«Эвтюмия»
— Привет, Кевин! — Перед Остин отворилась дверь, в проеме которой показался высокий парень. Он уже был в рабочей одежде и в плотной маске. Сервантес особо не видела его лица: линия глаз оставалась единственным индикатором каких-либо эмоций, а они уже хмуро глядели на сержанта. — Ты будешь работать так? — Спросил Форсайт. Он упер руку в бок с видимым осуждением. Остин решила надеть закрытую одежду, не источавшей новизны, но имевшей какой-никакой рабочий вид. Ее волосы были собраны в пучок. — Знаю, что ты подумал, — начала блондинка. — Не переживай, у меня есть некий опыт, — она по-дружески подмигнула. Тот закатил глаза и, не снимая тканевой маски, все же впустил девушку. Зайдя внутрь, Остин попала в абсолютно новый мир. Это был первый раз, когда она посетила апартаменты коллеги. Квартира друга оказалась больше, чем Сервантес могла себе представить. Пройдя через арку, Остин попала в зал, в котором была необходима работа. Темно-синие, белые и другие контрастирующие друг с другом цвета весело, но строго сочетались между собой. — Мне нравится стиль твоего интерьера. Все так… по-современному, — давала комплименты девушка. — Это называется «хай-тек», — поправил ее Кевин. Парень прошел мимо нее, остановившись у одной из светлых стен. Ее оттенок почему-то выбивался из всего образа. Мебель была заранее сдвинута, а пол накрывала полупрозрачная пленка. Форсайт снял маску, тяжело вздохнув. — Я уже проделал грунтовку и шпаклевку. Осталось лишь покрасить. — Какой краской будем пользоваться? — Подошла ближе Остин. — «Силиконовой», — Кевин похлопал рукой по металлической крышке банки, которая стояла на стремянке рядом с ним. — Я… сэкономил прошлый раз, и это мне обернулось боком, — он то ли смущенно, то ли раздражительно отзывался о прошлом. — Ничего страшного. В этот раз твоя стена еще долго будет радовать своим ярким цветом! Давай начинать? Форсайт надел обратно маску и огорченно покачал головой. Подойдя ближе к подруге, он отдал ей дополнительную пару: — Мне не нужно, чтобы ты тут отравилась или тебе стало плохо. Надень. — Если ты настаиваешь, — она послушно провела манипуляции. Удовлетворившись результатом, Кевин вернулся обратно к инструментам. — Сначала необходимо покрасить границы стен и углы, — парень не терял времени и уже открыл две банки. — Это необходимо, чтобы дальнейшая работа прошла быстро и без остановок. Мы не хотим, чтобы краска быстро засохла. — Аккуратность — это про меня! Можешь не волноваться, — Остин получила две небольших кисти. — Я буду заниматься покраской верхних границ. Ты — нижних, поняла? — Он будто проигнорировал реплики сержанта. — Так точно, сэр… Работа началась. Остин бережно вела кисть, чтобы не задеть светлый плинтус. Яркие синие полосы расширяли свое пространство и медленно распространялись по периметру. Форсайт молча и сосредоточенно стоял на стремянке и обходил инструментом галтель. Они оба молчали, не решаясь нарушить тишину. Занятие было не из простых. Спустя время первые наброски были окончены, и Сервантес могла подняться на ноги: — Да уж, я думала, что будет полегче, — девушка приглаживала ноющую поясницу. — Если тебе тяжело, то можешь идти домой. Я справлюсь и сам, — в его словах не было надменности. Напротив, они были произнесены с беспокойством. — Нет-нет-нет! — Помахала Остин руками. — Все в норме! Что дальше? Кевин внимательно глядел ей в глаза, прищурившись, пытаясь разглядеть признаки усталости или неважного самочувствия. На самом деле, со стороны казалось, что он смотрел с отвращением, поэтому Сервантес отвела взгляд. «Бери в руки валик. Сейчас мы будем наносить первый слой, — инспектор разбавил краску водой. Это было важным действием». Остин взяла инструмент в руки и вновь подошла к стене, но с меньшей охотой. Это не осталось незамеченным для Форсайта: — Остин, — за этот день он в первый раз произнес ее имя. Зеленоглазая подняла глаза, — давай ты