Then only for a minute
I want to change my mind…
К свадьбе сэра Персидаля и Евангелины все в королевстве Садида подошли основательно. Девушки украсили поляну белыми цветами, подружки невесты репетировали свой выход, мужчины садида готовили место, где будут стоять будущие супруги и произносить клятву. Природа тоже словно готовилась к торжеству. Повсюду пели птицы, солнце озолотило своими лучами тонкие станы деревьев, ручьи, скользившие между ними, напевали незатейливую песенку, вторя птицам. Сегодня все были радостными, на устах абсолютно каждого светилась яркая улыбка. Кроме, разве что, одного существа…***
Рубилакс стоял перед зеркалом и думал, зачем у этих костюмов, будь они неладны, такой тугой воротник? Он пытался его одтянуть, заколоть, даже порвать, но всё тщетно. Рубилакс почувствовал, что задыхается и опустился на кровать, покрытую зелёным шёлковым одеялом. Этот день был важен для его стража, свадьба с девушкой, за которой он бегал…не сосчитать, сколько времени. Хотя Рубилаксу и нравилась больше Клеофина, но выбор юноши он поддержал с присущей ему холодностью. В конце концов, ему-то какая разница? Пусть он хоть на Амалии женится, от этого мир не рухнет. Рубилакс усмехнулся своим мыслям. Надо продолжить готовиться, какое***
— Только смотри, чтобы они не кусались и не пахли, как ноги Руэля! — Я и без тебя помню! Рубилакс вздохнул. Огрызается, а зря. Они уже битый час ищут цветы для Евангелины, но всё напрасно. В прошлый раз, когда мистер «я знаю лучше» хотел подарить роскошный букет, всё обернулось катастрофой. Рубилакс опустился на колени, касаясь пальцами травы. Только что она была сочной, зелёной, а теперь почернела, обуглилась от прикосновения шушу. Рубилакс усмехнулся и игриво посмотрел на Гроуви, который, последовав примеру друга, согнулся пополам и рыскал в поисках любимого цветка Евангелины — белого с золотой сердцевиной. Рубилакс зачерпнул рукой жёлтоватой пыльцы с ближайшего стебелька и, не глядя, бросил в Гроуви. Очевидно, точно в цель, послышался кашель, и Персидаль, оглушительно чихнув, повалился в траву. Рубилакс засмеялся, нагло улыбаясь и обнажая белые клыки. — Ах вот ты как! — взвился Гроуви, которому было много не надо, чтобы завестись. Он бросился на Рубилакса, окончательно свалив того наземь. Иоп обхватил руками шею шушу, как бы собираясь его задушить. — Сейчас я покажу тебе один из самых опасных приёмов рыцарей ордена шушу! — Я думал самый опасный приём — разбежаться и ударить, — Рубилакс пытался высвободиться из «объятий» Гроуви, но бесполезно: хватка была мёртвой. Однако даже в таком положении ирония и сарказм его не покинули. — Я же говорю «один из». Рубилакс сверкнул глазами в его сторону и приоткрыл рот. Тут же Гроуви почувствовал боль в руке: шушу вонзил в неё острые зубы. — Ай! Персидаль отпустил Рубилакса и сел на пятки, чтобы рассмотреть рану. К его удивлению и веселью Руби, ни крови, ни следов от зубов не было. Только пульсирующая боль ещё зудела, уходя к плечу. Рубилакс остался доволен. Это хороший навык — ставить на место без причинения зла. Они оба сидели на траве, смотрели друг на друга. В этот миг они ощущали, что их связывает нечто гораздо большее, чем бремя, которое возложил на них обоих учитель Голтард. Они были врагами, ненавидели друг друга, а сейчас их можно было спокойно назвать друзьями. — С тобой всё ясно, — улыбнулся Гроуви. — Больше на тебе приёмы испытывать не буду. — Моё терпение испытывать тоже не советую, — покровительственно проговорил Рубилакс. Оба не смогли сдержать смех. Гроуви только сейчас заметил, что Рубилакс красиво смеётся. В его глазах играли искры, волосы растрёпаны, на щеках румянец от свежего воздуха. Никто бы и не подумал, что это — шушу, призванный уничтожать, ненавидеть и сеять хаос. — Эй, иопоголовый, а не эти ли цветы мы ищем? — спросил Рубилакс, указывая на видневшиеся вдалеке белые венчики. — Да, их! Молодец, что заметил, ещё бы полгода их искали, а нас уже Ева ждёт. Подъём, Великий