теперь искажено лёгким волнением или испугом, и мысли в голове начинают плодиться с невероятной скоростью. чонгук знает, что он всё испортил, что совершенно точно наломал дров, знает, что он здесь ответственный взрослый, который должен помогать юнги. это значит, что он должен найти в себе слова, сделать что-то, решить ситуацию так, как он всегда это делал, защищая юнги от любой невзгоды. но в этот раз ничего не приходит в голову. чонгук ощущает, как сутулится, сжимаясь в словно защитном жесте. он не знает, что сказать и что сделать, не знает, как подойти к юнги, и это вызывает в нём такой приступ отчаяния, что чонгук почти физически чувствует, как что-то колет в груди. страх перед насмешками и плохим внешним видом — ничто по сравнению со страхом того, что юнги его теперь ненавидит, что чонгук ему не нужен, что чонгук ему противен. тяжело дыша, чонгук глупо переминается с ноги на ногу, пытаясь заставить себя сделать хоть что-то, но необходимость в этом пропадает, потому что юнги, внезапно спрыгивая с высокого стула и заставив всех парней рядом испуганно дёрнуться в его сторону, первым бросается к нему. между ними не такое уж большое расстояние, но этот маленький топот словно растягивается на вечность, пока чонгук наблюдает, как юнги бежит к нему, вытягивая ручки. разумеется, чонгук, несмотря на всё своё волнение, с готовностью ловит малыша, сразу же подтягивая вверх и устраивая у себя на руках. юнги слегка дрожит и очень сильно жмётся к нему, обхватывая руками чонгукову шею и утыкаясь сопливым носом в его плечо, так, чтобы спрятать своё лицо. чонгук выдыхает и, покачиваясь, крепко прижимает малыша к себе, вдыхая детский запах его волос и прикрывая глаза, чтобы остановить покалывание, которое означает, что чонгук вот-вот расплачется. всё происходящее — это его личный катарсис. чонгук никогда в жизни не ощущал такой бури эмоций, в которой, после всего произошедшего, так сильно и явно выделялось бы спокойствие, вызванное маленьким мальчиком в его руках. старший ощущает то самое «как хорошо, что юнги рядом» и «как хорошо, что я держу его» — те чувства, которыми вчера, будучи уставшим и злым, он пренебрёг. — прости меня, — проникновенно шепчет, так, чтобы никто, кроме юнги, крепче прижимающегося к нему, этого не услышал. снова слегка подрагивающей рукой чонгук аккуратно проходится по маленькой спинке, скрытой чужой майкой, затем останавливая ладонь чуть ниже лопаток и придерживая юнги надёжнее, — прости меня, юнги, — произносит чонгук уже громче. он замечает, как все смотрят на них с малышом, поэтому делает несколько шагов в сторону: ему всё ещё хочется, чтобы то, что сейчас происходит, было только между ними с юнги. только для юнги, потому что он этого заслуживает. мальчик слегка трясёт ногой и всхлипывает, и это разрывает сердце чонгука. — я очень виноват, маленький, мне так жаль, — юнги плачет уже совсем явно, всхлипывая в привычной манере, тихо, но всё равно заметно, особенно для чонгука, — всё, что я сказал вчера — неправда, — малыш копошится в его руках, отстраняясь так, чтобы этого было достаточно для того, чтобы они с чонгуком могли смотреть друг на друга. — я сделал твою жизнь хуже? — юнги спросил так мягко, словно боялся услышать ответ, потому что верил в то, о чём спрашивает. чонгука охватывает ужас, и, не успев задуматься об этом, он мельком переводит взгляд на тэхёна, в котором ищет что-то, что поможет ему успокоиться. тэхён стоит ближе всех и смотрит, без сомнений, прямо чонгуку в глаза. пару секунд никто из них ничего не делает, потому что чонгук слишком растерян, но потом тэхён приподнимает подбородок в вопрошающем жесте. чонгук не знает, что именно тэхён уточняет, но отчего-то кивает, замечая, как за их взаимодействием следят все остальные. тэхён тут же скрывается где-то в стороне, где находится ванная, и чонгук сосредотачивается на малыше в его руках, всё ещё утопая в непонятном страхе. — что? — слов хватает только на глупый вопрос. — в детском саду мне говорили так, — юнги устраивает голову под чонгуковым подбородком, ластясь к нему, — что мы бедные и живём плохо, — губы чонгука сжимаются в тонкую полоску из-за негодования, которое он испытывает. юнги не должен был этого слышать, его вообще эта часть их жизни не должна волновать, потому что это прерогатива чонгука — беспокоиться и делать так, чтобы всё было хорошо, — и что это из-за меня, потому что я испортил тебе жизнь, — тихо заканчивает мальчик в полной тишине. чонгук слышит, как где-то в сторонке судорожно вздыхает хосок, не сумевший, вероятно, сдержать слёзы. сокджин выходит из комнаты. — нет, — голос чонгука почти теряется, — нет, юнги, — он гладит его по волосам, чувствуя, как сам начинает плакать, — ты не портишь мне жизнь, никогда, ясно? — чонгук вздыхает, дожидаясь момента, когда малыш неуверенно кивает в ответ. чонгука трясёт. он всё время думал о том, как несправедливо с ними обошёлся мир. их мать умерла сразу после рождения юнги, а отец бросил, как только малышу исполнилось два, ни разу не связавшись с ними. по правде говоря, чонгук быстро перестал размышлять о том, почему он это сделал, почему не приходил больше ни разу, потому что заботы о юнги хватало, чтобы не уходить в это с головой. им нужны были деньги, и чонгук только и делал, что работал, пытаясь научиться заботиться о маленьком ребёнке, потому что юнги был всем, на чём действительно стоило концентрировать внимание, так что времени на проклятия в адрес родителя, бросившего их на произвол судьбы, совсем ещё детей, не хватало. но мысли о том, почему это произошло именно с ними, никогда не покидали его голову, как и размышления о том, что ему нужно сделать и как себя вести, чтобы чувствовать себя не таким ущербным на фоне других детей, тех, что могли жить в своё удовольствие, не беспокоясь о вещах, о которых они и не должны были переживать, находясь под крылом у своей семьи, которой у чонгука не было. за исключением юнги, конечно. и всё это время чонгук думал, что именно он тот, у кого так хорошо получалось скрывать от малыша глубокие издёвки и слова, которые оставляли такой след. при всей заботе и внимании, при всей любви, которую он каждый день испытывал, ухаживая за маленьким юнги, который пока ещё цеплялся за него в любом действии и проявлении, он пропустил главное: юнги было также тяжело. он не был обременён заботами о бюджете или еде, но это вероятно так странно — быть маленьким и не понимать, почему за тобой никогда не приходит в детский сад отец, как за остальными; быть маленьким и пытаться фильтровать весь тот бред, который другие маленькие задиры, наслаждающиеся их положением детей из хороших семей с хорошим достатком, постоянно выливали на него; быть маленьким и иметь столько вопросов, которые наверняка так волновали юнги и которые он не задавал чонгуку никогда, потому что, вероятно, ощущал, что чонгук не знает, как на них отвечать. чонгук был занят эскапизмом, стараясь не дать юнги понять, насколько всё плохо, как устало и вымотано он себя чувствует, но юнги и сам испытывал каждую из эмоций старшего, боясь, что он и есть причина всего происходящего. что он испортил жизнь чонгука. — юнги, — чонгук повторил, твёрже, чем говорил до этого, потому что хотел, чтобы малыш обратил всё внимание на него, — ты никогда и ни за что, что бы ни случилось и как бы тяжело нам ни было, не виноват в этом, ясно? — малыш снова мелко кивает. — ты не испортил мне жизнь, — уверенно продолжает чонгук, хотя слёзы всё ещё обжигают собственные щёки. — я люблю тебя больше всего на свете, потому