покрасишь верхнюю часть. — Если ты беспокоишься за мою спину, то не следует. Все не настолько плохо, — девушка неловко отмахнулась. — Я настаиваю; я достаточно высокий, чтобы достать до границы окрашиваемой тобою стены. Так будет удобнее, легче и эффективнее, — Кевин был прав, но ему скорее не хотелось, чтобы его коллега перетрудилась. Он считал, что неженское это дело — заниматься ремонтом. — Пожалуйста. — Я всего лишь твой помощник… поэтому будь по-твоему. Так Кевина совесть грызла не так сильно. Они вернулись к работе. На сей раз Остин взобралась на стремянку. Она была не низкой, но вполне устойчивой. Оттуда открывался вид на всю гостиную и на Кевина, который уже начал покраску с противоположной стороны. Работать снова следовало не медленно. Сервантес было непросто наносить синюю краску на стену, но в этом был некоторый интерес, что-то творческое. Она глядела на оставленные следы и не могла не представить бушующее тревожное море с его темными волнами. Они работали вместе, каждый думая о своем. Остин хотела спросить Кевина насчет мыслей, но не стала. Когда девушка находилась рядом с Форсайтом, она не могла избавиться от навязчивых идей, что тот вечно осуждал ее любой шаг, действие или слово; рядом с ним Остин хотела казаться взрослее, чем она есть, но это не мешало ей называть его другом, даже, если они не часто перебрасывались словечками. Рука изрядно подустала; голова непринужденно заполнялась туманными думами. Становилось немного дурно, а открывать окно в данный момент было запрещено — краска могла засохнуть раньше времени. Кевин, что уже близко работал со стремянкой, не мог не заметить ступор напарницы. Он выгнул бровь, но ничего не сказал, продолжая водить валиком. Наверное, он посчитал, что Остин нужна была передышка. «Я неважно себя чувствую, — размышляла Сервантес. — Продолжу работать — не знаю, чем это кончится». С этими мыслями сержант, слабо держась о поручни, отступила ногу назад — на предыдущую лестничную ступень. Послышался голос Кевина: «Слушай, у нас будет час свободного времени после первого нанесенного слоя. Хочешь куда-нибудь сходить пообедать?» Остин почему-то опешила от этого вопроса; ее нога соскользнула со стремянки, а рука не позволила покрепче ухватиться за перила, посылая девушку вниз. Сервантес, от быстро сменявших друг друга событий, даже не успела осознать, что происходит; не успела выдавить и слова, как оказалась в руках у Форсайта. Момент, и послышался гулкий удар упавшей лестницы, отправляя банку с краской в далекий полет. Сержант не на шутку перепугалась. От резких действий блондинка словно отрезвела. Она ощущала, как ее спокойно держали, но сердце никак не унималось. Остин украдкой посмотрела на Кевина, внимание которого было устремлено на хаос, что появился за долю секунды. Парень невозмутимо рассматривал, как белый плинтус покрылся синими каплями, как неторопливо вытекала густая краска из жестяной банки. Остин и без того побледнела, поняв, что сейчас натворила. Она хотела бы броситься в оправдания, но сил не нашлось. Инспектор опустил девушку, удостоверившись, что та может стоять на ногах. В этот момент дар речи вернулся к Сервантес: — Прости меня, пожалуйста, Кевин! Я не специально. Я не знаю, что на меня нашло, мне стало плохо, и голова закружилась. Я не хотела ничего портить, — Форсайт заметил, как трясся ее голос, и положил ладони ей на плечи. Та вздрогнула. — Я знаю, что ты не нарочно, — уверял ее он. Кевин снял маску, чтобы его было лучше видно. — Не вини себя, — он отступил назад, давая подруге пространство. — Мне следовало догадаться, что все может так закончиться. Несмотря на то, что Форсайт пытался говорить максимально естественно, Остин просто не могла вернуться в прежнее состояние. Груз вины тяжело упал ей на плечи. Она чувствовала, будто испортила напарнику всю оставшеюся жизнь. Кевин молча подошел к опрокинутой банке и перевернул ее; поставил