***
Он ненавидит всё. Людей, что только и действуют на нервы своими никчёмными проблемами, тупиц, которые готовы обувь лизать за возможность получить расположение тех, кто стоит за ним, нытиков, которые пришли в Гнездо, думая, что им всё на блюдечке подадут. Его чувства сочатся ядом и оскверняют всё до чего могут дотянуться своими неестественно тонкими и холодными пальцами. А началось всё с маленькой детской обиды. Крошечного зёрнышка, не нашедшего пригодную почву и вынужденного осесть в условиях, при которых может прорасти лишь сорняк. И отец занимал особое место в разрушенном детском мирке. Рико его даже не видел лично, тот лишь буквы, складывающиеся в горькое слово, окутанный маревом образ, далекий и чуждый, но в то же время кажущийся таким важным, жизненно необходимым. Я тут! Тут! Я сделаю всё, только не бросай меня! Так и кричит детское подсознание. Омерзительно. Жалко. Но почему-то так важно. Это острая потребность жужжит где-то под кожей, зудит, требует сделать хоть что-то, чтобы получить долгожданное внимание. Неважно какое оно будет. Главное, чтобы липкое ощущение, будто Рико не существует, оставило в покое, прекратило подкрадываться по ночам и насмешливо требовать вернуться в холодную землю, как и подобает мёртвым. Но внимания нет. Есть лишь щемящее, словно заноза, осознание собственной никчёмности. Почему Итиро? Чем я хуже? А почему хотя бы брат не приходит ко мне? Этому есть рациональный ответ. Должен быть. Но с каждым днём, когда ты окружен одним лишь удушающим одиночеством, сидишь средь теней своего маленького королевства, а результаты твоих ошибок складываются в сине-фиолетовое полотно на коже, то искать логичный ответ становится всё труднее. Да, почему этот сукин сын даже не приходит? Возомнил себя лучше меня лишь потому, что остался при отце? А израненное шипами собственной доверчивости сердце всё продолжает перекачивать яд вместо крови и поливать им сгнившие цветы, что заполняют собой все грудную клетку, обвивают рёбра и стискивают, не позволяя сделать вдох. Работай усерднее. Не позорь меня. Эта чопорность как бельмо в глазу, а стоит услышать наполненный надменностью голос, так пальцы покалывает от кипящей ярости. Хочется сломать что-нибудь, а лучше кого-нибудь. Хватит ныть, это жалко. Лучше бы ты тратил время на тренировки, а не на глупости. И юный Рико тренировался. Тренировался больше других, не проявляя к себе ни капли сострадания. Чтобы показать остальным, что попытки превзойти его лишь пустая трата времени, что они — тень, отбрасываемая лучами его будущей славы. Тренировался до мушек перед глазами и необъяснимого желания заплакать от того, как всё тело мелко дрожало от напряжения и усталости. Тренировался, пока в один день не сломал запястье. Дети всегда могут положиться на взрослых. Найти так необходимое перепуганному сердцу тёплое утешение и помощь. Детям в голову не бьёт безысходность, приводящая в тихую панику, от которой конечности замирают в надежде, что это поможет остановить время. Но время не останавливается. Оно тикает в голове: «Он накажет меня. Накажет.накажет.накажет». Но Мастер не ругался и даже наказывать не стал. Но в памяти сохранилось грубое и презрительное «из-за тебя мы теперь отстаём от графика» и жалостливый взгляд юного Кевина, который стоял рядом. Ненавижу. Н е н а в и ж у. До такой степени, что в голове пластинкой заело желание выбить извинения за всё, что приходилось молча принимать: за каждый удар, приводящий к синякам, за каждую пощёчину, что горела на коже, за каждое унижение, сравнимое разве что с плевком. А затем выкрикнуть, мол, доволен? Этого ты хотел? Но Мастер же хочет как лучше, не так ли? Он лишь хочет, чтобы Рико стал звездой экси, чтобы стал сильнее, несмотря ни на что, разве это плохо? В отличие от отца, Тетсуджи есть дело до него. Он тратит на племянника своё время и силы, хотя мог найти другого на эту роль. Неудивительно, что тот вечно недоволен. Кто будет рад неблагодарности? Рико всего лишь надо приложить больше усилий и прекратить провоцировать. Может, Мастер прав и Рико просто много ноет? Раздражает. Морияма устало цокает и проводит рукой по волосам, чуть дёргая у корней. Зачем он тратит время на глупую меланхолию? Это жалко. Что действительно необходимо, так это перетерпеть мелкие трудности. Он пока не игрок сборной, лишь на пути к этому событию. Вот когда цель будет достигнута, когда он докажет всем чего стоит, и отец, наконец, поймёт, что совершил ошибку, тогда и найдётся время на всякую чепуху. — А ты никогда не думал, что экси это не то, что ты действительно