что ты мой, а я — твой, ясно? — мальчик тихо шепчет «да», снова обнимая шею чонгука маленькой ручкой. чонгук оставляет на его голове маленький невесомый поцелуй, покачивая юнги на руках. — и я никогда, никогда в жизни не оставлю тебя, даже если глупые ребята говорят так. — я тоже тебя люблю, гу, — сердце чонгука бьётся сильнее в тысячи раз, когда он слышит это от малыша. они и раньше говорили друг другу о любви, но теперь всё ощущается по-другому, потому что всё изменилось, ведь теперь юнги знает, что чонгук действительно имел это в виду, что он сам не обуза и никогда ей не будет, и, если понадобится, чонгук будет повторять ему это каждый день сразу после того, как отпинает парочку детишек в детском саду, пускай это и сделает его действительно плохим человеком. юнги весь сжимается, сопя, и чонгук отвлекается на секунду, отнимая тёплую ладонь от его спины, чтобы вытереть собственное лицо. наверняка, лицо юнги тоже мокрое и сопливое, так что чонгук размышляет над тем, чтобы помочь ему и вытереть его, а лучше умыть, но это тут же перестаёт быть проблемой, потому что сзади, аккуратно дотрагиваясь всё ещё до приятного тёплой и мягкой рукой до чонгуковой поясницы, подходит тэхён. чонгук тут же видит в его руках салфетки, и тэхён заглядывает ему в глаза, будто спрашивая разрешения. чонгук кивает. тэхён осторожно и медленно дотрагивается рукой до спины юнги, который, несмотря на его состояние (он вымотанный от тяжёлого разговора, уставший, хоть сейчас и утро), сразу же распознаёт чужое, не чонгуково касание, и поднимает голову, глядя на подошедшего. чонгук напрягается всего на секунду, потому что ему кажется, что малышу станет некомфортно и он начнёт канючить — чонгук был готов оторвать от него чужака, даже если это был тэхён, который для него самого ощущается, как совсем не чужак, но юнги вдруг спокойно выдыхает слегка заложенным носом и поворачивается к тэхёну полностью, доверяясь. это заставляет сердце чонгука замереть в очередной раз, особенно когда он, поднимая взгляд, видит, как теплеет лицо тэхёна. он тоже — понимает чонгук — был обеспокоен реакцией малыша, и он тоже чувствует, как разваливается на части в лучшем из смыслов, потому что юнги беспрекословно доверился ему, пусть он всё ещё и находится на руках чонгука, в которых ему не о чем волноваться. тэхён отделяет одну салфетку от остальных и подносит её к щекам юнги, выжидая совсем немного, чтобы окончательно убедиться в том, что малыш не против. тот подаётся вперёд, закрывая глаза, как он обычно делает это, ожидая, что чонгук вот-вот о нём позаботится, и тэхён тщательно вытирает его покрасневшие щёки от слёз. затем, беря ещё одну салфетку, тэхён прикладывает её к носу юнги, который неуклюже замирает в ответ. — сморкайся, малыш, — улыбаясь, мягко произносит тэхён, взглянув на чонгука, который наслаждается картиной перед ним не меньше самого юнги, за которым сейчас так внимательно ухаживают. тэхён улыбается по-другому, только чонгуку, уголки губ которого слегка подрагивают в ответ, устремляясь вверх. юнги тем временем пухлой ручкой хватает широкую ладонь тэхёна, прижимая её и салфетку ближе к лицу, а затем забавно, очень шумно сморкается, краснея моментально, когда чонгук не выдерживает и слегка нервно посмеивается над этим, слыша, как к нему присоединяются намджун и хоби. тэхён ещё раз протирает у него под носом, перед тем как отойти и выбросить салфетки в мусорку. чонгук не отрывает от него взгляда. — думаю, чонгук хочет поесть, — сокджин подаёт голос, входя на кухню (по его покрасневшему лицу всем понятно, что он, даже если и попытался уйти, всё равно слышал и видел всё, что тут происходило). он подходит ближе к ним, и чонгук понимает, что тот обращается в первую очередь к самому юнги, который неохотно отстраняется, поглядывая на чонгука. — да, — подхватывает хосок, быстро вытирая щёки и начиная суетиться, доставать тарелку из шкафчика над раковиной и дополнительные палочки, — его завтрак сейчас остынет, — чонгук растерянно смотрит на то, как хосок накладывает что-то приятно пахнущее в тарелку и ставит её на стол, глядя на него. намджун наливает сок в высокий стакан. это для него? — малыш, нужно дать твоему брату позавтракать, да? — говорит хосок юнги. тот раздумывает какое-то время, но затем уверенно кивает и, отстраняясь от чонгука, тянется в сторону, намекая на то, чтобы чонгук опустил его. старшему неудобно принимать завтрак, который ребята приготовили для него, он чувствует себя странно, но есть действительно хочется, особенно когда он смотрит на то, как на тарелке дымится лапша с мясом. чонгук опускает юнги, следя за тем, чтобы он точно упёрся ножками в пол и был готов к тому, что хватка старшего брата исчезнет. малыш стоит пару секунд, глядя на чонгука, и тот ожидает, что юнги пойдёт с ним к столу, возможно, посидит у него на коленках, пока он будет есть, но младший тут же уверенно перебирает ножками, двигаясь куда-то за спину чонгука. старший озадаченно проводит его взглядом, а мальчик в это время целенаправленно подбирается к тэхёну и сам протягивает руки наверх, ожидая, пока тэхён возьмёт его на руки. рот чонгука распахивается, а тэхён поднимает голову, коротко глядя на чонгука, который, впрочем, не отвечает на вопрос, который читается в его глазах. юнги топчет ногой, не капризно, а слегка, аккуратно, просто чтобы напомнить о себе, и встряхивает руками, обращая на себя внимание тэхёна, который, наклоняясь, берёт его на руки, подкидывая, чтобы удобнее усадить. малыш хватается одной рукой за его шею, но практически полностью разворачивается к чонгуку, встречая его взгляд. — чонгук, — его окликают, и чонгук узнаёт голос намджуна, поворачиваясь к нему и хосоку с сокджином, стоящим рядом, — давай, позавтракай с нами. чонгук замечает, что количество тарелок увеличилось и парни тоже начинают садиться за стол. — а тэхён… — чонгук обращается к остальным, не к тэхёну, потому что по какой-то причине говорить с ним, когда он держит его ребёнка на руках становится более неловко. — я не завтракаю, — подсказывает тэхён, двигаясь к столу и отодвигая стул одной рукой. затем он глядит на чонгука, и тому нужно около минуты, чтобы понять, что тэхён сделал это для него. щёки розовеют. — это правда, — уже жуя говорит хосок, — он невыносим, и я пытаюсь накормить его годами, — у хосока весь рот заляпан, потому что он говорит очень активно, и намджун протягивает руку с салфеткой, помогая хоби вытереть подбородок. — почему вы не жалуетесь, когда я отказываюсь есть? — бурчит сокджин в своей привычной манере, ковыряясь палочками в лапше. тэхён в это время присаживается рядом с чонгуком, усаживая юнги на колени. маленький укладывает голову ему под подбородок и выглядит таким маленьким и спокойным, что это вызывает у чонгука улыбку. — потому что мы знаем, что ты реально можешь нас ударить, — парирует намджун, громко всасывая лапшичку. — и что с того? — сокджин отвечает, затем поворачивается к чонгуку, следящему за разговором. — я чувствую недостаток заботы обо мне в этом доме, — чонгук снова улыбается, слегка, просто потому что чувствует, что ему смешно, а ещё что он может посмеяться с происходящего и никто здесь не упрекнёт его в этом. внезапно к его лицу приближается рука с палочками, в которых зажат аппетитно пахнущий кусочек мяса, и чонгук отрывается от разговора за столом, поворачиваясь к тэхёну, смотрящему то на палочки, зажатые в свободной руке, которой он не придерживает юнги, то на чонгуков рот. — давай, — тихо произносит, кивая в сторону чонгука, — поешь, — и чонгук