на место стремянку. Он снова медленно окинул взглядом стену, будто понимая, что так и должно было случиться. Форсайт развернулся к сержанту: — Ты не сильно испугалась? — Слетело у него с уст. — Я?.. Не знаю, — очень неоднозначно ответила Сервантес. — Ты точно не злишься на меня? Я могу как-то помочь? — — Я же сказал, что все в порядке, — он прикрыл веки буквально на секунду. Его одолевали тяжелые чувства, отчего инспектор прикусил нижнюю губу, глядя куда-то в пол. Долго это не продлилось. — Остин, у тебя на лице и на волосах краска. Девушка машинально дотронулась до лица: действительно, под глазом ощущался след рабочей краски. Вообще, испачкана была еще и вся одежда. Но это было меньшее из проблем, потому что Сервантес еще не знала, как синие полосы оказались на ее чудных светлых волосах. Остин сняла маску, которая спасла ее от других клякс: — Мне нужно смыть ее, пока она не засохла! Я не могу объявится завтра в таком виде на участок… — Она зачем-то то ли кивнула головой, то ли поклонилась и быстрым шагом направилась к выходу. Ее путь заблокировал стан Кевина. — Куда ты? — Домой. Мне срочно необходимо помыть голову! Кевин, я вернусь сразу же, обещаю! — Остин, погоди, — он вновь взял ее аккуратно за предплечья, чтобы та не паниковала. — Пока ты доедешь обратно вся краска точно засохнет. — Что ты мне предлагаешь? — Блондинка ни разу не попадала в такую ситуацию. — Помой голову у меня. Так будет быстрее, и ты не опозоришься по пути домой, — Кевин действительно имел это ввиду. — Сделай это для меня, — у Сервантес опустились плечи. Она грустно повернула голову вбок. — Хорошо… если ты думаешь, что так лучше. Кевин направил девушку в ванную комнату, в которую можно было попасть только через спальню. Открыв дверь, Остин увидела просторное помещение с черными плитками. Вид создавался недешевый, но ее больше удивила чистота. Здесь словно прибрались незадолго до ее прибытия. — У меня есть все: шампуни, полотенце. Давай я дам тебе еще, — он открыл один из шкафов, тщательно выбирая приличные, но все такие одинаковые белые полотенца. Когда они оказались в руках у Остин, она почувствовала, какие они были мягкие. — Спасибо, я быстро, — она исчезла за закрывшейся дверью, но на замок ничего ставить не стала — все равно ей лишь следовало помыть голову. Оставшись наедине, девушка дала себе минуту перерыва. Все произошло слишком быстро. Она до сих пор не понимала, почему ее не выгнали из квартиры; почему не накричали. Может, дело в том, что Остин сама придумала себе образ неподступного и холодного Кевина и теперь удивляется его доброте? Она вспоминала, как парень ее поймал, как легко держал, и на душе становилось легче: «Я не должна его задерживать… — Решила Остин». Блондинка взглянула на себя в овальное зеркало над раковиной. Ее вид был не из лучших: растрепанные волосы, следы краски на всем, чем можно было и нездоровое лицо. Сервантес даже стало как-то стыдно. Неужели в таком виде застал ее Форсайт? Было бы обидно. Кевин тем временем вернулся обратно в гостиную. Он взял в руки валик с еще не засохшей краской и решил хоть как-то докончить начатое дело. Его не волновал беспорядок на полу или испорченный плинтус — такова была цена ремонта. Проходя инструментом по стене, его мысли все время улетали куда-то не туда: он думал про Остин; думал об ее испуганном лице; думал, как она сейчас. Как бы сильно Форсайт не хотел отвлечься — этого не получалось. Сервантес беспощадно пыталась стереть следы с лица. У нее почти получилось, но светлые голубые оттенки все равно красовались на покрасневшей коже. Сержант была уверена, что выглядела в данный момент нелепо. Распустив волосы, она нагнулась над ванной, давая струе воды смыть первичный ужас на голове. Девушка наблюдала, как синяя краска стекала в водосток, оставляя за собой синие небрежные линии. Кевин прикрыл банки, чтобы те не засохли. Ему еще предстояло вернуться к злосчастной