Шушу, нас ждут подвиги и свершения! — Гроуви подхватил Рубилакса за руки и помог встать. При этом он даже не почувствовал, как когти друга оцарапали ему кисти. Рубилакс совсем недавно изменился, принял человеческий облик и не успел привыкнуть к новому телу. Персидаль первый рванулся с места. Рубилакс улыбнулся кончиками губ и припустил вслед за ним. Как ему было хорошо! Ветер игрался в спутанных прядях, глаза блестели, ловя солнечные зайчики, а вокруг шептало что-то огромное море. У берега оно было голубым, чуть подальше — бирюзовым, а глубина таинственно манила к себе своей синевой. Рубилакс не любил воду, но обширный вид могучей стихии завораживал. Он не заметил, как врезался в Гроуви. Юноши покатились по траве. Персидаль лёг на спину, подставив бледное лицо солнцу. В его ладонях были зажаты цветки. Рубилакс подложил руки под голову и взглянул на солнце. Оно не слепило ему глаза, он мог смотреть на него часами и не чувствовать боли. Гроуви втайне этому завидовал и решил во что бы то ни стало натренировать свои глаза, чтобы уметь так же. — Значит, ты уже всё решил? — Да. Ещё давно. — А она согласится? — Надеюсь. Мне кажется, она меня любит. — А ты её любишь? — С чего это тебя волнуют наши романтические отношения? Рубилакс не ответил. Он пожал плечами и прикрыл янтарные глаза. Гроуви вновь уселся на траве и, взяв в руки ромашку, принялся «гадать». — Любит — не любит, любит — не любит, любит — не любит, любит…да! Она меня любит! Руби, кричи «ура»! — Ура. Чему радуешься? Не вижу повода для такой бурной радости, — Рубилакс повернулся на бок и стал похож на хитрого кота. Он оторвал одну ромашку и, от нечего делать, тоже начал считать. Гроуви рядом уже не было, улетел к своей Еве, можно не стыдиться. Один, второй, третий лепесток… Рубилакс печально улыбнулся и положил цветок обратно. Кто его будет любить? Никто. Разве что только ненавидеть. Но и он никого не любит, поэтому обидно не было. Рубилакс подполз к краю обрыва и глянул вниз. Персидаль и Евангелина лежали на берегу, в руках кра был только что собранный букет. Гроуви что-то рассказывал, она смеялась. Потом девушка повернулась к нему и поцеловала в щёку. Рыцарь оказался на седьмом небе от счастья, в глазах заплясали звёздочки. Рубилакс невольно залюбовался парой. — Так держать, Ромео, — прошептал шушу, и больше он вниз не смотрел…***
Странно, что он вспомнил эту историю. Странным было и то, что именно эти цветы сейчас у него в руках. Нисколько не завяли. Рубилакс не был склонен к нежностям, но он искренне не хотел, чтобы они сгорели от его касаний. Внезапно порыв ветра распахнул дверь. На пороге стояла милая девочка садида. В её косу были вплетены белые лилии. Она, видимо, не ожидала увидеть кого-то в комнате, потому что как только она заметила Рубилакса, то встала возле косяка двери и смущённо покраснела. Шушу успел вернуть цветы в вазу и теперь внимательно рассматривал девчушку. — Прежде, чем войти, надо стучать, — заметил он своим обычным грубым тоном. Девочка ещё больше потупилась и пролепетала: — Простите…я только…цветы… — Возьми, — он кивнул на вазу, и девчушка не заметила мимолётную искру грусти, которая блеснула в его глазах, как звезда блестит в чёрном небе. Она подошла к нему, он подал ей цветы. Она выхватила их у него из рук, поцарапавшись о когти и убежала, подхваченная ветром. Неудивительно. Давно, а может и не так уж давно, они с Гроуви славно повеселились, устроили настоящее побоище. Солдаты садида были проучены, принц — унижен, а лук Евы — сломан. И именно это заставило Персидаля прекратить творить зло. А ведь было не так уж и плохо. Рубилакс любил такие моменты… А потом отчаяние юноши зашло слишком далеко. Рубилакс не знал, что произошло с ним, ведь рыцарь закопал его в землю. А потом, потом, потом… Рубилакс поднялся. Пора идти. Скоро начнётся свадьба…***