послушно открывает рот, смотря за тем, как тэхён тут же кладёт ему на язык кусочек мяса, улыбаясь. — вот почему юнги так любит, когда его кормят, — тихо проговаривает с набитым ртом, даже не думая, потому что чувствует себя расслабленно, словно он ребёнок, попавший в хорошие руки, окружённый заботой тэхёна, который снова и снова подносит к его рту очередную порцию пищи. понимая, что он сказал, чонгук тут же краснеет, обеспокоенный тем, что выдал своё разомлевшее состояние, но тэхён коротко смеётся, и этот звук надолго откладывается у чонгука в голове. — да, наверное, — тихо ответил тэхён, аккуратно подбирая палочками еду, готовя её для чонгука, который робко наблюдает за этим. его щёки снова покраснели, и тэхён — на самом-то деле — тоже кажется смущённым, аккуратно поглядывает на чонгука рядом с ним, принимающим ласку. короткое пересечение взглядов отдаёт теплом, но сбоку вдруг громко падает кружка — намджунова — и разбивается. чонгук вздрагивает от неожиданности, приходя в себя после дымки, сформированной вниманием тэхёна, и ударяет подбородком по палочкам с едой, которые тэхён поднёс к его губам. те выпадают из его рук — и лапшичка падает на стол. рука тэхёна неловко застывает в воздухе. юнги по-детски смеётся, упираясь затылком в тэхёнову грудь. сокджин вздыхает. — ты придурок, — говорит хосок. намджун хлопает глазами, опуская голову в ту сторону, где сок из разбитого стакана заляпал его штаны.⁂ ⁂ ⁂
неделя после произошедшего проходит удивительно спокойно. теперь чонгук проводит всё время в университете с тэхёном и ребятами, не ощущая стыда за то, что ходит за ними по пятам, привязываясь. каждый из них так или иначе словно даёт ему понять, невербально или вербально, что они не против его присутствия. хосок всё время поддерживает с ним физический контакт — обнимает при встрече или хватает его под руку, когда они идут куда-то, аккуратно хлопает его по спине, когда чонгуку удаётся выдать особо удачную шутку. намджун предпочитает уделять внимание словами: чонгук никогда в жизни не читал ни одну из книг, которые намджун так активно с ним обсуждал, но всё равно всегда увлечённо слушал, наслаждаясь тем, что ему уделяют внимание. сокджин подарил ему браслетик, и хосок ближайший час не мог перестать говорить о том, какой сокджин мягкий и милый. сокджин грозил оторвать ему руки, если тот продолжит трепать его за щёки. чонгуку никаких слов не хватило бы, чтобы выразить, как приятно это было — наконец-то иметь близкий круг людей, на которых можно положиться, и он был благодарен каждому из них так сильно, но всё равно ощущал, что его благодарность тэхёну сильнее. тот продолжал кормить его, каждый день, и чонгуку всегда было неудобно, потому что тэхён не просто делил с ним свой обед — теперь он покупал для младшего отдельную порцию, оплачивая её, пока чонгук слегка пристыженно стоял рядом, озираясь на очередь, чтобы увидеть, как кто-то из его одногруппников обязательно тыкал в них пальцем, посмеиваясь. однажды тэхён заметил взволнованные взгляды чонгука в их сторону и, подхватив поднос с их обедом, взял его за руку, подводя к столику. — забудь про них, — шепнул он краснеющему чонгуку, держа его за руку и подводя к столу с остальными. — мне и правда неудобно, — ответил ему чонгук, наклонившись, когда они сели рядом и тэхён принялся расставлять закуски для чонгука и для себя самого на столе. — ты покупаешь мне обеды, но ты не должен, это очень дорого, — тихо закончил, натыкаясь на выразительный взгляд тэхёна. — я не должен, — тэхён прервал его, а затем отвлёкся на то, чтобы вставить трубочку в банановое молоко, купленное для чонгука, и протянуть бутылочку ему в руки — подобные жесты заботы каждый раз заставляли что-то внутри чонгука замирать. — но я хочу. — я не смогу расплатиться, — виновато произнёс чонгук, заметив, как после этой реплики все за их столом — сокджин, намджун и хоби — стали тихими, прервав свой разговор. это заставило чонгука сжаться, но тэхён мягко положил ладонь ему на колено, поглаживая. — тебе не надо ни за что платить, чонгук, — тэхён словно объяснял это для ребёнка, но в том, как он это говорил при этом не было отголосков раздражения, — друзьям не нужно ничего возвращать, — произнёс тэхён, подталкивая своей ладонью руку чонгука ближе к его лицу, так, чтобы трубочка уткнулась ему в губу. чонгук был в корне не согласен с тем, что сейчас услышал, но сил возразить в нём не было, потому что выражения лиц ребят — понимающие, но пронизанные болью — заставляли его молча соглашаться, даже если ему и было неудобно, потому что это чувство того, что ты не ровня, они так сильно тащат тебя, а ты не можешь сделать ничего достойного в ответ никуда не уходили. они не обсуждали произошедшее: ни то, что сказал чонгук, ни то, что сказал юнги, хотя было абсолютно очевидно, что все об этом помнили. они с юнги словно были ближе, чем когда-либо до этого, хотя чонгук был уверен, что это невозможно. теперь, когда он знал, что юнги слышал и думал, ему хотелось защитить его от всего на свете, проводить с ним так много времени, как он мог. если бы он только мог, он бы создал вокруг малыша защитный вакуум, чтобы юнги не пришлось больше сталкиваться со всем, что на него каждый день вываливается, даже если ему места там не найдётся. — эй, — тэхён сжимает его коленку под столом, и чонгук наконец-то поднимает голову, отмечая, что все снова перешли в режим активной беседы, — начинай есть или всё остынет, — спокойно советует тэхён, и чонгук смотрит на то, как двигаются его губы, когда он говорит это. затем взгляд скользит по столу, и чонгук отмечает, что сам тэхён ещё не притронулся к своей порции. — хочешь, я возьму ещё молока? иногда чонгуку становилось страшнее, когда он думал про тэхёна. потому что иногда ему казалось, что он сам неправ. может быть, ему хватит места, где ему будет хорошо. где его защитит тэхён.⁂ ⁂ ⁂
следующая за этой неделя становится настоящей катастрофой. чонгуку было тяжело в последние дни: он работал на износ, так как ему выпала возможность взять несколько дополнительных смен без угрозы навредить учёбе, к тому же и спал он мало, потому что несколько дней подряд юнги чувствовал себя плохо, вероятно, подхватив что-то в детском саду. это означало, что чонгуку нужно было покупать лекарства, кормить юнги, которого периодически начинало тошнить, специально приготовленными блюдами, чтобы не сделать хуже. чонгук был встревожен, поэтому за эти пару дней привык отдавать приоритет не собственному сну, а усталому дежурству возле спящего юнги — вдруг он проснулся бы и ему срочно чего-то захотелось бы или — ещё хуже — вдруг у него начался бы жар. во всяком случае, угроза миновала, потому что мальчик довольно быстро пришёл в себя. (каждый из ребят сидел с малышом хотя бы раз, пока чонгук работал, и, если бы он сказал, что его сердце не растаяло, когда они заметили его усталость и предложили помощь сами, это было бы ложью. они раскусили его, когда он зевнул в столовой три раза подряд. сокджин сказал, что чонгуковы красные глаза его пугают, за что тут же получил тычок от хосока. впрочем, намджун согласился с сокджином в следующую секунду, и чонгуку пришлось рассказать, как плачевно обстоят дела. какое-то время ребята действительно спорили о том, кто будет сидеть с юнги первым. тэхён приходил к ним два лишних раза просто чтобы чонгук мог поспать) следующим крупным испытанием стало разучивание детской песенки на мероприятие в детском саду. малыш был очень взволнован тем, что ему наконец-то выпала возможность выступить, поэтому они