Стежок времени

У Алисы сначала была мысль съездить к переулку, куда она попала на обломке «вертушки», пока уж будет отдыхать. Но потом она поняла, что это может как сэкономить ей время, так и привести к катастрофе – если, пока её не будет, в заброшенный дом нагрянет саморец. Пришлось сесть на одну из скамеек на бульваре, откуда был виден проходной подъезд – так, по крайней мере, она сможет заметить, если саморец полезет туда со стороны улицы, хотя всегда оставался риск того, что он проникнет во двор из одного из домов или вообще как-нибудь через крыши или канализационные люки. Интересно, что всё-таки ему от неё нужно? С собой у неё ничего ценного нет, а что было, она всё выбросила или уничтожила. Если бы он рассчитывал с помощью её похищения как-то надавить на Крыса, на кого-то ещё из её семьи или там даже на Милодара, зачем перенёс её в двадцатый век? А если ему хочется захватить миелофон, то непонятно, отчего он не отправился сюда в одиночку. Раз он за десять с лишним дней никак себя не проявил, для его планов, какими бы они ни были, Алиса ему почему-то необходима. В том, что он до сих пор её не разыскал, как раз ничего удивительного не было – как и она, он вряд ли мог на коленке вычислить, куда полетели куски «вертушки» после аварии... Аварии! Алиса рывком встала. Как же она могла это упустить? Машина сломалась из-за слишком большой скорости – а это означало, что саморец вообще не собирался останавливаться в апреле 1976 года! Картина резко поменялась. Выходит, история с миелофоном совершенно не интересует похитителя – он изначально хотел затащить Алису в более далёкое прошлое! Но куда именно? Наверное, в какой-то из тех периодов, где она уже бывала раньше. Ему там хочется что-то поменять, и похитил он её, чтобы она рассказала и показала, что именно она там делала... Нет, всё равно не сходится! Раз саморец так ловко её выследил, он явно знает о ней достаточно – и в том числе ему, конечно же, известно, что она скорее умрёт, чем станет помогать в преступных планах... «А ребёнок? – напомнил предательский внутренний голос, и Алиса похолодела. – Если тебя убьют, умрёт и ребёнок – к этому ты готова?» Но как похититель вычислил, что она беременна, хотя даже сама Алиса понятия об этом не имела до визита к Олегу Ивановичу? Способности определять беременность на глазок у саморцев вроде бы как не было. Был ли у похитителя с собой диагност? Кажется, Алиса ничего такого не видела, вдобавок диагност вряд ли смог бы работать в условиях перемещения во времени. Значит, оставался вариант, что саморец был не в курсе её положения, но всё равно почему-то рассчитывал, что она станет с ним сотрудничать. Куда же он думал попасть? В двенадцатый век, к третьему крестовому походу? В пятнадцатый, на битву при Босуорте? А главное, опять всплывал неизбежный вопрос: для чего? Что саморцу могло настолько не понравиться в истории пусть и дружественной, но чужой и довольно далёкой планеты? «Ну и ребус... Ладно, посмотрим, что я знаю точно. Похитителю надо попасть в какую-то более древнюю эпоху, а значит, в первую очередь он стал разыскивать не меня, а машину времени... Вполне возможно, если обломки разбросало не на тысячи километров, а, как я сперва и думала, по Москве, он уже их собрал, если с собой у него есть, например, молекулярная собака! Потом – я саморцу нужна живой, как минимум пока мы не попадём в то время, куда он собирался; так что, если я его выслежу, убивать он меня не будет...» Но как его выследить так, чтобы не подвергать опасности малыша? Единственная надежда была на то, что саморец, как и она, не взял с собой продуктов – и значит, ему волей-неволей придётся покупать или воровать их, а для этого надо выходить из подвалов, или где он там прячется. Как обычно бывает, когда не хочешь медлить – и любые технологии Института Времени ничего не могли с этим поделать, – два часа тянулись невыносимо долго. Алиса придумывала и решала в уме заковыристые задачки по генетике, но всё равно ей казалось – особенно без передатчика с часами, – что прошла уже целая вечность. Несколько раз она спрашивала у прохожих, сколько времени, пока наконец не прикинула, что долгожданные два часа уже точно должны были пройти. В заколоченном доме саморца не было. Уж всё так же лежал на лестнице и не особо заинтересовался Алисой, когда она вошла, но, когда она подняла его, не сопротивлялся и (к счастью!) не выпускал своего секрета. – Вот и молодец, – ласково сказала она, погладив его по голове. – Поехали искать следы «вертушки». Она положила ужа в сумку, где лежали остатки её запаса салфеток, чтобы он не скучал в дороге. А ехать предстояло по местным меркам неблизко: хотя Алиса не слишком смотрела за названиями улиц, когда только-только оказалась в прошлом, уже потом, поговорив с Шурочкой и посмотрев пожелтелую, но ещё достаточно чёткую карту города, она выяснила, что выкинуло её в Большой Симоновский проезд. Либо обломок «вертушки» всё ещё там, либо, если