Слива-цеппелин

      Гарри задумчиво ковыряет вилкой в салате. Или это гарнир? Вглядевшись в осклизлые комки, он с отвращением отодвигает от себя тарелку. Что толку быть волшебником, если столовская еда остается таковой даже в Министерстве магии?       — Знаешь, что, — говорит он подсевшей к нему Гермионе, — лучше бы здесь работали эльфы!       — Ты так не думаешь, — заявляет она.       Целую секунду он сомневается, но все же находит в себе силы на упрямое:       — Нет, думаю. Завтра пойдем обедать в «Круглый стол». Ну или, на худой конец, в «Дырявый котел».       — Не уверена насчет завтра… а вот дня через три я смогу позволить себе чуть больше времени на обед, — говорит Гермиона и с невозмутимым видом принимается за гороховый суп, который Гарри взять не рискнул.       Какое-то время он наблюдает за ней молча.       — Ты хочешь, чтобы я подавилась? — через какое-то время не выдерживает Гермиона. — Лучше расскажи, как прошла твоя встреча с Дамблдором.       Гарри хмыкает и отводит глаза. В точку.       В субботний полдень они с Луной стали первыми посетителями едва открывшей двери «Кабаньей головы». Аберфорт поприветствовал их, продолжая меланхолично протирать несвежей тряпкой стаканы, и спросил, чего желают «молодые люди». Но не успел Гарри и рта раскрыть, как Луна со всей серьезностью ответила:       — Гарри хотел узнать, все ли у вас в порядке. Ему немного совестно, что он до сих не поговорил с вами как следует и не поблагодарил за помощь.       Гарри почувствовал себя школьником. Его уши запылали.       — Спасибо, Луна.       — И я тоже, мистер Аберфорт, — прибавила она, — я тоже до сих пор не сказала вам спасибо. Если бы не вы и не Добби, мы бы не выбрались из того подвала.       Она говорила так спокойно и уверенно, что Гарри не знал, смущаться ему или восхищаться.       Аберфорт, меж тем, внимательно ее слушал, исподволь разглядывая и тихонько хмыкая себе в бороду. Этим он здорово напомнил Гарри кое-кого…       — Ты ведь девчонка Лавгудов, верно? — спросил он.       — Верно, — она кивнула. — Только родители умерли, так что теперь я сама по себе девчонка.       — Мне жаль, — нахмурился Аберфорт. — А ведь помню, как ты пришла тогда на битву. Я еще подумал — нельзя отпускать на войну такой хрупкий цветочек, затопчут.       За разговором он налил им, не спрашивая, сливочного пива и поставил перед каждым по кружке. От знакомого вкуса во рту случился настоящий праздник. Гарри даже зажмурился.       — Между прочим, Луна очень помогла мне, — сказал он. — Если бы не она, нашей дуэли с Волдемортом могло не случиться.       «Все в порядке, Гарри… Давай-ка подумаем о чем-нибудь приятном… Мы еще здесь. Битва продолжается. Ну давай же…»       — И если бы не вы. Спасибо. За все, — искренне сказал Гарри, выныривая из воспоминаний. — Это правда, вы не единожды приходили нам и другим ребятам на помощь в самый нужный момент.       Аберфорт отвернулся к полке с напитками и принялся передвигать бутылки.       — Да чего уж, — буркнул он. — Ну и, по правде говоря, это же Альбус научил меня пользоваться тем зеркалом.       — Ваш брат был великим волшебником, — Гарри пожал плечами и отхлебнул пива, — но ведь и мы с вами не промах?       Обернувшись, Аберфорт посмотрел на него с чувством, близким к изумлению, а затем откинул голову и расхохотался.       — Не промах, — покачал он головой, — не промах… Парень, да если бы не ты, мы бы тут передохли как мухи. Ты хоть представляешь, насколько Альбусу с тобой повезло? Другой сверкал бы пятками еще после встречи с этим малохольным Квиреллом, что уж там говорить про полеты на драконах и жизнь в бегах и лишениях ради туманной цели…       — О, вы читаете Придиру? — обрадовалась Луна.       Аберфорт хмыкнул и кивнул.       Они еще немного поговорили об интервью, а затем и о событиях не столь давно минувших дней. Вспомнили Добби. Спустя примерно час стали появляться первые посетители — все такие же сомнительного вида волшебники и волшебницы, прячущие лица под капюшонами, а Луна с Гарри собрались уходить. Они хотели прогуляться по Хогсмиду, а потом навестить Хогвартс, по которому всегда скучали. Еще можно было наведаться к Хагриду, поделиться новостями с Макгонагалл… да много чего можно было. И много чего хотелось. Гарри обнаружил это в себе недавно и с радостью наблюдал подобные перемены и в Луне.       — Можно я буду заходить иногда? — спросил Гарри, прежде чем уйти.       Аберфорт глянул на него из-под кустистых бровей.       — Нужно, парень. — Гарри улыбнулся, протянул руку, и Дамблдор крепко пожал ее. — И это, не упусти ее, — сказал он, легким кивком указав на удаляющуюся Луну. Оранжевые шарики в ушах весело подпрыгивали. — Таких, как она, одна на миллион. Уж поверь. Штучный товар, как и ты сам…       — Теперь ты меня игнорируешь, да, Гарри? — вздыхает Гермиона, прерывая затянувшееся молчание.       Гарри усмехается.       — Просто задумался. И это был отличный день, если честно.       — Даже не сомневаюсь, — Гермиона вдруг хитро прищуривается, потом кидает взгляд на большие настенные часы и поднимается. — Так, мне надо поспешить…       — Эй, — останавливает ее Гарри, — не хочешь объясниться?       Она смотрит на него в упор, закатывает глаза и уже явно собирается что-то сказать, но передумывает. Улыбается и качает головой.       — Я верю в тебя, Гарри Поттер. Всегда верила, — и на этой торжественной ноте покидает столовую под его возмущенным взглядом.