проводили целый час перед сном, чтобы выучить часть юнги в выступлении. — я точно выгляжу хорошо? — вопрос звучал непривычно из уст младшего. за окном был уже поздний вечер, обычно мальчик спал в это время, пока чонгук доделывал домашнюю работу, но этот вечер отличался от других, потому что выступление было уже завтра, так что они прошлись по песне ещё раз — юнги робко подпевал под песню плохого качества из старого телефона чонгука — и начали подбирать одежду для завтрашнего дня, потому что малышу хотелось выглядеть идеально. чонгук надел на него всё ту же белую рубашечку, которая была на мальчике на дне рождения хоби, переживая где-то глубоко внутри себя — вдруг юнги расстроится из-за того, что чонгук не может надеть на него что-то действительно новое. но малыш ярко и слегка сонно улыбнулся в ответ и попросил чонгука помочь ему зачесать его волосы так, чтобы они не торчали во все стороны, как обычно. спустя одно обучающее видео на ютубе старшему удалось уложить волосы юнги водой, слегка пригладить их, и теперь юнги любовался собой в зеркале, стараясь привыкнуть. — ты выглядишь замечательно, малыш, — чонгук аккуратно погладил юнги по ушку, потому что не мог испортить его причёску, погладив его по голове. юнги устало попятился назад, опираясь на сидящего позади чонгука, который сразу же подхватил его, устраивая между ног. — всё будет хорошо, ты отлично выступишь. — я волнуюсь, гу, — протянул юнги, зевая. чонгук поднял его, аккуратно усаживая на кровать, которую он предусмотрительно расстелил заранее. чонгук помогает юнги расстёгивать пуговки на рубашке, заменяя её пижамной майкой после, терпеливо дожидаясь, пока он продолжит. — вдруг они будут смеяться, — юнги уже лежал, и чонгук, чьи руки вздрогнули всего на секунду, укрывал его одеялом. мальчик выглядел как сонный воробей с его тёмными волосами, которые уже растрепались из-за переодеваний — в конце концов, они укладывали их обычной водой. — не слушай их, — этот совет был бредом, чонгук знал. невозможно было не слушать, не замечать, не обращать внимания, когда тебе тычут в спину. насмешки не пролетают мимо ушей, как бы он ни старался. сам чонгук никогда не мог игнорировать, но ему так хотелось научить юнги этому. чтобы он не думал о том, что кто-то смеётся над ним. чтобы он выступал завтра так радостно, как хотелось ему самому, веселясь, ведь это его первое выступление. чонгук отдал бы что угодно, чтобы это стало одним из лучших воспоминаний малыша. юнги засыпал и протянул ручки к нему. разумеется, чонгук лёг рядом, крепко прижимая малыша к себе. — я приеду завтра, помнишь? — юнги промычал в ответ, засыпая под поглаживания старшего брата. это было правдой: чонгук отпросился с работы, сделал это ради юнги, которому был несомненно нужен рядом в такой день. рука, поглаживающая волосы, медленно перешла на спинку сопящего мальчика. — тэхён и ребята там тоже будут, представляешь? — юнги встрепенулся, поднявшись, но чонгук тут же мягко толкнул его назад, на кровать. глаза малыша перед ним загорелись, и чонгуково сердце растаяло. просить ребят прийти было неловко, в конце концов, это просто детский утренник у ребёнка, которого они знали меньше пары месяцев, но чонгук знал, он чувствовал, что они не откажутся, потому что юнги был ярким и незабываемым, мягким и милым, если узнать его поближе, а все ребята определённо подобрались к нему достаточно близко, пока помогали чонгуку. чонгук знал, каково это — быть одному на ответственном мероприятии, когда ко всем вокруг приходят близкие. он проходил через это бесчисленное количество раз, например, когда выступал с проектом по вокалу в университете. это был его первый год, он был взволнован и хотел показать себя как следует. неприятные слухи уже ползли — о том, как он одевается, о том, как потрёпанно выглядят его личные вещи, даже о том, как плохо он мог пахнуть (чонгук принимал душ каждый вечер, от него никогда не пахло плохо, но все эти слова, брошенные в спину, заставляли его так сильно стыдиться этой несуществующей проблемы, что какое-то время он стеснялся подходить к людям слишком близко, чтобы не вызвать новую волну насмешек). ему хотелось, чтобы кто-то мог прийти на его маленькое выступление, помог ему унять волнение. чонгуку тоже хотелось иметь возможность смотреть на определённого человека в зале, полном незнакомцев, потому что так всегда комфортнее, но правда в том, что у чонгука в этом зале никого не было. он тогда выступил хорошо скорее просто потому, что действительно талантлив в том, что делает, но эти ощущения — растерянность и уныние, связанные с тем, что взгляд падал только на незнакомцев, ему не забыть. он чувствовал себя потерянным котёнком, когда к каждому из выступающих, стоящих на сцене, кто-то подходил, кому-то дарили пышные букеты из красивых цветов, а чонгук стоял один около минуты после того, как его выступление закончилось, потому что человек, по очереди озвучивающий имена участников, выдерживал паузу между каждым из них, ожидая, что к каждому кто-то подойдёт с поздравлением. к чонгуку никто не подошёл. когда он звал ребят к юнги, он рассказал им эту историю, не чтобы надавить на жалость, а чтобы объяснить, почему ему так важно их присутствие: он хотел, чтобы его малыш видел, что в зале были его друзья, пускай и слегка неуместно взрослые, на которых наверняка будут поглядывать другие родители. ребята отреагировали так, словно история разбила им сердца. намджун тогда вызвался купить ему дополнительную бутылочку молока, потому что чонгук очень пристрастился к нему, хосок опять пустил слезу, и сокджин сосредоточился на том, чтобы успокоить его, используя при этом какие-то глупые дедовские шутки, хотя сам то и дело поглядывал на чонгука. тэхён выглядел слегка раздражённо, и чонгук просто бессмысленно пялился на его красивый профиль, изучая, когда тот вдруг переплёл их пальцы под столом, сжав их в качестве безмолвной поддержки, передавая тепло своей руки. — правда? — тихо переспросил юнги, улыбаясь в плечо чонгука. — они придут посмотреть, как я буду петь? — да, малыш, — чонгук ощутил, как юнги радостно встряхнул ножками, и улыбнулся, наслаждаясь реакцией мальчика, — мы все приедем к тебе. будем хлопать громче всех, — пообещал чонгук. — а теперь пора спать. следующим днём, после этого разговора, чонгук был воодушевлён, как никогда, так сильно ожидая, пока пары закончатся, чтобы все они — чонгук, тэхён, хоби, джун и сокджин — могли поехать к малышу и обрадовать его. хосок, намджун и сокджин притащили юнги по набору шоколадных конфет, которые они с юнги никогда не покупали, а тэхён… тэхён принёс букетик цветов. маленький, словно специально подобранный для небольших ладошек юнги, и красивый, состоящий из голубых цветочков и разнообразных сухоцветов, он выглядел просто волшебно, и чонгук, которому удалось рассмотреть его поближе, когда они с тэхёном стояли в коридоре одни, освободившись раньше остальных, знал наверняка, что юнги понравится. — я запомнил, — тихо говорит тэхён, пока они стоят рядом в коридоре. он наклоняется очень близко, чтобы иметь возможность продолжать говорить шёпотом, и чонгук смущённо утыкается взглядом в букет, аккуратно дотрагиваясь пальцем до мелких лепесточков, — то, как ты рассказывал про цветы, — чонгук поднимает голову, и внезапно оказывается, что они с тэхёном стоят очень близко, а старший смотрит прямо на него, легко улыбаясь. чонгук ощущает, как то самое тепло затапливает его с макушки до самых пят. ему страшно думать о том, к чему относится это чувство. — решил, что будет