стене. Он взглянул на настенные часы: был еще день. «Надо будет что-нибудь купить поесть, — задумчиво потянул парень». У Остин на лице застыл непередаваемый кошмар. Стоя на коленях, что уже начинали побаливать, Сервантес не переставала наблюдать за нескончаемым потоком краски, которая никак не хотела смываться. «И что мне делать?.. — Беспокоилась Остин. — Как мне вообще избавиться от этого? — Кто-то постучался в дверь». — Остин, все в порядке? Тебе не нужна помощь? — Интересовался Кевин. — А-а, все в порядке! — Неуверенно ответила девушка. — Я могу зайти? Сервантес помедлила, прежде чем ответить. Она не знала, хотела бы, чтобы инспектор видел ее и так уже в смешном состоянии. Терять было все равно нечего, и Остин дала свое согласие. Кевин осторожно вошел в ванную комнату. Девушка могла лишь украдкой бросить на него взгляд: — Я знаю, что ты скажешь… — Тебе не тяжело? — Парень присел рядом на край ванны. Он заметил, как колени Остин немного дрожали от напряжения. — Нет-нет, я справляюсь. Мне просто нужно чуть больше времени, и все будет путем, правда. Форсайт рассматривал волосы подруги. Очевидно, что там оставались места, над которыми следовало поработать. Кевин кашлянул в кулак: — Хочешь я… тебе помогу? — Предложил инспектор. Он почувствовал, как кровь прилила к его щекам и внутренне рассердился на самого себя из-за этого. Кажется, Форсайт думал, что вслух это звучало по-другому. — П-помочь?! — Удивилась Остин. Она не могла физически видеть коллегу и не могла оценить серьезность его намерений. — Кевин, я… Даже не знаю, сложно ли тебе… — Не говори таких вещей, — он опустился к ней, оценивая масштаб проблемы. — У тебя не затекла шея? — Я потерплю. Кевин, я работаю в полиции… — Неудовлетворенно пробубнила девушка. Ее стойкость словно преуменьшали. — Я не забыл, просто… переживаю, — концовку Форсайт произнес так тихо, что, вероятно, ее услышал только он сам. — Давай, упрись руками о край ванны. Тебе, должно быть, было неудобно. У Сервантес до сих пор немного кружилась голова от едкого запаха краски и держать позицию было нелегко, благо Форсайт оказался близко. Вся неловкость между ними стала медленно исчезать, а может у девушки пропадали силы волноваться по пустякам. «Господи, неужели я правда это делаю? — Инспектор набрал в ладонь жидкий шампунь и быстро вспенил. Он хотел окунуться руками в волосы подруги, как остановился на полпути. — Почему я… Почему я вообще так переживаю? — Парень не стал долго думать и все же приступил к мытью чужих волос». Хоть Остин и согласилась на это, для нее такой жест был в новинку. Она чувствовала, как его пальцы массировали ее голову; как аккуратно и небыстрыми движениями Кевин распределял пену. Ей было приятно, но местами щекотно, однако она не позволяла себе издавать каких-либо звуков. Форсайт двигал руками та-а-ак неторопливо, будто боялся, что навредит Сервантес любым неверным действием. Странно, но ему нравилось это ощущение. Ее волосы были такими мягкими и воздушными. Казалось, парень сейчас замечтается, и мысли создадут ловушку в его разуме. Синяя краска новым потоком сливалась в водосток, но этого Остин уже не видела — она прикрыла глаза. Кевин замечал, как ее голова становилась все чище и чище. Он мог вздохнуть. Проделав какое-то время эти манипуляции, волосы возвращали свой прежний вид. Кто знает, как бы быстро смылась краска, если бы сержант решилась вернуться домой. Форсайт взял ручной душ, готовый смывать все это «добро». Он удостоверился, что температура была приятной. — Я могу сама смыть пену, — быстро послышался голос девушки. — Нет, давай лучше я. Расслабься, — уверил ее Кевин. Несильным напором он смывал облака шампуня и перебирал пряди другой рукой. Остин ощущала на себе нежные теплые струи воды и человеческое прикосновение. Никто до этого не оказывал ей такую заботу со времен детства с бабушкой. Давно позабытое чувство любви возвращалось к