На церемонию шушу не смотрел. Ему это было неинтересно, да и не нужно. Вскоре «сцена» опустела. Жених и невеста уходили вдаль, провожаемые звуками флейт и арф. Рубилакс следовал за ними, просто потому что его так направляли собственные ноги. Вдруг на его тёмное плечо легла тяжёлая рука. — Я вижу, ты изменился. — Тебе кажется, старость вам не к лицу, — ответил Рубилакс, оборачиваясь. Перед ним высилась статная фигура Голтарда, учителя и наставника Персидаля. Они были одного роста, но всё равно казалось, что Голтард смотрит на него свысока. — Ты желаешь ему счастья? — спросил Голтард, поворачивая Рубилакса к уходящему Гроуви… Конечно он желал ему счастья! Он никого и никогда не любил, но юноша, этот иопоголовый смог найти место внутри шушу. Они спасали друг друга, всегда были рядом, Рубилакс не называл его другом, но в глубине его оранжевых глаз читалось это слово всегда, когда он смотрел на Гроуви. Конечно он желал ему счастья! Только ему одному и, быть может, Евангелине. Рубилакс хотел ответить как обычно, дерзко и надменно, но рядом никого не оказалось. Голтард исчез, если вообще был. Евангелина обернулась. Их взгляды соприкоснулись. Ведь если бы в тот день Рубилакс не сдержал себя и уничтожил Персидаля, то… Кра улыбнулась, в руке у неё переливался белым золотом знакомый букет. Она подбросила его, и ветер послушно принёс цветы Рубилаксу. Они опустились к его ногам. Процессия ушла далеко вперёд. А в Рубилаксе что-то порвалось. Он жадно схватил букет, прижал его к груди, в которой медленным ядом разливалась боль и тоска. Гроуви забрал жизненный поток, нет у него больше человека, который принимал его таким, какой он есть. Не будет больше у него друга… Рубилакс долетел до своей маленькой комнатки. На него неодобрительно смотрели, перешёптывались, называли «сгустком ненависти», «существом из зла и мести», но он не слышал. Кровь скучала в висках, только бы добежать. Он вошёл в комнату, закрыл дверь и рухнул на пол. Положил букет на стол, взял один цветок. Любит или не любит? Если нечётное число — любит, а если чётное, то нет… К чему это всё? Что за странная спешка охватила всё его существо, почему он так радостно дышит? Зачем эта детская игра в гадание вдруг пришла к нему в голову? Рубилакс в ужасе отбросил цветы. Он вжался в деревянную стену. Ему было страшно, он не мог узнать себя. Это был не тот Рубилакс. Другой… Он просидел так час, а может не прошло и пяти минут. Рубилакс поднялся, собрал цветы и поставил их в злополучную вазу. За окном тлел закат, сумерки принесли с собой вкус ночного неба. Рубилакс подошёл к окну и долго вглядывался в непроходимый лес. Его больше ничто не тревожило, холодная бесчувсвенность окутала шушу с головой. Внизу кто-то отчаянно жистикулировал, призывая его спуститься. Рубилакс молча спрыгнул. Его ждали Гроуви и Ева. Они успели переодеться в свои обычные одежды. Их глаза сняли радостью. — Где ты был? Мы думали, ты пойдешь с нами и будешь рядом весь праздник, — сказал Гроуви. Ему правда не хватало Рубилакса, или он говорит так, чтобы ему, Руби, было приятно? — В любом случае, идём с нами сейчас. У расы садида есть обычай: супруги в ночь после свадьбы должны встретить рассвет вместе, — прошептала Евангелина. — Зачем я вам? Побудьте вместе, я буду только мешать. — Ты? Мешать? — Гроуви нахмурился и приподнял брови. — Постой, уж не думаешь ли ты, что я про тебя забуду? Свадьба ничего не меняет, мы по-прежнему с тобой друзья, Руби, я же обещал тебе. — Я вовсе так не думал, — вспыхнул Рубилакс, краснея. — Мне не хочется идти, вот и всё. — Вы друг друга стоите, — рассмеялась Евангелина, обнимая их за плечи. — Пойдём, Руби, это не обсуждается. — Слово хозяина должно быть для тебя законом, — шутливо напомнил Гроуви. Рубилакс улыбнулся, заостряя клыки. — Тихо, тихо, я же в шутку, — проговорил Персидаль. А Рубилакс и не думал злиться. Он был, наверное, почти счастлив… В ночной тишине раздавались приглушённые смешки и треск упавших веток. Это трое счастливцев бежали вперёд к рассвету и новой жизни…А вслед им кивали своими пятью лепестками цветы из свадебного букета.