любимица твоих дьяволов

— Алён, подожди, безумная, — Аня на своих каблуках еле поспевала за подругой, — да угомонись ты! — Угомониться?! — блондинка резко развернулась, и Аня чуть не влетела в нее, еле успев затормозить. — Да ты же прекрасно знала, что я после Саши полгода у психотерапевта лечилась! Все нервы извела на эту Казанову, а ты, — Алёна тычет пальцем с длинным розовым ногтем ей в грудь, — приводишь её на встречу со мной. — Не я, а Камила, — поправила ее девушка. — Ну вот пусть твоя Камила и нянчится с Сашечкой, — голос сменился на резко-презрительный, — а я поеду домой. — Я с тобой, — Щербакова спешно вытащила телефон, чтобы вызвать такси. — Только перед Камилой извинюсь, неловко вышло. — Можешь не утруждать себя. Алёна вцепилась ногтями в ручку своей сумки, отчаянно пытаясь скрыть волнение. Постоянно поджимала-кусала свои нежные губы, будто смущенная школьница после вечеринки, а ведь ей давно уже не шестнадцать. Порывы ветра хлестко бьют прямо по раскрасневшимся щекам, освежая голову. Ей стыдно. Стыдно за те слова, которые она произнесла в порыве гнева и Саше, и Ане. Вовремя промолчать– один из талантов, которым она явно не обладала. Она бы даже побила свою бывшую злосчастной сумкой, да только было жаль оригинал известного бренда. Тяжелый выдох. Кажется, нужно хоть иногда быть спокойной. — Прекрати смотреть на меня как на врага народа, я никого не принуждала и не помнила, что Саша — это твоя сумасшедшая бывшая, — проворчала Аня, и Косторная еле заметно усмехнулась. — На этом свете я удивляюсь только двум вещам: радуге и твоей деменции. Причем твоя деменция бьет рекорды. — Палку-то не перегибай. — А то что? — приподняла бровь Алёна. — Я мало что потеряю, учитывая, что ты через пять минут всё это забудешь. Щербакова вздохнула и быстро перевела взгляд за спину подруги. Со стороны «Злого рока» к ним приближалась уже одиозная парочка на что-то ворчащей Камилы и притворно-веселой Саши, которая держала в одной руке шлем от мотоцикла, а другой — безуспешно пыталась прикурить сигарету, торчащую изо рта. Такие полярные, как будто из других миров, цветочная девушка, сотканная из душистых пионов, и грубая, будто вырезанная из единого куска массива хвойного дерева — рыжеволосая бестия. Непредсказуемая девушка эта Камила. Казалось милой, серьезной, будто и у нее все друзья такие — любители цветов да шоколада. А сейчас одним махом она разрушила свой образ, и Аня убедилась, что совершенно не разбирается в людях. Главная возмутительница спокойствия мирно расположилась напротив недовольной Алёны, и взглянула ей прямо в глаза. — Как дела? — невинно спросила Саша, наконец-то прикуривая злосчастную сигарету. Звонкая пощечина внезапно разрезала пространство и осталась звонким отпечатком на щеке ошалевшей девушки в байкерской куртке. Камила с Аней ошарашенно переводили взгляд, будто пытаясь ментально сказать друг другу: мы не здесь, не с этими чокнутыми. — Алёна! — возмущенно крикнула Щербакова. — Саша! — одновременно с ней тонко воскликнула Ками. — А я-то тут при чем?! — прорычала рассерженная Александра, растирая щеку. Сигарета была утеряна в полете на асфальт под ногами. Алёна самодовольно скрестила руки на груди и стрельнула зелеными глазами в сторону своей бывшей. Было видно, что она очень горда своим поступком; и едва сдерживает снова подступившую агрессию. — Не кури при мне, — хлестко ответила блондинка. — А ты всё такая же сука, — не сказала, выплюнула рыжеволосая. — Кто? — Алёна, кажется, растеряла былое