Светильник

It's not like I chose this I was not given a choice In a room full of stories Mine was just another voice

За эти годы Теодора потеряла множество близких. Своих родителей, своих друзей, своего... Лоуренса. Смерть всегда казалось Теодоре чем-то отдаленным. Пока она не пришла за ней. Это определенно произошло не так, как описывалось в книгах, журналах, статьях. Никакой сильной, тягучей тьмы, которая потихоньку высасывала жизнь и забирала свет в "конце туннеля", не было. Перед глазами стали пробегать картины прошлого. Без лиц, ничего конкретного. Она помнила эмоции, что ощущала тогда. Я никогда не хотела быть главной героиней чьей-либо истории. Когда Теодоре было всего пять, ее главным страхом была темнота. Такая липкая, окутывавшая все тело с заходом солнца. Проникающая везде. От нее было невозможно скрыться, укрывшись одеялом, лишь только включив светильник, можно было отогнать ее вязкие лапы, что стремились схватить маленькую девочку, когда та успокаивалась. Она любила его больше жизни, видела, как тот старался помочь ей, мигая, словно подбадривая, что в эту ночь он будет стоять на страже ее спокойного сна. И она ему верила. Верила всей душой. Кромешная тьма не отпускала ее ни на минуту, стараясь вытеснить весь свет, который был рядом. После выстрела Теодора не сразу поняла, что мишенью стала она. Кровь заполонила разум. Она бы хотела кричать от боли, звать на помощь, но выливающаяся тягучая масса не позволяла ей такой мелочи. Остались лишь мысли и внутренний голос. Пока все вокруг темнело, в ее голове повторялось набатом имя Лоуренса. Она, словно чувствовала, в последние дни проводила с ним все больше и больше времени, стараясь не отходить ни на шаг. Единственный свет, падающий на нее сейчас, исходил от тусклых звезд. До романтичного звездное безоблачное небо освещало ее истощенное, бледное тело. Ветки деревьев тянулись к ней со всех сторон, становясь все угрожающее и страшнее. Теодора пыталась повернуть голову в ту сторону, откуда пришла. Последнее, что она хотела увидеть перед смертью было лицо Лоуренса. Ее милого, веселого, понимающего молодого человека. Что бы он сказал в такой ситуации? Старался ли развеселить? Просил ли держаться? Теодора не знала, хотела ли она, чтобы сейчас он видел ее тело... Она определенно хотела прожить еще немного, увидеть его улыбку и умные глаза, услышать смех, который всегда веселил ее даже в самые темные времена. Лоуренс был ее светильником. Она все так же тянулась к нему за светом, который был ей просто необходим. То, что она выросла не перестало означать, что Теодора больше не боялась темноты. Она боялась, еще как. Может быть даже больше обычного, однако сейчас тьма преобразилась в нечто другое. Из тьмы вышли монстры, которые раньше лишь наблюдали. У них появилось больше власти даже при свете дня и Теодора больше всего боялась, что однажды она встретиться с ними лицом к лицу. Как оказалось бояться надо было совершенно не этого. Лоуренс умер у нее на руках. Так неожиданно и быстро. К этому нельзя было подготовиться, она до сих пор не могла принять тот факт, что Лоуренс, ее муж, тот кто клялся быть с ней и в горе и в радости, мертв. Год за годом из ее жизни уходили близкие, друзья, однако ни одна из этих потерь не разорвала ее душу и не оставила чувство опустошенности и сломленности, как принятие того факта, что Лоуренс погиб. Он был неотъемлемой частью ее мира — непроницаемой нитью, которая сплелась вокруг их сердец и скрепила узами брака. Чувство вины охватило ее. Происходящее осталось на втором плане. Ей казалось, что после того, как Лоуренс испустил последний вздох, она потеряла частичку себя. Она вцепилась в его пиджак, только сейчас поняв, насколько одинока и уязвима стала. Медленно опустившись на колени, пыталась заполнить легкие воздухом, но ничего не помогало. Она окончательно и бесповоротно осталась совершенно одна. Теодора не могла заставить себя уйти, лишь испуганно сидела рядом, дрожащими пальцами, притягивая ладони Лоуренса ближе, будто боясь, что если она отпустит его, то он покинет ее навсегда. И тогда Теодора навсегда останется окутана тьмой и всеми ее неизвестными... в полном одиночестве без своего светильника. Смерти других - как те самые выстрелы - попадали в ее тело, но не ломали его, лишь рушили, разбирая по кусочкам то, что раньше когда-то было Теодорой Эйвери. Однако она оставалась сильной, потому что знала, что сердце Лоуренса разбивалось также, как и ее собственное. Они оба теряли любимых, но они все еще были друг у друга, помогая исцелиться и восстановить некоторое подобие нормальности в этом ужасном мире. У них был их собственный счастливый мир, а потом... он исчез. В одно мгновение. Все произошло слишком быстро. Как будто бы ее саму просто поставили перед фактом. Лоуренс Баркли мертв. Больше у Теодоры никого не осталось, она была абсолютно одна. Гнев и всепоглощающая печаль заполнили ее сердце. Хотелось кричать от боли, что окончательно уничтожила ее душу. Ей хотелось найти виновных в произошедшем. Кого-то, кого можно было бы винить в его смерти, но за неимением таковых, Теодора могла винить только себя. У нее не осталось никого, и даже саму себя она ненавидела еще ярче, чем до этого. Ей хотелось разорвать на части тех, кто был виновен в его смерти. Кричать, орать, вопить и слезно умолять его вернуться, пока ее боль не станет болью всех вокруг. - Останься со мной. Мне так страшно, Лоуренс. Я не хочу снова быть одна. Не уходи, я тебя прошу, - больше шептала, нежели говорила. Боль потихоньку уходила, предоставляя место слезам, которые одна за одной скатывались по ее щекам. Пытаясь сберечь свои силы, она вытирала соленые дорожки, однако через какое-то время, когда она наконец приняла тот факт, что Лоуренса больше не было с ней, она открыто заплакала. Из темноты выходили самые ужасные создания ночи, которые следили за ней по ночам, и если бы не светильник, что стоял у кровати в детской, она бы не пережила эти страшные часы, которые, как ей казалось, могли тянуться слишком долго. Теперь и его у нее нет.