Сервантес, но в некоем другом образе. В какой-то момент Остин заметила, что краска перестала показывать признаки своего присутствия. Это придало ей облегчение. — Кевин, уже все? — Интересовалась она. — Погоди, еще немного. Вот и все, — заключил Форсайт, утирая у себя подступивший мелкий пот. Он встал, чтобы подать чистое полотенце девушке. — Спасибо, я без тебя бы не справилась, — она промокала свои мокрые волосы. — Постой, у меня есть фен. — Кевин, правда, не стоит! Ты слишком много делаешь для меня, — ее лицо и без того краснело. Инспектор сделал вид, что не заметил этого. — Раз уж мы начали, так мы и закончим. Спорить было бесполезно. Кевин полностью взял на себя всю ответственность. Может, Остин была и рада: ей не приходилось напрягаться, но это чувство, что тебя настолько сильно опекают, не оставляло ее в покое. Парень, подключив провод к розетке, принялся сушить коллеге волосы. На самом деле он не знал, почему в нем проснулось столь резкое желание довести все до конца, под своим контролем. Он просто думал, что так правильнее. Ему хотелось избавить Сервантес от неприятного ощущения вины за содеянное в гостиной, как-нибудь отвлечь. Во время сушки Кевину в нос отдавал запах собственного шампуня. Вообще, в данный момент Остин пахла ровно так же, как и он сам. Это смягчило что-то в его душе, заставило невольно улыбнуться. Сержант видела это расслабленное и томное лицо в овальном зеркале и смущенно уперла взгляд в раковину, пытаясь не обращать внимание. Это оказалось непросто: что-то притягательное было в чертах Кевина в этот самый поток времени. Они случайно встретились глазами в зеркале и так же быстро их отвели. На этом ухаживания Кевина не кончились. — Что это? — Вопросительно взглянула Сервантес на стопку одежд в руках напарника. — Ты же не собираешься ходить в грязной форме, не так ли? — Ответил вопросом на вопрос Кевин. — Иначе все хлопоты с твоей головой пойдут насмарку. — Кевин, но… — Не переживай, она чистая, — инспектор положил вещи на стиральную машину. — Даже поглаженная. Чтобы не сбивать с толку Остин еще больше, Форсайт вышел из ванной, захлопнув за собой дверь. Он шлепнул себя по лбу. Правда, он знал, как странно выглядела эта идея со стороны, но он лишь желал Сервантес наилучшего. Ему тоже следовало сменить внешний вид. Через какое-то время послышался щелчок со стороны ванной комнаты. Кевин, что уже успел переодеться в домашний образ, повернул голову в сторону двери. Оттуда неуверенно показалась чужая макушка. — Кевин, я могу выйти сюда? — Что за вопросы. Выходи, конечно, — он был готов внимательно лицезреть подругу. Сервантес вышла, закрыв за собой дверь. Сержант была одета в простую белую рубашку, что очевидно была размером больше, о чем говорили подвернутые рукава; свитер, то и дело раздражающе спадавший с одного плеча. Благо джинсы девушка могла оставить свои же — они не пострадали при падении. Ее ноги были одеты в теплые тапочки, которые Остин посчитала довольно милыми. Блондинка всегда считала Кевина довольно строгим. На работе он таким и являлся, но здесь, у себя дома, он ощущался поистине другим человеком. Его тяжело застать врасплох, он от природы циничен, однако сейчас его брови были вскинуты вверх. Он резко осознал, что не совсем воспитанно впился взглядом в Остин и опустил голову, рассматривая какую-то вещь в руках. — Что это у тебя? — Задалась интересом девушка, присаживаясь рядом с Кевином на заправленную кровать. — Это гребень. Мне его еще давно подарили, не знаю зачем, конечно, — Кевин пожал плечами. — Хочешь я тебе расчешу волосы? Сервантес сидела близко к другу и читала в его глазах волнение. Она, в итоге, согласилась, повернувшись к нему спиной. Ей все же нравилось, как Кевин ухаживал за ней. Она чувствовала себя нужной. Парень взял в руки деревянный гребень и принялся расчесывать ее длинные струящиеся пряди. Как колосья пшеницы, этот цвет придавал настроение