здорово, если мы подарим юнги цветы, — чонгук сделал движение вперёд резким рывком, обнимая тэхёна и пряча лицо с мокрыми глазами в области шеи тэхёна, руки которого аккуратно приобняли его, скользнув по коже спины задравшейся из-за поднятых рук толстовки. красивая бумага, в которой были цветы, то и дело касалась его спины, приятно шурша, но тэхён наверняка держал букет осторожно, так что чонгук не переживал за сохранность подарка юнги. — спасибо, — шепчет, сжимая шею тэхёна, — это очень много значит, — они расцепились, и тэхён приоткрыл рот, словно собираясь что-то сказать, но сбоку на них внезапно налетел хосок, радостный и активный, как всегда. — давайте-давайте, — намджун грустно тащил свой и хосоков рюкзак где-то позади. — я хочу увидеть своего маленького друга на сцене, так что поторапливайтесь, — он закинул руки на их плечи, удобно вместившись между ними. — может ты хотя бы возьмёшь свой рюкзак, а? — возмущённо спросил намджун. хосок проигнорировал его, начиная невпопад рассказывать о том, как долго он ждал, пока они поедут к юнги (целых 3 пары) и как сильно он собирается хлопать (очень сильно). — он даже не собрал вещи, — жаловался намджун, перебивая болтовню хоби, пока они все вместе двигались к машине тэхёна, вызвавшегося отвезти их всех, чтобы сэкономить время, — просто оставил всё на нас с джином и побежал. — если бы мы были плохими друзьями, могли бы оставить всё там, — присоединился сокджин, вызывая смешок у чонгука, который усаживался на переднее сидение, продолжая слушать этот нелепый разговор краем уха. — тебе так повезло с нами, хосок, — намджун активно закивал, устраиваясь на заднем сидении тэхёновой машины. поездка была весёлой, даже расслабляющей. первое время чонгук то и дело проверял состояние своей одежды, хотел выглядеть прилично, но потом разговоры ребят внезапно увлекли его, и переживания отошли на второй план. тэхён периодически улыбался, отвлекаясь на чонгука рядом, наверное, думая, что тот ничего не замечал. разумеется, чонгук замечал, и это окрыляло его. тем не менее ощущение того, что что-то резко стало не так затопило чонгука сразу же, когда он покинул машину, кидая быстрый взгляд на детский сад. родители мельтешили перед глазами слишком быстро, а разговоры были слишком активными, и чонгук просто понял, что что-то случилось. страх появился только тогда, когда чонгук заметил взволнованного чимина, то и дело поправляющего волосы так, чтобы они не лезли ему в глаза на ходу, направляющегося к нему, целенаправленно и глядя прямо в глаза. — чонгук, мне жаль, — быстро проговорил он, приблизившись. — что? — чонгук ощутил, как парни сзади подобрались и замолкли, подходя ближе, но ему не было дела до них: в голове пронеслись тысячи теорий о том, что могло произойти. — что такое? где юнги? — он с врачом, — взволнованно произнёс чимин, цепляя рукой предплечье дёрнувшегося чонгука. — что случилось? — чимин сжал губы. — мы репетировали выступление малышей, последний раз перед тем, как все начали собираться, — чонгук почувствовал, что никак не может выровнять дыхание, — и я клянусь, мне так жаль, я отвернулся всего на секунду, а один из ребят столкнул его со сцены, — сзади выругался сокджин. чонгук испуганно попятился назад, чётко ощущая, как стучит его сердце в груди. где-то сзади к нему подошёл человек, и чонгук ещё до касания знал, что это тэхён, но был так взвинчен, что, когда тэхён наконец-то коснулся его, дёрнулся вперёд, напряжённо уйдя от прикосновения. волнение убивало его. — где он? — получилось злее, чем чонгуку хотелось бы. — он был у медсестры, вот-вот его приведут сюда, — чонгук встревоженно огляделся вокруг, уделяя особое внимание крыльцу здания, ожидая, пока из него выйдет малыш. — он ничего не сломал, только разбил коленку и кровь пошла носом, — чимин сжался. чонгук ощущал злость и раздражение, и ему очень хотелось накричать на него, сорваться, но он знал, что чимин на самом деле не виноват, пускай он и не уследил. он не хотел, и он помогал им бесчисленное количество раз. — наверное, у него будет шишка, но я очень быстро принял меры, а медсестра сказала, что ему ничего больше не грозит, — продолжил воспитатель, коротко оборачиваясь, следя за взглядом чонгука, ищущего своего брата. — хорошо, — чонгук обернулся назад, скользнув взглядом по парням позади, — ладно, я понял, — рукой он дотронулся до плеча чимина, слегка сжимая, но не улыбаясь — на это сил не было. — ничего, ты не виноват, — произносит чонгук, тут же устремляясь вперёд после и направляясь в сторону детского сада. юнги выходит под руку с женщиной, которая, вероятно, является медсестрой, когда чонгук почти заходит внутрь. они нелепо сталкиваются, и притихший мальчик тут же поднимает голову. — гу! — он начинает плакать, различая знакомое лицо брата, ощущая, что теперь ему позволено получить немного тёплой заботы от старшего, перед которым можно покапризничать, ожидая, что ему помогут. чонгук подхватывает его, сразу же начиная гладить по волосам, раскачивая из стороны в сторону и медленно спускаясь по ступенькам. — всё хорошо, маленький, — юнги вздрагивает, сопя заполненным носом, — я здесь, я приехал, — чонгук замечает, что все смотрят на них, без осуждения или негативной подоплёки, но всё равно чересчур заинтересованно, иногда перешёптываясь, и это сразу же заставляет его напрячься, однако в следующую секунду каждый из его друзей подходит ближе, закрывая их с юнги от остальных. сокджин обеспокоенно вглядывается в лицо малыша, пока хосок ищет в своём рюкзаке, который держит намджун, салфетки, чтобы протереть малышу лицо, по которому текут крупные слёзы. дело плохо, потому что чонгук чувствует, что юнги доходит до настоящей истерики — с дрожанием и заиканием из-за нехватки воздуха. — расскажи мне, что случилось, маленький, — поглаживает юнги по спине. тэхён, исчезнувший в машине ненадолго, подходит к ним с бутылкой воды и жестом предлагает юнги попить. малыш коротко кивает и почему-то вдруг тянется на руки к тэхёну, который, несмотря на неожиданность жеста мальчика, тут же придерживает его и начинает раскачиваться, как это делал чонгук, в руки которого теперь передаётся бутылка с водой. он откручивает крышку, вслепую передавая её кому-то из ребят сзади, и аккуратно подносит воду к губам юнги, следя за тем, чтобы тот пил постепенно и осторожно. наконец, мальчик заканчивает, но так и остаётся в больших объятиях тэхёна, устраивая голову под его подбородком, как он, кажется, уже привык делать. это не вызывает у чонгука злости. он только участливо подходит ближе, укладывая ладонь на спину юнги, только сейчас отмечая, что его рубашка испачкана, вероятно, из-за падения на пол. — мы р-репетировали, — заплаканно произносит юнги, — и это б-была почти моя очередь п-петь, а сольхи толкнул м-меня, — нижняя губа младшего выступила вперёд — верный знак того, что он снова вот-вот заплачет. чонгук посмотрел на тэхёна, и тому хватило буквально секунды безмолвного общения, чтобы понять, что действовать надо активнее. покачивания малыша возобновились, а сам тэхён с тихим «чш-ш-ш» поглаживал юнги по голове так, как он любит. — я упал, и к-коленка разбилась, а ещё я ударился н-носом, — он приподнял голову, указывая маленьким пальчиком на покрасневший носик-кнопку. только сейчас чонгук заметил, что спереди на рубашке есть пара капель крови. пожар из чистой ярости и злости бушевал внутри с новой силой, — и м-моя рубашка испачкалась, потому что п-пошла кровь, а ребята начали д-дразнить меня, — закончил мальчик обиженно и грустно. чонгуково сердце