секундное спокойствие. — Со слухом проблемы? К отоларингологу наведайся на досуге. — А ты к неврологу. Возможно, перестанешь хрень нести. Они обменялись ледяными взглядами, и на этом обмен любезностями завершился. Разговор точно не клеился, Камила вздохнула, делая брови домиком; и Аня подумала, что есть в этом что-то умилительно детское. Саша молчала, аккуратно трогая ладонью покрасневшую щеку, которая постепенно все больше и больше принимала нормальный вид. — Пойдем, Саш, — обреченно сказала Ками, беря подругу под локоть. Трусова в последний раз посмотрела на двух девушек, и снова ощутила въедливый запах миндаля и пачули, а на языке — вездесущие ваниль и корица. Так мягко, так тепло и знакомо. Будто она вернулась домой после долгих скитаний. Интересно, а чем пахнет эта загадочная Аня, которая и никакого внимания на нее не обращает?.. — Пойдем, а, что застыла, будто изваяние, — буркнула Камила, на прощание махнув рукой усмехающимся девочкам. Реакция Алёны, пожалуй, слишком эмоциональная, Анечку удивляла. Ну не могла она поверить, что Саша оставила такой глубокий след в её сердце, что нужно было обязательно устраивать перформанс. Наверное, будь это кто-то другой, Косторная прошла бы мимо, максимум — вежливо откланялась и ушла из бара. И уж точно не била бы людей на улице при зеваках. — Ну, теперь свидание тебе точно не грозит, — хмыкнула Алёна, доставая тонкую длинную сигарету. На возмущенный вопрос Анечки она всего лишь пожала плечами, — у меня стресс, имею право. *** Лето у Саши часто ассоциировалось с душистыми пионами и жаркой любовью. Вот только любовь, в отличие от всегда свежих цветов Камилы, опаздывала и вообще была редкостной стервой. По крайней мере, Саша считала именно так, и при любом удобном случае стремилась выразить свое презрение к великому чувству. — Алёна, значит, — рассеянно произнесла Трусова, хлопая себя по карманам в поисках зажигалки, которая, скорее всего, вылетела при «разговоре» с ее бывшей. — Ну знаешь, меня Аня не предупредила, а ты могла бы быть более корректной, — фыркнула Камила, осушая чужой бокал шампанского до дна. На губах остался мягкий привкус вишневого блеска Ани, и она довольно провела языком по верхней губе. Они вернулись в «Злой рок», который уже успел наполниться новыми гостями, музыка — стать активнее, жестче, ударнее; и владелица предложила им пройти в приват-рум, который, как подозревала Камила, использовался для плотских утех Саши. Поэтому девушка аккуратно присела на диванчик, борясь с искушением залить его спиртом. — Не ссы, я тут ни с кем не сплю, — бросила Трусова, будто прочитав ее мысли. — Уверена? — Ну быть может, только вчера, — равнодушно пожала плечами рыжеволосая, и получился дружеский толчок локтем под правое ребро. Ками устало залипала на опустевший бокал, переваривая события вечера. Хотелось немного отдохнуть, развеяться, работа флориста ей несколько наскучила, и она строила на этот вечер планы в виде танцев и небольшого количества алкоголя. А вышло всё иначе из-за ядерной смеси Саша+Алёна. Алёна… Она ее раньше не знала, но Сашка бурчала что-то вроде: «одна из тех, кто действительно смог покорить мое сердце, но мы в хламину разругались, поэтому давно не вместе. А так прикольная девчонка, со своими тараканами». И думалось Камиле, что тараканы были далеко не у этой милой блондинки. Мысли в голове путались в какую-то мешанину, среди которых точно прослеживалось: интересно, какая она, эта Алёна? Есть в ней какая-то доля стервозности, от которой