хочешь? — однажды спросил Рико. Он лежал рядом с Кевином, подперев голову рукой. На самом деле было довольно неудобно, так как кровать рассчитана на одного, но сейчас ему не хотелось испытывать то странное чувство, которое непонятно почему преследовало порой. Пока Рико не дал этому название, но казалось, что в груди вьётся нечто вязкое и холодное, будто его бросили и сейчас он умрёт. Хах, забавно даже. — Ага, — отстранённым голосом ответил Кевин, который полулежал, оперевшись на подушки, и перелистнул страницу учебника по истории. — Ты даже не слушаешь, — на японском возмутился Рико и потянулся выхватить учебник. Кевин закатил глаза от столь детского поведения друга, но забрать учебник всё же позволил. — Ну что ты хочешь услышать, — начал он. — Я всегда знал, что хочу играть в экси. А ты что, передумал? Я бы предпочёл что угодно, кроме этой отвратительной игры. Твой дядя создал эту игру, ты наследник экси, прекрати нести чушь. — Конечно, нет, просто хотел убедиться, что мой напарник со мной до конца, — Рико тепло улыбнулся, получив ответ, который как солнечные лучи прорезал туман сомнения. Всё замечательно, пока рядом Кевин, ведь он отражение самого Рико. Если с одним всё хорошо, то хорошо и с другим. Зеркало не станет показывать трещины без причины. А если их нет, значит, ничего плохого не происходит на самом деле. И Рико надо перестать выдумывать свои проблемы.***
Проходит игра за игрой. Победа за победой. Рико лучший. Король. На него равняются. Его внимание жаждут получить. Он задаёт правила в мире экси. Но почему всё так раздражает? Почему все они смотрят на Кевина? Челюсти непроизвольно сжимаются, а взгляд мечется с предмета на предмет — на репортёров нет смелости посмотреть. Но он заставляет себя улыбаться, заставляет себя говорить красивые речи, от которых только тошнить тянет. Смотрит на них, пока по затылку пальцами скребёт страх. А если они увидят? Увидят, как гнев киноварью вытекает из глазниц. Увидят завистливую моль, выжравшую его изнутри. Рико не может дышать, не может сдвинуться хотя бы на сантиметр. Как будто если он замрёт, то готовый вот-вот рухнуть мир тоже остановится. А Кевин тем временем дарит камерам свою лучшую улыбку.***
Рико думал, что может доверять Кевину. Но Кевин оказался таким же. Неблагодарным и лживым. С его слов льётся ложь о том, как он ценит Рико, но на деле Дэй пытается использовать любую возможность унизить того на поле, показать всем, что чёрная единица на скуле ничего не значит, что это глупая шутка. Естественно, делает вид, что этого намерения не существует, но люди не слепые. И мало того, что неблагодарный, так ещё и умудряется прикидываться жертвой. Рико мог время от времени наказывать других, в конце концов они неудачники, которых можно пинком вышвырнуть отсюда. Кевина это никогда не касалось, он принадлежал семье Морияма, так зачем переживать? Но нет же, обязательно необходимо строить из себя несчастного, отводить взгляд во время разговора и отвечать кратко и неохотно. Страх вороной сидит в листве его глаз, будто Рико какое-то чудовище. Идиот. Раздражает. Он не допустит, чтобы этот дурак разрушил их общую мечту. Хочешь, чтобы я взаправду стал чудовищем? Ненависть Рико как горящий костёр. Пламя безжалостно уничтожает, выжигая из жертвы попытки сопротивления. Переходит на всё, чему не повезло оказаться рядом, без разбора. И это недостаточно. Не будет достаточно, пока всё вокруг не превратится в отражение его осквернённых чувств. А в конце останется лишь мертвенно холодный пепел, который способен разве что запятнать. Жалкий пепел от истлевшей души, который забился в лёгкие и вены, превращая каждую жалкую секунду существования в горькую пытку. — Пойдёшь со мной? — Что? — Рико моргает. Вокруг привычная чернильная тьма со всполохами бордового. Кевин стоит у двери в ожидании ответа. Такой привычный и родной, но теперь от одного взгляда на него в груди что-то глухо бьётся в истерике. — Говорю, я хочу ещё потренироваться. Идёшь со мной? — повторяет тот. Снова хочешь повыёбываться? Проходят часы, месяцы, годы, а кровь Кевина всё продолжает стекать, дополняя интерьер комнаты. Красный же всегда сочетается с чёрным, не так ли? Этого же хотел Дэй: выставить Рико монстром? Так пожалуйста. Пусть не жалуется на то, что ему напомнили, где его место. — Конечно, — спустя секунду, отвечает Рико и дарит напарнику свою самую тёплую и искреннюю улыбку. С самого рождения всё шло не так, как он думал, желал и говорил. И раз уж Рико Морияма не может заполучить желаемое, то он сломает всех, кому оно может достаться.