рвалось по швам. — немудрено, — вдруг возник насмешливый голос сзади, заставивший чонгука и каждого из парней повернуть головы в сторону говорящего. — такой взрослый и такой плакса, — мужчина, наверняка чей-то отец, стоял рядом, вслушиваясь в их разговор, как и прочие родители, — конечно, его будут дразнить, — чонгуков рот открылся в возмущении, и он знал, что подходит к грани, заполненный злостью и разочарованием. дышать внезапно стало тяжелее. — эй, — внезапно вперёд выступил сокджин, — полегче, — готовый защитить своих друзей, он закрыл чонгука, ещё агрессивнее выступая вперёд. мужчина сделал несколько шагов назад, поправляя свой пиджак, но всё же продолжил, не желая уступать: — хотя о чём это я, — нарочито насмешливо, глядя прямо в лицо тяжело дышащего чонгука, произнёс он, — у него же нет семьи, только какой-то оборванец. чонгуков кулак врезался в его лицо с силой, которую сам чонгук никогда в своём теле не ощущал. крики отовсюду раздались сразу же, но чонгук, пребывая в странном вакууме, разъярённый, даже не слышал, как его просили остановиться чьи-то мамы и папы, чимин или его друзья. кровь из носа мужчины напротив, повалившегося на землю, хлынула фонтаном почти сразу же, но красное месиво словно только раззадорило чонгука, который повалился следом, но не для того, чтобы испуганно вопить, прикрывая лицо, а для того, чтобы подобраться ближе, почти повалиться на мужчину, а затем нанести ещё серию ударов. один за другим, пока боль в собственных руках отдалённо чувствовалась в костяшках руки. -…ой! стой, чонгук, прекрати! — словно через толщу воды до него дошёл знакомый голос, а затем его сильным рывком дёрнули назад, заставляя упасть и того, кто тянул его, и самого чонгука, приземлившегося на задницу. он тяжело дышал и не мог и взгляда отвести от вопящего мужчины в дурацком костюме, которого тут же окружила пара других родителей — кто-то кричал, чтобы им принесли салфетки и воду, а лучше льда. он избил человека. превратил его лицо в хаос красного цвета. и всё равно ощущал только удовлетворение. — чонгук, — снова раздался голос сзади, и чонгук резко, всё ещё будучи напряжённым и заряженным адреналином, повернул голову назад, цепляя взглядом тэхёновы глаза, широко открытые, с заметным ответным напряжением во взгляде. пару секунд они оба пытались отдышаться, и тэхён не произносил больше ничего, кроме этого тяжёлого «чонгук». наконец, тэхён поднялся первым, сразу же протягивая руку чонгуку. чонгукова ладонь была измазана в крови, но заметил он это, только когда протянул её навстречу тэхёну, тут же испугавшись и пытаясь уйти от прикосновения. тэхён поймал его ладонь, не противясь и помогая ему встать. остаток происшествия прошёл мимо чонгука, который чувствовал, как по мере того, как его покидала злость и лишняя энергия, вызванная ею, он уставал всё сильнее, не находя в себе сил даже для полноценного разговора. так вспышки эмоций и работают — резкий перегрев, а затем ничего. после того, как он немного пришёл в себя, чонгук сразу же озаботился поиском юнги, но тэхён, не отходящий ни на секунду, приятно держащий его за руку и отгораживающий его от злых взглядов широкой спиной, сразу же успокоил его, сказав, что почти моментально после начала драки намджун на пару с хосоком увели его в машину, слегка паникуя и потому игнорируя град вопросов о происходящем со стороны малыша. это хорошо, думалось чонгуку, юнги ни к чему было видеть то, что случилось с потерявшим контроль чонгуком, который, впрочем, всё ещё нисколько не жалел, несмотря на то, что эта вспышка гнева, вероятно, сулила ему проблемы. сокджин разговаривал с чимином и пострадавшей стороной: мужчина активно размахивал свободной рукой, второй сжимая пропитанный красным платок у носа. кажется, на его лице расцветут синяки, но, даже с учётом того, что чонгук нанёс ему удара четыре, не меньше, нос у пострадавшего был не сломан, поэтому сокджин как-то добился простого денежного откупа (который совсем не был простым в условиях жизни чонгука, но об этом он обещал себе подумать позже) без настоящих судебных разбирательств. чимин пообещал замять это среди управляющих детским садом. сольхи (ребёнок, толкнувший юнги, исходя из тёплого шёпота тэхёна на ухо) подошёл и скомканно принёс извинения чонгуку, хотя для него они ничего не значили. юнги, сидящий в салоне авто с намджуном и хосоком, — вот, кто имел значение. когда чонгук сел в машину, юнги сразу же потянулся к нему, и это был, пожалуй, первый раз, когда он действительно отказал малышу в объятии, потому что его рука, как и одежда, была испачкана красным. — гу, тебе больно? — обеспокоенно спросил мальчик, потянувшись к месту чонгука и всеми силами пытаясь оторваться от колен намджуна, который старался удержать его. — что у тебя с ручкой? — малыш протянул маленькую ладонь, кладя её на большой палец чонгуковой руки, не пострадавшей в драке. — всё хорошо, юнги, — чонгук улыбается в ответ, поворачиваясь к мальчику, который обеспокоенно вглядывался в его лицо. на его красных щёчках всё ещё виднелись разводы от слёз, хотя парни наверняка пытались вытереть их, а во второй руке побелевшими пальчиками он сжимал обёртку от шоколадки. чонгук тепло скользнул взглядом по его личику, замечая пятна шоколада в уголках губ. ладонь сама тянется вперёд — юнги не пытается отстраниться. старший старается не давить сильно, вытирая пальцем лицо малыша от шоколадных крошек, устало улыбаясь, ощущая, как много положительных эмоций вызывает в нём успокоившийся младший брат. с ним всё в порядке, думается чонгуку, маленький не пострадал. — съел целую шоколадку, а? — произносит чонгук, поглаживая мягкую щёку юнги, затем переходя касанием на шею, частично скрытую воротничком. мальчик жмурится, слегка подаваясь назад, чтобы избежать щекотки. чонгук замечает, как сзади им улыбаются хосок и намджун. — мне разрешили, гу, — юнги с готовностью «сдаёт» ребят, которые начинают отнекиваться скорее ради шутки, чтобы поддержать настроение малыша. — но я оставил тебе, — он проходится ладошкой по карману, всё ещё держа второй чонгуков большой палец, и достаёт из кармана старых брюк длинную плитку шоколада в фольге. — на, — протягивает вперёд, чонгуку, которого затапливает любовь. — спасибо, малыш, — принимает шоколадку, хотя на самом деле ему вовсе не хочется есть, — ты лучший, — хвалит больше, когда видит, как щёки юнги краснеют, а сам мальчик улыбается. чонгук замечает, как намджун слегка выпрямляется, словно пытаясь разглядеть что-то через лобовое стекло, частично закрытое самим чонгуком, и поворачивает голову. вдали он различает силуэт тэхёна и сокджина, которые направлялись к машине. тэхён не выглядит злым или раздражённым, как всегда пребывает в преувеличенно спокойном состоянии, даже после того, как на пару с сокджином помог разобраться с проблемами, вызванными импульсивностью чонгука. они садятся в машину — сокджин на свободное заднее сиденье, тэхён — за руль, разумеется. минут пять они просто сидят в тишине. — как там дела? — осторожно спрашивает хосок, попеременно поглядывая и на тэхёна, и на сокджина. — тот мудак, — хосок тут же пихает его в плечо, указывая на заинтересованно слушающего юнги, который всё ещё не позволил себе откинуться назад, на намджуна, но, кажется, всё равно чувствует себя вполне комфортно в его руках. сокджин ойкает, а затем с деланной улыбкой оборачивается на малыша, — не слушай, солнышко, — намджун прикрывает широкими ладонями порозовевшие ушки юнги, — этот мудак захотел, чтобы мы заплатили сразу, — руки чонгука хлопают по