до него добрался саморец, можно будет попробовать высмотреть хоть какой-то след. Оставался ещё, разумеется, более прозаический вариант: обломок «вертушки» был выброшен в урну и отправлен на свалку. Но даже в таком случае будет полезно об этом узнать: по крайней мере, тогда Алиса будет уверена, что саморец не сможет покинуть двадцатый век. По пути на этот раз уж вёл себя прилично, а вот самой Алисе стало нехорошо – пришлось проглотить аспирин. В последнее время боли почти не беспокоили её – неудивительно, раз они были вызваны путешествием во времени, да и когда она не знала о беременности и подозревала невесть какие болезни и яды, от нервного напряжения недомогание только усиливалось. Но вот теперь опять стало хуже – может быть, из-за толп и суеты в метро, а может быть, от волнения перед поисками саморца. До проезда надо было пройти ещё около километра пешком от метро – Алиса как раз использовала это время, чтобы вытащить и настроить на рабочий лад ужа (и заодно выкинуть его свежее гнездо из салфеток). Уж обладал просто поразительной сноровкой (или это Крыс его так выдрессировал – надо будет потом спросить): по еле заметному движению пальцев, а иногда вообще глаз он безошибочно угадывал, что Алисе нужно. Она выпускала его, когда поблизости не было прохожих (издалека тонкий уж был вообще не виден, если заранее не приглядываться), и он послушно приволок по её команде: голубиное перо, пробку от бутылки из-под воды, которую Алиса нарочно выбросила из сумки, обрывок газеты и несколько веточек, в том числе одну, которую сам обломил с куста. Учитывая, что длины в уже было почти тридцать метров (а не зная, и не поверишь, глядя на миниатюрный синий клубочек), Алиса по возможности решила даже не уходить с проспекта: двенадцатого апреля она очутилась в самом конце Большого Симоновского, поэтому, если обломок «вертушки» хоть чуточку заметен издалека, она достанет его с помощью ужа. Дойдя до поворота в проезд, Алиса встала там с непринуждённо-рассеянным видом, словно безмятежно грелась на солнышке (эту иллюзию, правда, смазывал её капюшон) и собиралась так простоять хоть до вечера, и посмотрела туда, где недавно очутилась после самого тяжёлого из своих перемещений во времени. Ничего. Газоны с едва пробивающейся травой, асфальт... и ни следа красно-серебристого обломка. Алиса тогда, конечно, сглупила: надо было как-то его замаскировать... с другой стороны, как? Да и боли у неё тогда были такие мучительные, что ей было вообще ни до чего. Ну что ж, придётся всё-таки зайти в проезд – хочется надеяться, саморец не станет нападать на неё пусть и в тихом месте, но там, где кто-нибудь может заметить её из окна... впрочем, Крыса и Весельчака двенадцать лет назад окна не останавливали. Алиса взглянула на дома в проезде – вдруг кто-то из жильцов, скажем, сидит возле открытого окна? Но нет, окна были все закрыты – погода всё-таки не настолько тёплая... И тут взгляд Алисы зацепился за что-то красное. С замиранием сердца она пригляделась: на берёзе возле одного из домов висел скворечник, а украшен он явно был обломками строительного коралла двадцать первого века! – Ужик, давай! – прошептала Алиса, тщательно указав ужу направление. Так далеко она его ещё не посылала. Уж, вытянувшись почти во всю длину, рванулся в проезд. Алиса следила за ним так пристально, что в глазах зарябило, но зато она вовремя успела увидеть, что он не очень понял, что ей требуется, и нацелился на окно скворечника. – Не туда! – отчаянно шикнула Алиса и чуточку дёрнула его назад, когда он уже почти забрался внутрь. Уж сперва растерянно колыхался то в одну, то в другую сторону, даже, кажется, чуть не повернул обратно, но потом, к облегчению Алисы, его самого заинтересовали ярко-красные аппликации на скворечнике. Он вцепился в одну из них и вытянулся, как струна, пытаясь оторвать её. Алиса даже испугалась, что бедняга разорвётся напополам от напряжения, но нет – коралловая аппликация с треском отлетела, а уж рикошетом отлетел назад и спутанным клубком, но не выпуская куска коралла, шлёпнулся на руки Алисы. – Умничка! – просияла она, бережно кладя его в сумку, и торопливо зашагала прочь – на случай, если треск привлёк чьё-то внимание в проезде. Лишь отойдя метров на триста и для верности свернув ещё на какую-то улицу Мельникова, она снова вынула ужа, осторожно забрала у него кусок коралла и, лёгонько коснувшись им ужиной головы, тихо сказала: – Ищи! Нюхать, конечно, валапасские ужи умели не лучше обычных, но у них была просто блестяще, гораздо совершеннее, чем, например, у земных летучих мышей, развита эхолокация. Крыс узнал это случайно: он рассказывал Алисе, как однажды неловко взял ужа за голову, пережав тому челюсть и горло, и уж тут же потерял ориентацию и не мог найти даже совсем близко расположенных предметов. Уж на некоторое время застыл, потом покрутился вокруг своей оси, и наконец – что твой компас – уверенно потянул Алису почти точно к северу.