и уют. Форсайт завороженно проводил гребнем по шелковистым волосам, не давая им спутаться. Ему казалось, что он держал в своих ладонях прохладный утренний туман — до того было приятно. Послушные пряди растекались меж пальцев, отдавая сладостным запахом. Он был настолько притягателен, что держать себя в руках было почти невозможно. Хотелось просто утонуть в его аромате. Остин наслаждалась процедурой: тем, как руки Форсайта нежно поглаживали ее голову; как ощущалось его неровное горячее дыхание. Было тяжело думать о чем-то другом. Остин могла лишь гадать то, с каким выражением лица сидел сзади нее парень. В следующий момент девушка почувствовала, как ее со спины обвили чьи-то сильные руки, прижимавшие ближе. Кевин осторожно обнимал Сервантес, боясь напугать. Зеленоглазая ощущала на спине его чуть прижавшуюся горячую грудь, отчего мурашки невольно прошлись по коже. Он легонько приложил щеку к ее макушке. Остин чувствовала, как сильно бьется чужое сердце — ее тоже не унималось. Сержант могла поклясться, что готова растаять в его объятиях. От этих ощущений все ее тело наполнялось теплом и приятно покалывало. — Кевин?.. — Послышался шепот Остин. — Что? — Он встрепенулся, поняв, что переходил все границы. Форсайт волнительно и резко убрал руки, будто его обдали ведром ледяной воды. — Прости, я не знаю, что на меня нашло. Сервантес обернулась к нему так, что они сидели друг на против друга. Они изумленно смотрели в глаза какое-то время. Девушка выдала короткий смешок — Кевин поднял одну бровь. Он ждал немного другой реакции. Остин, улыбаясь, прикрыла веки. Парень лишь сейчас заметил, какие у нее были длинные ресницы. Ее вид источал полное спокойствие и ничего более. На самом деле, глядя подолгу на Сервантес, у Кевина складывалось впечатление, что та жила с ним уже несколько лет. Эта мысль ввела его в конфуз. Он скрестил руки на груди, притворяясь, что его ничего не волнует и, пытаясь возвратить к себе коронную собранность и холодность. Получалось плохо, потому что сержант, подавшись вперед, разбила его защитный барьер. — Что я вижу? Талантливый и известный бывший инспектор Скотланд-Ярда дал слабину? — С издевкой произнесла девушка. Они не имела ввиду ничего отрицательного. Ее голова вопросительно наклонилась набок, заставляя солнечные пряди струится, как водопад. — Я только вижу, как обыкновенный сержант пресловутого Ньюмен-Комманда неуважительно таращится на человека, выше нее по иерархической ступени, — вот он — тот Кевин, которого привыкли видеть на работе. — Это я-то неуважительна? — Остин гиперболизировала свое удивление, не в состоянии скрыть улыбку до ушей. — Разве я резко обнимаю людей со спины? — Н-нет, — согласился Форсайт, вновь смущаясь. Вся его закрытая поза говорила о неловкости. Может, он хотел провалиться под землю, но девушке нравилось дразнить инспектора. — Вижу, — она кивала головой. Хоть ей было до боли интересно видеть, как друг теряет самообладание, она решила проявить каплю сочувствия. Остин протянула руку к его лицу, останавливаясь лишь на секунду. Кевин ничего не говорит, он терпеливо ждет ее действий. Девушка приглаживала выбившуюся светлую прядку у Форсайта, заставляя волосы прятаться ему за ухо. Инспектор чувствовал, какими нежными были ее движения и пальцы. Он молчал, боясь спугнуть момент — волшебные минуты. То, с какой неторопливостью и деликатностью Сервантес поправляла ему волосы, заставляло в душе Кевина что-то колыхаться. Его дыхание и без того сбилось. Форсайту не нравилось, что такие бессмысленные операции могли настолько деформировать его стойкость. Но что-то в этом было. Инспектор на долю секунды задумался: в какой момент пропали всякие преграды, что держали дистанцию между ним и остальным миром? В какой момент он позволил кому-либо дотронуться до струн его сердца? Почему она? Остин заметила пустой взгляд Кевина: — Все в порядке? — Ее лучезарная улыбка исчезла с