карманам, но никто не обращает внимания на этот жест, — тэхён заплатил ему прямо там, — чонгукова голова поворачивается в сторону тэхёна, прямо сидящего за рулём и тихо заводящего машину. он никак не реагирует на разговор в машине, хотя прекрасно знает, сколько это значит для чонгука и юнги. он выплатил их долг. машина наконец-то трогается. чонгук ничего не произносит, хотя слова благодарности, застрявшие в его горле, почти заставляют его заплакать прямо там, в машине. тэхён развозит каждого по домам. первым выходит намджун, затем они подвозят сокджина. юнги засыпает прямо на руках хосока к тому времени, когда они подъезжают к дому хоби, и чонгуку приходится перебраться на задние сидения, чтобы не испугать мальчика, который может проснуться в любой момент, отсутствием кого-то рядом, особенно после событий сегодняшнего дня. то, что они едут не к ним с юнги домой, чонгук замечает не сразу, будучи утомлённым и слегка расстроенным. — куда мы? — тут же вырывается тихий вопрос. юнги в его руках слегка вздрагивает, и чонгук прижимает его ближе. тэхён ловит взгляд чонгука через стекло заднего вида. — везу вас к себе, — поясняет, вглядываясь в темноту дороги, по которой они едут. чонгук только открывает рот, когда тэхён твёрдо, но не грубо перебивает его не успевшую сформироваться мысль. — пожалуйста, гуки, не спорь, — гуки крошит чонгука в пыль, и он просто кивает, скатываясь вниз и придерживая спинку спящего юнги. — хочу за вами присмотреть, — вдруг продолжает тэхён, — это был тяжёлый день, — чонгук вновь лишь кивает, молчаливо соглашаясь и принимая ту заботу, которую тэхён уже проявляет. это чувствуется как что-то особенное. когда они подъезжают, тэхён говорит чонгуку сидеть, пока сам он выходит из машины и обходит её, приближаясь к той двери, со стороны которой сидят братья, и открывая её. он аккуратно обхватывает руками всё ещё спящего малыша, поднимая его, — юнги в ответ сквозь сон обхватывает тэхёнову шею ручками, вновь начиная крепко засыпать. затем, без мальчика на руках, из машины выбирается и чонгук, быстро двигаясь за тэхёном, который слегка уходит вперёд, вероятно, пытаясь поскорее добраться до своего дома, чтобы юнги не успел ощутить холода на улице, типичного для такого позднего времени. пока они едут в лифте, чонгук обеспокоенно дёргает ниточку на своей толстовке, напоминая самому себе, что он ещё ни разу не был у тэхёна и что сейчас стыд наверняка затопит его, потому что тэхён был в его старой и уродливой квартире уже кучу раз, видя, в каких условиях они с юнги живут. — проходи, — шепчет тэхён, открывая тяжёлую входную дверь перед чонгуком, которому приходится подхватить её самому, ведь в руках тэхёна всё ещё находится спящий юнги. в итоге тэхён заходит первым, чонгук заходит следом, коротко оглядываясь в темноте, но не решаясь стянуть с себя кроссовки и наблюдая за тем, как это делает тэхён. старший уходит куда-то вглубь, коротко оглядываясь на чонгука перед этим и поджав губы, а возвращается уже без юнги, цепляя взглядом сжавшегося в середине маленькой прихожей парня. — я уложил его на свою кровать. — объясняет, подходя ближе. чонгук не решается поднять глаза, но всё же проговаривает: — у него одежда грязная, тэ, — тэхён вздрагивает на секунду, и это не уходит от взора чонгука. затем старший зачем-то присаживается на корточки, и чонгук ничего не понимает пару секунд до тех пор, пока тэхён не протягивает руки к грязным шнуркам его кроссовок. он собирается снять с него его грязную обувь. — тэхён, не надо! — тут же упирается парень, делая испуганный шаг назад. его кроссовки грязные, шнурки — ещё грязнее, ему стыдно и неудобно, потому что тэхён уже сделал так много, а чонгук только забирает и забирает. тэхён игнорирует его слова, сопровождая молчание тяжёлым вздохом, и всё же протягивает подрагивающие руки к шнуркам отодвинувшихся кроссовок чонгука. чонгук чувствует, что начинает паниковать. — тэ, перестань, я сам, — упирается, отходя назад, вдруг натыкаясь спиной на дверь. — я хочу помочь, всё хорошо, чонгук, — тэхён поднимает голову, встречая взгляд чонгука, глаза которого начинают слезиться, в темноте. тэхёново выражение лица пропитано болью и сочувствием, и чонгук, читая их с его лица, ощущает, что вот-вот сломается. — дай мне помочь, ладно? — его длинные пальцы начинают распутывать шнурки, и чонгук запутывает пальцы в мягких тёмных волосах тэхёна, пытаясь остановить его. взгляд цепляется за то, какими светлыми и красивыми кажутся кроссовки тэхёна, стоящие рядом, и то, как ужасно смотрятся его порванные кроссовки, которых так аккуратно касается тэхён, стягивая один из них с ноги чонгука. и чонгук начинает плакать. тихо и незаметно для самого себя поначалу, он начинает всхлипывать, задерживая руки, одна из которых всё ещё испачкана в крови, возле щёк, чтобы остановить тяжёлые солёные капли от падения. пожар разгорается, когда тэхён поднимает голову, стягивая второй кроссовок и слегка небрежно отставляя его. лицо его до неузнаваемости меняется, когда он понимает, что чонгук действительно плачет, заполненный переживаниями и тревогой последних дней, и тэхён тут же встаёт, подаваясь вперёд, прижимая сгорбившегося чонгука к себе. они так и стоят в темноте, пока младший силится остановить слёзы, слегка вздрагивая. он так устал, боже, как он устал. никто не жалел его так, как это делает тэхён, мягко поглаживая его по спине, произнося тихие слова поддержки, которые чонгук даже толком не различает, оглушённый своей истерикой. тэхён аккуратно отстраняется, слегка наклоняясь, подхватывая чонгуково лицо широкими ладонями и заглядывая в его покрасневшее и распухшее от слёз лицо. обстановка кажется очень интимной, темнота давит на чонгука, и тэхён, словно читая его мысли, отпускает его лицо, тут же хватая его за руки, подводя к ванной комнате слева. там тэхён, включая лампочку над зеркалом, помогает всё ещё плачущему чонгуку — дурацкие слёзы никак не желают прекращаться — снять его толстовку, а затем — помыть руки. чонгук шипит, когда раздражённую кожу задевает вода, смывая кровь и грязь, но тэхён решает проблему самостоятельно: отвлекает его какими-то глупыми размышлениями вслух, дует на разбитые покрасневшие костяшки, уделяя им особое внимание и проходясь по ним ваткой, смоченной в средстве для обработки мелких ранок. к концу всех этих действий чонгук чувствует, что перестаёт плакать — слёзы уступают место головной боли и дикой усталости, которая обычно появляется после сильных истерик. — давай, вот так, — шепчет тэхён, помогая чонгуку встать с бортика ванной и позволяя опереться о себя, — пойдём, милый, — чонгук снова вздрагивает, тронутый этой заботой, которую он так не привык получать. они доходят до гостиной, где тэхён помогает смертельно уставшему чонгуку сесть на маленький диванчик рядом с книжной полкой и снова присаживается перед ним на корточки, мягко кладя руки на чонгуковы коленки и подаваясь корпусом вперёд. — я могу приготовить поесть, если ты хочешь. или пойдём спать? — кивает на диван позади чонгука. — спать, — шепчет чонгук в ответ, цепляясь пальцами за майку тэхёна и несмело подтягивая того ближе к себе. они укладываются вместе — тэхён даже не задаёт вопросов, ложась рядом и оплетая чонгука, компактно устроившего свою голову под его подбородком, своими руками. тэхён тёплый, и быть маленькой ложечкой приятно, потому что чонгука никто никогда перед сном не обнимал, не гладил вот так и в лоб, тепло выдыхая, не целовал. чонгук чётко ощущает: он хочет держать тэхёна рядом столько, сколько сам тэхён будет хотеть этого; тэхён так сильно дорог ему, что чонгук сделал бы что угодно, если бы он попросил; тэхён служит его опорой будто бы всю жизнь, пускай на деле это всего лишь пара месяцев; чонгук не знает, куда девать то безграничное количество привязанности и любви, которое он испытывает по отношению к старшему, так тепло сжимающему его в своих руках. тэхён. тэхён. тэхён. — всё хорошо, — старший держит его в своих объятиях, поглаживая по голове, — спи, гуки, ты очень устал, я знаю, — чонгук придвигается ещё ближе, дрожащей рукой сжимая майку тэхёна на спине, собирая её в некрасивые складочки, — нужно, чтобы кто-то позаботился о вас, — продолжает тихо, но чонгук всё ещё цепляет это, — и это буду я, милый, — убаюкивает, ложась на спину и потянув чонгука на себя — теперь он почти лежит на тэхёне, грудь которого успокаивающе поднимается и опускается, руки сцепляются на чонгуковой спине, — я позабочусь о вас, — я знаю, думается засыпающему чонгуку, я верю тебе.⁂ ⁂ ⁂
