Раз-два-три

      Тео старался дарить любовь.       В детстве кучерявому мальчику не объяснили, что это, и долгое время он метался между «любви не существует» и «любовь — это оплеуха за праздничным столом».       Но став старше, открыв для себя любовь дружескую, Драко и Блейз объяснили ему, о каком светлом чувстве написано столько сказок и соткано гобеленов. Оказалось, что любовь есть, и любовь прекрасна.       За первый год в Хогвартсе Тео выучил десять новых заклинаний, семь зелий и одно чувство.       Дома его, конечно, не похвалили за порыв обняться. Дома спросили, почему Тео написал контрольные не на максимальный бал, и он узнал, что есть вещи хуже оплеухи. Но это было давно.       Сейчас Тео взрослый юноша и самый красивый парень на факультете. По его скромному мнению. Но толку от этой красоты, если она притягивает только сорок, как на блестяшки.       На шестом курсе в сентябре Тео увидел прекрасную птицу. Самую красивую девушку школы, если не всей Франции. И ему страшно захотелось, чтобы они были вместе. Но одного желания и неловких попыток знакомства оказалось мало, и птицу увёл один рыжий селезень.       Обычно уверенный и смелый Тео, поджал крылышки, тихо прощебетав «Привет, ты Мишель?». Знакомство не удалось.       И скованный незнакомым страхом, Тео оставил свои попытки.       Тео, как ребёнок чистокровной семьи, прекрасно знал, что такое страх. Все счастливые семьи счастливо одинаково, но, вопреки пословице, несчастливы они тоже похожим образом. Дети несчастливы в своём ужасе перед жестокими родителями, а родители в своих «недостаточно» хороших детях.       Когда Тео спросил у Блейза, что за клокочущее чувство в груди, он ответил. Ответил, что Тео влип по самую макушку. Влип в болото влюблённости.       Тео вскинул брови, отшутился и махнул рукой. «Ну какая мне влюблённость». А влюблённость оказалось сильной.       И едкое чувство, названное Драко ревностью жгло его грудь всю зиму, когда он видел Мишель и Фреда. А видел он их часто. В большом зале, на некоторых уроках и даже в закоулке, где они раскуривали сигареты. Одну на двоих, как интимно, фу. Раньше Тео нравилось прятаться там от Снейпа, но теперь он туда и пяткой не ступит.       И в беготне от своих чувств прошло полгода. Настала яркая золотая весна, романтичный март, когда даже Миссис Норрис нашла себе кота из Хогсмида. По слухам. Но в Хогвартсе все слухи становятся реальностью.       Сжав руки в кулак до побелевших костяшек, Тео резко развернулся в коридоре и направился в крыло, где жили девочки из Шармбатона. У него не было плана, только огонь из влюблённого сердца, который вёл его, как Прометея.       Мишель сидела на ступеньках перед портретом и гладила Абрикоса Уизли-Лениновича. Кот громко мурчал и бодался головой о её руку, прося больше ласк и чтобы почесали за ушком.       От такой милейшей картины у Тео выгорел весь кислород в лёгких, он застопорился и выпучил синие глазки. Мишель его не заметила.       — Мяу! — а вот рыжее чудо хищно прищурилось, возомнив себя купидоном всея магического мира и вальяжно направился к Тео.       — О, Нот'! — француженка удивлённо встала со ступеней. — Что здесь делаешь? Пришёл кадрить моих подруг?       Тео сломался и решил действовать по заводским настройкам.       — Конечно, — попытка в улыбку, но это больше похоже на защемлённый нерв, — а у тебя нет подруги с фамилией Франсуа Де Шарбо?       Идиот. Ну просто придурок.       — Подруг нет, но есть одна мадам. На мамочек потянуло? — она беззлобно хихикнула. — Боюсь, тогда у тебя есть конкурент.       «Мерлинова борода, почему я такой тупой»       — А у младшей Де Шарбо есть конкуренты?       — Тео, я бы могла продолжить этот забавный флир', но может скажешь, чего хотел? Тео изо всех сил сдержался, чтобы не выпалить «тебя». Вот это точно был бы занавес.       — Пригласить тебя на весенний бал, — какой к змеиной матери бал?       — Будет весенний бал?       «Вот и я о том же»       — Да. Прямо сейчас, — позорится, так позорится до конца, как однажды сказал Тео на первой вечеринке факультета и пошёл тарабанить в окна, вызывая чудовище с озера. Мишель ухмыльнулась, прищурившись, как кошка. Хотя Абрикос уже куда-то смылся, негодник. И кто из них пронырливый шкет.       — Я согласна, — она выжидающе задрала голову.       Тео проморгался, нахмурился, незаметно вытер мокрую ладошку о кофту и подал Мишель локоть.       Диалог больше не завязался, они шли в звонкой тишине, нарушаемой только сердцебиением Тео. Он мог поклясться, что оно чувствуется через руку и ткань одежды, но Мишель выглядела невозмутимо. Только озорной блеск в карих глазах выдавал её нрав.       Ноги сами привели их к Астрономической башне, благо та находилась совсем недалеко. Что-то волшебное нашептывало, что именно здесь зарождается вся романтика между студентами Хогвартса.       Портреты на пути никак не комментировали их "пару", но проводили силуэты заинтересованными взглядами. Как хорошо, что не все картины — любители потрепаться. Алый закат затухал вдалеке, и только тускло-румяный свет заливал Башню. Оставленные кем-то конспекты и учебники Мишель элегантно убрала палочкой, прошелестев заклинание. Затем встала напротив и сказала:       — Танцуй, мой кавалер.       Тео чуть не умер, но всё же выжил. Нежно взял Мишель за талию; другой рукой сплёл их пальцы и мысленно считал: «раз-два-три»       Домашнее бронзовое платьеце Мишель развивалось в вальсе.       «Два-два-три»       Мишель щебетала, что-то про свидание и необычность.       «Три-два-три»       Тео наконец расслабился и расплылся в такой улыбке, которая на фоне потухающего солнца смотрелась Полярной звездой, взрывом Сверхновой и самой счастливой, долгожданной влюблённостью.       — Мне следовало сделать это раньше, — мягкий смешок.              — Следовало, mon chéri.       Они танцевали медленно, наслаждаясь движениями друга, прекрасно отточенным мастерством, выученным на аристократических балах.       Она двигалась плавно, как изысканная райская птица.       Он держал её и в этот момент, пообещал себе, что не отпустит эту награду.