лица. — Да, — парень не мог смело глядеть девушке в глаза. — Просто, я не понимаю. — Что? — Спросила она кратко. Форсайт недолго думал. — Как ты?.. Ты всегда ведешь себя непринужденно, когда находишься рядом. Даже, когда я бываю идиотом или высокомерным — которому хочется дать затрещину — ты никогда не отступала. Ты относишься ко мне так же, как к другим. Почему? — Ты… хоть сам веришь своим словам, Кевин? — Шутливо спросила Остин. Ей чудился в этом некий розыгрыш. — Ты веришь, что ты «идиот» или «высокомерный»? — Ну, — мялся Форсайт. — Все в твоей голове, — Сервантес зарылась руками в его волосы. Кевин обомлел, наблюдая, как сержант без сожаления взлохмачивала его идеальную прическу. — Что ты делаешь?! — Нечестно, что только у меня «гнездо» в волосах! — Иной раз инспектор не дал бы сойти с рук такому легкомыслию, но сейчас все было по-другому. Его растаявший взор не излучал никакой злости. Он покачал головой. — Тебе совсем их не жалко, — заключил парень. Его длинные прядки спадали на лицо. Остин оценочно пробежалась взглядом по выполненной работе, и какая-то мысль прокралась в ее уме: неужели примерно так выглядит Кевин каждый раз, когда только проснется? Это… совсем другой человек. — Тебе вообще можно пользоваться заколками! На самом деле, твоим волосам могли бы позавидовать и девушки, — добавила Сервантес. — Я же не девочка, чтобы закалывать себе волосы, — нахмурил он брови. — А я не парень, чтобы надевать мужскую одежду, но, как видишь, — она посмотрела на рубашку и свитер так, словно в первый раз их увидела. — Скажи, мне идет? — Тебе все к лицу, — уголки его губ чуть вздернулись вверх. Остин растерялась, и Кевин воспользовался моментом, чтобы аккуратно притянуть девушку к себе, придерживая ее за затылок. Его губы оставили легкий, почти невидимый поцелуй у нее на лбу. Кажется, Сервантес бросило в замешательство. Сержант старалась углядеть в его янтарных глазах долю шутки, но они смотрели слишком серьезно. В надежде не показаться еще более нелепой, Остин обняла Кевина. Честно, ей не совсем хотелось, чтобы он сейчас видел ее замешательство и пылающее лицо. Она просто доверилась ему в этот самый момент, как делала и всегда.***
— Остин, знакомься, потрясающее новое дело! — Мистер Марлоу хлопнул папкой по своему столу. Он, вместе со своей напарницей Остин, получил очередное задание.— Серия краж в ювелирных переулках города. Кто-то не может насытиться драгоценностями. — Кому понадобилось столько украшений? Довольно опасные махинации, учитывая, что эта улица хорошо охраняется, — приняла задумчивую позу Сервантес. — Хотя, наш преступник, наверное, так уже не считает… — Можно долго рассуждать, но лучше один раз увидеть все своими глазами, — мужчина надел шляпу. — В последнем ограбленном магазине остались фрагменты улик. Пора бы нам прогуляться с тобой по богатым улочкам Лондона. Они оба вышли из кабинета в коридор. Мимо, как раз, проходил Алекс: — Мистер Марлоу, был только что доставлен отчет одного из свидетелей, — парень передал файл инспектору. — Есть подозрения, что это работа не одного человека. — Неудивительно. Провести кражу в нескольких ювелирных лавках, остаться незамеченным и иметь наглость продолжать преступления в одном районе… Нужна не просто кучка людей, а обученная команда, — говорила девушка. — Спасибо, Алекс, — он кивнул, теряясь где-то в толпе полицейских. — Погоди, я, кажется, оставил ключи от машины в кабинете, — мистер Марлоу похлопал себя по карманам, возвращаясь назад. — Подожди минуту, я быстро! — Он передал напарнице документ, направляясь обратно. — Мистер Марлоу, вы как обычно, — вздохнула Остин. — Что за файл? — Резко послышался мужской голос за спиной. — А-а! — Кратко прикрикнула девушка от внезапного потока теплого воздуха у уха. Сержант обернулась, встретив знакомого человека. — А, это ты, Кевин. Привет, — поздоровалась Остин. Мистер Форсайт принял свою обыкновенную