Стежок времени

– Ой, ну опять в капюшоне, вы же тепловой удар схватите, – огорчилась Шурочка утром, увидев, что Алиса собирается надеть. – Прошлые версии Крыса и Весельчака ещё здесь, – покачала Алиса головой. – Конечно, я надеюсь, что они слишком увлечены погоней за миелофоном, чтобы выслеживать ещё и меня, но ведь всегда есть риск случайно на них наткнуться. Рыжий парик уже надевать никак нельзя. Как выяснилось, речь шла не только о риске случайной встречи. Едва Алиса вышла на улицу, как уж прямо рванулся куда-то в сторону. Учитывая, что он по-прежнему был обмотан вокруг её запястья, было даже немного больно. Сперва Алиса подумала, что он высмотрел какую-то особенно привлекательную безделушку, но нет – уж уверенно вёл её куда-то, и она довольно быстро сообразила, что тянет он её к тем районам, где находился заброшенный дом. «Ничего себе! Наши ужи тоже мигрируют, но я что-то не слышала, чтобы у них было такое сильное чувство направления... Прямо не уж, а какой-нибудь голубь или говорун». Но Алиса уже припоминала, как Крыс рассказывал о том, что выпускал ужа на довольно дальние «рейды», и тот всегда возвращался. Можно было бы и раньше догадаться... Она попыталась свернуть с дороги и пойти к метро, чтобы поехать к тому переулку, куда её выкинуло после крушения «вертушки». Однако ужа она недооценила. Сперва он перетянул её запястье что твой капкан, потом, видно, удостоверившись, что Алиса не реагирует, выпустил свой секрет. Маслянистая жидкость сразу противно застыла на коже, запачкала рукав куртки и свитера и закапала на асфальт. Но это бы ещё ладно – главное, что от ужа волнами поплыл резкий, тошнотворно-сладковатый запах. Прохожие начали оборачиваться, а самой Алисе стало так нехорошо, что пришлось отбежать к ближайшим кустам. Задержав дыхание, она поспешно затолкала ужа в сумку, где он тут же начал ощутимо колотиться в стенку. Вчера, судя по всему, он временно смирился с непредвиденной «миграцией» (да и кильки его задобрили), но сейчас он, особенно будучи вынесенным из чужой квартиры на уже привычные ему московские улицы, рвался домой. – Ну и что мне с тобой делать? – пробормотала Алиса. По опыту звероловства она знала, что собственная территория для большинства зверей значила очень много. И раз ужу такой территорией теперь казался заколоченный дом, то он долго ещё будет пытаться ускользнуть туда. Положим, если к тому же дому он привык быстро, вскоре он сумеет недурно обосноваться и в квартире Шурочки (или в сумочке Алисы)... но несколько дней, драгоценных дней, он будет или хандрить, или бунтовать, а о каких-то там поисках с его участием и думать будет нечего. – Ну ладно, – сказала наконец Алиса. – Пошли, куда хочешь. Долго погоня за миелофоном продлиться не должна... Ужиный запах никак не выветривался, да и показываться лишний раз шестому «Б» не стоило, поэтому Алиса, заметив столпившихся на бульваре школьников, свернула к одному из подъездов соседних домов и встала, прислонившись спиной к открытой двери. Жаль, не было под рукой газеты – ей пришлось достать из сумочки бутылку с водой и делать вид, что она зачем-то её внимательно разглядывает. Голосов на таком расстоянии было не разобрать, к тому же шестиклассники всё-таки старались не слишком шуметь о будущем, чтении мыслей и космических пиратах. Но до Алисы донёсся смех, на скамейке лежал раскрытый портфель... а вон – да, точно – среди ребят мелькнула очень знакомая девочка с короткой стрижкой, держащая в руках что-то чёрное. Алиса улыбнулась. Ну вот, всё по плану, её маленькой версии миелофон уже возвращён. Удивительно – вот стояла она там двенадцать лет назад и не подозревала, что за ней наблюдает Алиса-старшая... Хотелось как-то приободрить девочку (и Колю Наумова, да и остальных ребят тоже), обнять её и сказать, что всё будет хорошо – ведь тогда было так страшно от подозрения, будто от взрослых помощи не дождёшься. Но временных парадоксов с кольцом и с ужом Алиса уже насоздавала достаточно, поэтому она заставила себя стоять и молча наблюдать за происходящим. Вот убежала к автобусной остановке Лариса – золотистые кудряшки подпрыгивали на ходу. Через несколько минут в другую сторону отправилась Мила Руткевич – она прошла совсем близко от Алисы, так, что та видела её распухшее от слёз лицо и дрожащие руки. Сердце снова сжалось от жалости, но Алиса не рискнула заговорить с Милой: та могла её узнать, и тогда будет не временной парадокс, а полноценная временная катастрофа. Тем временем Алиса-маленькая в компании трёх одноклассников ушла в подъезд прослушивать квартиры. На Алису накатило то же странное ощущение, что испытывала она, когда пираты вломились в больницу: она смотрела собственные же воспоминания, но глазами постороннего. Вот вышел на секунду из подъезда Фима, понёсся, как рыжий метеор, Коля Садовский покупать молоко для кошки, вернулись со съестными припасами Мила, немного успокоившаяся, и Лариса... Ребята ушли с бульвара во двор, и Алиса прикрыла глаза, приготовившись дальше уже спокойно ждать появления дежурного Николая Николаевича. Однако выяснилось, что кое о каком событии того сумасшедшего дня она подзабыла. Из полудрёмы её выдернул жалобный вопль: – Не знаю, не видел! И через минуту по улице стремглав понёсся Ишутин – в голове у Алисы промелькнула дурацкая мысль, что фалды его замшевого пиджака развеваются так же забавно, как и двенадцать лет назад. Но на самом деле ничего забавного не было. Алиса помнила, что за Ишутиным мгновенно погнался Крыс. И ведь она-маленькая даже не осознавала, что Крыс абсолютно серьёзно собирался его убить. Нет, конечно, у неё-маленькой мысли были заняты поисками Коли, ей было не до жалкого труса Ишутина – но даже жалкий трус, затормозивший ребятам спасение Коли на час, если не больше, не заслуживал такой смерти. Выскочив наперерез Ишутину, Алиса затащила его в подъезд. Ишутин побелел от ужаса, но не закричал, на что она и рассчитывала – слишком он был для крика нерешительный, иначе попытался бы устроить переполох, ещё когда Крыс пригрозил ему ножом. – Что вы делаете? – квакнул Ишутин. – Отпустите меня! Это самоуправство! – Тихо, – прошептала Алиса. – Если хотите выжить, молчите. Но Ишутин, по-видимому, не чувствовал такой уж опасности от молодой женщины и снова начал: – Вы нарушаете мои права, гражданка. Я сейчас же пойду в мили... Пришлось одной рукой (как раз той, которую измазал уж) зажать ему рот, а другой взять его за шею. – Так понятно? Ни слова больше! – прошипела Алиса тоном, которому научилась у мужа. Снаружи была видна часть улицы. Крыс, целиком перевоплотившийся из старушки с тюльпанами в Наполеона, явно понял, что Ишутин спрятался, и стоял в нерешительности, думая, стоит ли тратить время на поиски. «Нет, возвращайся в ваше убежище, Весельчак один не уследит за Колей, к тому же у тебя появится шанс схватить миелофон...» – отчаянно думала Алиса. Спасение Ишутина поставило под удар и её саму: теперь, если Крыс отыщет, то их обоих сразу. Наконец Крыс, должно быть, понял, что ловить Ишутина по всем подъездам и дворам – затея безнадёжная. Плюнув и махнув рукой, он развернулся и зашагал назад. Прождав с запасом минут пять, Алиса выпустила Ишутина: – Ну вот, всё. Можете ехать в свой Магадан, Сочи или Львов – больше из нашей компании вас никто не потревожит. Надеюсь всё-таки, что когда-нибудь вы поймёте, как низко с вашей стороны ваше вечное «ни во что не вмешиваться». Лицо Ишутина исказилось от ужаса ещё сильнее, и он выскочил из подъезда и припустил по улице ещё быстрее. Странно, что она такого пугающего сказала*? Она же, наоборот, хотела его успокоить... Впрочем, может, это запоздалая реакция на её изначальное поведение – или вообще гримаса отвращения из-за ужиного запаха. Выйдя из подъезда, Алиса уже без всяких происшествий дождалась развязки. К арке, ведущей в знакомый двор, подъехала замаскированная под экскурсионный автобус машина временщиков-спасателей с Николаем Николаевичем во главе. Под прицелом парализаторов они вывели Крыса, потом сразу восьми временщикам пришлось тащить носилки с так и не пришедшим в себя Весельчаком. В это время Коле Наумову уже давали лекарства и затягивали раны, так что он на улицу вышел на своих ногах, окружённый одноклассниками. Автобус уехал (о том, что это не простая машина, даже внимательный наблюдатель догадался бы с трудом – временщики имитировали всё с доскональной точностью, даже выхлопные газы, вырывавшиеся из трубы... только вот запаха от клубов тёмного пара не чувствовалось). Через тихий опустевший двор Алиса смогла беспрепятственно пройти в заколоченный дом, и уж, когда она вынула его из сумки, тут же прыгнул на лестницу, где она нашла его накануне, и свернулся на ней клубочком. Алиса лихорадочно вспоминала, что ещё Крыс говорил ей насчёт ужа. А конкретно – сколько тот может пребывать в оцепенении после возвращения «домой»? Час? Сутки? Больше? «...вот вернётся, пару часов и валяется...» – всплыли наконец в памяти обронённые мимоходом слова. Пару часов... ну ладно, столько подождать можно. Оставив ужа отдыхать, Алиса вышла наружу и пробежала через двор обратно на бульвар. Плана ходить в людных местах никто не отменял, тем более что саморец, если он что-то знает об истории с миелофоном, может решить организовать в заброшенном доме собственное убежище – теперь, когда Крыса и Весельчака там нет.