утро встречает его пустым диваном и голосами, раздающимися откуда-то из квартиры, той части, что скрыта от взгляда чонгука, который только открыл тяжёлые глаза. он приподнимается, опираясь на локти, и замечает, что с него стянули джинсы и носки — щёки окрашиваются в красный. дверь прикрыта, но не до конца, вероятно, чтобы в комнате не стало душно, и шум с кухни, ставший причиной пробуждения чонгука, всё равно доходит сюда. на секунду его мысли добираются до воспоминаний о том злополучном утре после первой и единственной настоящей ссоры с юнги, но сейчас чонгук не чувствует внутри ни капли испуга: он знает, что юнги рядом, он с тэхёном, значит, он в порядке. чонгук вообще чувствует себя на удивление хорошо. надевая свою одежду, медленно, чтобы убедиться, что он не забудет ничего, например, застегнуть ширинку, он прислушивается к приглушённому разговору. тот состоит в основном из смешинок юнги, который, судя по звукам, то и дело прикрывает рот ладошками, чтобы не смеяться слишком громко, и эта мысль заставляет чонгука расцветать. — сделай ещё раз! — раздаётся чуть громче. в ответ слышатся смех и ответные «угукания» тэхёна. — переверни блинчик ещё раз, тэ. — ладно-ладно, сейчас, — чонгук входит в кухню, идя по звукам, как раз вовремя, чтобы застать то, как ловко тэхён подкидывает блин на сковородке, делая несколько шагов назад от крохотного юнги, который в одних шортиках, явно детских, сидит на кухонной тумбе, той, что подальше от плиты. блин крутится в воздухе, и тэхёну еле-еле удаётся поймать его, снова уместив на сковородке — приходится вывернуться словно крендель, и у юнги это вызывает взрыв хохота. впрочем, в следующую секунду, он смотрит за спину тэхёна и, разумеется, замечает чонгука. — гу! — тэхён тоже оборачивается, немного удивлённо, словно он ожидал, что чонгук проспит ещё полдня, но затем сразу же улыбается, очень тепло, глядя на чонгука так, словно он состоит из золота. юнги привлекает их внимание, слегка ударяя ногами по тумбе, и чонгук только сейчас замечает, что тот вытянул ручки вперёд, ожидая, пока к нему подойдут. тэхён кивает с улыбкой, и чонгук подбирается к юнги, беря того на руки, слегка подкидывая, на что малыш дарит ему свою яркую улыбку. его волосы немного спутаны, что наводит чонгука на мысль, что мальчик тоже проснулся совсем недавно. — ты позавтракал, малыш? — вопрос скорее риторический, потому что в одном из кулачков юнги сжимает недоеденный и жирный из-за масла блинчик. юнги кивает, а чонгук отвлекается на то, как тэхён проходит мимо них, аккуратно отодвигая и используя для этого касание к чонгуковой пояснице. он достаёт тарелку, прямо пальцами (жмурясь и ругаясь под нос, что вызывает у чонгука улыбку, которую он не контролирует) перекладывая на неё несколько пышных блинчиков, которые были только что приготовлены. это для чонгука, он знает. — как насчёт того, чтобы почистить зубки? — спрашивает, надеясь, что юнги не будет устраивать детских «концертов», которые, несмотря на обычно взрослое поведение, всё же были ему свойственны. — пальчиком, тут нет твоей щётки, малыш, — поясняет, когда мальчик уже спрыгивает с его рук и, как самый послушный ребёнок, со звонким «хорошо» направляется в ванную, забавно подпрыгивая и заставляя свои волосы шевелиться в ответ. чонгук, чувствуя, как его сердце замирает, поворачивается к тэхёну, который — оказывается — уже отодвинул для него стул, перед которым стоит завтрак для него. — мы покушали, хотя у нас возник небольшой спор на тему того, что именно мы хотим на завтрак: юнги голосовал за блинчики, я — за яичницу или, может, курочку на заказ, — начинает отчитываться тэхён, слегка волнуясь, и чонгук вдруг понимает, что он должен сделать, — короче, победил юнги, — чонгук приближается, становясь прямо перед тэхёном, вглядываясь в его красивое и всё ещё слегка трогательно-сонное лицо, на котором заметна пара родинок в самых необычных местах. тэхён всё ещё ничего не замечает. — я подумал, что потом мы могли бы сходить в парк, вместе, что скажешь? — приподнимает брови, делая взгляд более открытым в вопросе, — он тут совсем недалеко, а юнги вообще загорелся, когда я озвучил эту идею — кажется, ему очень хочется на аттракционы и…что? — тэхён вдруг останавливается, замечая, как его оглядывает чонгук. слегка отклоняется, но шагов назад не делает, хотя выглядит смущённым. — ничего, — шепчет чонгук. а потом целует. робко, но с таким желанием, просто прикасается своими губами к губам напротив, мягким и тёплым. чонгук не знает, что делать дальше, он никогда никого не целовал, но тэхён вдруг улыбается в поцелуй и делает всё сам. отрывается всего на секунду, а затем сразу же подаётся вперёд, немного отчаянно, обхватывает нижнюю губу чонгука своими, после — слегка наклоняет голову влево, позволяя чонгуку сделать ответное движение. они не ведут поцелуй дальше, не углубляют его, используют только губы, но это чувствуется так волшебно, что у чонгука подгибаются коленки. он закидывает руки на тэхёнову шею, тот в ответ двигает его ближе к себе, цепляя за низ майки. и всё выходит так правильно. чонгук улыбается в поцелуй, заставляя их остановиться на минутку, чтобы счастливо выдохнуть. — я хотел сделать это первым, — наигранно-обиженно произносит тэхён, упираясь лбом в лоб чонгука, прикрывшего глаза. — ну, мне жаль, что я тебя расстроил, — играючи, но всё ещё робко произносит чонгук, открывая глаза и глядя на тэхёна, в глазах которого в ответ встречается столько любви и взрывающихся звёзд, что это заставляет чонгука захотеть счастливо и по-детски рассмеяться. — о, да ладно, — тэхён подаётся назад, широко улыбаясь, но всё ещё удерживая чонгука на залитой солнечным светом кухне, — думаю, я не буду грустить долго, — продолжает с намёком, приближаясь и снова целуя, на этот раз медленно и тягуче. — гу! — внезапно раздаётся со стороны ванной и заставляет чонгука испуганно прикусить губу тэхёна, вздрагивающего в ответ. они отстраняются — взмыленные и слегка красные. — я не могу найти пасту, — жалуется малыш. разумеется, это не вызывает раздражения. чонгук только улыбается, собираясь ответить, но тэхён вдруг прерывает его, начиная говорить первым: — я сейчас помогу, малыш! — затем тэхён снова обращается к чонгуку: — я разберусь, а ты спокойно позавтракай, ладно? — почти самостоятельно усаживает чонгука, чьи щёки горят, на мягкий стул. чонгук пропитывается любовью. — спасибо, — тихо шепчет, пытаясь вложить в единственное слово всё, что сейчас ощущает. тэхён только улыбается в ответ, а затем целует его в щёку. — всегда пожалуйста.