***

      На последнее интервью Гарри приходит с подарком. Белый заяц на обложке не шевелит ни ушами, ни лапами, но Гарри почему-то не сомневается, что Луне понравится. И понимает, что угадал, когда ее глаза вспыхивают при виде новой книги.       — Алиса в стране чудес, — читает она вслух. — Спасибо, Гарри.       — Пожалуйста.       Они по привычке устраиваются на кухне у окна. Жара на улице давно спала, но так сложно отказаться от этой уютной полудремы и свежести, от ароматного чая и выпечки разной степени готовности, от наблюдения за населяющей каждый уголок нарисованной живности, которой становится только больше. И да, Гарри все-таки поправил немного свою несчастную хвосторогу, правда любить она его за это больше не стала и всякий раз чихала пламенем, стоило ему приблизиться. Зато Луна ей почти нравилась, и та гладила ее бугристую спину и чесала пальчиком под плоской мордой. Чуть позже можно будет пойти на ручей. Или устроиться на крыльце и подставить лицо малиновым, как варенье в вазочке, лучам, дожидаясь прохладных августовских сумерек.       Они продолжают молчать, потому что, по правде говоря, все уже сказано. И это интервью — просто формальность. Заключительное слово, благодарности… Все это Луна прекрасно напишет без него.       — Придумала, что будешь дальше делать с Придирой? — спрашивает Гарри у Луны, которая склонилась над заварочным чайником и, прищурив один глаз, высчитывает необходимые пропорции душистых трав.       Уже второй раз за сегодня.       — Придумала, — говорит она, закончив, и оборачивается к нему. — Я буду писать о кино.       — О кино? — удивляется Гарри.       — Да. О кино, о литературе, о других интересных вещах, которые есть в маггловском мире. Об этом никто ведь не говорит и не пишет толком. Кто-то должен бороться с этим невежеством.       Гарри не может сдержать улыбку. Он восхищается ею. Искренне, горячо. Конечно, для большинства волшебников ее статьи о маггловских штучках будут мало чем отличаться от статей о мозгошмыгах, но ведь все всегда начинается с малого, верно? И нужно просто делать то, во что веришь. Чего хочешь…       — Мне кажется, это прекрасная идея, — приглушенно говорит он.       — Спасибо, Гарри.       Он продолжает смотреть на нее, точно впервые видит так хорошо, так ясно. В какой-то момент в ее глазах появляется тень смущения, и она опускает голову. Сливы-цеппелины в ушах тускло блестят округлыми боками.       Гарри вдруг представляет, что на ней нет больше ничего, кроме этих серег. Жар ударяет в лицо и прокатывается по телу. Гарри давится остывшим чаем, кашляет. Луна подходит и легонько стучит его кулачком по спине. И удивляется, когда это не помогает.       — Все нормально, — хрипло говорит он.       Она возвращается к пузатому чайнику и заливает горячую воду. Наблюдая за ее неторопливыми движениями, Гарри думает, что Луна похожа на дальние страны. Такая же непонятная, неизученная, солнечная. Страны, в которых он никогда не бывал. Дурсли не брали его с собой даже загород, а сам он так и не сподобился.       — А ты была когда-нибудь на море? Там, где растут пальмы? — вырывается у Гарри.       Луна оборачивается и удивленно смотрит на него.       — На пальмах живут лунохвосты.       — Верно... — он отводит глаза.       — Но я бы поехала туда, — прибавляет она чуть тише, — с тобой.       Он поднимается и в два быстрых шага преодолевает расстояние между ними. Ловит в ладони чуть порозовевшее лицо. Она теряется, смотрит на него беспомощно, задрав голову.       — Гарри, но ведь я... вот и Невилл не смог.       Меньше всего он хочет слышать сейчас о Невилле. Или думать о нем.       Он целует ее в уголок доверчиво распахнутых губ, касается щеки. Рука очерчивает скулу, и пальцы бездумно ловят оранжевый шарик.       — Снять? — шепчет Луна. — Ты все время так на них смотришь...       — Нет! Нет...       — О, так тебе нравятся сливы-цеппелины?       — Да, — кивает он. — Да, похоже что нравятся.       Она улыбается. Слишком понимающе. Он судорожно вздыхает и притягивает ее к себе за талию. Затем подхватывает на руки и несет к лестнице.       Поднимаясь по скрипучим ступеням, Гарри чувствует, как в нем просыпается дар провидца. Профессор Трелони была бы счастлива… Ведь он почти наверняка знает, какие серьги будут на его невесте в день свадьбы.