суровую натуру. — Это дело о грабежах на Нью-Бонд-Стрит? — Спросил блондин. — Да, — подтвердила Сервантес. — Откуда ты знаешь? — Мне… предложили раскрыть эти преступления буквально десять минут назад… — Что?! Как тогда получилось так, что мистер Марлоу курирует это дело? — Изумленно допрашивала Остин. — Этот старик согласился взять ответственность раньше меня, — объяснял парень с проигрышем. — Я хотел подождать Кассандру и посоветоваться с ней; она еще не успела подойти на участок, как мистер Марлоу вызвался впереди нас. А жаль, дело обещало быть интересным. — Это очень похоже на мистера Марлоу, — улыбнулась блондинка. Но сержант улыбалась не только с поведения своего напарника — девушка была счастлива, что Кевин самостоятельно подошел к ней. — Как ты после вчерашнего? Все в порядке? — Его взгляд не был таким мягким, как тогда. Он смотрел так, словно находился на профессиональном допросе, да и еще скрестив руки. — Да, все в норме, — Остин чесала затылок. — Как твоя… стена? — Боязливо спросила она. — Моя… стена? — Не понял вопрос парень. — А, точно, моя стена, — он окунулся в воспоминания. — С ней покончено. Я докрасил самостоятельно. Ничего сверхъестественного. — Я рада, — с облегчением опустила Сервантес плечи. Она до сих пор не простила себя за проделанное. Что-то возникло в ее мыслях. — Кевин, что скажешь, если мы пойдем на выходных пообедать вместе? Ты ведь все равно предлагал тогда. Я бы хотела тебя угостить. — Вместе?.. Угостить?.. — Повторил инспектор ее слова. — Ну, да! В общем, есть одна хорошая кофейня, в которую я давно хотела пойти, но мне хотелось посетить ее с кем-нибудь вместе. Оттуда открывается очень красивый вид на Тауэр! Я думаю, тебе понравится. — Я буду иметь ввиду, — говорил Кевин с глубоким раздумьем. — Но, Остин, это считается за свидание? — Сервантес впала в шок. Ее рот чуть приоткрылся. — Никаких свиданий на территории Ньюмен-Комманда, — грубо отозвался низкий мужской голос. Мимо проходил мистер Осборн. — И не прохлаждаться! Мистер Форсайт, мисс Блэквудд уже вас заждалась. У вас есть задания? Если нет, то пройдемте за мной, — Эдмунд развеял всю напряженную атмосферу и скрылся в кабинете шефа. — Остин, я нашел! — Мистер Марлоу победоносно нес ключи над головой, весело позвякивая ими. В его подмышке виднелась желтая папка. — Мне надо идти, Кевин, — извинилась сержант, намереваясь пойти навстречу Джеймсу. Парень успел ухватиться за ее руку. — Удачи тебе, — он кивнул, отпуская ее ладонь. Инспектор наблюдал, как его подруга направилась с мистером Марлоу к лестнице. — Ну и ну, что тут у нас? — Кассандра появилась из-за спины Форсайта. — Новости дня: с Кевином заговорила девушка! Он не безнадежен! Мистер Форсайт умеет улыбаться и не быть «скалой». Кто знает, чем это закончится? Вдруг, всеми любимый инспектор наконец-то сделает шаг навстречу принятия его обществом? — Закругляйся давай, — Кевин начал медленный шаг в сторону своего стола. — У нас есть дела. Многие люди привыкли носить серьезные маски на работе. Их строгое поведение привносит некую монотонность в профессию. И, вследствие этого, все становится без того холодным и не многогранным. Закрытость и таинственность вряд ли кого-то привлечет, если только не какого-нибудь заядлого детектива или любопытного журналиста. Нужно понимать, что и в конце пасмурных деньков обязательно выглянет солнце. Его лучи будут бережно греть твою бледную кожу, заставят тебя удивиться. Кевин с детства не привык привлекать к своей персоне столь большое внимание — он жил как-то сам по себе. Он знал, что многим не нравился; знал, что являлся предметом некрасивых сплетен; парень понимал, что от него не исходит ничего позитивного. Поэтому Форсайт не мог избавиться от частых раздумий о молодой Сервантес — девушке, которая смогла пробить ледяную стену между ними. Им предстояло еще много работы, чтобы понять, что они действительно чувствуют друг к другу.