хочется только выдохнуть возмущенно-восхищенно: «Вот ведь стерва какая!» — Об Анечке своей думаешь? — ухмыльнулась Саша, размешивая новый коктейль. — С чего ты взяла? — Лицо у тебя слишком довольное. — А я вспоминаю, как Алёна тебе заехала, вот и улыбаюсь, — съязвила Ками, и лицо Саши сразу вытянулось. — Ещё скажи, что ты на ее стороне, — подруга явно выглядела весьма обиженной. — Не то, чтобы да, но и не то, чтобы нет, — загадочно произнесла Камила, и прикрыла глаза, откинувшись на спинку дивана. Она вообще не любила Сашины выходки, и до недавних пор игнорировала клуб «Злой рок», называя его злачным пристанищем девушек в теме. Саша в ответ ее подкалывала тем, что рано или поздно она найдет свою любовь именно в ее клубе, а не в «унылой цветочной лавке». Неудивительно, что рыжую любительницу большой скорости длительное время не выдерживал никто. А их знакомство — вообще отдельная история. Камила тогда только училась собирать букеты, и к несчастью, осталась одна без напарницы, когда в ее магазин ворвалась растрепанная Сашка с безумными глазами. — Пионы Сара Бернар! — рявкнула она, кидая на стойку свою черную банковскую карту. — Сары Бернар, к сожалению, нет, — как можно спокойнее ответила Ками, натягивая на лицо вежливую улыбку. — Во всем городе их нет! — почти прокричала Саша, ударяя кулаком о столешницу. Стеклянная баночка с чаевыми жалобно звякнула. — Не расстраивайтесь вы так, — тихо сказала начинающий флорист, опуская глаза в пол. Ей было страшно, и она даже чуть дрожала. — Зато у нас есть великолепные пионы сорта Катарина Фонтейн. На лице у буйной посетительницы отразилось недоумение, которое плавно переросло в своеобразную ухмылку. — Вы так все пионы называете? — Только самые красивые. Как вы, — Ками сначала сказала, а потом подумала, и теперь покрылась нервной испариной. Черт. Она точно с ума сошла делать комплименты клиентам. А потом Саша оставила ей чаевые размером в несколько тысяч, и заезжала на своем мотоцикле с громким ревом ещё не раз. Ками все время удивлялась, как она довозит букеты в целости и сохранности. Затем Трусова попросила ей устроить персональную лекцию по цветам взамен на вкусный коктейль, давая понять, что их знакомство прошло успешно, и Саша прониклась мастерством и изысканным вкусом Камилы. — Слушай, бросай свою лавку и иди ко мне в клуб работать, — предложила Сашка, похлопав ее по плечу. — Кем, стриптизершой? — хмыкнула Ками. Такие предложения подруги обычно нельзя было воспринимать всерьез. — Для стриптизерши годится только твоя Анютка, она сексуальная, — легкий щелчок пальцами по затылку заставил прийти девушку в себя, — да я на полном серьезе. Администратором. Зарплату тебе обещаю в два раза выше, чем в твоем ларьке. Ещё и график гибкий. — Я подумаю, — улыбнулась Камила. — Все-таки, флористика — это мое любимое дело. — А ты и не бросишь его. Можешь подрабатывать цветочницей с полей, а потом открыть свой бизнес. Я любые дела разрулю, — рыжеволосая наклонилась к ней, обдав ароматом крепких сигарет и цитруса, и игриво подмигнула. Она была уверена, что бойкая подруга все разрулит. Даже то, что ей не нужно. Ками не удержалась от дружеского чмока в Сашину щеку, и застыла от нового ощущения на языке. От побитой щеки отчетливо пахло ванилью и кофе, и этот новый вкус пьяняще ударил в голову. Мир немножечко закружился, не найдя прежнюю опору. — Все хорошо? — обеспокоенно спросила подруга. Было видно, что кое-кому явно не по себе. — Все замечательно, — выдохнула Ками, приходя в себя.